Драко в ужасе слонялся по всему Хогвартсу и суматошно пытался придумать хотя бы какой-то чёртов план. Впервые за несколько месяцев ему было настолько страшно.
После окончания войны многое устаканилось, жизнь потекла своим чередом, а свои собственные страхи Малфой с переменным успехом пытался забивать куда-то внутрь — туда, где никто не догадался бы об истинном положении вещей. Мало кто был в курсе возникающих панических атак — благо, те накрывали только в части Хогвартса, куда Драко старался по возможности вообще не попадать. Практически никто не знал о ночных кошмарах, где Волдеморт берёт верх над Хогвартсом или же убивает его мать. Да и проблемы со сном успешно скрывались перед всеми, кроме, разве что, Снейпа. Так что скрывать своё самочувствие и изображать из себя прежнего Драко Малфоя у него удавалось на отлично. В какой-то мере эта броня помогла ему справиться с последствиями военных событий, однако Гермиона слишком метко заметила: все изменились. И он тоже.
Он ненавидел признавать правоту Грейнджер.
И всё же она оказалась чертовски права.
Он изменился.
Драко часто чувствовал страх, ещё с самого детства: сильные требования отца быть лучшим и идеальным во всём и угроза разочарования в собственном ребёнке, позже — угроза жизни Нарциссы и собственной, следом — сражения и наказание за неверно выбранную сторону и принятые решения. Страх — постоянная константа в его жизни, и Драко долгое время считал, что это нормально, что это — лишь способ воспитания, пусть и очень строгий и временами жестокий. Даже жестокость была в его мыслях оправданной…
Но в последнее время Драко начал сомневаться: а действительно ли это так? Можно ли оправдать жестокость?
Невольно в голову приходили мысли о том, что детство Волдеморта (а правда об этом открылась почти сразу после его смерти) омрачалось жестоким отношением в семье, а следом — и в приюте. Да, он был рождён без возможности любить, но обстоятельства, в которых тот оказался, уничтожили любые зачатки благоразумия, искренности, привязанности и любви. Воспитала ли жестокость взрослых в нём что-то хорошее? Нет, лишь убила.
Тут же в мысли пришёл и другой пример. Гарри Поттер.
С изувеченной шрамами спиной.
Сколько боли, сколько страданий ему пришлось пережить, и как после этого он сам не стал столь жестоким? Как ему удалось справиться с последствиями и не перенять это поведение к себе?
И Поттер, и Волдеморт были сиротами.
И Поттер, и Волдеморт стали жертвами жестокого обращения.
При этом Гарри жестокость других людей по отношению к нему не сломила. Но стал ли он сильнее благодаря ей? Воспитала ли эта жестокость в нём лучшие качества?
Драко мог обманываться сколько угодно, но теперь ему впервые хватило смелости признать: нет, лучшие качества в Гарри воспитала не жестокость, а именно любовь и принятие. Храбрым, смелым, отважным, решительным — и при этом добрым и заботливым ему помогли стать. Как бы Драко ни упрямился, а Дамблдор всё же сыграл положительную роль в жизни Поттера, став для того хорошим наставником и проводником в мир магии. Грейнджер научила дружеской мудрости, а Уизли подарили Гарри то, чего не было у него фактически никогда — семейное тепло.
Волдеморт был лишён семейного тепла, насчёт дружеской мудрости он не в курсе, а вот наставник Дамблдор, видимо, что-то в Томе Реддле не подрасчитал.
У Драко имелось семейное тепло — спасибо маме и крёстному, была дружеская мудрость — как бы он ни ворчал на Паркинсон, но та часто возвращала его на землю и давала хорошие советы, в какой-то мере присутствовал и наставник в лице Снейпа… Однако Драко всё равно заплутал и оказался на другой стороне войны. И даже после неё пытался жить по прежним правилам. Опять же — ничего из этого ему счастья не приносило. Что же получается: на деле в нём любовь ничего хорошего не воспитала?.. Или это он раз за разом выбирал плохое?.. Драко мотнул головой: его мысли опять зашли куда-то не туда.
В последнее время в своих размышлениях он слишком часто уходил куда-то в негатив. Ему сейчас план остаться в Хогвартсе или вернуть палочку надо придумывать, а он всё размышляет о жизни!.. И обязательно в упаднических настроениях.
