Когда Гарри заходит в кухню Норы, на него налетают Роуз и Хьюго. Мальчик цепляется за его ногу, как обезьянка, а Роуз прячет лицо в его джемпере. Он обнимает их, посмеиваясь, потому что знает, что, хотя они искренне рады его видеть, они хотят проверить, привел ли он с собой Каллиопу. Она иногда любит сопровождать его на воскресный обед, но сегодня он один.

— Извините, ребята, она спала в маленьком солнечном пятнышке, и я не хотел ее беспокоить, — говорит он, и Хьюго надувает губы, но потом улыбается.

— Маленькое солнечное пятнышко, — повторяет он, отпуская Гарри в пользу теплого пятна солнечного света посреди кухни.

— Чарли и Сергей привезли Чомпера, — говорит Роуз, бросая взгляд на огромного золотистого ретривера, развалившегося перед камином.

— Привезли, — соглашается Гарри.

Наверное, хорошо, что он оставил Калли дома. Хотя он уверен, что она сможет выстоять против собаки, Чомпер — огромный активный дурачок и может легко раздавить ее своими массивными лапами. Словно почувствовав его внимание, собака переворачивается на спину и машет в воздухе всеми четырьмя лапами. Роуз тут же вытягивается, бросаясь на взъерошенную короткую шерстку на животе и оставляя Гарри бочком пробираться к Молли, которая хмуро помешивает соус в кастрюле.

— Гарри, — улыбается она, крепко обнимая его. — Ты выглядишь усталым. Тебя что-то беспокоит?

«С чего начать?» — задается вопросом Гарри, но просто пожимает плечами и вытаскивает пряжу из кармана пальто.

— Мне снится кошмар от этого вязания бриоши*, — говорит он. — Что бы я ни делал, оно не становится похоже на картинку в шаблоне. Есть идеи?

Молли улыбается, давая ложке продолжать помешивать самостоятельно. Ему действительно нужен ее совет, но вообще ему известно, что ей нравится болтать с ним и просто так; проведя много часов, терпеливо обучая его основам после травмы, она теперь его самая большая болельщица и источник бесконечной мудрости. Большую часть времени Гарри все еще кажется, что он понятия не имеет, что делает, но энтузиазм Молли по поводу его проектов обнадеживает. Она верит, что он умеет вязать, точно так же, как верила, что он сможет стать аврором, и почти так же сильно, как верит, что хорошее воскресное жаркое может решить все проблемы.

— Думаю, выглядит замечательно, Гарри, — говорит она, беря пряжу и проводя большими пальцами по рядам петель. — Мне потребовалась целая вечность, чтобы сделать все правильно.

— Но тут неправильно, — настаивает он.

Она неохотно ему улыбается.

— Положи на стойку, я посмотрю после обеда.

— Спасибо. Соус пахнет фантастически.

Молли будто светится изнутри и улыбается, пока Джордж бочком не подходит и не засовывает палец в сковороду, а она бьет его ложкой, пока он не отступает. Гарри прислоняется к стойке и смотрит на знакомую картину, засунув руки в карманы. На кухне кипит жизнь, и даже отсутствие цвета не может это изменить. Он мысленно раскрашивает каждую пастельно-персиковую голову в ярко-рыжий цвет, представляя бирюзовое платье Роуз и желтый джемпер Артура, который целеустремленно несет таинственное блюдо под крышкой. Пальцы Гарри касаются чего-то твердого, и он хмурится, вытаскивая из кармана деревянный предмет.

— Ах. Хьюго, посмотри, что у меня, — зовет он, поднимая йо-йо.

Мальчик восторженно кричит и спешит вернуть свою потерянную игрушку.

— Спасибо!

— О, класс, — вздыхает Роуз с усталостью всего мира, несвойственной ее годам. — Ты нашел его.

— Мам, дядя Гарри нашел мой йо-йо! — кричит Хьюго, проносясь через комнату и почти сталкиваясь с Гермионой, которая помогает Сергею накрывать на стол.

