В десять минут первого Гарри с Драко звонят в коттедж по камину в гостиной, решив, что, если и придется вести долгий разговор, можно сделать это с самого мягкого пола в доме. После долгого ожидания в пламени появляется Гермиона, зевая и завязывая пояс халата.

— Вы выглядите очень бодрыми, — бормочет она. — Что происходит?

— Нам нужно поговорить с Роном, — говорит Гарри.

— Срочно, — вставляет Драко, и лицо Гермионы пересекает беспокойство.

— Его нет. Он все работает над делом, так что, наверное, заснул за столом, — говорит она и извиняюще улыбается. — Ну, это, конечно, не смешно, что он так усердно трудится, чтобы поймать эту женщину, просто… если вы увидите его, пожалуйста, скажите, чтобы он возвращался домой. У меня ранняя смена и… О, что ж, кажется, Хьюго услышал, что я разговариваю. Ладно, что бы вы ни задумали, пожалуйста, будьте осторожны.

Гермиона бросает взгляд на каждого из них по очереди и отходит от огня. Гарри поворачивается к Драко, обнаруживая, что тот смотрит на него с видом человека, которого вот-вот отправят в Азкабан. Гарри открывает рот, чтобы заговорить, но Драко уже поднимается на ноги.

— Я знаю, знаю. Нет смысла звонить в офис, можно просто наведаться туда сейчас и покончить с этим, — вздыхает он, спускаясь на кухню и возвращаясь с двумя пальто.

Несмотря на охватившее его беспокойство, Гарри улыбается.

— Читаешь мои мысли. Только дай мне захватить пару вещей, и можем отправляться.

Драко с явным нетерпением наблюдает, как Гарри грубо собирает документы, включая фотографии, письма и вырезки из Пророка, затем берет его за руку и аппарирует. В Атриуме Министерства тихо, так что их торопливые шаги эхом отдаются в ушах. Гарри не был в Аврорате уже несколько месяцев, но ничего особо не изменилось. Ковры все еще странно мягкие, а главный коридор все еще пахнет невкусным кофе и длится целую вечность. Он осторожно стучит в дверь Рона, не желая внезапно будить его и сразу объяснять суть дела, но голос, который раздается изнутри, резкий и немного удивленный.

— Оу, — тянет он, сморщив веснушчатый нос в замешательстве. — Гермиона послала вас за мной?

— Да, она упомянула, что хотела бы, чтобы ты когда-нибудь вернулся домой, — говорит Драко, поворачиваясь спиной к Рону, чтобы осмотреть свой стол, который кажется таким же аккуратным, каким он его и оставил.

— Вы говорили с ней? Что происходит?

Гарри делает глубокий вдох. Достает папку из кармана пальто.

— Мы можем присесть? Это касается Гризельды Финтон.

— Эм… конечно, — кивает Рон, взмахивая палочкой и приманивая два скрипящих стула через всю комнату к своему столу. — Вы ведь в курсе, что сейчас середина ночи, да?

— Поверь мне, это не ускользнуло от нашего внимания, — сообщает Драко и устраивается на одном из стульев, закинув ногу на ногу и пристально глядя на Гарри, пока тот тоже не садится.

— Вот в чем дело, — начинает Гарри, решив вмешаться, пока не передумал, — прежде чем я расскажу, хочу уточнить, что мне очень жаль. Пожалуйста, постарайся вспомнить об этом, когда я закончу рассказывать то, что собираюсь рассказать.

— Мне тоже очень жаль, — серьезно говорит Драко, и Рон только вздыхает, протирая глаза.

— Что?

Гарри открывает файл.

— Увидишь. Как я уже сказал, вот в чем дело…

Рон с растущим ужасом слушает, как Гарри говорит, говорит и говорит, а Драко часто вмешивается, исправляя факт здесь и добавляя важную деталь там. И так они вдвоем рассказывают ему обо всем, что произошло после исчезновения магии Драко, включая почти все детали их расследования, кроме тех, которые могли бы заставить Рона взорваться от ярости.