Малфой прекрасно понимал, что долго так не может продолжаться, что меняться стоило, что он слишком застрял в своей этой «комфортной тарелке», но сделать шаг к изменениям было страшно. Единственное, что его спасало — это слежка за жизнью Поттера и попытка узнать о нём больше. В какой-то мере эти поиски меняли его обычный уклад жизни…
Хотя кого он обманывал. Малфой всю жизнь только и делал, что занимался поисками про жизнь Поттера, просто в разных ипостасях. Теперь Драко просто зацепился за что-то обыденное, привычное из довоенной жизни… чтобы справиться с послевоенной.
А задумчивости о внешности Поттера здесь вовсе ни при чём.
— Малфой! — громким эхом раздалось в пустом коридоре.
Драко дернулся в ужасе, резко обернулся и на автомате потянулся за палочкой. Чёрт, рефлексы теперь сильнее логики и памяти. Вот и как они справятся одни и без защиты, почему никто не думал головой о том, каково не иметь оружия?
Свои палочки им пришлось сдать под запись сразу после занятий, заодно и познакомились с прикреплёнными к парам студентов аврорами. Ответственной за пару Гарри и Драко оказалась какая-то мисс Гаусс — девушка лет двадцати пяти максимум с темно-русыми волосами до плеч и сочувствующим взглядом, направленным причём в сторону их обоих. Малфою даже показалось, что ей самой не очень-то нравится идея оставить студентов без палочек, но она как человек подневольный вынуждена была строго заполнить все формуляры, изучить палочку и забрать.
— Не волнуйтесь, никто ваши палочки не увезёт из Хогвартса. До завтрашнего дня они будут находиться у профессора Снейпа, — отчиталась Гаусс и сложила палочки в какую-то коробочку. — Я имею в виду, палочки всех студентов.
О.
Взгляд девушки забегал по формулярам, она очень упорно стала делать вид, что активно проверяет записанную информацию — впрочем, Драко даже не следил, что там за обозначения на бумаге. Его заинтересовало другое.
Гаусс дала ему подсказку. Что ж, спасибо, мисс. Малфой действительно был благодарен ей, но… Но вы будто не учились у Снейпа!..
Хотя, кто знает, может, она из другой школы.
— А Вы учились в Хогвартсе? — рядом с ним раздался знакомый голос.
Поттер.
У тебя плохо с окклюменцией, так какого драккла?
— О, нет, — улыбнулась Гаусс. — Я из Латинской Америки, моя семья долгое время жила там по работе, и…
Коллега-аврор, стоявший рядом и забиравший в это время палочку у Лавгуд, вдруг обратил внимание на разговор и злобно шикнул на девушку, и та поджала губы. Кажется, ей непросто в коллективе, и Драко даже почему-то стало её жаль. Чем-то она напомнила ему… Поттера. С её пониманием и стремлением к лучшему. Может, потому и в авроры пошла?
— Простите, но на этом наш разговор закончен. Мистер Малфой, распишитесь, пожалуйста, — она продемонстрировала ему формуляр, и он оставил росчерк. Следом за ним подошёл и сам Поттер и с явной неохотой сдал палочку.
Тело почему-то сразу сковало каким-то… отчаянием. Горечью и холодом оно растеклось по рукам и ногам, засело где-то в грудной клетке и начало душить шею. Драко бы подумал, что задыхается, однако вентиляция всегда во всем Хогвартсе была зачарована. Нет, это что-то с ним.
Тревога. Тревога.
Опасность. Опасность.
Фактической опасности нет, но разволновавшемуся мозгу это не объяснить. Картины трупов в Большом зале, темнота коридоров, смог от Адского пламени Выручай-комнаты и глаза Волдеморта — страшные, безжизненные — всё это пронеслось бешеным потоком мыслей в голове Малфоя, и он с ужасом начал осознавать…
Он не справлялся.
Сколько бы ни пытался притворяться.
Грейнджер чертовски права: он пытался притвориться, что всё по-прежнему, однако всё изменилось, и прежде всего — он сам.
И даже сейчас, стоило ему услышать голос — да, кажется, знакомый, но всё же резкий, неожиданный — и он снова провалился в события прошлого года, в боль, смерти и постоянный страх.
Он провалился в войну.
Драко прикрыл глаза: война закончилась, Волдеморт мёртв, опасность миновала.
Всё в порядке, Драко. Всё в порядке.
Ты в порядке.
Малфой открыл глаза и увидел, что за ним по коридору бежал запыхавшийся Поттер. Кажется, его причёска еще больше стала напоминать воронье гнездо, и Драко не мог этого не прокомментировать.
