Гарри просыпается до восхода солнца и бросается в свободное утро с поразительным приливом энергии. Он не ожидает Драко до полудня, и предстоящие часы внезапно кажутся полными возможностей, но что его действительно удивляет, так это чувство предвкушения, которое ускоряет каждое его действие. Он завершает свою тактическую тренировку в рекордно короткие сроки, продолжая заниматься, даже ворвавшись в комнату для гостей и чувствуя, как кровь приливает к члену от воспоминания о том, как его прижимали к полу, и о дрожащем дыхании Драко на его лице, когда тот притискивал его к камину за запястья. Разгоряченный, с твердым и ноющим членом, он мнется на месте с дрожащей палочкой в руке, но заставляет себя двигаться и не торопится после этого в душе, снимая напряжение долгими уверенными движениями и глубокими стонами, вырывающимися в пар с ароматом кедра.

Он одевается чуть более основательно, чем обычно, выбирая темные джинсы и мягкий джемпер с надписью «Прекрасный остров», который был одной из последних вещей, которые он покупал перед тем, как мир стал серым. Джемпер голубой, белый и зеленый, праздничный, но не откровенно рождественский, и вообще Гарри считает, что Драко одобрит. Не то чтобы ему было нужно, чтобы Драко одобрял его одежду, конечно, но Гарри не может полностью выбросить это из головы, а сегодняшним утром и вовсе не хочет. Поход по магазинам был самым приятным из того, что Гарри совершал за довольно долгое время, да и на самом деле все его недавние приключения с Драко были такими, так что Гарри даже не уверен, почему раньше так неохотно проводил с ним время.

Если честно, он понятия не имеет, что происходит между ними, и не хочет надеяться, но этим утром внутри поселяются легкость и чувство нервного возбуждения, которые будто преследуют его по всему дому. А вскоре он понимает, что это не единственное, что его преследует. Ощутив чье-то присутствие позади себя в коридоре, он быстро оборачивается и видит Каллиопу и Патрика, которые, застыв на месте, отвернулись, будто притворяясь, что их там нет.

Гарри ухмыляется, возобновляя свой путь к оранжерее и оглядываясь каждые несколько шагов, пытаясь поймать их. Каждый раз, однако, парочка умудряется вести себя так, будто они не проявляют к нему ни малейшего интереса: Калли оглядывается на свой хвост, а Патрик притворяется, что очень интересуется полупрозрачной тканью своего жилета. Обнаружив, что ему нравится эта игра, Гарри продолжает идти, ведя их через влажные джунгли, поливая, кормя и проверяя покрытых листвой соседей по дому. У новоприбывшего все хорошо, он цветет под декабрьским солнцем и едва вздрагивает, когда кошка прыгает в его горшок, а полтергейст проносится сквозь ветви, разметав их в разные стороны. Гарри успокаивает растение извинениями и выводит своих сопровождающих обратно в коридор, окончательно теряя их на кухне, когда Каллиопа решает, что завтрак гораздо интереснее игры.

Гарри готовит чай и тосты, позволяя мыслям вернуться к тому моменту, когда Драко коснулся его руки во время прощания. Когда они смотрели друг на друга у фонтана, липкие от вишневого сока, шоколада и специй. Конечно, все это так же невозможно, как и стоять на краю высотки и смотреть вниз, подумывая прыгнуть, в надежде, что ты не расшибешься о землю. Прошло слишком много времени, чтобы чувствовать себя так, надеяться на что-то, но пока Гарри стоит на кухне рядом с остывающим завтраком, он ничего не может с собой поделать. Он влюблен в Драко и, возможно… лишь возможно… он закрывает глаза, чувствуя, что пытается ухватиться за соломинку, — он напуган до смерти, но это чертовски восхитительно.