— Как вы вообще получили часть этой информации? — требует он, выхватывая фотографию из рук Гарри и уставившись на нее. — Это было только в отчете Аврората, который… — он замолкает, переводя взгляд с Гарри на Драко. — О, черт возьми.

— Я позаимствовал ту папку, — врет Драко. — Я знал, что ты мне ее не дашь, поэтому скопировал ее.

Гарри растерянно смотрит на него. Открывает рот, но Драко бросает на него такой острый взгляд, что он снова закрывает его.

— Черт возьми, конечно, я бы не дал ее тебе, — огрызается Рон. — Вы оба сошли с ума?

— Я встречаюсь с консультантом, так что, возможно, технически, да? — пытается Драко, и, несмотря на очень реальные проблемы, в которые они попали, Гарри хочется смеяться.

— Вы оба уволены по состоянию здоровья. Вы оба неактивные авроры. Что, черт возьми, заставило вас решить начать разбираться в этом деле? — требует Рон.

— О, ну не знаю, — тянет Гарри. — Может быть, то, что мы оба были непосредственно затронуты ее глупыми действиями и нам надоело сидеть сложа руки и не помогать?

Рон вздыхает. Проводит рукой по лицу и правда выглядит измученным.

— Я знаю, — тихо говорит он. — Я знаю, что вы оба… «сыты по горло» даже не передает и сотой доли. Я понимаю. Но вы должны довериться нам. Мы работаем над этим, поверьте. В моей команде двадцать человек, и они пришли к очень похожим выводам, что и вы двое. Мы справимся с этим, хорошо?

Гарри и Драко обмениваются взглядами, а затем Гарри протягивает Рону газетную вырезку через стол. Тот берет ее, прищурив усталые глаза, чтобы прочесть крошечный текст.

— Мы считаем, что именно здесь она нанесет следующий удар. Завтра.

Рон вскидывает голову.

— Завтра? То есть… завтра — завтра? В субботу?

— Это всего лишь теория, — указывает Драко, — но она согласуется со всем, что мы тебе рассказали, и со всем, что ты рассказал нам. Мы надеялись, что это даст вам фору.

— Фору? Почему вы говорите мне об этом только сейчас? — требует Рон с побледневшим лицом, когда с трудом поднимается на ноги и начинает рыться в ближайшем шкафу с документами. — Слушайте, я беру свои слова обратно — в следующий раз, когда решите провести несанкционированное расследование, привлеките меня с самого начала!

— Мы только-только пришли к этому, — оправдывается Гарри. — Сегодня вечером. Вчера вечером, неважно. Рон, я знаю, мы облажались, но в итоге-то пришли прямиком к тебе.

Рон поворачивается, все еще цепляясь за металлический ящик.

— Спасибо, — хрипло благодарит он, и хотя на его лице чистая паника, в его выдержке есть что-то такое, от чего Гарри хочет встать и пожать ему руку.

Рабочая мантия Рона перекручена и вся в заломах, а волосы безнадежно взъерошены, но ведет он себя как истинный Старший аврор, и Гарри полностью ему доверяет. Он собирается разобраться с этим сейчас; он собирается вызвать авроров и разработать план нападения, а после с помощью их незаконного расследования уничтожить Гризельду Финтон раз и навсегда. И, может быть, Гарри предпочел бы быть там с ними, но на этот раз он считает, что ему будет хорошо и в стороне, потому что Драко будет рядом.

Гарри некоторое время наблюдает за тем, как Рон, присев и бросив летучий порох в огонь, ведет быструю дискуссию с невидимым человеком на другой стороне. Он оглядывает кабинет, восхищаясь аккуратными диаграммами и стопками файлов, а на одной стене — сетью фото и вырезок, похожих на ту, что сейчас находится и в его гостиной. За волшебным окном ночное небо искрится редкими в Лондоне звездами, а на подоконнике печально поникло большое паутинное растение с длинными заостренными листьями, сухими и почти ломающимися. Гарри подходит, чтобы осмотреть его, и, нахмурившись, касается сухой почвы.

— Что ты делаешь? — шепчет Драко, поворачиваясь на стуле.

— Вы никогда не поливаете его?