— А что, на Гремучей Иве птицы перестали селиться и ты, добрая душа, решил предоставить им для гнёзд свою голову?
Да, включить в себе придирчивую сволочь — это знакомо. Это как в прошлом. До войны. Когда всё было в порядке. Это дало ощущение безопасности.
То, что нужно.
Тело сразу расслабилось, невидимые тиски отпустили, и дышать в одно мгновение стало легче.
На удивление, Гарри не стал огрызаться на оскорбительное высказывание, более того — он чуть усмехнулся в ответ.
— Не всем дано ходить с шикарной причёской, Малфой, должны же в этом мире быть и такие растрёпы, которым ни одно средство мира не помогает, — Поттер погладил себя по волосам, пытаясь их приладить.
Драко изумлённо посмотрел на него и так и остался стоять в состоянии шока. Тревога ушла, уступая место удивлению. Ибо…
«Не всем дано ходить с шикарной причёской». Поттер ему что, комплимент сделал?!
— Драко, приём, — гриффиндорец засмеялся и поводил рукой перед его носом. — Мне нужен умный Малфой, верни мне его, пожалуйста.
Класс. Ещё хлеще. Малфой от парализующего страха скончался и в посмертии оказался заперт с Поттером? Ещё и с таком чокнутым.
«Умный Малфой?! Пожалуйста?!».
Этой самой фразой Поттер ввел слизеринца в ещё больший ступор.
— Так, ещё раз ты передо мной так рукой помашешь — и я вспомню, что сделал Локонс с твоей рукой на втором курсе, — возмутился Малфой, но как-то… беззлобно. Как-то… по-дружески. Как он пошутил бы с Гойлом, например. Или с Тео. Или с Блейзом.
Что, драккл, с ним происходило? С ними обоими?
Кажется, Драко сам не понимал, что нёс после страха. У него явно проблемы.
— Не надо, я не хочу себе руку текстуры мармелада, — засмеялся Поттер. — Я к тебе на самом деле по серьёзному вопросу. Обыскался тебя.
«Включай, Драко, в себе сарказм, давай», — пронеслось в мыслях.
Воронье гнездо на голове отвлекало.
Хм.
— Нет, шампунь не дам, даже не надейся, — фыркнул Малфой, а в ответ на недоумённый взгляд продолжил: — Я вижу это воронье гнездо и понимаю, что ты хочешь стащить мой прекрасный шампунь себе. Но совесть тебе не позволяет своровать, душа ты гриффиндорская, решил попробовать спросить, возможно, с угрозами. Не дождёшься. Я буду защищать свой шампунь силой!
Гарри захохотал в голос, и Драко невольно отметил: смех у него действительно красивый: мягкий, переливистый, искренний…
Чего?! Он действительно думал о его смехе?
— Не, спасибо, я не хочу на следующее утро проснуться с мармеладной рукой, лысым или с какой-нибудь штукой на голове. Давай лучше ты сам со своим шампунем существуй, а я с воронами на голове попробую договориться, — хмыкнул Гарри.
У Поттера было очень своеобразное чувство юмора, но Драко покривил бы душой, если сказал, что его это не устраивало. На Слизерине любили шутки над другими, а национальный герой умудрялся спокойно шутить над собой. А ещё — красиво отбривать чужие наезды и превращать их в юмор. Драко помнил по довоенной жизни. С Поттером никогда скучно не было.
— Ладно, приятных разговоров тебе с воронами, — хмыкнул Малфой. Но всё-таки его съедало любопытство: зачем Поттер его так активно искал? — Так что случилось? Я тебе зачем понадобился, Поттер?
Помотав головой и убедившись, что их никто не подслушивал, Гарри подошёл ближе и прошептал:
— У меня есть идея. Как вернуть наши палочки назад.
Что-то внутри Драко снова так и кричало: «Опасность! Опасность! Опасность!», и вовсе не потому, что в нём включился страх за свою жизнь, и не потому, что Поттер предложил идею. Проблема оказалась в другом, и Драко запаниковал.
Поттер подошёл слишком близко.
Слишком.
Они не раз дрались, не раз сталкивались между собой, валили друг друга на пол и сжимали донельзя, дабы не дать другому победить. Драко прекрасно знал, какое на ощупь тело гриффиндорца, неоднократно слышал аромат его парфюма, пусть и мимолётом, помнил, какая мягкая на деле у него кожа.
