Проснувшись в среду утром, Гарри чувствует себя так невероятно комфортно, что даже не хочет открывать глаза. Ему тепло и уютно, а кожа гудит от удовольствия, так что он смачно потягивается под одеялом. Колено касается холодной лодыжки, и он открывает глаза, чтобы посмотреть, чем занят Драко. Тот сидит в постели, подтянув колени и крепко сжимая палочку. Его лицо такое сосредоточенное и полностью противоречит тому, что сам он сидит в кровати голый и растрепанный, воплощая собой все, что Гарри хочет видеть по утрам первым делом. Гарри собирается задать вопрос, когда Драко хмурится и шепчет:

— Еще раз.

В ногах кровати Патрик держит пустую чашку и медленно двигает ею в воздухе. Выражение его лица тоже более серьезное, чем Гарри когда-либо видел, а в официальной грегорианской одежде и со статной осанкой он выглядит как прекрасный актер, играющий в экспериментальной постановке, которую Гарри просто не дано понять. А такой постановкой, по его скромному мнению, может быть любая театральная постановка. По мере того как в голове отступает сонный туман, Гарри понимает, что Патрик держит для Драко своего рода мишень для прицеливания, и задумывается, является ли такая практика — за вычетом полтергейста — тем, с чего Драко теперь начинает все свои дни. Видимо, Драко не добивается хоть какого-нибудь успеха — вообще ничего не происходит, и жесткая складка между светлыми бровями только углубляется с каждой попыткой. Гарри смотрит на него дольше, чем следовало бы, а потом протягивает руку и касается предплечья. Мышцы под пальцами напряжены и подрагивают, даже когда взгляд Драко скользит к Гарри, и он улыбается.

— Ты пробовал… знаешь… немного расслабиться? — предлагает Гарри.

Бровь Драко скрывается под спадающей на лоб светлой челкой.

— Вау. А ты смешной. Правда, очень смешной.

Гарри усмехается, осторожно забирает палочку и тянет его обратно под одеяло, переплетаясь ногами, пока Драко не согревается.

— Как насчет отвлечься от всего? — спрашивает он.

— Договорились, — соглашается Драко и привлекает его в поцелуй, такой ленивый и мягкий, что Гарри почти забывает о Патрике, который все еще парит в ногах кровати и двигает кружку.

— Хватит, мне нравятся эти кружки, — шепчет он, поворачиваясь к Драко, а затем отстраняется с неохотным вздохом. — Спасибо за помощь, Патрик. Пожалуйста, иди помоги кому-нибудь в другой комнате.

Драко смеется и снова притягивает его в поцелуй, а Гарри позволяет себе окунуться в него с головой, и в наступившей не-совсем-тишине задается план на остаток дня. Он понимает, что теперь, когда ему официально разрешено прикасаться к Драко, он не может остановиться, и, к его удивлению, это чувство кажется взаимным. Они двигаются вместе, будто отчаянно пытаются наверстать упущенное, каждое прикосновение пальцев превращается в ласку, а каждый поцелуй затягивается, будто может быть последним, будто кто-то может войти в дом и приказать им оторваться друг от друга.

Практичный пятиминутный душ превращается в очень непрактичные полчаса касания горячей кожи с прохладными плитками, вздохов, переходящих в ароматный пар, и потери равновесия — оба в приступе смеха валятся на пол ванной. Попытка одеться проваливается, когда Гарри одалживает Драко джемпер и решает, что он выглядит в нем слишком хорошо, чтобы его можно было отпустить, а дальнейшая попытка привести себя в порядок приводит их обратно в кровать, где они ласкают друг друга на утреннем солнце, пока у Гарри в конец не перехватывает дыхание. Он чувствует себя шестнадцатилетним, хотя ему определенно больше, но это неважно. Драко, томный и красивый, лежит рядом, собственнически положив одну руку на живот Гарри. Его глаза полны тепла, а дыхание до сих пор прерывистое.

— Я люблю тебя, — шепчет Гарри, и рука с живота скользит вверх к груди.

— И я люблю тебя. Но если не съем что-нибудь в ближайшее время, могу упасть в обморок, а это никому не доставит удовольствия, — заявляет Драко.