— О, класс, — говорит она, обмениваясь многострадальным взглядом с Роуз.

Хьюго хмурится.

— Кажется, вам не нравится мой йо-йо. Но мне все равно, потому что дедушка дал мне его, и я считаю его великолепным.

Роуз поднимает глаза к потолку и продолжает гладить Чомпера, бормоча что-то очень похожее на текст школьной песни Хогвартса. В отличие от сестры Хьюго считает волшебные вещи скучными и наслаждается всем, что связано с магловскими штукенциями. Артур, взволнованный тем, что нашел родственную душу, покупает ему груды маленьких магловских игрушек, а еще назначил внука помощником во всех своих экспериментах в сарае. Рон находит все это забавным, а Гермиона, втайне довольная тем, что Хьюго есть чем поделиться со своими родителями, регулярно вздыхает, очень часто наступая на кубики Лего и волчки. Гарри бесстыдно поощряет их обоих, уже предвкушая покупку горы рождественских подарков.

— У кого моя скалка? — требует Молли, поворачиваясь, уперев руки в бедра.

Что-то в ее тоне заставляет Гарри чувствовать себя виноватым, хотя у него определенно нет скалки, и ему вдруг становится интересно, а всегда ли у нее была эта способность, или она приобрела ее, когда стала матерью. Гермиона похожим голосом отчитывает своих детей, и когда этот тон вдруг возникает из ниоткуда, Гарри, Рон, а иногда и Драко боятся, что их отправят по комнатам без десерта.

— Она у Чарли, — услужливо отвечает Джинни, пожимая плечами на выражение полного предательства на лица брата. — Он использовал ее, чтобы раскалывать орехи.

— Джин! — жалуется Чарли, изображая обиду. Через мгновение он вытирает скалку и передает ее Молли. — Прости, мам.

— Если вы все будете хорошо себя вести, обед будет готов через минуту, — говорит она, а затем рявкает: — Артур! — с такой громкостью, что все подпрыгивают, а Чомпер издает удивленный вой.

— Он использовал ее, чтобы раскалывать орехи, — передразнивает Чарли, ударяя Джинни вилкой по голове.

— Я чувствую, что должен защищать тебя, — говорит Блейз, глядя на свою жену с предельной серьезностью, — но думаю, что ты, возможно, заслужила это.

Гарри улыбается и прислоняется к стене, позволяя знакомому уюту кухни окутать его. Он скучает по здешним цветам больше всего. Нора полна жизни всех мыслимых оттенков — ничто не сочетается, и каждая поверхность забита узорчатыми безделушками, собранными за годы встречаний Рождества, праздников и всего, что существует между ними. Комод рядом с ним почти полностью занят свадебными фотографиями и связанными с ними памятными вещами, на которых Чарли и Сергей стоят перед румынским замком, Рон и Гермиона улыбаются с украшенного заднего двора Норы, а Перси и Одри вальсируют по полностью стеклянному полу. Джинни и Блейз продолжают хихикать, а рядом с ними Билл и Флер красиво позируют для снимка, который вызывает в Гарри ностальгию и напряжение одновременно. Тут есть место для Джорджа, который когда-нибудь соберется-таки жениться, и для Гарри, который избегает эту тему как может. Тем не менее Молли и Артур не суетятся по этому поводу, и он благодарен им за это. Родители Драко годами подталкивают его к женитьбе, и хотя он, кажется, не обеспокоен давлением, Гарри с трудом верит, что это его совсем не раздражает.

— Ты выглядишь усталым, — говорит Гермиона, садясь рядом с ним и изучая его лицо так внимательно, что с таким же успехом она могла бы просканировать его своей палочкой.

— Ты выглядишь… интересной, — парирует он, глядя на ее джемпер. Он не знает, какого тот цвета, но видит, что на нем изображена рыба в рождественской шляпе и надпись «Plaice to Be»**.

