На следующее утро Гарри протащился через Министерство, всё ещё чувствуя себя не в своей тарелке после вчерашнего вечера.

Он добрался до кабинета Малфоя и постучал в дверь, а не бесцеремонно ворвался внутрь, как обычно.

— Заходи.

Гарри зашёл и сел на один из стульев.

— Ты уже связался с Гермионой?

— Нет, я просто хотел…

— Нам, наверное, пора начинать, — перебил его Гарри. — Похоже, мы наконец-то приближаемся к тому, чтобы получить из дневника реальную информацию.

Малфой замолчал, но кивнул, быстро нацарапал записку и отправил её в полёт. Следующие несколько минут, пока не появилась Гермиона, они просидели в тяжёлой тишине.

— Малфой, я получила твоё сообщение, — сказала она, проходя в кабинет и по обыкновению удивлённо задерживая взгляд на Гарри.

Малфой быстро ввёл её в курс дела, и они занялись утренней рутиной ответов на её вопросы, прежде чем отправиться к Робардсу и повторить ему почти всё то же самое. Гарри обнаружил, что сегодня это раздражает его больше, чем обычно.

В конце концов, пришло время отправиться на место преступления за дневником, и Гарри с облегчением вздохнул, выйдя на улицу. Вместо того, чтобы аппарировать прямо в магазин, он решил пройтись до «Дырявого котла» пешком. Ему нужен был свежий воздух.

Было раннее утро, и Гарри наполнил лёгкие по-прежнему прохладным с ночи воздухом. Он не понимал, почему так расстроился из-за вчерашнего. Ещё пару месяцев назад ему было бы всё равно, что там думает Малфой. Ему было бы всё равно, что Малфой не понимает, что даже спустя столько лет он до сих пор не оправился от потери своих любимых людей. Он не ожидал бы, что тот поймёт, как трудно доверять людям — ведь люди используют его ради славы, статуса или унаследованного состояния.

Он знал, что в большинстве своём жизнь у него не так уж плоха. Она была в целом хороша, но он не мог избавиться от общей неудовлетворённости. Всё было бесконечно лучше, чем в детстве. У него был доступ к деньгам, что позволяло обеспечить безопасность и контроль над собственной жизнью. Была свобода быть взрослым, а не во власти взрослых, которые либо ненавидели его, либо принимали сомнительные решения. И за ним больше не охотились сумасшедший тип и его приспешники; это, безусловно, было главным преимуществом. Но, несмотря на всё это, ему не хватало ещё много чего. Его сердце болело от желания иметь семью и любовь в том понимании, в котором ему не приходилось бы чувствовать себя немного лишним… семью, которая действительно была бы его семьёй.

Он знал, что именно поэтому так много работает. Работа была чем-то, во что он мог погрузиться, на чём он мог сосредоточиться, помимо одиночества и горя.

Гарри потряс головой, чтобы прояснить мысли, и вошёл в магазин, направляясь прямо к сундукам. Он уже по опыту знал, что никто не побеспокоит его, даже если он не попытается вести себя естественно: все просто подумают, что он делает то, что должен.

Когда он вернулся в конференц-зал, книги и пергаменты Гермионы уже были разложены по столам и развешаны по стенам. Похоже, Малфой пересказал ей всё, что они успели перевести, вплоть до последнего предложения.

Гарри протянул ей дневник и сел через пару мест от Малфоя, не обратив внимания на его раздражённое фырканье.

Через несколько часов разглядывания букв на пергаментах и в словарях Гарри стало казаться, что его веки превратились в наждачную бумагу.

— Пора сделать перерыв на обед? — предложил Малфой, разминая затёкшую спину и вытянув руки над головой.

— Да. Кстати, может, принесёшь мне что-нибудь из столовой? — спросила Гермиона, оторвавшись от своих переводов. — Бутерброд подойдёт. Или что там у них есть сегодня.

— Панини с курицей и капрезе, — ответил Малфой.

— О, точно. Одно и то же каждый день?

Малфой кивнул.

— Поттер, ты идёшь?

— Нет… думаю, сегодня я поработаю, — Гарри не отрывал глаз от страницы с текстом на древневейловском, которую Гермиона передала ему после того, как расшифровала русалочьи буквы. Он чувствовал на себе долгий взгляд, но в конце концов услышал раздражённое фырканье и хлопок двери.