Гарри улыбается и укладывается поудобнее на подушке, наслаждаясь касанием хлопка к коже.

— Подождешь еще пять минут?

— Гарри, пожалуйста, ни на секунду даже и мысли не допускай, что я уже не хочу тебя снова, но тебе придется дать мне больше времени, — неохотно признается Драко.

— Приятно знать, — смеется Гарри, — но я не это имел в виду. Мы приготовим завтрак, обещаю, но сначала я хочу кое-что сделать.

— Если это тактическая тренировка, то без меня, — отнекивается Драко, касаясь губами груди Гарри, к которой прижимается щекой.

Гарри крепко, но коротко обнимает его, заряжаясь беззаботным теплом, которое будто окутывает их обоих, а затем заставляет себя встать с кровати.

— Дело не в ней, — обещает он, натягивая джинсы в третий раз за это утро. — Пять минут. Доверься мне.

— Конечно, — фыркает Драко, и на этот раз Гарри позволяет ему одеться. По крайней мере, пока.

Они спускаются в гостиную и вместе собирают свой командный центр, аккуратно снимая фотографии и веревки со стены безумия и складывая их вместе с остальными заметками и нечестным путем добытыми разведданными авроров в коробку. Гарри колеблется, закрывая крышку, потому что раздумывает, а не сжечь ли все это заклинанием, но что-то останавливает его. Теперь это — напоминание о деле, которое разлучило их, а затем объединило вновь. Возможно, это их последнее совместное дело в качестве напарников, и хотя будущее так же неопределенно, как и всегда, Гарри понимает, что эта мысль не терзает его сердце, как раньше. Возможно, они никогда больше не будут напарниками, но теперь у них есть кое-что получше. Гарри все еще не может в это поверить.

— Что собираешься с этим делать? — спрашивает Драко, закатывая рукава позаимствованного свитера.

— Думаю, закину на чердак, — отвечает Гарри и уже размышляет о том, как будет биться головой о крышку люка, но это неважно. Гостиная теперь снова просто гостиная — теплое светлое место, готовое к Рождеству, а до него еще целый день, который можно посвятить абсолютному ничегонеделанию с самым любимым человеком в мире.

Пока Драко спускается на кухню в поисках кофеина, Гарри несет коробку в оранжерею. Там все еще валяются два отчета, которые нужно закинуть к остальному, отправленному в ссылку на чердак, — он хочет убедиться, что собрал все до последней частички Гризельды Финтон в одном месте. Она больше не сможет ничего ему сделать; она не сможет сделать больно Драко. Они вместе с коллегами из Аврората победили. Гарри берет отчеты и улыбается, когда слышит шипение чайника. Взглянув на растения, он заходится в неконтролируемом приступе хохота.

— Драко, ты должен посмотреть на это! — зовет он, высовываясь в коридор.

Через мгновение слышатся тихое бормотание и шелест шагов по дереву, и в коридоре появляется Драко. Он заглядывает в комнату через плечо Гарри и издает тихий удивленный хмык.

— У них у всех шапки.

— У них у всех шапки, — соглашается Гарри, запрокидывая голову, чтобы посмотреть на растения на стенах, на потолке, на те, что тянут усики, вьющиеся на запотевших окнах.

Каждый папоротник, кактус и каучуковое растение в крошечных шапках Санты. Каждому растению, от огромного до абсурдно миниатюрного, подарили праздничную шапку, идеально соответствующую размеру, а плюющееся растение, украшенное оригинальной шапкой, величественно стоит посреди всего этого, и Гарри смеется от этого только сильнее.

— Ты это сделал? Когда ты успел? — спрашивает Драко, сбитый с толку.

— Нет… думаю, это дом, — отвечает Гарри, и стены оранжереи будто слегка вибрируют. — Ты заметил, что у всех должны быть шапки, а, как я уже говорил, ты нравишься моему дому.

— Почему? — Драко скептически выгибает бровь.

Гарри просто сжимает его руку.

— Не знаю. Ты мне тоже почему-то нравишься. Загадка.

