Гарри сидит на краю кровати и смотрит на настенный календарь. Глаза болят — всю ночь проворочался с боку на бок, — и все кажется немного более серым, чем обычно. Хотя и заставлял себя думать о другом, он замечал, как приближается этот день — как будто что-то следовало за ним от тени к тени, одновременно прячась и требуя, чтобы его заметили. Гарри полон решимости не думать о сегодняшнем дне как о годовщине, но это не меняет того факта, что сегодня исполняется ровно год с момента того, как… это случилось с ним.

Потому что это произошло, и теперь он тут, сидит, скрючившись на матрасе, и удивляется, почему, черт возьми, у него такие холодные ноги. Может, дом снова начал играть в свои игры, или, может, это из-за того, что Гарри все еще держит шорты для тактических тренировок в руке вместо того, чтобы надеть их, а прохладный декабрьский воздух заморозил его голые ноги до состояния сосулек. Он надевает шорты и падает обратно на кровать. Не хочется заниматься тактической подготовкой. Чего хочется, так это забраться под одеяло и отгородиться от всего мира на этот день, но Гарри не собирается так поступать. Он нужен Драко, так что пока, вероятно, будет лучше побегать в слабой пародии на тренировку, чем лежать в кровати и пялиться в потолок.

Мысль о Драко немного поднимает настроение, и он улыбается от воспоминания об их приключении с украшением елки — первом приключении Гарри с посторонней помощью и совсем первом в жизни Драко. Он описал каждую безделушку и украшение, позволив Гарри украсить елку с уверенностью, которую он считал, что потерял навсегда.

Королевский фиолетовый, как те шоколадные батончики, которые у нас были… ярко-золотой, как будто золото расплавили и перелили… в черно-белую полоску… старинное золото, мягче, чем новое… все до последнего цвета, которые я могу вспомнить, полностью обсыпанные блестками.

Чувствуя, как внутри растекается тепло, Гарри прижимает ладони к лицу, испуская сдавленный вздох, когда приятный маленький пузырь лопается и оставляет его с реальностью гребаного десятого декабря. Краем глаза он замечает движение, поворачивается и видит, что Патрик сидит рядом и в точности повторяет его позу.

— Ты не помогаешь, — качает головой Гарри, и Патрик уносится прочь, тряхнув своими полупрозрачными кудрями. Через несколько секунд Гарри слышит бульканье и шипение, когда полтергейст открывает все краны в ванной одновременно. — И правда, почему бы тебе не попытаться затопить ванную? — бормочет он, заставляя себя наконец подняться на ноги.

С огромным усилием он хватает палочку и выходит из спальни, потратив время на то, чтобы закрыть и зафиксировать все краны заклинанием, прежде чем направиться на третий этаж. Каллиопа следует за ним — она так привыкла к яростным вспышкам магии, что теперь с удовольствием вертится у ног Гарри, пока тот пытается преодолеть полосу препятствий. Достигнув оборонительной части своей тренировки, он подхватывает ее и кружит, погружаясь в ролевую игру и представляя, что ее нужно защитить от вражеского огня любой ценой. Каллиопа подыгрывает, положив передние лапы ему на плечо и крепко держась.

— Не волнуйтесь, мэм, мы вытащим вас отсюда в мгновение ока, — уверяет ее Гарри, делая выпад и швыряя в стену Редукто такой силы, что Укрепляющие заклинания дрожат, и небольшой участок штукатурки начинает крошиться и дымиться. — ДМП платит мне за это, — добавляет он.

Каллиопа взмахивает хвостом, и полосатая шерсть забивается ему даже в рот. Драко стучит в дверь, и резкий звук эхом разносится по дому. Гарри сбегает вниз по лестнице, липкий от пота и с кошкой на руках. Он все еще пытается выплюнуть последние волоски, когда открывает дверь, и, конечно, Драко выглядит идеально собранным, а вовсе не так, будто он беспричинно бегал, как сумасшедший. Он где-то раздобыл полосатый зонтик и с легким любопытством разглядывает Гарри из-под него.

— Что, фестрал тебя раздери, ты делаешь?

У Гарри перехватывает дыхание. Он пытается выглядеть беспечным.