Наконец, слопав тост и тщательно вымыв руки, он относит новую пряжу и спицы в гостиную и принимается за работу над шарфом. Продавец из магазина шерсти права — мягкая пушистая пряжа вяжется быстро, от каждого нового ряда Гарри чувствует все больше удовлетворения, которое только усиливается потрескиванием огня, теплом Каллиопы в ногах и осознанием того, что рождественские покупки завершены и лежат кучей пакетов в чулане под лестницей. Дом тоже кажется довольным и игривым, уже перевернув картину с пейзажем с ламой вверх ногами и зачаровав рождественские огни, которые теперь хаотично мерцают.

В обеденный перерыв он совершает набег на продукты из Мэдиган, решив, что уже достаточно позднее число, чтобы начать вкушать рождественские сыры. Он выбирает очень зрелый чеддер, который кладет поверх цельнозерновых батончиков, и козий сыр, которые ест со сладкими помидорами черри, стараясь не краснеть, думая о мудрых соображениях Амброуза по поводу Драко. В итоге приходится сдаться, потому что он один в своем доме, и если он хочет смущаться, полыхая щеками, пока ест сыр, то это его дело.

К тому времени, как Драко стучит в дверь, солнце окончательно меркнет, и прихожая освещается только светом, льющимся из гостиной. Драко выглядит таким невозмутимым, что хорошее настроение Гарри за мгновение улетучивается, но он берет себя в руки, приглашая Драко внутрь и решая приготовить чай, прежде чем тот попросит.

— Спасибо, — благодарит Драко, со вздохом принимая чашку.

— Как прошло с консультантом? — осторожно спрашивает Гарри.

Драко пожимает плечами.

— Хорошо. Кажется, она хочет убить меня, но я совершенно уверен, что это противоречило бы этическому кодексу.

Гарри улыбается и садится за стол рядом с ним.

— Ну, ты выглядишь довольно раздраженным, так что я предполагаю, что какой-то идиот из ДМП расстроил тебя.

— Это не… — начинает Драко, но вдруг замолкает. Медленно пьет чай. — Ладно. Это был какой-то идиот из ДМП, но он не задавал мне нелепые вопросы о моей магии. Я был в лифте, и… Хиггинс, кажется, так его зовут, следователь из Аврората, начал спрашивать, когда я вернусь на работу. Сказал, что будь он на моем месте, то уже бы вернулся, а затем посмотрел на меня, слегка пожал плечами и сказал, что я «здорово выгляжу».

Гарри осторожно выдыхает, надеясь не выглядеть таким разъяренным, каким себя чувствует.

— Точно. Конечно. И что ты сделал?

— Ничего, — сердито отвечает Драко. — Абсолютно ничего. Я просто пробормотал что-то невнятное о правилах Министерства, а затем вышел из лифта так быстро, как только смог. Я мог бы сказать все, что угодно. Я мог бы поставить его на место; я, конечно, много чего придумал, что можно было бы сказать, по дороге сюда.

Гарри фыркает. Борется с желанием положить свою руку поверх руки Драко.

— Да, так и я когда-то делал.

Драко поднимает голову.

— Тебе кто-то что-то говорил? Кто это был?

Гарри качает головой, согретый негодованием в глазах Драко.

— Никто, по крайней мере, уже долгое время, но когда меня только отстранили, люди постоянно подходили ко мне. Типа… люди на улице.

— Как чертовски грубо, — говорит Драко, хмуро глядя в свою чашку.

— Да, — соглашается Гарри с легкой улыбкой. — Раньше я слышал всю эту лабуду о долге, о том, насколько я важен для Аврората, о том, что мне нужно «вернуться», потому что, знаешь, «жалость к себе не снизит уровень преступности».

— Боже, — бормочет Драко. — Почему я никогда не слышал об этом?

— Я никому не говорил, — признается Гарри. — Даже Рону и Гермионе. А смысл? Они бы просто огорчились и ничего бы не смогли с этим поделать.

— Я бы что-нибудь с этим сделал, — мрачно говорит Драко, и на этот раз Гарри дотрагивается до его руки. Всего на секунду. Драко улыбается. — Ты мой напарник, придурок.

Гарри фыркает.