Несколько минут они с Гермионой работали в тишине.

— Ты в порядке? — вдруг спросила она.

— В полном. Я просто хочу отсюда выбраться, — ответил Гарри, не поднимая взгляда.

— Гарри… Что происходит?

Он посмотрел на неё, увидел на её лице беспокойство и тяжело вздохнул.

— Не знаю… Много всего, наверное. Ну, во-первых, и это самое очевидное, переживать один и тот же день снова и снова — это полное дерьмо, — в ответ на это она слегка улыбнулась. — Но ещё… Не знаю, мы с Малфоем вчера вечером немного повздорили, и я всё ещё расстроен из-за этого.

— Вы оба сегодня какие-то отстранённые, выглядите расстроенными. Не «вцепиться друг другу в глотки»-расстроенными, как обычно. Он всё время поглядывает на тебя, знаешь?

Гарри этого даже не заметил.

— Мы уже редко вцепляемся друг другу в глотки, вообще-то. Мы… Не знаю… Я правда думал, что мы становимся друзьями, — признался он.

— Ты думал? — осторожно спросила Гермиона. — Но оказался неправ?

— Возможно, я не знаю.

— Что случилось?

— Мы вчера ужинали… и он просто… он так неправильно обо мне судит. Он говорил о моей идеальной жизни, о том, как всё легко мне даётся. И мы тогда не ругались, так что он сказал это не просто для того, чтобы меня разозлить. Было ясно, что именно так он меня и видит… И это заставило меня понять, что он такой же, как и все остальные. Что он меня совсем не знает.

Гермиона на мгновение задержала на нём взгляд.

— И тебя волнует, что он думает.

Гарри пожал плечами. Он знал, что не должен переживать по этому поводу, но всё же…

— Гарри, я думаю, тебе надо с ним поговорить. Знаю, я не помню ни один из предыдущих циклов, поэтому я основываюсь только на том, что вижу сегодня, но он, кажется, искренне расстроен и обеспокоен тем, что расстроен ты.

Гарри вздохнул.

— Мы можем просто вернуться к переводу?

Гермиона ещё немного посверлила его взглядом, а затем кивнула, возвращаясь к своим бумагам.

Гарри пытался сосредоточиться, но его мысли всё время возвращались к Малфою. Хотел бы он иметь возможность просто избавиться от этого чувства.

За эти годы Малфой, конечно, говорил ему вещи и похуже. И Гарри понимал, что после стольких публикаций в «Пророке» и чрезмерно фамильярных писем от поклонниц, где они обращались к нему так, будто уже всё о нём знали, он стал особенно чувствительным. Но в этом-то всё и дело. Он думал, что уж Малфой точно сквозь созданное обществом представление о Гарри Поттере увидит его. Вздохнув, он снова обмакнул перо в чернила и принялся за работу. Всего этого становилось слишком много. Повторений, циклов, бесконечных переводов.

Через несколько минут вернулся Малфой, держа в руках два контейнера с бутербродами, и поставил по одному перед Гарри и Гермионой.

— Ох… эм, спасибо, — пробормотал Гарри, вскинув голову, и увидел, что Малфой пристально смотрит на него.

— Это самое худшее из всего, что мне доводилось читать, — пожаловался Малфой. — Если он не описывает в подробностях места, куда едет, то просто жалуется на одиночество и на то, что его жизнь сложилась не так, как он хотел, — он с грохотом отложил на стол один из словарей. — Всё равно что читать личный дневник маленькой хаффлпаффки.

— А что, если это всё имеет отношение к делу? — задумчиво предположила Гермиона.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Гарри.

— Итак, что мы уже знаем: он искал Камень Времени; он знает, что этот камень позволит ему пережить короткий промежуток времени, и думает, что если найдёт его, то сможет как-то изменить, чтобы камень перенёс его ещё дальше в прошлое. Мы также знаем, что он был крайне недоволен своей жизнью — он был настолько сосредоточен на академической работе, преподавании и исследованиях по всему миру, что нигде не пустил корни. И, насколько я могу судить, у него даже не было никаких дружеских связей, не говоря уже о романтических, — Гарри кивнул. Это соответствовало тому, что ему несколько раз рассказывала миссис Харрис. Блайт даже не знал, что у него была семья. — А вдруг это он и пытался сделать? Пытался изменить свою жизнь из-за всего этого.