— Я спасаю гражданского от магической угрозы высшего уровня, — заверяет он и хмурится. — Что это?

Драко смотрит на маленький предмет в своей руке. Его рот виновато кривится.

— Это пирожное.

— Я вижу, но… что за повод?

— Я знаю, какой сегодня день, Гарри, — говорит Драко, и почему-то в крошечном пирожном становится еще меньше смысла. — Послушай, это не праздничное пирожное. Очевидно. Это… пирожное соболезнования, если хочешь.

— Что?.. — тянет Гарри, отпуская Каллиопу, когда та начинает извиваться.

— Да, — твердо говорит Драко. — Год назад этого числа я потерял своего партнера, ты потерял все, и все же мы здесь. Я принес пирожное, чтобы сказать: «Пошла ты, Гризельда Финтон».

Гарри смеется, удивляя самого себя.

— Думаю, смогу это сделать.

— Хорошо, — решает Драко, толкая пирожное ему в руки и проходя мимо в дом, на ходу складывая огромный зонт.

Мокрая ткань касается голых ног Гарри, и он вздрагивает, рассматривая крошечный бисквит с глазурью из сливочного крема — может, желтой, может, розовой, — с джемом в центре и блестящей вишенкой.

— Ты ведь не сам его готовил, да? — кричит он Драко вслед, и его смех доносится из кухни.

Услышав шум чайника, Гарри взбегает по лестнице, принимает душ и одевается в рекордно короткие сроки. Он действует быстро, но когда возвращается, Драко уже сидит в одном из кресел в гостиной и перебирает стопку фотографий.

— Я пойму, если ты не захочешь работать сегодня, — говорит он, заметив Гарри. — Я просто подумал, что мне нужно быстро взглянуть на кое-что. Ты знаешь, что у тебя носки не сочетаются?

— Да, — лжет Гарри. — И черт с ней, давай сделаем это. Если хочешь что-нибудь повесить на стену, в верхнем ящике под столом есть булавки.

Драко открывает ящик и с интересом осматривает внутренности.

— Тогда знай, что один фиолетовый, а другой зеленый, — произносит он, адресуя заявление складной металлической линейке.

Гарри смотрит на свои носки — оба темно-серые.

— Верно. Вот так я люблю носить.

Драко улыбается.

— Итак, у нас есть несколько ее фотографий для ориентировки, а также колдофото основных мест ее преступлений, — говорит он, беря каждое фото и аккуратно крепя их к стене напротив окна. — Гринготтс… Йоркский собор… больница Святого Мунго… Есть немало пробелов, которые нужно заполнить, но в отсутствие реальных ресурсов Аврората нам, возможно, придется проявить творческий подход.

— Я могу нарисовать несколько картинок, если хочешь, — предлагает Гарри, не уверенный, удивляться или беспокоиться эффективности работы Драко.

— До этого дойдем позже.

— Подожди, ты ведь умеешь рисовать, разве нет? — спрашивает Гарри, вспоминая прекрасно детализированные планы и схемы со стола Драко.

— Да, я могу чертить, — подтверждает Драко, определяя структурную схему связанных между собой мест преступлений под фотографиями. — И лошадей. Но это все.

— Уверен, нам понадобятся лошади, — кивает Гарри, устраиваясь в кресле с чаем и наблюдая за работой Драко.

Он подозревает, что сейчас пока не нужен, более того, если попытается помочь, то только окажет медвежью услугу. Из них двоих именно Драко занимается планами, и ему, видимо, не нужен кабинет или доступ к магии, чтобы по кусочкам собрать то, что Гарри считает «стеной безумия». Некогда голая поверхность вскоре покрывается листами бумаги, фотографиями и аккуратными тонкими линиями, соединяющими соответствующие фрагменты информации друг с другом. В конце концов, Гарри решает, что на самом деле испытывает восхищение. И, возможно, ему немного весело — серьезное лицо Драко почему-то вызывает желание засмеяться.

— Что? — требует Драко, поворачиваясь, когда Гарри подавляет фырканье в своей чайной чашке.

— Ничего. Просто это так напряженно. Я не жалуюсь, просто говорю.

Драко указывает на него маркером.

— Знаешь, Уизли там строит все это без меня. Не понимаю, почему я не должен этого делать.