Она смеется, а когда двигается, маленькие блестящие рыбьи глазки мерцают в пуще волшебных огней, которые Артур установил на кухне.

— Хьюго увидел его в магазине и был в таком восторге, что у меня не было выбора, — рассказывает она. — Он думает, что каламбуры — это последнее слово в юморе.

— Ну, он не ошибается, — говорит Гарри, оглядываясь в поисках темы дальнейшего обсуждения, чтобы отвлечь ее от темных кругов под своими глазами.

Когда Рон подходит к нему с чашкой дымящегося чая, Гарри полон надежды, но тот протягивает чашку и морщится.

— Ты выглядишь усталым.

Гарри смотрит на них обоих поверх чашки.

— Пожалуйста, хватит. Это уже третий раз, когда я слышу такое примерно за пятнадцать минут. Все не так уж плохо.

— Головные боли снова усилились? — спрашивает Гермиона, прищурив глаза.

Гарри колеблется, понимая, что Драко прав, и он в самом деле должен начать быть более честным об этом.

— Нет. На самом деле они вообще не изменились, — признается он. — Но я в порядке. Я просто не очень хорошо сплю сейчас.

Рон с Гермионой переглядываются.

— Я думал… — начинает Рон, но замолкает. — Это из-за Драко? В смысле, я знаю, что он плох, но твое беспокойство не поможет.

— Рон, — вздыхает Гермиона и раздраженно стонет, а затем смотрит на Гарри. — То есть… он не ошибается, но мы все беспокоимся. Он возвращался в больницу? Я его не видела, но мы с ног валились из-за творящегося там полнейшего бедлама.

Гарри произносит про себя «полнейший бедлам», а Рон пылко трясет головой.

— Я не знаю. Он заходит ко мне последние три дня, но мы не сильно-то разговариваем об этом.

— Неудивительно, что ты измотан, — говорит Рон. — Я скажу ему, чтобы он отвалил, если хочешь.

— Не говори, — просит Гарри, удивленный собственной настойчивостью. — Думаю, мы… как-то помогаем друг другу. Он не знает, что с собой делать, и я помню, каково это.

Гермиона слегка улыбается ему.

— Думаю, это мило.

Рон смотрит на нее так, будто совершенно не понимает, за что она ему такая, а затем лезет обниматься.

— Прошлой ночью я позвонил ему по камину, чтобы посмотреть, как у него дела, и все, о чем он талдычил, — какая-то игра… Эрудиция?

Гермиона смеется.

— Эрудит?

— Да, и я уверен, что он рассказал тебе, что уже выиграл у меня около семисот раз подряд, — фыркает Гарри, и Роуз, сидящая у камина, навостряет ушки.

— Так, голодающие массы, обед готов, — кричит Молли, и все спешат к столу, где на блюде лежит огромный кусок говядины, окруженный блюдами с овощами, йоркширскими пудингами и соусами, а от двух огромных кувшинов с подливкой в воздух поднимается восхитительно пахнущий пар.

Гарри накладывает себе еду, пытаясь сбалансированно наполнить тарелку, чтобы оставить место для десерта Артура. Воскресное жаркое Молли великолепно и до сих пор остается изюминкой недели, но за последние несколько месяцев десерт превратился из приятного блюда в конце трапезы в ожесточенное соревнование и шанс попробовать что-то совершенно необычное. Этим летом, после многих лет откладывания своих собственных желаний в пользу детей, войны, свадеб и внуков, Молли и Артур наконец позволили убедить себя попутешествовать, как они всегда хотели. Спонсируемые детьми, свекровями, родственниками и прочими, они отправились в грандиозное турне, из которого вернулись загорелыми, измученными и с таким количеством рулонов колдофотопленки, что Гарри подозревает, что есть колдо, которые он до сих пор не видел.