— Значит, мы застряли в грёбаной временной петле, потому что этому Блайту было одиноко, — подытожил Малфой и со стоном уронил голову на стол.

Гарри подумал, каким же несчастным был Блайт, если потратил годы на поиски этого камня. Он, конечно, понимал его неудовлетворённость и одиночество, но не мог представить себе, что сам настолько отчается, что захочет заново всё переиграть. Он вспомнил свои юношеские годы и содрогнулся при мысли о том, что ему пришлось бы снова проходить через весь этот ужас. Гермиона окинула его взглядом.

— Ну, надеюсь, он скоро найдёт камень и расскажет нам что-нибудь полезное, — сказал он, снова склоняясь над пергаментом, с которым работал.

Они выработали довольно хорошую систему: Гермиона расшифровывала три страницы дневника, а затем они втроём работали над переводом этих страниц и складывали вместе готовый текст. К сожалению, пусть даже Малфой и Гарри, к огромному удивлению Гермионы, стали переводить быстрее и почти соответствовали по скорости ей, язык в дневнике был настолько архаичным и иногда неправильным, что за день общими усилиями у них получалось закончить максимум шесть страниц.

Некоторое время спустя Малфой взглянул на свои часы.

— Уже семь. Думаю, пора заканчивать.

Гарри потянулся и потёр ладонями глаза.

— Ладно, кто-нибудь из вас должен прочитать то, что я уже перевела, чтобы завтра нам не пришлось заново работать над этой страницей, — Гермиона передала пергамент Малфою, тот внимательно просмотрел его и, кивнув, вернул ей.

Гарри не спеша собрал книги и бумаги Гермионы. Он несколько раз пытался убедить её в том, что они могут оставить всё в конференц-зале, так как наутро это всё исчезнет, но она настаивала, что нельзя взять и оставить за собой такой бардак.

Гарри видел, как Малфой с минуту топтался у двери, но в конце концов ушёл. Он тяжело вздохнул. Он просто не мог провести с ним сегодняшний вечер.

— Доброй ночи, Гермиона, — попрощался он и направился к лифтам.

Он подумал о том, чтобы по дороге домой захватить еду на вынос, но чувствовал себя слишком уставшим для этого. Ему всё равно не обязательно наполнять желудок едой, ведь завтра он проснётся в том же состоянии, в каком просыпался всегда. Он даже не брился с тех пор, как началась петля, и только к вечеру у него на лице появлялась лёгкая щетина.

В Министерстве в это время уже почти никого не было, поэтому в лифте и по дороге через Атриум он ни с кем не пересёкся.

Гарри перенёсся по каминной сети прямо домой и испустил долгий вздох, когда снял ботинки и бросил свою мантию на стул. Он плюхнулся на диван, чувствуя себя более одиноким, чем за всё долгое время с тех пор, как началась эта петля. Поначалу он был слишком увлечён всем этим испытанием, чтобы беспокоиться о чём-то ещё, но со временем понял, как сильно ему нравится общество Малфоя. Теперь, думая об этом, он чувствовал себя таким дураком за то, что позволил Малфою заполнить этот пробел в своей жизни. Он напомнил себе, что у него есть работа и ему просто нужно сосредоточиться на ней. Этого достаточно.

Он потёр лицо и схватил пульт от телевизора. Там показывали какую-то викторину, а когда она закончилась, Гарри переключал каналы до тех пор, пока не нашёл документальный фильм об океане, и позволил себе не думать ни о работе, ни о проклятой петле, ни обо всём том, что его беспокоило.

В тот же момент, когда диктор начал рассказывать о поведении китов при охоте, снизу донёсся стук в дверь. Гарри потребовалась целая минута, чтобы понять, что это был за звук, потому что большинство его гостей приходили через камин.

Он спустился вниз и открыл дверь. По другую её сторону стоял Малфой, держа в руке коробку с пиццей.

— Можно мне войти?

После секундного колебания Гарри отступил назад, придерживая дверь.

— Что ты здесь делаешь?

— Я принёс пепперони. Парень в пиццерии сказал, что многие её любят. Мне даже удалось правильно посчитать магловские деньги, — сообщил Малфой, направляясь к лестнице, ведущей на кухню.

— Малфой… Ты что делаешь?