— А ты мой. И если я увижу Хиггинса, то тоже что-нибудь с ним сделаю. Что он вообще об этом знает? Он канцелярская крыса. Насколько я могу судить, он даже никогда не был в поле.

Драко вздыхает.

— Знаешь что? Я бы предпочел, чтобы он никогда даже и не узнал, что задел меня. В следующий раз, увидев его, я просто вежливо улыбнусь, а потом, когда он отвернется, насыплю трубчатых червей в его чашку с кофе.

Гарри улыбается, слишком наслаждаясь представляемым образом. Он почти уверен, что Драко не станет так делать, но он сейчас сильно стрессует, так что все возможно. Да и вообще, Гарри не может сказать, что Хиггинс не заслуживает трубчатых червей… или чего похуже. Драко осушает свою чашку и медленно снимает пальто.

— Спасибо. Я правда чувствую себя намного лучше, — говорит он. — Теперь нам просто нужно поймать Гризельду Финтон, и мой день будет завершен.

— Ну… мы можем попробовать, — соглашается Гарри, направляясь в гостиную, зажигая лампы и готовясь к вечеру детективной работы. Он снимает чары со стены безумия и оглядывается в поисках других заметок. — Куда ты положил папки на днях? Ну, когда появились Роуз и Хьюго?

Драко поворачивается по кругу, обводя комнату взглядом.

— Я положил их в сумку, но сейчас ее не вижу.

— Что за сумка?

— Она была большой, узорчатой и… — Драко колеблется, пальцами рисуя в воздухе большую фигуру.

Гарри улыбается.

— Ты можешь сказать «уродливой».

— Да, — говорит Драко. — Я положил их в уродливую сумку. В последний раз, когда я ее видел, она была вот тут, рядом с креслом.

— Это сумка с рисунками для вязания, — объясняет Гарри, наклоняясь, чтобы заглянуть под мебель. — Молли дала ее мне. Честно говоря, думаю, она умирала от желания избавиться от нее. Полагаю, это был подарок от печально известной двоюродной бабушки Мюриэл.

Драко тоже ищет, заглядывая по углам комнаты и поднимая все, достаточно объемное, чтобы скрыть большой уродливый саквояж. Обрыскав гостиную, они переходят в коридор, а затем спускаются на кухню, обыскивая каждую нишу и шкаф, пока Гарри не становится уверенным в том, что точно знает, что случилось с этой чертовой сумкой.

— Патрик! — кричит он, поднимаясь по лестнице. — Патрик, я знаю, ты думаешь, что прятать вещи смешно, но нам нужны эти заметки!

Драко наблюдает за ним из коридора, хмурясь.

— Он вернет ее? Только потому, что ты попросил?

Гарри не отвечает. Он стискивает зубы и поднимается на следующий этаж, заглядывая в каждую комнату.

— Патрик, клянусь богом, — бормочет он, а затем снова кричит: — Это чертовски серьезно, ясно? Я буду очень зол, если ты не выйдешь в ближайшие пять секунд и…

Гарри замолкает, когда полтергейст появляется из стены его спальни с крайне мрачным лицом и скрещенными руками на груди. Что-то в выражении его лица напоминает Гарри о непокорном подростке, столкнувшимся с родителем, который требует рассказать, где он был и с кем, и, черт возьми, теперь Гарри тут родитель. Он злой отец, а Патрик — сытый по горло ребенок, и нелепость этого поражает, как Оглушающее в живот. Гарри стонет и трет лицо обеими руками.

— Патрик… послушай, прости, что кричу, но сумка, которую ты спрятал, очень важна для меня, ясно? — пытается он, решая говорить более мягким тоном. — В ней информация, которая может помочь поймать очень опасного преступника, и мне нужно ее вернуть. Немедленно.