— Это Уизли, и да, я поливал его, но меня здесь не было уже сколько времени, — шипит Драко.

Гарри вздыхает и заклинанием дает растению попить. Рон заканчивает разговор и поворачивается, чтобы посмотреть на них, будто вообще забыл, что они все еще сидят в его кабинете.

— Точно, — кивает он, встряхиваясь. — У меня много работы, а вам двоим нужно отчаливать.

— Разве ты не хочешь?.. — начинает Гарри, но Рон уже ведет их к двери.

— Нет. Я хочу, чтобы вы пошли домой и немного поспали, а это предоставили нам, — твердо говорит он, выглядя раздраженным, когда Гарри останавливается в нескольких дюймах от двери. — В чем дело?

— Извини, но могу я забрать его с собой? — спрашивает Гарри, обходя Рона и поднимая растение-паука.

Рон хмурится.

— Зачем?

— Думаю, что смогу реанимировать его, — объясняет Гарри. — Верну потом.

— Пожалуй, не надо, — отнекивается Рон, выпроваживая Гарри и растение в коридор. — Я почти уверен, что медленно убиваю его.

Гарри улыбается, обнимая горшок и задумываясь над тем, где растение захочет находиться, когда он принесет его домой.

— Спасибо.

— Не за что, а теперь проваливайте оба, — прощается Рон и захлопывает дверь с такой силой, что она дребезжит в петлях. Через мгновение он снова открывает ее. — И я не хочу видеть никого из вас завтра поблизости от Косой аллеи.

— Могло быть и хуже, — решает Драко, когда они возвращаются в Атриум. — Во всяком случае, он вроде бы поверил нам.

— Поверил, — соглашается Гарри, вспоминая, насколько серым стало лицо Рона, когда кусочки паззла начали вставать на свои места. — А теперь мы… ждем, я полагаю.

Драко кивает, подавляя зевок тыльной стороной ладони.

— Я должен быть у родителей через несколько часов. Наверно, мне лучше немного поспать.

Гарри ловит зевок, на секунду откладывая совместную аппарацию, чтобы не отправить их обоих в другое измерение. Он все еще переполнен адреналином от ночного путешествия в Аврорат, но никакое волнение не может стереть тяжелую усталость в конечностях или какую-то инертность в реальном времени, которая будто замедляет движения, настолько нервные окончания протестующе подрагивают. Он чувствует себя так, будто израсходовал запасы энергии на следующие несколько дней и теперь испытывает острый ее дефицит.

— Умняехоужнсроомигхермионой, — бормочет он сквозь еще один натянутый зевок, вглядываясь в Драко сквозь полумрак прихожей. — Черт.

— Что? — спрашивает Драко, наклоняясь ближе и хмурясь. Он хорошо пахнет. Лимоном. Бумагой. Кофе.

— У меня еще ужин с Роном и Гермионой вечером… возможно, только с Гермионой, — повторяет Гарри, почти уверенный, что Рон сегодня снова задержится в Аврорате допоздна.

— Прекрасный десерт на хорошей кухне в коттедже. Мое сердце обливается кровью за тебя, — говорит Драко, а затем трогает Гарри за плечо и выходит в ночь, тихо напевая себе что-то под нос.

Гарри смотрит ему в спину, а затем несет спасенное растение знакомиться с новыми друзьями. Он находит для него место рядом с пальмой и устало ждет, когда дом скажет свое слово. И действительно, древняя магия окутывает растение, словно осматривая его увядшие листья и иссохшую почву. Гарри улыбается, решив быстро обойти остальных подопечных перед сном, а когда возвращается с подкормкой для растения-паука, то уже начинает выглядеть счастливее.

— Удачи, — бормочет он себе, новому растению, Рону и его команде и на секунду задерживается в дверях, вдыхая ароматы земли, жизни и новых начинаний, прежде чем подняться по лестнице и забраться в постель. Несмотря на путаницу в голове и мурчащий кошачий клубок на подушке, он засыпает уже спустя несколько секунд.

**~*~**

— Итак, э-э… насколько он зол? — спрашивает Гарри, когда Гермиона впускает его и объявляет, что сегодня они ужинают только вдвоем.