— Помимо очевидного — никто из нас не должен работать, — ты абсолютно прав, — соглашается Гарри, и Драко делает шаг к нему с маркером без крышки, в последнюю секунду отклоняясь с траектории и поднимая свой чай.

— Откуда же еще я научился всему этому безумию с военными играми, — интересуется он, взмахом руки указывая на стену и стопку папок. — Только вот у меня на булавках никогда нет джема.

— Джема? — повторяет Гарри.

Драко опускается на стул напротив него и смотрит на разыгравшуюся непогоду за окном.

— Я не уверен, что теперь делать.

— Ты много чего сделал, — говорит Гарри, указывая на заклеенную стену. — Ты сделал… это.

— Да, но теперь мы должны сделать все остальное, — вздыхает Драко. — Чего она хочет? Почему эти места? Где она прячется, когда все ее ищут? Что будет делать дальше? В чем, собственно, ее гребаная проблема?

Гарри смеется, а затем поворачивается, чтобы тоже посмотреть в окно. Дождь стучит по площади Гриммо, погружая уютную гостиную почти в темноту. Огни на рождественской елке мерцают и искрятся, но их недостаточно, чтобы нейтрализовать внезапную тяжесть, которая прокрадывается в грудь Гарри. Они могут сколько угодно играть в детективов, но на самом деле раскрыть дело — совсем другой уровень.

— Ты правда думаешь, что мы сможем это сделать? — спрашивает он, и Драко долгое время молчит.

Он смотрит за окно, сжав губы в задумчивую линию, а когда встречается взглядом с Гарри, в нем появляется новая искра, которая почти полностью рассеивает мрак.

— Да. Но прямо сейчас думаю, что нам нужно быть в каком-нибудь другом месте.

Гарри бросает еще один взгляд на окно и вздыхает.

— Где?

— Все равно. Там, куда мы сможем аппарировать. Там, где нет Лондона, — говорит Драко и уже поднимается на ноги. — Мы начали, но думаю, что сегодня нужно сменить обстановку.

— Хорошо, но давай сначала съедим пирожное соболезнования, — предлагает Гарри, разламывая маленькое пирожное на две части палочкой и с некоторой церемонией вручая Драко его половину.

— Я принес его для тебя, — протестует он.

— Нет, ты был прав. В этот день мы оба что-то потеряли, так что в этот день мы оба будем есть пирожное, — говорит Гарри и съедает свою половину одним махом.

Это всего лишь половинка, но пирожное мягкое и вкусное, а глазурь такая сладкая, что несколько секунд после проглатывания покалывает язык. Он почти чувствует вкус клубники под лавиной сахара и решает, что глазурь, видимо, все-таки была розовой. Драко ест свою половину более осторожно, заканчивая вишенкой, которую Гарри намеренно оставил на его порции. Слизывая глазурь с кончиков пальцев, Гарри снова поворачивается к забрызганному дождем окну, мысленно подбирая подходящее место назначения.

— Тебе следует взять зонтик, — решает он через мгновение. — На побережье всегда мокро.

Драко бросает на него странный взгляд, но поднимает зонтик в тот момент, когда они входят в залитый дождем переулок и оказываются во власти жестокого морского бриза. Гарри накладывает на зонтик Укрепляющее заклинание, чтобы его не вывернуло наизнанку, а затем выводит Драко через несколько улиц с домами на берег моря. Здесь ветер еще сильнее, он доводит море до исступления и сотрясает ряды дверей пляжных домиков в стаккато.

— Чем это лучше Лондона? — кричит Драко, изо всех сил пытаясь переиграть погоду.

— Мы на берегу моря, — так же громко отвечает Гарри, пожимая плечами.

— Дождь усиливается!

— Да, — соглашается Гарри, спотыкаясь, когда ветер налетает на него и пытается сбить с ног. — Но это лучший дождь. Свежий. Чистый. Просто вдохни, разве не хорошо?

Драко выглядит неубежденным, но медленно вдыхает, а затем еще раз, и что-то странно умиротворенное появляется на его лице, что совершенно не соответствует водовороту вокруг них.

— Я чувствую запах моря, — делится он, и Гарри улыбается.