Драко вздыхает, но на его лице появляется довольная улыбка, когда они спускаются обратно на кухню. Вскоре дом наполняется теплыми аппетитными запахами, они приносят кофе и бутерброды с беконом в гостиную, где мягко поблескивают рождественские огни, а настоящий огонь в камине спасает от дневной прохлады. Вместе они сворачиваются калачиком на диване и едят в уютной тишине, заговорив, только когда тарелки оказываются пусты, а в кофейных чашках остается совсем немного.

— Я не уверен, что в мире есть что-то более вкусное, чем сэндвич с беконом, — признается Драко, ставя чашку на колено и удовлетворенно вздыхая.

— Не мусс? — дразнится Гарри. — Мусс-пена из бекона с кетчупом?

Драко морщит нос.

— Совершенно точно нет.

Гарри хмурится. Что-то наталкивает на мысль, и слова вылетают прежде, чем он успевает их остановить.

— С кем ты ходил на то свидание?

Драко искоса смотрит на него.

— То, о котором меня спрашивал Уизли?

— Да, — говорит Гарри, глядя в свою чашку. — Не то чтобы я… на самом деле это не мое дело.

Драко толкает его коленом и улыбается.

— Новая секретарша в Аврорате узнала, что я не женат, и решила это исправить. Продолжала говорить, что у меня так много общего с ее братом. Так что конце концов я согласился, чтобы она перестала меня уговаривать. Это пустое. Уверяю тебя.

— Тебе не обязательно рассказывать, — настаивает Гарри, хотя и испытывает такое облегчение, что хочется вскочить с дивана и закружить Каллиопу в танце. Он остается там, где сидел, не в последнюю очередь потому, что Каллиопа спит на подоконнике и, вероятно, не хочет, чтобы ее беспокоили.

— Но я хочу, — убедительно произносит Драко, пристально глядя на Гарри. — Это важно. Важен ты. Только ты. Понимаешь?

— Да, — тихо соглашается Гарри. Жар поднимается по затылку, когда он обнаруживает, что не может отвести взгляд. — Понимаю.

Драко улыбается, смотрит в пустую чашку, всем своим видом говоря «так не пойдет», и поднимается на ноги. Он пробует Акцио в направлении рук Гарри, со вздохом сдается, наклоняется, чтобы взять его кружку, и позволяет Гарри поймать свои губы в теплом поцелуе со вкусом кофе.

Пока Драко находится на кухне, Гарри изо всех сил старается взять себя в руки. Он включает радио и берет вязание, устраиваясь на диване, прислонившись спиной к подлокотнику и положив ноги на сидение, так что к тому времени, как Драко возвращается, он усердно трудится над джемпером Хьюго и выглядит — он надеется — как взрослый человек, а не как помешанный на любви маньяк, который может думать только об одном. Если Драко и замечает, как его пальцы скользят по спицам, то ничего не говорит. Он садится так же как и Гарри и лениво смотрит в окно, комментируя проходящих мимо людей, пока не теряет терпение и не вырывает почти готовый джемпер у Гарри из рук.

Через несколько секунд Гарри с обнаженной грудью уже прижат к дивану, а Драко снимает с них обоих вещи, нежно обхватывая его за плечи.

— Я тебе наскучил? — спрашивает Гарри, ухмыляясь. — Ты мог бы просто сказать.

Драко улыбается, а солнце пробивается сквозь облачный покров и проникает в гостиную, освещая его резкий профиль и окрашивая кожу в белый, серебристый, радужный цвет перед глазами Гарри. Он поднимает руку, чтобы прикоснуться к Драко, кончиками пальцев проводит по подбородку и поворачивает голову, пока их глаза не встречаются.

— Ты красивый, — шепчет Гарри, и каждую часть его тела ломит самым чудесным образом.

Драко хмурится.

— Нет. Я хорошо одет. Я унаследовал довольно хорошую костную структуру. Я не красивый.

Гарри тянет его на диван, лицом друг к другу и переплетя ноги, приподнимается на локте и пристально смотрит на Драко со всем негодованием, которое чувствует.

— Красивый. Я смотрю на тебя прямо сейчас. Ты прекрасен.