— Я купил тебе ужин, потому что я абсолютно точно уверен, что ты сам об этом даже не задумался. И… я пришёл извиниться, — ответил тот, повернувшись к нему.

— Всё… всё нормально…

— Нет, слушай, я… Я сожалею о том, что сказал. Я знаю, что твоя жизнь не идеальна.

— Всё нормально…

— Нет, я знаю, как сильно тебя расстраивает то, что люди думают, будто знают тебя и то, как ты живёшь. И то, что я сказал… это… ну… наверное, пережитки прошлого? Это было нечестно.

Малфой выглядел искренне огорчённым, и Гарри поймал себя на мысли, что верит ему.

— Хорошо, — ответил он. Он всё ещё чувствовал необходимость защитить себя, но вместе с этим ощутил, как к нему возвращается надежда.

— Ты поужинал? — Гарри покачал головой, и Малфой слегка улыбнулся. — Я так и знал. Давай. Тебе станет лучше, если ты поешь, — Малфой стал спускаться по лестнице, и Гарри последовал за ним. — Ты знал, что маглы кладут в пиццу ананасы и острый перец? — непринуждённо спросил тот, направляясь прямо к шкафчику и вытаскивая оттуда пару тарелок.

— Я не уверен, что кто-то ест их сразу в одной пицце, — ответил Гарри.

— Тот тип передо мной заказал всё вместе! Ананасы, халапеньо и фета! Всё в одной пицце, — шокированным голосом воскликнул Малфой, протягивая Гарри тарелку и выкладывая кусочек на свою.

С губ Гарри сорвался смешок.

— Ладно, звучит ужасно.

Малфой выразительно кивнул, усаживаясь за стол и принимаясь за еду.

Гарри сидел и ел свою пиццу, пока Малфой потчевал его рассказами о том, как он в одиночестве отправился в магловский Лондон. Гарри почувствовал, что расслабляется, что случалось с ним крайне редко. Так он расслаблялся только на воскресных ужинах в Норе или в рождественское утро вместе с Тедди, это ощущение приходило к нему только тогда, когда он чувствовал себя дома.

***

— Отлично, я наконец-то закончил эту страницу, — Гарри протянул Гермионе пергамент с переводом. Она встала, прикрепила его на стену рядом со своим и пробежалась по нему глазами. Гарри потянулся. — Я пойду за чаем. Кому-нибудь что-нибудь принести?

— Постой! Кажется… смотрите! — Малфой подскочил с места, размахивая собственным листом пергамента. — Тут объясняется, как должен работать камень.

Гарри и Гермиона склонились над страницей. На ней чётко излагалось то, что Блайт выяснил, изучив древние тексты скандинавских волшебников, живших более тысячи лет назад.

Похоже, этот камень использовался в деревенских ритуалах в дни равноденствий. В конце дня, перед закатом, жители деревни собирались вместе, один человек дотрагивался до камня, и это продлевало их праздник. Судя по записям Блайта, камень работал только в дни равноденствий и давал людям, попавшим под воздействие заклинания, только один дополнительный день. Там не говорилось ничего о временной петле. Казалось, люди просто проживали день равноденствия ещё раз, а затем продолжали свою обычную жизнь. Они называли повторяющийся день «вторым солнцем», и он длился от восхода до заката, что означало, что в день зимнего солнцестояния «второе солнце» было намного короче, чем в день летнего, а весной и осенью они были равны по продолжительности.

Гермиона вздохнула.

— Равноденствие было на прошлой неделе.

— Думаешь, это как-то связано с тем, каким образом он изменил камень? — спросил Гарри.

Гермиона на минуту погрузилась в свои мысли.

— Не знаю. У нас по-прежнему недостаточно информации.

Малфой испустил долгий разочарованный вздох, а Гарри взглянул на часы. Было без четверти семь вечера. Он ужасно устал. В основном ему помогали несколько часов отдыха в конце дня. Они ходили ужинать, иногда — в кино, хотя список фильмов, которые они хотели посмотреть, заканчивался довольно быстро, потому что каждый день показывали одно и то же. Но даже с такими перерывами в монотонной работе, Гарри чувствовал, что его терпение уже на исходе.

— Малфой, давай просто несколько раз прочитаем это всё, чтобы ничего не забыть, и закончим?

Малфой кивнул. Он всё ещё выглядел расстроенным.