Но…
Его никогда от этого так не трясло.
Тело словно обдало огнём изнутри — аккурат Адский, однако бежать от него вовсе не хотелось. С ужасом и неясным предвкушением Драко понимал, что он жаждал раскрыть руки ему навстречу, войти в него и ощутить, как языки огня его больше коснутся, ласкают, окутывают собой… В сердце появился какой-то робкий трепет — аккурат такой же, как в подростковой жизни, когда он впервые влюбленным взглядом посмотрел на…
Стоп, что?! Влюблённым?!
«Ощущение бабочек в животе — это нездоровая любовь», — вспомнил Малфой неизвестно откуда взявшуюся в его голове фразу. Но он чувствовал вовсе не бабочек, однако вот чувство тряски вместе с незнакомым ранее предвкушением…
Чёрт.
Чёрт.
Поттер слишком близко.
Аромат его парфюма слишком близко — чуть вдохнёшь, и уже окажешься в какой-то Вселенной, где есть место очарованию, искренней улыбке и доброму, но чуть хитрому прищуру глаз цвета весенней травы. Мягкая кожа слишком близко — только протяни руку чуть правее, и сразу под пальцами будет гриффиндорское запястье. Его тело — всё ещё подростковое, но становящееся по-мужски крепким — слишком близко.
И вот сейчас, стоя в коридоре, Драко понимал: всё в Поттере для него самого слишком.
А осознавать правду, почему всё так происходило, слишком тяжело.
— Драко… Ты в порядке? — раздался обеспокоенный голос.
Малфой выдохнул и прикрыл глаза, пытаясь успокоить бушевавший внутри ураган эмоций. Он обязательно обо всём подумает, но не сейчас. Не в эту секунду. Не когда Поттер и его чёртова спина со шрамами слишком близко.
— В порядке, просто голова закружилась. Драккл его знает, почему. Может, от нервов, — протараторил он, надеясь, что Поттер не заметил его вранья: объяснять что-либо не желал. Без того хватило размышлений о своём прошлом и настоящем, а теперь ещё и сам Поттер со своей красивой рож…
— Может быть, — гриффиндорец пожал плечами, и Драко выдохнул: лгать ещё он не разучился, это радовало. — Тогда позже поговорим?
Малфой фыркнул.
— Ну уж нет. Сначала заинтриговал, а теперь слиться пытаешься? Не выйдет? — он насупился и сложил руки на груди. — Колись давай.
На всякий случай Гарри снова огляделся. Поблизости никого не было, как и вообще наверняка в этих пролётах: слишком далеко от общежитий факультетов.
— Да, я придумал стащить палочки у Снейпа, — затараторил Гарри. — Я специально проследил за аврорами.
— Что ты сделал? — Драко обомлел.
— Ой, будто ты бы на моём месте никогда так не сделал, — гриффиндорец закатил глаза. — Я просто был поблизости, решил воспользоваться ситуацией. Так вот, наши палочки действительно у Снейпа, эта мисс Гаусс и ещё несколько авроров понесли их почему-то в личные покои Снейпа. И…
— То есть, ты на полном серьёзе предлагаешь мне стащить наши палочки у Снейпа?
Ещё немного — и у Драко бы в самом деле глаза полезли из орбит от полнейшего шока. Кажется, возродись сейчас Волдеморт в стрингах — он бы удивился меньше. Ведь если подумать, ситуация абсолютно сюрреалистичная: Гарри Поттер, его главный враг школьной жизни и человек, бывший по другую, добрую сторону во время войны, человек, с которым и сейчас у него взаимоотношения складывались весьма странные и напряжённые, предлагал объединиться и стащить свои волшебные палочки у Снейпа! У человека, который большую часть своей жизни посвятил шпионажу и ни разу не попал под подозрение Волдеморта — а тот был очень внимательным, украсть палочки! Да Поттер рехнулся!
«Рехнулся, окончательно, — подумал Малфой. — Но без палочек нам никак, так что стоит поразмыслить над этим».
— Да, предлагаю, — Гарри закатил глаза. — Рон с Гермионой меня не поддерживают, а я и так по твоему взгляду в Большом зале понял, что ты в этом вопросе со мной солидарен. Чего тебе стоит согласиться со мной?
Что-то внутри Малфоя вспылило.
«Статуса мне стоит: вот ещё, якшаться с гриффиндорцем», — чуть не ляпнул Драко и вовремя прикусил язык.