Тоже вдыхает, втягивая холодный соленый воздух глубоко в легкие. Он пробует дождь языком, прохладный, сладкий и освежающий. Ветер резкий, порывистый, срывает со скал дикие растения и вспенивает волны, которые разбиваются о ряды деревянных лодок, оставленных на сезон. Вдалеке виднеются ярко освещенные витрины кафе и крошечные магазинчики, обещающие коллекционные товары и сувениры, а также «лучшую помадку в Бертстоу или вернем ваши деньги».

— Где мы? — спрашивает Драко, придвигаясь ближе, чтобы прикрыть Гарри зонтиком, когда дождь становится еще сильнее.

— Корнуолл, — говорит Гарри. — Я приезжал сюда с Роуз и Хьюго летом. Тогда все было немного по-другому.

— Правда что ли?

Гарри ухмыляется.

— Мы купались в море, ели мороженое, Хьюго нашел большого краба. Я знаю, что немного сыро, но есть что-то действительно приятное в приморском городе зимой, ты так не думаешь?

— Дам тебе знать, если начну так думать, — говорит Драко, но идет рядом с Гарри к набережной, повернув зонтик так, чтобы тот защищал их обоих от дождя.

Гарри выбирает старомодное маленькое кафе с запотевшими окнами и пластиковой мебелью, быстро направляя Драко к месту, прежде чем тот успевает возразить. На этой же улице есть и более высококлассные заведения, но он всегда предпочитал нечто приземленное, особенно на берегу моря и тем более в дождливый день. Гарри сидит в лепном кресле и рукавом пальто вытирает конденсат с окна, вглядываясь в шквалистый пейзаж, и ему уже становится тепло. Возможно, погода сегодня не очень приятная, но классно смотреть на море издалека, наблюдать, как волны разбиваются о песок, и слушать болтовню мам и старушек за соседними столиками.

Драко прячет зонтик под стол и с интересом рассматривает меню. Он поднимает его и взмахивает, вздрагивая, когда ламинированная бумага издает нелепый звук «воб-воб-воб». Гарри ухмыляется, потому что Драко смешной, но зато не боится быть любопытным, и Гарри любит его за это.

— Хочешь пообедать? Позавтракать? Или это будет поздний завтрак? — уточняет он, отмечая, что в кафе предлагают что-то под названием «Завтрак Belly Burster*», и задумываясь, а чувствуется ли в этом личный вызов. — Я угощаю.

— Я уже бывал в подобном месте раньше, — признается Драко, перегибаясь через стол на локтях. — Я был потерян. Там был мужчина, который ел целый черный пудинг.

— Ну, ты, наверное, тоже можешь его съесть, если хочешь, но вряд ли они будут тебя заставлять, — говорит Гарри.

— Посмотрим, — бормочет Драко, а затем погружается в изучение меню.

Когда они делают заказ, решив отказаться от черного пудинга и пирожных, разговор быстро возвращается к делу с обоюдным молчаливым согласием избегать темы значения сегодняшнего дня. Вместо этого они объединяют все свои знания о Гризельде Финтон, делясь любым проблеском вдохновения и позволяя им висеть между ними в надежде, что что-то начнет складываться само собой. На самом деле, Гарри быстро начинает жалеть, что не захватил с собой спицы и пряжу, потому что в отсутствие чего-то полезного, чем можно было бы занять руки, он начинает расставлять различные предметы в стратегических точках по столу. Вскоре Драко вмешивается, передвигая их по блестящему пластику, так что Гарри в какой-то момент больше не может вспомнить, что было чем.

Драко все еще обрисовывает ситуацию, когда им приносят еду, поэтому берет тарелки и столовые приборы и добавляет их к действию. Когда Гарри откусывает кусочек тоста, он тяжело вздыхает.

— Ты только что съел Уизли, — жалуется Драко. — Теперь мы точно в беде.

— Извини, — говорит Гарри, не зная, извиняется он перед тостом или перед Драко. — Пожалуйста, не мог бы ты приступить к своему завтраку, пока он не остыл?

— Важно то, — говорит Драко, послушно нарезая бекон, — что ей нравится брать верх над авторитетными фигурами. Над ДМП, в целом, над Авроратом, в частности.

— И мы в частности-в частности, — поддакивает Гарри, зарабатывая неохотную улыбку.