А еще Артур привез с собой новую страсть к еде, и, хотя его эксперименты в основном были успешными, Молли запретила ему под страхом смерти вмешиваться в воскресное жаркое. Однако ему разрешили готовить десерт, что позволяет каждую неделю пробовать новое блюдо во все более популярной части дня, которую он назвал «Десертный челлендж».

— Воскресный обед — это не программа игрового шоу, — говорит Молли почти каждую неделю, но позволяет Артуру продолжать, потому что любит его, и потому что на самом деле его экзотические десерты довольно хороши.

Сегодняшнее блюдо, как всегда, держится в строжайшем секрете, и Гарри знает, что он не единственный, кто с нетерпением ждет возможности набить рот сладким и выкрикивать ингредиенты наугад.

— Дядя Гарри? — зовет Хьюго, отрываясь от изучения небольшого предмета.

— Да?

— Посмотри. — Он протягивает Гарри стеклянную солонку с задумчивым выражением лица.

Гарри рассматривает маленькую вещицу — ее изогнутые контуры, блестящую металлическую крышку и отверстия, расположенные в форме звезды. Похоже, это часть набора, который он никогда раньше не видел; в нем есть такая же перечница и соусница, размещенные в блестящей рамке.

— Это моя рождественская солонка, — с гордостью говорит Молли. — Я получила ее только на этой неделе.

— Красиво, — говорит Гарри, но Хьюго хмурится.

— Но… почему соль не получается в форме звезды? — спрашивает он, забирая солонку у Гарри, демонстрируя свои слова и умудряясь при этом утопить зеленый горошек в соли. Гермиона вздыхает.

Гарри медленно доедает кусок говядины, подыскивая слова, чтобы объяснить маленькому ребенку так, чтобы это одновременно удовлетворило его и имело смысл. Драко знал бы, что сказать, он уверен в этом, но Драко сейчас спорит со своими родителями, и от него нет никакого толку.

— Я не знаю, дорогой, — улыбается Молли Хьюго. — Может быть, мы сами сможем сделать соль в форме звезды.

Рон фыркает.

— Черт возьми, мам, если бы я в детстве попросил у тебя соль в форме звездочек, ты бы сказала мне пойти и прибраться в своей комнате.

— Хьюго не виноват, что ты жил в свинарнике, — отрезает Молли.

Гарри ничего не говорит, просто спокойно ест жареную картошку и радуется, что сорвался с крючка.

— Уверен, он все еще живет в свинарнике, — говорит Джордж.

— На самом деле, он сейчас довольно аккуратный, — признается Гермиона. — Записи повсюду, но в остальном все не так уж и плохо.

— Они повсюду потому, что я их так организовываю, — протестует Рон.

— Организовываю, — одними губами произносит Джинни, показывая пальцами кавычки и капая соусом на рубашку. Откуда-то из-под стола облизывается Чомпер.

— Это потому, что соль крошечная, — говорит Роуз, раздраженная всеми ними. — Она просто выпадает из дырочек, не меняя формы.

— Крошечная соль, — шепчет Хьюго, с удивлением глядя на солонку.

— Я видел крохотную соль однажды, — вставляет Артур. — Как-то у нас были какие-то магловские обманщики, которые проносили вещи, уменьшающиеся сами по себе, в немагические магазины. Нам пришлось забрать все. Крошечные солонки и перечницы, крошечные чашки, крошечные телефоны…

— Я помню, — говорит Рон. — На Рождество всегда так много магловских обманщиков. Сезон доброй воли, чер…

— Рональд, — упрекает Молли. — Не за столом и не перед детьми.

— Они слышали и похуже, — мрачно говорит Джинни, и Блейз притворяется, что салфетка в его ладонях крайне интересна.

— Не обращайте внимания, давайте не будем говорить о делах во время еды, — весело просит Гермиона. — Картошка такая вкусная, Молли.

Молли сияет.

— У меня было много практики, вот и все.