Чёрт, они войну прошли, а он всё ещё вёл себя как маленький ребёнок!
К тому же, в своё время именно стремление к статусу и страх потерять его привели семью Малфоев и, в частности, самого Драко к разрушению: как физического и материального, так и психологического. Пора это признать.
Правда, это не отменяло того, что Поттер придумал феерическую глупость. Впрочем, в своем духе.
— Ладно, допустим, я с тобой соглашусь, — протянул Малфой и поправил мантию. — Только как ты себе представляешь это? Сам знаешь, какой Снейп въедливый и внимательный. Тут даже моя лесть к нему и твоя хвалёная удача нам не помогут.
— Ну, может, не лесть, но твоё умение болтать без умолку может помочь.
Чего?!
Нет, похоже, всё-таки глаза реально рисковали вылезти из орбит. Что за ерунду городил Поттер? Драко, конечно, любитель поболтать, но не настолько же!
— Это тебе к Паркинсон надо.
Поттер фыркнул.
— Ага, она вообще-то не со мной идёт к магглам. К тому же, от её болтовни Снейп быстро отвяжется, а мне нужно, чтобы ты потянул время. Ты в зельях умный, пожалуйста, наплети что-нибудь Снейпу, отвлеки его размышлениями о том, что хочешь быть зельеваром или о новом рецепте снадобья… Да плевать, как! Ты ему близок, тебя он точно послушает!
Малфой поджал губы: в словах Поттера был резон.
— А ты в это время полезешь искать наши палочки? — Гарри в ответ кивнул. — А если тебя спалят?
Гриффиндорец усмехнулся.
— Не спалят.
— Какая хвалёная уверенность в себе! Аж завидую! — Драко скривил губы и похлопал в ладоши. — Потрясающе!
У Поттера на скулах заходили желваки. Кажется, он начинал терять терпение.
«Надо бы сбавить пыл, а то я так никогда не смогу наладить с ним контакт и узнать, что он со своей спиной скрывает», — задумался Малфой.
— У меня есть мантия-невидимка, — проговорил Гарри. — Я просто скроюсь под ней.
Шок номер три — а глаза из орбит так и не вылезли. Зато Малфой потерял дар речи.
Чего?! У этого обалдуя есть мантия-невидимка?! Какого вообще драккла происходит?! Он точно не спал?!
— Ч-чего?! Поттер! У тебя есть мантия-невидимка и ты молчал?!
— Вот поэтому и молчал, — Гарри поджал губы. — Ты ещё на весь Хогвартс расскажи, ага!
Терпение, только терпение…
— Так, чёрт с ним, потом я с тебя стребую объяснение, будь уверен! — нахмурился Драко. Он терпеть не мог оставаться не в курсе дел! — То есть, получается, я буду Снейпа отвлекать, а ты будешь под мантией рыться в его вещах?
Гарри кивнул.
— Да, именно так. Правда, у меня есть такое ощущение, что это всё обманка: зачем прятать именно в кабинете Защиты от Тёмных искусств? Не проще ли в кабинете директора? А потом я подумал: может, они так сделали, потому что предположили, что дети могут попытаться проникнуть в кабинет директора, не знаю там, горгулью подговорить… Тем более, после войны там всё равно защита не очень. Выручай-комната пока не вариант. Вот и решили всех обмануть… В общем, поначалу предлагаю комнату Снейпа посетить. Наши палочки мы всё равно сможем вытащить, даже если на них будет защитное заклинание какое-нибудь.
Драко задумался и вынужденно признал: план Поттера оказался не таким уж и плохим и действительно мог сработать. Хотя и звучал как чёртов бред. С другой стороны, Поттер был единственным дважды выжившим от Авады Кедавры и умудрился убить могущественного (увы, но это было так) волшебника. Так что уже в любой бред можно поверить, если он так или иначе связан с национальным героем.
— Ладно, у твоего плана есть ещё один неочевидный, но всё-таки плюс, — произнёс Драко.
— Это какой же? — удивился Гарри.
— Никто в жизни, и тем более Снейп, не подумает, что мы с тобой сдружились и объединились, — Драко не смог сдержать улыбки.
И обрадовался, когда Гарри улыбнулся в ответ.