Патрик парит в нескольких дюймах над полом и смотрит на Гарри. Его темно-серые глаза сужаются, а затем закрываются, и он будто даже съеживается на мгновение, прежде чем повернуться и выскользнуть из комнаты. Гарри следует за ним на чердак, где находит саквояж и для пущей убедительности ударяется головой о люк. Все еще чувствуя себя немного удивленным, он благодарит Патрика, который натянуто кивает и исчезает, оставляя Гарри тащить себя и покрытую паутиной сумку обратно в гостиную.

— Нашел, — объявляет он. — Очевидно, лучшим местом для уродливой сумки был чердак.

Драко поднимает взгляд, он сидит на полу перед фото и протянутыми нитками на стене.

— Боюсь, я был немного бесполезен, потому что понятия не имею, как искать того, кого не вижу.

— Все хорошо, — пожимает плечами Гарри. — И я не думаю, что кто-то может видеть его, кроме меня и Каллиопы, и Мерлин знает, почему она вообще может. Наверно, есть в ней какая-то магия, но я никогда не узнаю об этом.

— Да, — вздыхает Драко, и Гарри не совсем понимает, как прочитать выражение его лица.

— Нам не обязательно делать это прямо сейчас, если ты не хочешь, — говорит он, кладет сумку на пол и опускается рядом с Драко, копируя его позу со скрещенными ногами и не задумываясь об этом.

Драко пристально смотрит на него.

— Я хочу.

У Гарри перехватывает дыхание.

— Уверен?

— Гарри, все в моей жизни сейчас — это гребаная борьба, потому что я не могу использовать магию, — сообщает Драко, удерживая зрительный контакт долгие секунды, прежде чем снова отвернуться к стене. — Когда я здесь, когда мы делаем это… все не имеет значения. Все, что мне нужно делать, это быть тут. И думать. Понимаешь?

Гарри не уверен, что понимает, но слова Драко словно застряли в груди, поэтому он может только кивнуть. Спустя мгновение он прослеживает за взглядом Драко, останавливаясь на фотографии Финтон, сделанной во время ее последнего ареста. Она смотрит на него со снимка так, словно задержание в Министерстве — самое утомительное, что когда-либо случалось с ней в жизни.

— Если хочешь поговорить об этом, — начинает Гарри мягким голосом, — ну… о потере магии… не думаю, что смогу сказать что-то, что поможет, но я выслушаю. Извини. Это звучит глупо.

— Это не звучит глупо.

— Ну, тогда это впервые, — бормочет Гарри, и Драко смеется.

— Такое иногда случается с аврорами, — говорит он с раздражением. — Они продолжают так говорить. «Такое случается». «Вы должны справиться с чувствами, которые привели к проблеме, вам нужно просто подождать». Что гораздо легче сказать, чем сделать.

Гарри смотрит на него, задерживаясь взглядом на угловатом профиле, резких чертах, смягченных неопрятным падением серебристо-белых волос.

— Ты правда думаешь, что кто-то другой смог бы остановить ее в тот день? — спрашивает он, заставляя себя встретиться взглядом с Драко, когда тот поворачивается. — Думаешь, если бы Рон был со мной, я бы не пострадал?

Драко пристально смотрит на него, поджав губы, как будто пытается удержаться и не сорваться.

— Не знаю, — говорит он наконец и качает головой. — Я правда не знаю.

— Это не твоя вина, — уверяет Гарри. Он повторяет это снова и будет повторять до тех пор, пока Драко не устанет это слушать. — В том, что случилось со мной, не было твоей вины, и знаешь что? Я в порядке, Драко. На самом деле у меня все хорошо, а теперь, когда есть твое зелье, я могу делать все, что захочу. Может, ДМП примет меня обратно. Может, нет, но у меня снова будет нормальная жизнь, и это благодаря тебе. Так что просто… послушай меня, ладно?

Драко продолжает пораженно смотреть на него. После долгого молчания он медленно кивает, убирает волосы с глаз и переплетает пальцы на коленях. Гарри отводит взгляд, чувствуя себя глупым и уязвимым и желая вообще ничего не говорить или, по крайней мере, сказать то, что сказал, не настолько… банально.