— Я состою из сплошных острых черт, — протестует Драко, опустив брови.

— Ты был таким в детстве, — признается Гарри, нежно проводя пальцем по лицу от виска до подбородка. — Теперь ты прекрасен.

Драко улыбается.

— Что ты понимаешь, с твоим-то сомнительным зрением? Я могу позеленеть, а ты и не заметишь.

— Я бы не заметил, — соглашается Гарри, и он почти уверен, что в этот момент настолько тонко настроен на Драко, что заметил бы выпавшую ресницу.

— Ну, а я думаю, что ты сумасшедший, — беззаботно парирует Драко, прижимаясь губами к плечу Гарри. — И от твоей улыбки на собраниях становится интереснее.

Гарри смотрит на него сверху вниз, чувствуя, как ком встает поперек горла.

— Каких собраниях?

Драко пожимает плечами.

— Любых. Ну, помощник Кингсли говорит что-то, а потом ты посмотришь на меня, и я забуду, зачем вообще там нахожусь.

— Драко, мы не встречались там больше года, — сообщает Гарри, сердце колотится от подтекста и осознания того, что Драко не хочет поднимать на него взгляд.

— Да, я знаю, — кивает он, по-прежнему направляя все свои слова в грудь Гарри, но нарочитая беспечность в его голосе никого не обманывает.

— Мы будем говорить об этом? — интересуется Гарри, и когда Драко наконец встречается с ним взглядом, выражение его лица одновременно резкое и уязвимое.

— Если хочешь знать, это началось во вторник, — заявляет Драко. — Ты принес мне шоколадный торт. Там был фундук.

Что-то тревожит Гарри, и он хмурится.

— Может, скажешь хотя бы месяц? Год? Хоть что-то еще?

— Не-а, — тихо произносит Драко.

— Я, наверно, пятьсот раз приносил тебе этот торт из столовой, — протестует Гарри. — Он был твоим любимым.

— Да, — говорит Драко, выглядя таким смущенным, что догадка врезается в Гарри, переворачивая весь его мир.

— Нет.

— Боюсь, что да, — подтверждает Драко, и Гарри бросается к нему, вкладывая десятилетние тоску и разочарование в страстный поцелуй, который ошеломляет их обоих.

Гарри переворачивается на спину, не зная, смеяться ему или плакать. В конце он закрывает лицо руками и выпускает дрожащий вздох сквозь пальцы.

— Ну, ты опередил меня примерно на неделю, — признается он. — Ты приготовил мне худшую чашку чая из всех, что я когда-либо пробовал. Я старался не морщиться, когда пил его, но ты заметил и настоял, чтобы я показал тебе, как делать правильно, и…

— И это покорило тебя? — спрашивает Драко, забавляясь.

— Это было начало. Пожалуйста, не проси меня объяснять, — вздыхает Гарри.

Драко кладет прохладную руку ему на грудь.

— Так много времени. Ретроспектива — настоящий наркотик, да?

Гарри показывает глаза из-за пальцев.

— Да, но сожаления испортят жизнь, если ты позволишь им это.

— И почему ты не сожалеешь… о потраченном времени? — спрашивает Драко, наклоняясь ближе, но недостаточно.

— Не знаю. Может, потому что это время не было потрачено впустую. Иметь тебя в напарниках было одним из лучших моментов, которые я когда-либо переживал, и я бы не хотел это менять.

— Очень мудро, — бормочет Драко, а затем его губы касаются губ Гарри, и все это больше не имеет значения.

Прошлое не изменить, но будущее широко открыто, а в настоящем тепло и волнующе — умелые руки, прерывистое дыхание и сброшенная на пол одежда. Дрожь неизвестности и уверенность в том, что происходит здесь-прямо-сейчас-в-этот-момент, и знание того, что ни один из них не предпочел бы быть где-то еще. Когда позади потрескивает огонь, а горячий настойчивый рот касается его кожи, Гарри отдается полностью, закрывает глаза и позволяет себе утонуть в ощущениях. Когда все заканчивается, он падает на Драко, тяжело дыша, а последнее, что он видит, прежде чем его одолевает сонливость, — это пара обеспокоенных прозрачных глаз.