— Сколько вы уже так? — спросила Гермиона. — Да, утром вы говорили, что это совсем не первый цикл, но вы знаете, сколько их было всего?

— Я совершенно сбился со счёта, — ответил Гарри.

— Прошло, может быть, месяца два… Кто знает, — добавил Малфой.

— Два месяца? Это ужасно.

— Точно, — отозвался Малфой. Гарри помог Гермионе собрать книги и бумаги, давным-давно отказавшись от ежедневных уговоров оставить всё это на месте. — Чем думаешь заняться сегодня?

— Хочешь просто побродить по городу, пока не найдём что-нибудь новенькое? У меня уже все варианты закончились.

— Конечно.

— Хорошего вечера, Гермиона, — сказал Гарри, когда они вышли из конференц-зала.

Он знал, что она, вероятно, как-то странно смотрит на них — она делала так каждый раз, пока они строили планы на ужин. Они дошли до кабинки Гарри и оставили там свои мантии, чтобы не выделяться в магловском Лондоне. Гарри уже пытался убедить Малфоя каждый вечер выбрасывать их в мусорный бак, поскольку это всё равно не будет иметь никакого значения, но Малфой сказал, что у него грудь сжимается от одной только мысли о том, чтобы выбросить свою дизайнерскую мантию.

Они добрались до лифта и Малфой нажал на кнопку вызова.

— Как думаешь, Блайт сам когда-нибудь попадал в петлю? — спросил Гарри.      Лифт оповестил о своём прибытии звуковым сигналом, и они вошли внутрь.

— Ну, тогда он знал, как из неё выбраться, не так ли? На самом деле, тот факт, что он умер спустя годы с того времени, которым датирован дневник, вероятно, является хорошим знаком — он всё-таки не застрял в петле навечно, хоть и наложил на камень какое-то проклятое заклинание.

— Наверное.

— Довольно. Ты знаешь правила, никаких разговоров о работе после семи, — сказал Малфой, когда они вышли из лифта в Атриуме. Гарри вздохнул. С каждым новым циклом уверенность в том, что Гермиона точно сможет вытащить их из этой передряги, рушилась всё быстрее. — Тебе нельзя впадать в депрессию, Поттер. Это ты тут у нас оптимист, полностью убеждённый в том, что всё будет хорошо. Ты не можешь взять и сломаться прямо сейчас. Я держусь только за тебя, ясно? — заявил Малфой, взглянув на него.

Гарри видел, как напряглось чужое лицо. Ему вдруг стало интересно, как часто они оба притворяются, пытаясь создать видимость, что всё в порядке.

Они переместились по каминной сети в «Дырявый котёл», а оттуда вышли в магловский Лондон.

— Хорошо, никаких разговоров о работе. Давай поищем новый ресторан. Знаешь, если нам вдруг надоест наша работа, мы можем сделать вторую карьеру в качестве ресторанных критиков. В «Пророке» есть такая рубрика?

Малфой улыбнулся, явно обрадовавшись смене темы. Они могли просто вернуться к этому — сосредоточиться на всём, кроме той тревожной ситуации, в которой оказались.

— Они иногда обозревают новые рестораны высшего класса, — ответил Малфой.— Обычно это просто часть чьей-то колонки. А у маглов есть критики?

— Да, у них в газетах есть целые разделы о еде и культуре.

— Наверное, в этом есть смысл. У них намного больше ресторанов, чем у нас.

Гарри согласно хмыкнул. Они прошли мимо нескольких пабов, ресторанов стандартной кухни и фалафельных забегаловок. Он хотел найти что-то совершенно другое. Ужин был единственной частью дня, в которой были реальные различия, моменты искреннего удивления и отсутствие повторения. Они несколько раз свернули за угол, уходя всё дальше от «Дырявого котла».

— Как насчёт этого? — спросил Малфой, вглядываясь в меню сбоку от двери какого-то кафе. — Нет, забудь, я ничего тут не хочу.

И они продолжили идти по улице, непринуждённо беседуя.