Драко делает долгий прерывистый вдох и переводит взгляд на фотографию Финтон.

— Дело в том, что… у меня странное чувство, что если мы поймаем ее… если ее поймают, моя магия вернется. Я не могу этого объяснить, — признается он, — но иногда нужно доверять своим инстинктам.

— Ладно, — говорит Гарри, хватая саквояж и высыпая содержимое на пол. — Для меня этого достаточно. Давай поймаем ее.

Губы Драко кривятся в неуверенной улыбке, и он берет несколько листов бумаги. Улыбка сменяется замешательством, когда он изучает их.

— Это узор для вязания? — спрашивает он, нахмурив брови. — C4L, K1, C4R. Для тебя это имеет смысл?

— Вроде того, — отвечает Гарри, разрывая две спившиеся почему-то страницы. — На самом деле, я еще новичок. Иногда мне приходится просить Молли кое-что объяснить. Помнишь, как она пыталась вломиться в Аврорат?

— Миссис Уизли? — невинно спрашивает Драко.

Гарри ухмыляется.

— Хорошая мысль. Но послушай… Финтон пыталась это сделать несколько лет назад, да, я смотрю на вторую страницу этого отчета, прошло три года с того дня, как мы ее арестовали. В очередной раз.

Драко наклоняется, чтобы изучить вторую страницу, отделенную от первой.

— Она довольно привязана к этим юбилеям. Что делает еще более любопытным то, что даты, связанные с Йоркским собором, не совпадают.

— Хм? — мычит Гарри, уставившись на фото с Косой аллеей, пока что-то, чего он еще не может понять, начинает всплывать в глубине его сознания.

— Йоркский собор, — повторяет Драко, вручая ему письмо об отказе в поступлении в университет. — Позже на четыре дня. Нападение произошло семнадцатого, а это датировано тринадцатым, годом ранее. Это сводит меня с ума.

Гарри смотрит на письмо. Формальные, но добрые слова. Закорючка, подпись. Адреса как отправителя, так и получателя. Дата. Он хмурится. Дата. 13.03.88. Он поднимает взгляд, пульс учащается, когда все встает на свои места.

— Ради всего святого… это когда письмо было отправлено… даже написано. Дело в том, когда она его получила.

Драко, кажется, перестает дышать.

— И что это значит?

— Магловская почта, — смеется Гарри, роняя голову на колени и тяжело выдыхая. — Даже если университет поставил на это письмо отметку важности, она все равно не получила бы его сразу. Доставка могла занять два дня, даже три, и бог знает, сколько времени оно пролежало в почтовом отделении, прежде чем было вручено адресату. Она напала на Йорк семнадцатого, потому что именно тогда получила письмо. Это дата, которая важна для нее.

— Мир по Гризельде Финтон, — бормочет Драко, забирая письмо, когда Гарри роняет его, и прикрепляет обратно к стене. — Это даты, которые важны для нее, как мы и говорили.

— Что означает, что все даты совпадают, — говорит Гарри, выпрямляясь.

— Что означает, — говорит Драко, и выражение его лица становится серьезным, — что в прошлом году она планировала что-то на Косой аллее. Что-то, что мы остановили. То, чего еще не произошло.

У Гарри неприятно скручивает живот.

— Думаешь, она вернется, чтобы закончить это?

— Может быть, — кивает Драко, и они разделяют паническую долю секунды, прежде чем оба поворачиваются, чтобы посмотреть на стену. — Дырявый котел? Ежедневный пророк?

— Нам нужно выяснить, что именно и когда, — говорит Гарри, поднимаясь на ноги с приливом адреналина, который подгоняет его, пока он надевает пальто и ботинки, и не позволяет даже на мгновение подумать о том, что, возможно, следует проконсультироваться с активным аврором вместо того, чтобы ломиться в одиночку. Но он не один, он со своим напарником, и ни один из них ни за что не готов упустить это.

Драко уже застегивает пальто, когда присоединяется к Гарри в коридоре с застывшим лицом.

