гааре двенадцать и он смотрит на лицо обессилевшего наруто, а внутри проносятся кометами мысли.

гааре двенадцать и он готов умереть. умереть от руки самого идиотского шиноби из всех, что когда-либо встречал.

у наруто на лбу — царапина, кровь из которой сбегает тонкой струйкой по ровному носу, прячется в уголок рта и бежит дальше, к подбородку, срываясь с него каплями на землю.

земля жадная и кровь впитывает так упоительно и быстро, что позавидовать может даже песчаный демон.

— не приближайся! — кричит гаара. ему страшно.

в глазах наруто решимости больше, чем вообще может быть у людей. гаара смотрит в лазурно-синий, видит там свое отражение и перевернутую душу, в которой отчаяние перевешивает все остальное.

— не подходи ко мне! — наруто ползет с таким завидным упрямством, с верой в то, что все исправит и починит своими руками...

нет.

гаара знает: если приблизится, коснется пальцами, все будет кончено. он либо умрет, либо навсегда исчезнет под песками то, что сидит внутри и уходить не хочет.

гааре (не)нужно спасение. он — совершенное оружие, его жизнь — череда смертей, бесконечные потоки густой крови.

— не трогай! — он не может пошевелиться, уставший и изможденный, а наруто сквозь боль все ближе и ближе. на одном упрямстве и вере.

гаара — оружие. самоцель существования.

только убивая он может доказать себе, что он есть.

что он — недвижим, неизменим, не пропадет в пустыне.

зачем ему солнце?

у них не одна на двоих боль. у наруто — будущее, у гаары — смерти.

у наруто — имя.

у гаары — ...

о р у ж и е.

— нет, — шепчет узумаки наруто, — ты гаара.

и я спасу тебя.

и спасает.