— Очень, но в основном на себя, — рассказывает она. — Я тоже очень зла, но Рон сходит с ума от беспокойства. О чем ты только думал?

Гарри пожимает плечами, зная, что у него нет никаких аргументов в свою защиту.

— О том же, о чем думаю всегда, когда что-то делаю, — признается он. — Ни о чем. Я был в отчаянии.

Выражение лица Гермионы смягчается, и она обнимает его так крепко, что он едва может вдохнуть.

— Ты идиот, и Драко тоже, — шепчет она. — И если с кем-нибудь из вас что-нибудь случится, будут последствия.

— Понимаю, — бормочет Гарри, обнимая ее в ответ.

Она отпускает его, выглядя успокоенной.

— Конечно, теперь полностью твоя вина, что Рона нет здесь, чтобы приготовить ужин, так что я приготовлю его сама. Это всего лишь ризотто, насколько это может быть сложным?

— О, нет, — шепчет Роуз с порога, и Гарри усмехается.

— Я помогу. Серьезно, это меньшее, что я могу сделать.

— И правда, — соглашается Гермиона, — но я посмотрела на рецепт и решила, что он выглядит так… будто я очень сильно хочу картошку фри.

Роуз молча исполняет победный танец в дверях кухни, а затем убегает обратно в свою спальню. Гарри улыбается, даже когда ему велят снова надеть пальто и под руку тащат сквозь ледяной ветер в ярко освещенный магазин с рыбой и картошкой фри, очередь в который тянется аж до улицы. Рыба оказывается невероятно вкусной и стоящей того, чтобы ждать столько времени в очереди, что теряешь чувствительность в пальцах. Роуз и Хьюго заканчивают ужинать в рекордно короткие сроки, Роуз уходит в свою комнату с книгой и яблоком, а Хьюго сворачивается под одеялом и засыпает еще до конца истории Гарри, оставляя взрослых отдыхать перед камином и гадать, как Рон справляется с операцией-в-последнюю-минуту.

— Не могу поверить, что он солгал о папке, — говорит Гарри, глядя на Гермиону поверх кружки с чаем. — Не знаю, поверил ли ему Рон, но он в любом случае это сделал.

— Он пытался защитить тебя, как и всегда, — говорит она, и от брошенного ею взгляда он чувствует себя уязвленным. — И я думаю, что сейчас самое время рассказать мне то, о чем ты никак не хочешь рассказывать.

У Гарри перехватывает дыхание.

— Что ты имеешь в виду?

Она улыбается.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Не лучше ли тебе рассказать об этом, пока Рона и Драко здесь нет?

— Я бы предпочел вообще не говорить об этом, — говорит он, зная, что только это — уже признание само по себе.

— Гарри, я хочу, чтобы ты был счастлив. Вы оба. Я просто не могу поверить, что мне потребовалось так много времени, чтобы заметить, что вы двое… — Она хмурится. Пожимает плечами. — Что у вас есть чувства.

— Ты имеешь в виду, что не можешь поверить, что тебе потребовалось столько времени, чтобы заметить, что я настолько сильно влюблен в него, что даже не смотрел на других больше десяти лет? — уточняет Гарри, слова безостановочно срываются с губ, отчего лицо краснеет, а глаза щиплет. — О боже, это звучит жалко.

Гермиона смеется, но это нежный смех. Она наклоняется и касается его колена.

— Я почти уверена, что дело не только в тебе.

Гарри поднимает взгляд, сердце болезненно дрогает в груди.

— Не надо.

— Ладно. Я просто хочу сказать… может, он и не против этого. Я видела, как он смотрит на тебя, — шепчет она, укладываясь на своей стороне дивана и сворачиваясь калачиком. — Но опять же, он видел, как ты смотришь на него, и мы все еще здесь. Мужчины, — вздыхает она.

— Я не смотрю на него так, — бормочет Гарри, решив проигнорировать последнюю часть и просто восхититься тем, как легко он теперь себя ощущает. Ужасно — да, унизительно — да, но легко. Гермиона не осуждает его; она просто… Гермиона, и прямо сейчас это именно то, что ему нужно.