— Я могу пойти в Дырявый, если хочешь. У нас с Томом довольно хорошие отношения; думаю, он сможет рассказать мне, были ли у него когда-нибудь стычки с Финтон.

Гарри смотрит на часы и кивает.

— Пророк, возможно, все еще открыт. Я должен попытаться. Встретимся здесь?

Драко кивает, и они вместе аппарируют, разделяясь у Дырявого котла тревожным соприкосновением пальцев — «удачи», «будь осторожен». Гарри мчится по аллее, огибая поздних покупателей, не сводя глаз с цели. В темноте и веселом мерцании волшебных огней он почти видит свет в окне длинного низкого здания, примыкающего к главному отделению Ежедневного пророка, похожего на раскинутую каменную руку. Он быстрее идет по мокрой булыжной мостовой, распахивая дверь как раз в тот момент, когда молодой человек за стойкой застегивает молнию на своем непромокаемом пальто.

— Вы немного припозднились, — говорит он, расширяя глаза, когда поднимает взгляд и видит Гарри. — О-о, э… Аврор Поттер, что я могу для вас сделать?

К Гарри давно так не обращались, но от изменения позы и тона мужчины он чувствует себя неуютно. Он лепит на лицо, хочется надеяться, обнадеживающую улыбку, и мужчина перед ним немного смягчается.

— Я не задержу вас, — обещает он, заглядывая мимо мужчины в основное помещение и пытаясь точно вспомнить, как тут все работает. — Мне только нужно несколько выпусков газеты.

Мужчина расслабляется, явно испытывая облегчение. Он берет перо.

— За какие даты?

Гарри колеблется. Он не имеет ни малейшего представления, как ответить на этот вопрос, как и на другие, которые могут вытечь следом, мутя воду целевого периода: насколько организована Финтон? Как много она спланировала, когда они с Драко прервали ее? Сколько экземпляров Ежедневного пророка они с этим беднягой смогут достать, так жестко ограниченные во времени? Сколько они с Драко успеют просмотреть на предмет чего-то, возможно, крайне незначительного, что вывело ее из себя?

Взвешивая варианты, он кладет палочку на стойку перед собой.

— Все с декабря 2000 года по декабрь прошлого года. Включительно. Я помогу, — добавляет он, когда темные глаза мужчины расширяются от ужаса.

— Хорошо, — шепчет он, ведя Гарри в архив, освещенный мерцающими настенными бра и пахнущий старой бумагой и защитной магией. — Мне отправить чек в ДМП?

— Что?

— Плата за журналы. Мне выписать чек на счет Аврората? — объясняет мужчина, и Гарри так сильно мотает головой, что в шее начинает тянуть.

— Пожалуй, нет. Я заплачу сам.

Мужчина коротко смотрит на него с любопытством, а затем пожимает плечами, произнося сложное заклинание, которое вызывает газеты со всех углов комнаты — они хлопают бумажными крыльями и оседают огромной стопкой на столе перед ним. Вместе они просматривают стопку, отбирая и складывая журналы по нужным датам, пока перед Гарри не появится приличная стопка газет Пророка, согретых ароматом магии и чернил. Он платит мужчине, уменьшает газеты и засовывает их в карман пальто, прижимая рукой, пока бежит обратно по переулку и домой.

Драко уже сидит на ступеньках дома номер двенадцать, когда Гарри прибывает, засунув руки в рукава пальто и подняв воротник, чтобы защититься от ветра. Каллиопа обвивается вокруг его колен и начинает громко вопить, как только замечает Гарри, как бы говоря: «Этот человек замерз, а он не может использовать Согревающее заклинание! Где, черт возьми, ты был?»

— Извините, — говорит он, адресуя извинения им обоим и отпирая дверь так быстро, как только может.

— Я в порядке, — заверяет Драко, но бросается в дом, спускается вниз и наполняет чайник еще до того, как Гарри успевает размотать свой шарф.