— Ты все время говоришь о делах за столом. Брызги крови, отрубленные конечности и вскрывающиеся фурункулы, — комментирует Гарри, хмуро глядя на Гермиону и слишком поздно осознав, что произнес это вслух.

Джордж и Джинни обмениваются радостными взглядами, а Молли выглядит так, будто ее вот-вот стошнит.

— Что такое фурункулы? — спрашивает Хьюго.

Гермиона одаривает Гарри очаровательной улыбкой и бьет его Жалящим под столом. Он едва сдерживает поток проклятий, которые только приведут к дальнейшим неприятностям, и концентрируется на морковке. Когда тарелки убраны и все выпили свой обязательный стакан очищающей вкусовые рецепторы воды, Артур несколько церемониально встает и берет блюдо, накрытое крышкой.

— Кто готов к… Десертному челленджу? — шепчет он, и все наклоняются вперед.

Молли вздыхает, но когда получает свои тарелку и ложку, выглядит такой же любопытной, как и все остальные. Теплый пряный запах, проникающий в нос, манящий и такой праздничный, что Гарри почти не волнует, что все вокруг совершенно серое. Когда Артур подает сигнал, он погружает ложку в десерт и засовывает в рот, давая себе время, чтобы вкусы рассортировались на языке. Что-то сладкое, ароматное, с текстурой густого рисового пудинга и интригующим хрустом орехов и засахаренных фруктов.

— Рис! — кричит Джинни. — Сладко!

— Молоко! — добавляет Рон, и Гарри проклинает себя за то, что всегда забывает выкрикнуть очевидные ингредиенты, прежде чем пытаться различить более тонкие.

— Это не молоко, а сливки, — бормочет Джордж. — И фисташки.

— Пряности! — кричит Хьюго, а Артур ерошит ему волосы.

— Какие?

Хьюго хмурится.

— Вкусные?

— Корица, — кивает Чарли, когда Гарри наконец находится:

— Гвоздика!

— Странный цвет, — хмурится Гермиона, глядя на свою ложку. — Это куркума?

— Нет, — серьезно говорит Артур. — И Рон прав, это молоко, а не сливки.

— Я видела, как ты это делаешь, — говорит Молли. — Я знаю, что тут.

— Никакого мошенничества, — бормочет Джинни с ложкой во рту.

Гарри отправляет в рот еще одну ложку, позволяя сладкому сливочному пудингу осесть на языке, а ароматным специям ласкать небо. Вкусно, на самом деле так вкусно, что Блейз, кажется, забыл об игре и просто лопает за обе щеки с блаженной улыбкой.

— Еще два ингредиента, — говорит Артур. — Сегодня все очень просто.

Гарри хмурится. Странный цвет.

— Шафран? — догадывается он, и Артур улыбается.

Сергей что-то вынимает из зубов и осматривает.

— Кардамон?

— О, молодец, — говорит Артур и морщит нос. — Я думал, что выудил их все. Извини.

— Артур, пожалуйста, не трави людей на моей кухне, — вздыхает Молли. — Все в порядке, дорогой?

Сергей ободряюще улыбается ей и продолжает есть.

— Мам, значит, цианид, который я оставил в ванной, не потратили? — невинно спрашивает Джордж.

Молли пронзает его взглядом, который она приберегает для тех случаев, когда ее дети ведут себя особенно чудно. Она не замечает, что Чомпер высовывает голову из-под стола и начинает вылизывать ее тарелку. Но когда Хьюго видит и чуть не падает со стула в приступе хихиканья, Молли просто оглядывается, окидывая их взглядом и тепло улыбаясь. Гарри тоже улыбается, гадая, что бы Драко подумал обо всем этом. Он уже начинает скучать по этому капризному ублюдку, и вдруг все его мысли заняты рукавами джемпера, светлыми волосами и проигрышами в Эрудит.

— Ты все еще с нами, приятель? — спрашивает Рон, но Гарри не уверен, что находится тут.