Гарри, как часто бывало в последнее время, был поражён тем, как комфортно он проводил время с Малфоем. Как искренне наслаждался его обществом. Сначала Гарри пытался убедить себя, что это происходит только потому, что Малфой застрял в петле вместе с ним, а выбор собеседников, которые не станут повторять одно и то же из раза в раз, был весьма ограничен. Он несколько раз пытался пообедать с Роном, но разговоры так быстро начали повторяться, что он уже не мог этого выносить. Но по мере того, как проходило всё больше циклов, Гарри стал сомневаться, что это была единственная причина, по которой он наслаждался обществом Малфоя. С таким же успехом они могли бы беспрестанно вцепляться друг другу в глотки. Если бы ещё несколько месяцев назад кто-нибудь сказал ему, что он окажется в таком затруднительном положении, он бы с полной уверенностью ожидал того, что они будут готовы в любой момент проклясть друг друга. Но теперь он всё чаще ловил себя на мысли, что вместо этого с нетерпением ждёт наступления вечера.

— Это что за кухня? — спросил Малфой, разглядывая меню другого ресторанчика, а затем посмотрел на Гарри. — Эфиопская?

— Я ни разу не пробовал, — ответил он.

— Ну, кажется, лучше мы не найдём, — заключил Малфой и потянул дверь на себя, придерживая её открытой для Гарри.

Через несколько минут они устроились на низких сиденьях за невысоким столиком с чем-то вроде плоскодонной корзины вместо обычной столешницы.

Изучив меню, они заказали готовый набор, который включал в себя смесь различных блюд на двух человек.

— Не хочешь завтра посмотреть ещё какой-нибудь фильм? — спросил Малфой.

— Думаю, в кинотеатрах уже не осталось ничего, что действительно можно было бы посмотреть.

— А эти… штуки из магазина… Не помню, как они называются… Мы ещё на них «Мстителей» смотрели.

— Диски. Да, наверное, можно и так сделать. Я не уверен, что у нас будет достаточно времени, чтобы добраться до магазина, взять что-то напрокат, купить еду на вынос и посмотреть целый фильм. У нас всего примерно два часа и двадцать минут. Я не особо хочу повторения истории с «Прометеем», хотя, по крайней мере, диск можно взять снова и просто перемотать к тому моменту, где остановились в прошлый раз.

— Точно, — засмеялся Малфой.

Они думали, что у них будет достаточно времени, чтобы сходить в кино на «Прометея», поскольку он начинался в четверть восьмого, но они не учли рекламу. Петля перезапустилась за двадцать минут до конца фильма. Гарри в голову пришла блестящая мысль: досмотреть его на следующий день, но потом он понял, что ничего не получится. Они даже пытались найти другие кинотеатры, но там сеансы были либо рано утром, либо ещё позже вечером. В общем, им не было суждено узнать, чем всё закончилось, пока они не найдут выход из петли.

К ним подошёл официант и поставил поверх корзины большой поднос с едой.

— Вы когда-нибудь пробовали эфиопскую кухню? — спросил он, и оба мужчины покачали головами. — Это инджера. Вы отрываете маленький кусочек и используете его, чтобы захватить еду, — официант продемонстрировал им, как набрать пряную чечевицу с помощью хлеба. — Если будете почаще сюда приходить, то наловчитесь и у вас будет лучше получаться, — он ловко скатал кусок хлеба с чечевицей, используя только одну руку. Гарри был уверен, что он, скорее всего, никогда так не сможет. — В Эфиопии существует традиция: когда кто-то даёт вам еду, вы должны её съесть, — официант приблизил свёрнутый в трубочку кусок инджеры к лицу Гарри. Чувствуя себя невероятно неловко, тот наклонился вперёд и обхватил хлеб губами, явственно ощущая, как краска заливает его лицо. — Хорошо?

Гарри кивнул и начал жевать. Блюдо было острым и немного напоминало индийскую еду, но вкус всё же отличался. Малфой широко улыбался, словно пытался сдержать смех.

— Приятного аппетита, — с улыбкой пожелал официант и оставил их одних.

Малфой в ту же секунду тихо рассмеялся.

— Ну как тебе?

— О, отвали, — Гарри отломил ещё кусок хлеба, неряшливо завернул в него несколько овощей и потянулся к Малфою. — Традиция.

Малфой со смехом наклонился, чтобы откусить кусочек. Поскольку Гарри не смог свернуть хлеб так же аккуратно, как это сделал официант, губы Малфоя на мгновение коснулись подушечки его пальца. Гарри подавил мелкую дрожь и почувствовал, как его лицо слегка покраснело.

Малфой улыбнулся и выгнул бровь.