***
Действовать парни договорились под вечер перед самим отъездом: больше шансов, что спрятанные палочки после первичной проверки не будут пересчитывать. К тому же, утром было бы уже слишком поздно: толкотня и нервотрёпка из-за поездки явно бы помешала спокойно порыться в вещах. Хотя Драко предлагал попробовать всё же утром, Гарри резонно заметил, что элементарно не успеют ничего достать: Снейп не поверит, что Малфой решил ранним утром перед поездкой поговорить о зельях и что-то заподозрит. В конечном итоге Малфой выцепил время после ужина, подошёл к профессору и попросил об аудиенции. Даже если Снейп и удивился, то вида не показал и разрешил подойти сразу же. Малфой кивнул и направился следом за профессором к его покоям. Парень успел повернуться и заметил, как Гарри, сидя за гриффиндорским столом, кивнул и резко куда-то засобирался. Чёрт, успел бы!
— Мистер Малфой, если Вы надеетесь, что я отдам Вам палочку, можете даже не пытаться, — процедил Снейп, быстрым шагом направляясь к слизеринским подземельям. — Правила едины для всех. Даже мистер Поттер, как Вы видели, послушно сдал свою палочку, хоть и пытался озираться на мистера Грациса. Жаль, Вы это зрелище пропустили.
Малфой чудом не усмехнулся. Да уж, с Поттера станется.
— Даже не пытался воспользоваться своей популярностью и статусом победителя Того-кого… Волдеморта?
Снейп резко развернулся и пристально посмотрел на Драко, словно пытался что-то в нём увидеть. Малфой спиной почувствовал, что прямо за ним кто-то есть, ощущалось чьё-то тепло.
Поттер. Таки успел.
— Что? — Драко посмотрел на профессора недоумённо.
Тот пристально взглянул сначала на него, потом куда-то вглубь коридора, но потом снова развернулся и пошёл к подземелью.
— Удивлён, что вы назвали Того-кого-нельзя-называть именно его именем.
— Уважения и трепета перед своим именем он не заслужил. Да и мне достаточно испортил жизнь, — выдохнул Драко.
Снейп на это ничего не сказал.
В его покоях царил кристальный порядок, и Драко мысленно посочувствовал гриффиндорцу: тому требовалось быть мегавнимательным и тихим, дабы постараться найти палочки и оставить всё на своих местах. А уж Поттер со своей природной неуклюжестью мог весь план отправить книззлу под хвост, так что Драко заметно занервничал.
— О чём ты хотел поговорить, Драко? — ага, профессор вспомнил, что вообще-то крёстный, и перешёл на более личный контакт. Интересно, а Поттер-то в курсе, что они со Снейпом настолько близки?
— О будущем, — выдохнул Малфой. — Мы скоро закончим обучение, и я хотел посоветоваться с тобой о своей дальнейшей карьере, может, ты мне что-то подскажешь. Одной из сфер, в которой я хочу проявить себя, является зельеварение. Я понимаю, это немного не то, что тебе нравится, но уж со Слизнортом я советоваться не собираюсь, поэтому, пожалуйста, выслушай меня, — Драко пристально смотрел на профессора.
Боковым зрением Малфой заметил, как медленно, с явной осторожностью, дабы никто не услышал, перекладывались словно сами собой листки на столе учителя. Поттер совсем идиот? Он думал, что Снейп положил их палочки на стол, что ли?
— Ты уверен в своём выборе? — переспросил Снейп.
Вот только этих размышлений ему по жизни не хватало, да.
— Я сам пока ещё немного на перепутье, — начал заливать соловьём Драко. — Меня смущают некоторые моменты. В частности, моего… статуса в магическом мире.
Чёрт. Сам же виноват: задел больную для себя тему, на которую явно не хотел говорить при Поттере, но так больше вероятности, что Снейп поверит.
«Остаётся надеяться, что Поттер просто ищет чёртовы палочки и не будет вслушиваться», — подумал Малфой и всё-таки продолжил:
— Мне очень повезло, если так посудить. Учитывая все тонкие моменты — даже в тюрьму не посадили. В Хогвартсе, может, ко мне и относятся в среднем более-менее, но… я понимаю, что при поступлении на зельевара ко мне как к бывшему Пожирателю возникнут вопросы. Например, скажут что-то в духе: «А вдруг он зельями захочет отравить магглорожденных? А вдруг он что-то затевает?». Это я ещё не говорю о вероятной травле преподавательского состава: помню, ты сам говорил об их зашоренности. В общем… я всё прекрасно понимаю, но мне всё-таки нужен совет близкого человека. Стоит ли туда соваться? Рискнуть своей гордостью и нервами или не стоит?