— Вот именно. Что нам нужно сделать, так это выяснить, что связывает эти места… те, о которых мы знаем, и те, которые, как мы думаем, но не можем доказать, имеют к ней какое-либо отношение.

Гарри выдавливает кетчуп на тарелку, надеясь, что при этом не убивает никого из знакомых.

— Да, хорошо. Но что, если связи нет? Что, если она просто мерзкая тварь, которая любит воровать, поднимая большой шум в процессе?

Драко смотрит в окно, чувствуя себя странно побежденным.

— Пожалуйста, не говори так. Возможно, это правда, но если все действительно так, то это просто невозможно, а я не верю в невозможное.

— Это потому, что ты очень упрямый, — замечает Гарри, и Драко смотрит взглядом, который быстро ставит Гарри на место. Тот фыркает и ест сосиски.

— То же самое сказал мой отец в воскресенье. — Драко откладывает столовые приборы и берет кофе, мгновение с подозрением осматривает его, но пьет. Кофе немного похож на тот, что у Гарри дома, — крепкий, невероятно молочный и приготовлен из растворимых гранул, которые сильно напоминают о вечерах у миссис Фигг.

— Он сказал, что ты упрямый?

— Он сказал, что я слишком твердолоб для своей магии, и именно поэтому она отказывается возвращаться, — рассказывает Драко, закатывая глаза. — Он, видимо, придерживается мнения, что все это у меня в голове и что, если я не избавлюсь от этого в ближайшее время, это станет «свершившимся фактом».

— «Свершившимся фактом».

— Да. Давай просто скажем, что его понимание ситуации ограничено, и он обеспокоен тем, что я трачу слишком много времени на поправку. Кажется, он сказал в точности: «Ты не можешь все бросить, потому что чувствуешь себя немного уязвимым», — говорит Драко, и Гарри в ярости смотрит на него.

— Извини, но что, блин, с ним не так?

Драко смеется.

— Не знаю, как и мама. Она просто стояла рядом с ним, качая головой. Ты не должен так выглядеть, Гарри, я не собираюсь его слушать. Уже давно не слушаю.

— Может, он пытается помочь, — неуверенно предполагает Гарри, а затем встряхивается. Нет. Черт, нет. — А вообще, я думал, что он не одобряет твою работу.

— Ты хочешь, чтобы у Люциуса Малфоя была логика? — спрашивает Драко, и хотя его тон легкий, глаза блестят такой эмоцией, что у Гарри выворачивает внутренности. — Мы говорим о человеке, который считает рождественские елки ужасными и планирует провести каникулы на пятизвездочном курорте в Дубае. Он сумасшедший, Гарри.

— И все же он так пренебрежительно говорит о том, что все это у тебя в голове, — качает головой он, ерзая на жестком пластиковом стуле и пытаясь найти удобное положение. Снаружи завывает ветер и бросает капли дождя в окна кафе, и внезапно Гарри хочется оказаться на улице, бегать по залитому водой пляжу и поднимать волны прибоя.

Драко твердит, что его общество ему помогает. Кажется, Драко извлекает что-то утешительное из времени, проводимого вместе, и не выглядит таким расстроенным, как чувствует себя сам Гарри. Хотя он ведь хорошо скрывает свои чувства. Они оба. Ни один из них не знает, как все обстоит на самом деле и уж тем более когда или даже если это изменится. Но Драко здесь, и Гарри тоже.

«Год назад был этот самый день», — мрачно думает он, ощущая вкус пирожного и клубничной глазури на языке и переводя взгляд обратно на Драко, чтобы увидеть заботу и тепло — слишком много того и другого, чтобы их можно было терпеть в этом душном маленьком кафе, где все парится и жарится, а колени почти соприкасаются под столом.

Осознав, что смел все со своей тарелки, сам того не заметив, Гарри откладывает нож и вилку и допивает кофе с последним приступом ностальгии.

— Ты подумаешь, что я сумасшедший…

— Я уже думаю, что ты сумасшедший, — перебивает Драко.

— В таком случае, не хочешь прогуляться по набережной?

Взгляд Драко устремляется к влажному шумному миру за окнами.

— Эх. Ты сумасшедший. — Он хватает зонтик. — Хочу.