— Я понимаю, потому что только сейчас начала замечать, — говорит она.

— Ты очень занята, — вставляет Гарри.

— Я очень занята. Но… Гарри… ты смотришь на него так, словно он единственный человек в комнате.

Гарри смотрит на огонь, потому что не может смотреть на нее. Она слишком хорошо чувствует все это, и ему кажется, будто он оказался голым в комнате, полной людей, и все они — Гермиона Грейнджер.

— Иногда я думаю, что да, — признается он. — И это… С тех пор, как я перестал видеть цвета, я вижу его еще яснее. Он весь серебристо-белый, когда все остальное серое. Что… наверное, звучит безумно.

— Гарри, ты знал, что белый свет — это не отсутствие цвета? Это все цвета сразу, — говорит Гермиона, и он пристально смотрит на нее.

— О чем ты?

— Белый свет — это сочетание всех цветов спектра, — объясняет она. — Мы используем белый свет для определенных видов исцеления, потому что он самый сильный — в нем присутствуют все цвета и вибрации. Когда ты смотришь на Драко и видишь белый свет, ты не видишь какой-то определенный цвет — ты видишь все цвета сразу.

— Драко — все цвета сразу? — бормочет Гарри, внезапно желая увидеть его так сильно, что все тело ломит.

— Для тебя — да, — подтверждает Гермиона и, как и всегда, все понимает. Она просто все понимает.

Драко — все цвета сразу. Он красный, и синий, и зеленый, и фиолетовый, и звездный. Прямо сейчас он сидит за столом у родителей, притворяясь, что наслаждается смехотворно изысканной едой, и, вероятно, жалеет, что не может бродить по своей лаборатории, или помогать Рону с планами, или хотя бы в очередной раз обыгрывать Гарри в Эрудит. Ему не нужна магия, чтобы исцелить Гарри; он — тепло, он — напарник, он — белый свет.

Гарри улыбается, поставив кружку на подтянутые колени. Гермиона улыбается в ответ, выглядя крайне довольной. Она идет за остатками штоллена, давая Гарри ломтик с очень большим куском марципана, и долгое время они вообще ни о чем не разговаривают. Мысль о Драко поселяется в животе Гарри и окутывает его, как теплый плащ, даже когда наступает ночь и разговор неизбежно переходит к планам Рона на утро. Гермиона, конечно, волнуется, но это не первая ее такая ночь, и она не будет последней. Когда Гарри предлагает остаться, она закатывает глаза и практически выталкивает его за дверь, уверяя, что все они сталкивались с гораздо худшим, чем Гризельда Финтон, и что те, кто может сейчас хоть немного поспать, должны именно этим и заниматься.

Он едва ли пробыл дома десять минут, когда раздается стук. Он мягче, чем обычно, возможно, учитывая время, но Гарри знает, что это Драко, еще до того, как открывает дверь. Несколько секунд они молча смотрят друг на друга, серые глаза скользят по растрепанным волосам Гарри и странным носкам, а Гарри смотрит на темную официальную мантию и напряженное лицо. Гарри, не говоря ни слова, впускает Драко в дом, делает ему чашку чая и садится рядом на диван. Он зажигает огонь, и они вместе смотрят в темное окно, позволяя волнению перетекать между ними и расставлять все по местам. Всякий раз, когда Гарри бросает взгляд на Драко, серые глаза тоже останавливаются на нем, такие яркие в темноте, а потом ускользают.

Драко снимает верхнюю одежду и позволяет ей соскользнуть на пол, сбрасывает туфли и закидывает ноги на диван, выглядя так изящно в брюках, жилете и рубашке с короткими рукавами, что так и норовит привлечь внимание Гарри. В итоге он сдается, поднимает ноги с пола, кладет голову на диванные подушки и позволяет себе любоваться. Драко улыбается, медленно дыша, с закрытыми глазами и сложенными на коленях руками. За окном начинает накрапывать дождь, барабаня по стеклу и, наконец, погружая Гарри в сон.