В это время в кабинете свалилось что-то стеклянное и повалилось на пол. Снейп резко обернулся, но, естественно, ничего не заметил, а Драко закатил взгляд в очередной раз. Ну, Поттер!
— Не думал, что ты подойдёшь ко мне с таким глупым вопросом, — мерно заявил профессор, медленно отводя взгляд от стола, с которого и свалилось что-то. — Ответ ясен, и мне странно знать, что ты до него не додумался.
«Да всё я прекрасно знаю! Ты лучше поболтай!» — возмутился в глубине души Драко.
— Просто я… не знаю, в какую стезю мне сунуться, — Драко пожал плечами. Это уже больше похоже на правду. — Раньше моя жизнь была расписана пошагово. Я знал, что я пойду в политику. Сейчас же мне путь туда явно закрыт, да и я не стремлюсь, мне неинтересно. Колдомедик? Интересно, но та же схема с тем, что: «Ой, Пожиратель, какой ужас!». Невыразимец? Кто меня допустит?
Если уж быть совсем честным — Драко вообще не хотел никуда поступать. У него ещё полно семейных забот и управление поместьем вполне можно было бы назвать делом жизни, но он не хотел зависеть от отца. Тем более, теперь. Вообще из-за войны и последующих событий Драко словно бы потерялся окончательно и теперь совсем не понимал, что ему делать, как ему быть…
…и что он вообще из себя представлял.
Единственное, что он из себя представлял — это сталкер Поттера.
Сталкер…
Стоп.
— Профессор, я, кажется, кое-что придумал, — Драко неожиданно вскочил со стула и начал ходить по кабинету. — А что, если бы я стал кем-то вроде… Детектива? Знаешь, как у магглов Шерлок? Я не хочу идти в авроры, мне не импонирует идея работать на Министерство магии. А вот только на себя?.. И таким образом ко мне смогут обращаться только те люди, которым действительно будет нужна и интересна моя работа. Руководить тоже буду только я, никто мне не указ. Правда, я не представляю пока, как это всё организовать. В принципе, аврорские курсы же вроде возможны, они для низшего звена, но необязательно же со всеми постоянно ходить, можно сдать экзамены в частном порядке, и…
В одно мгновение Снейп резко вскочил — так, что от неожиданности Малфой чуть не подавился своими же словами — и подскочил к шкафу. Резкий рывок рукой — и мантия-невидимка оказалась в руках крёстного, а рядом с ним стоял смущённый и поджавший губы Поттер.
Вот идиот.
И Малфой сам — идиот не меньший: отвлекал-отвлекал, а толку?
Снейп тяжело вздохнул и всучил мантию назад в руки Поттеру, после чего снова прошёл к своему столу.
— Хотелось бы надеяться, что после всех трудностей, свалившихся на вашу жизнь, вы станете умнее, мистер Поттер. Однако вы продолжаете с ослиным упрямством действовать напролом, — хмыкнул он. — Что ж, признаю, вы смогли меня изрядно удивить. Предположить, что вы с мистером Малфоем окажетесь заодно, я не мог. Хотя мне стоило об этом призадуматься, когда мисс Грейнджер совместно с мисс Паркинсон заявились к директору Макгонагалл и требовали вернуть им палочки в целях безопасности.
Драко фыркнул: что одна, что вторая в своём репертуаре. До сих пор он не может смириться, что такие разные во всём девушки оказались столь одинаковыми в упрямстве и так сдружились. Но сама история, конечно, интересная. Додумались же дойти. Может, и Поттеру стоило бы?
В ту же секунду, как Малфой посмотрел на Поттера, тот поднял виноватый взгляд на него. А самому Драко отчего-то сделалось неловко: словно бы его поймали за чем-то неприличным. Странное ощущение.
Гарри тяжело вздохнул и, поняв, что оправдаться не вышло и не выйдет, спокойно начал сворачивать магическую ткань в рулон.
— Профессор… Как вы поняли, что я… здесь?
Драко хлопнул рукой по лбу. Нет, всё-таки Поттер — непроходимый идиот. Он бы еще шумнее бумагу на столе перекладывал! И банки бил.
Снейп слегка изогнул бровь, что явно значило: «Ну вы и глупец, мистер Поттер, задавать такие вопросы. Впрочем, что можно ждать от гриффиндорца, даром что Тёмного Лорда победил».