Он спешит вниз, чтобы присоединиться к нему, включает лампы и, к большому удовольствию Каллиопы, разжигает в камине пламя. Все трое тянутся к нему, и минуту или две на кухне царит тишина, если не считать потрескивания пламени и шипения чайника. Каллиопа сворачивается калачиком на коврике у камина и подставляет мордочку восхитительному теплу. Драко закрывает глаза и прислоняется к каминной полке, а Гарри борется с желанием заключить его в объятия. Как бы сильно он, черт возьми, ни хотел этого, у них есть дела, и абсолютно нет времени на осложнения.

— Ты узнал что-нибудь полезное от Тома? — спрашивает он, и Драко открывает глаза.

— Нет, но он рассказал мне очень интересную историю о медведе. Интересную, но, вероятно, не связанную с Финтон, — отвечает он. — Я упомянул ее, и он сказал, что она «мерзкая шельма».

— Это точно, — соглашается Гарри. Он достает стопку крошечных газет и раскладывает их на столе, прежде чем восстановить натуральную величину волшебной палочкой. Газеты Пророка увеличиваются, скользят друг по другу в полнейшем беспорядке, некоторые сваливаются на пол и открываются. — Я достал вот это.

— Это… гораздо больше Ежедневного пророка, чем я хотел бы видеть в одном месте, — еле слышно говорит Драко, но опускается на стул за столом и собирает разрозненные экземпляры, а когда Гарри допивает чай, они снимают пальто, обмениваются довольно мрачными улыбками и приступают к работе.

Гарри использует заклинание, чтобы разложить выпуски по датам, а затем разбивает стопку, откидываясь на спинку стула с несколькими экземплярами и поставив горячую кружку на колено, в то время как Драко закидывает ногу на ногу и наклоняется вперед, чтобы просматривать свою долю, прищурив глаза и постукивая пальцами по керамике. Долгое время на кухне царит тишина. Каллиопа бродит по столу, закрывая заголовки своими маленькими лапками. Патрик врывается на кухню всего один раз, окидывает взглядом развернувшееся действо и снова сваливает. Гарри читает и просматривает столбцы крошечного текста, голова уже начинает болеть от сконцентрированности и того, что, о боже, он и забыл, насколько нелепа эта газетенка.

К тому времени, когда он на треть приканчивает свою стопку и прочитывает четыре статьи о бродячих волшебных козлах, но ни слова — о Финтон, он решает, что ему нужен перерыв. Им обоим. Выражение лица Драко абсолютно убийственное, а Гарри даже вспомнить не может, когда кто-либо из них в последний раз ел что-то кроме печенья. Прямо сейчас он совершенно не хочет готовить, но все-таки собирает две тарелки со свежим хлебом, сыром и мясным ассорти, а еще горсть овощей в качества салата, и ставит одну из них у локтя Драко с нежным: «Передохни. Всего минутку».

Драко испуганно дергается, и Гарри решает заварить кофе. Десять минут спустя, подкрепившись едой и кофеином, они снова погружаются в чтение, переворачивая страницы сухими пальцами и делясь случайными фрагментами, в которых упоминается Финтон, каждый раз вырывая эти страницы и откладывая их в сторону на всякий случай. Гарри не убеждает ни одна из них, пока он не находит то, от чего резко садится прямо на стуле — шея и позвоночник оказываются явно против таких необдуманных движений.

— Вот кое-что, — говорит он, сгибая бумагу и крепко прижимая края. — Это авторская статья, знаешь, когда репортер просто высказывает свое мнение о чем-то. Это… ну, на самом деле, немного странно. Речь идет о том, что преступники сегодня ничего из себя не представляют.

Драко выгибает бровь.

— Да, потому что мы все знаем, насколько лучше, когда у преступников есть веская причина.

— Да, ну, она точно не ссылается на нее, но определенно говорит о таких вещах, — указывает Гарри, нахмурившись. — Пишет, что сегодняшние нарушители закона заинтересованы только в материальной выгоде и известности, «например, Гризельда Финтон — простая воровка с манией величия».