Гарри тихо кашлянул и сконцентрировался на том, чтобы отломить ещё кусочек хлеба. Ему нужно было взять себя в руки. То, что теперь они были друзьями и вместе застряли во временной петле, вовсе не означало, что у Гарри должны были начать развиваться чувства к этому человеку. И то, что Малфой совершенно случайно оказался геем и был довольно привлекательным, тоже ничего не значило. Или то, что он находил милыми разные маленькие странности: например, как он проводил рукой по волосам, когда был расстроен, заставляя их торчать в разные стороны; или как закусывал уголок губы, когда слишком задумывался; или как теребил в руках перо, когда работал над особенно трудным переводом… Гарри снова откашлялся и слегка покачал головой, пытаясь прогнать эти смущающие мысли.

— Так какие фильмы ты хочешь посмотреть? — спросил он.

— Мне понравились, как ты их назвал, экшены? И та забавная история про пару тоже была ничего, — ответил Малфой.

— Это была романтическая комедия, — Гарри сосредоточил всё своё внимание на кусочке курицы, стараясь не смотреть, как Малфой облизывает пальцы.

Малфой кивнул.

— А как ещё маглы развлекаются?

— В понедельник вечером? — рассмеялся Гарри. — Думаю, набор мероприятий, которые проводятся в промежутке между семью часами вечера и закатом, немного ограничен.

— Должно же быть хоть что-то, Поттер. Маглы постоянно ходят туда-сюда. Не могут же они все ужинать не дома, правда? — раздражённо спросил Малфой.

— Они могут идти домой с работы! Не знаю, чем они ещё занимаются. Музеи и туристические достопримечательности к вечеру закрываются. Я думаю, мы всегда сможем взять выходной, если ты захочешь заняться чем-нибудь ещё.

Малфой тяжело вздохнул.

— Я не знаю.

Гарри кивнул. Хотя они и нуждались в тех нескольких выходных, он болезненно осознавал, что каждый день, который они не тратили на перевод дневника, был ещё одним днём в цикле. Он решительно отбросил мысль о том, что в дневнике может не оказаться нужного им ответа. Никак нельзя узнать, движутся ли они к тупику, пока они в него не упрутся.

Настроение немного испортилось; они продолжили пробовать разные блюда и вернулись к непринуждённому разговору о том, какие фильмы Малфой, возможно, захочет посмотреть.

После ужина они вышли из ресторана на свежий вечерний воздух.

— Ты ведь недалеко отсюда живёшь, да? Хочешь прогуляться? — предложил Малфой.

— Конечно, — ответил Гарри, не торопясь оказаться дома.

По дороге к площади Гриммо они завели разговор о своих прошлых делах и делились друг с другом историями о самых нелепых ситуациях. Гарри поймал себя на том, что чаще, чем обычно, украдкой поглядывает на собеседника, подмечая, как сверкают его глаза, когда он говорит о чём-то, что кажется ему забавным; как чуть приподнимаются уголки его губ, когда он саркастичен или рассказывает особенно смешную историю; как он хмурится, когда пытается придумать, как объяснить что-то о ликвидации проклятий так, чтобы Гарри понял.

— Не хочешь зайти выпить? — спросил Гарри, когда они подошли к дому.

— Конечно.

Гарри скинул обувь у входной двери и направился на кухню. Он подошёл к шкафу у дальней стены, вытащил оттуда бутылку огневиски и два стакана и, щедро плеснув в оба, протянул один из них Малфою, который небрежно вскинул руку для тоста.

Гарри чокнулся своим стаканом о его и сделал большой глоток. Они оба по-прежнему стояли возле шкафа, не произнося ни слова, и Гарри почувствовал себя неловко. Наверное, им следовало бы сесть на диван, но он не мог заставить себя сдвинуться с места. Он провёл с Малфоем уже достаточно времени, так что не должен был чувствовать себя так странно, но воздух в комнате словно потяжелел.

Гарри сделал ещё один глоток, а затем поднял глаза и увидел, что Малфой неотрывно смотрит на него. Внезапно он ощутил, как ему на щёку легла чужая рука, а затем Малфой наклонился и прижался губами к его…

***

Гарри проснулся от звука будильника на своей палочке. Вздрогнув, он сел и снова упал на кровать. Чёртова петля решила перезапуститься именно в этот момент! Он громко застонал, закрыв лицо руками.