Он моргает, просыпаясь, будто всего на секунду позже, чтобы понять, что они с Драко завернуты в тяжелое одеяло. Всему, что укрыто, тепло, а лицо и левая рука почти что онемели от холода, и Гарри требуется мгновение, чтобы понять, что огонь догорел, а площадь Гриммо занесло снегом. Падение снежинок головокружительно и красиво, но температура в гостиной резко упала, и без одеяла было бы крайне неуютно. Гарри прищуривается, чтобы рассмотреть одеяло, узнавая плотную ткань и характерный рисунок в елочку, — это одеяло ему подарил Блейз после того, как Гарри восхитился его курткой в том же стиле. Оно обычно лежит в оранжерее, где служит довольно уютным гнездышком, в которое можно зарыться, пить чай и делать заметки холодным утром. «Его тут не было», — думает Гарри, а потом вспоминает встревоженные глаза и свист магии перед тем, как он заснул. Он улыбается.

— Спасибо, Патрик, — шепчет он, пряча холодный нос под одеяло и решив поощрять такое вдумчивое поведение любыми возможными способами.

— Здесь слишком холодно, — бормочет Драко в плечо Гарри.

Он протягивает руку, не открывая глаз, берет палочку Гарри с подушек и разжигает огонь в камине. Медленно улыбаясь, Драко расслабляется, пряча руку под одеяло. Гарри изумленно смотрит на него.

— Э-э, Драко?

— М-м-м?

— Ты осознаешь, что только что применил магию?

Драко вскидывает голову. Его глаза перебегают с Гарри на огонь, а затем на собственную правую руку. Он резко выпрямляется, запускает пальцы в волосы, а затем роняет руки на колени и смотрит на них.

— Я сделал это. Я это сделал?

— Да, — смеется Гарри, когда Драко поднимается на ноги и рассматривает пламя с близкого расстояния. — Ты проверяешь, настоящий ли он?

— Не знаю, — признается Драко.

Он поднимает с пола свою палочку и крепко сжимает ее, глаза загораются, когда дрожь магии вьется вокруг пальцев и пульсируя вырывается наружу мощным потоком. Драко поворачивается, чтобы посмотреть на Гарри, а затем крутится на месте, посылая струи света во все стороны. Вещи в комнате кружатся, испуская пар и светясь магической энергией. Обнаженный и поразительно красивый, Драко ходит по комнате, охваченный лихорадочной пробой вернувшейся силы, а Гарри завороженно наблюдает за ним с дивана. За окном продолжает падать снег, укрывая ледяные улицы, и Гарри чувствует, будто они с Драко — единственные люди в мире.

— Знаешь, если ты собираешься практиковать Очищающие заклинания, тебе следует делать это в своей квартире, — замечает он, выглядывая из-под одеяла, пока Драко направляет на занавески очередной невербальный Скорджифай.

Драко поворачивается, приподняв одну бровь.

— Неужели все так плохо?

— Ну, хуже, чем мои занавески, — сообщает Гарри, пытаясь проявить дипломатичность.

— Правда?

— Там довольно пыльно, — признается он.

Драко замирает, будто обдумывая это.

— Хорошо, — кивает он и начинает одеваться.

Гарри стонет, но тут же обнаруживает на своих коленях джинсы и джемпер.

— Я не имел в виду сейчас.

— Гарри, если я сегодня к чему-то и пришел, то к тому, что лучшее время что-либо делать — немедленно, — заявляет Драко, успокаивая приступ меланхолии в груди Гарри поцелуем и губительной улыбкой. — Никаких сожалений.

— Никаких сожалений, — соглашается Гарри, натягивая одежду и задумываясь, а есть ли что-нибудь в этом мире, чего бы он не сделал для этого мужчины.

Он кормит Каллиопу и надевает пальто, решив перестать удивляться и просто наслаждаться тихой гордостью на лице Драко, когда тот достает палочку, протягивая руку, чтобы Гарри взял ее, и переносит их из теплой гостиной на заснеженную аллею у своей квартиры.