— Ну, не думаю, что нашей мадам это очень понравилось, — иронично тянет Драко, наклоняясь, чтобы взять статью, когда Гарри передвигает ее. — Но достаточно ли этого, чтобы настроить ее против всей газеты?

— Да, — решает Гарри. — Думаю, так и есть.

Драко медленно кивает, в его глазах танцуют искры, когда они встречаются взглядами.

— Думаешь, это оно?

Гарри пожимает плечами.

— Думаю, мы можем продолжить поиски, но сомневаюсь, что найдем что-то более оскорбительное для нее на личном уровне.

— Вопрос в том, каков наш следующий шаг? — спрашивает Драко, но снова опустив взгляд на бумагу, замирает. — Гарри, ты видел дату?

Гарри подавляет зевок.

— Нет. Спустя несколько выпусков я перестал смотреть на них.

— Эта газета была напечатана девятнадцатого декабря. Два года назад, — говорит Драко, и липкий холод обволакивает позвоночник Гарри.

— То есть, через два дня?

— Даже меньше, — говорит Драко, глядя на часы. — И если она планировала что-то сделать в прошлом году…

— Она вернется в этом, — заканчивает Гарри. Его сердце колотится как заведенное, а все тело наполняется нервной энергией. — Ладно. Давай предположим, что в субботу будет дата, важная для нее, мы должны это предположить, потому что это через два гребаных дня… что она планирует сделать?

— Я не знаю. — Драко встает со стула и начинает расхаживать перед камином. — Но эта суббота… последняя суббота перед Рождеством — ей понравится. Косая аллея будет полна людей. Этот репортер прав в одном, — говорит он, хватая газету и взмахивая ею. — Она действительно хочет славы. Она хочет, чтобы все смотрели на нее, и она позаботится о том, чтобы так и было.

— Верно, — соглашается Гарри и падает на стул, подавленный приливной волной неуверенности. — Но слушай… это все предположения. Все это. Мы не знаем точно, собирается ли она напасть на Пророк. Мы не знаем, будет ли это девятнадцатого. Эта женщина сама себе закон, в буквальном смысле, и что мы можем с этим поделать?

Драко перестает расхаживать и пронзает Гарри взглядом.

— Даже не смей.

— Что?

— Не смей, черт возьми, Гарри Поттер. Мы зашли так далеко, потому что вкладывались в это дело и потому что действительно чертовски хороши в своей работе, — огрызается Драко, сминая газету и складывая руки на груди. — Мы все продумали и не собираемся отказываться от этого в последний момент, потому что у нас сдали нервы.

— У меня не сдали нервы, — уязвленно говорит Гарри. — Мне просто интересно, как мы все это будем рассказывать Рону. И не смотри на меня так, ты же знаешь, что мы должны ему рассказать. У тебя все еще нет магии, я не был в поле целый год, и никто из нас вообще не должен работать. Мы не можем сделать это сами.

Драко хмурится, откидывается на спинку стула и кладет ладони на голову.

— Знаешь, мне почти удалось забыть о том, что мы должны рассказать все это Уизли.

Гарри улыбается, хотя все, что он действительно хочет сделать, это поджечь гору газет Пророка и забыть, что все это когда-либо происходило. А затем схватить Драко за плечи и поцеловать его, затаив дыхание.

— Он разозлится, но я не думаю, что у нас есть выбор. — Гарри смотрит на часы и вздыхает. Уже без двадцати пяти полночь, а через несколько десятков минут у Рона будут всего сутки, чтобы опередить Гризельду Финтон.

— Даже если это всего лишь теория? — уточняет Драко, но его лицо застыло, и Гарри знает, что они будут вместе до конца, несмотря ни на что.

Он кивает.

— Давай выпьем еще одну чашку кофе, еще раз быстро просмотрим все на всякий случай, а потом… нам придется позвонить Рону.

— Домой?

— Да.

Драко вздрагивает.

— Мерлин.