— До сих пор удивляюсь, как Вы со своей нерасторопностью победили Тёмного Лорда, — заявил Снейп, и Драко не выдержал, засмеявшись.
Да он предвидел будущее хлеще Трелони уж явно.
Негодующий взор Снейпа мигом обратился на крестника, и тот стушевался.
— Простите, профессор. Просто я только что подумал, что Вы именно так ему и скажете, — ответил Малфой на незаданный, но подразумевавшийся вопрос.
Взгляд сменился с негодующего на слегка насмешливый, но буквально на секунду, и снова Снейп вернул себе строгость.
— Мистер Поттер, потрясающая глупость: попытаться украсть палочки. Интересно, как бы вы оправдывались, когда обнаружили, что ваши палочки при вас?
— Так бы и сказали: да, директор Макгонагалл, нам нужна защита, а как аврорат умеет защищать — мы знаем по событиям второго мая в Хогвартсе, ага, — высказал Малфой и сложил руки на груди.
Авроры хорошо устроились тогда: изображали из себя героев, которые следят за происходящим в стране, но в итоге спокойно дали Волдеморту попасть в школу. Молодцы, ничего не сказать.
С удивлением Драко заметил восхищённый взгляд Поттера в его сторону.
— Поразительная глупость свойственна гриффиндорской натуре, — ответил Снейп. — Однако я не ожидал, что и представитель факультета Слизерин окажется столь невежественен в этом вопросе и решит добиться своей цели путём наглого и безрассудного грабежа.
Драко вскинул голову.
— А что мне было делать? Идти на поклон к Макгонагалл? Или к аврорам, чего доброго? Я прекрасно понимаю, на каком счету сейчас имя Малфоев. Спасибо, мне хватило судебных тяжб.
Желание снова напомнить профессору о незавидности своего будущего вспылило, однако слизеринец силой мысли постарался утихомирить в себе эти эмоции. Он и без того слишком много высказал о наболевшем в присутствии Поттера и искренне надеялся, что тот искал палочки и не обращал внимания на его речи. Достаточно опозорился.
— Мисс Паркинсон пошла. Пусть и вместе с мисс Грейнджер, — заметил профессор. — Конечно, ей это не помогло. И никому бы не помогло. В любом случае, никто бы вас не отпустил в магический мир без палочек, вам их всё равно отдадут перед отправлением, прямо в Хогвартс-экспрессе.
А вот теперь ситуация приобретала сюрреалистичный оборот.
У них забрали палочки, чтобы потом… отдать?
В поисках хоть какой-то поддержки Малфой повернулся к единственному человеку, с которым в данной ситуации был на одной стороне. Поттер смотрел на него с таким же ошарашенным и непонятным взглядом. Кажется, их с гриффиндорцем объединяло многое — даже схожесть реакций.
— Профессор, какого чёрта? — Гарри резко развернулся к учителю.
— Мистер. Поттер, — о, нет, Снейп снова включил в себе строгого зануду! — Не стоит подобным образом выражаться, особенно в присутствии старшего наставника и педагога.
— Да плевать мне! — Поттер вскинул голову. — Что за ерунда? Отнять у нас палочки, чтобы вернуть? Авроры ещё… Что… Что вы задумали? Или они? Это… Это какой-то план, так?
Резкий вдох.
«Это какой-то план».
А ведь Поттер может быть прав!
Губы Снейпа изогнулись в подобие хитрой улыбки.
Вот же с…
Снейп.
— Надо же, мистер Поттер, Вы додумались первым. Я разочарован, что представитель моего факультета не…
— Драко и без того паршиво, оставьте его в покое, — рыкнул Поттер. — Так что за план?
Мысли Малфоя на какое-то мгновение словно бы оглушило от осознания: Поттер его защитил. Перед Снейпом. В каком-то странном понятии Поттер о нём так позаботился.
Поттер гораздо удивительнее, чем кажется.
И его жизнь — тоже.
Нет, Драко в любом случае дороется до правды — Поттер слишком интересен. Уже во всех смыслах.
После фразы гриффиндорца о Малфое Снейп снова недоумевающе посмотрел на них, но не стал комментировать.
— Магам, даже магглорожденным, тяжело быть в мире магглов без волшебных атрибутов. Палочка — это не просто инструмент, помогающий совершать волшебство, она отражает суть самого владельца. Вы это и так знаете — вам рассказывал об этом мистер Олливандер при подборе палочки, — начал профессор. — Она, можно сказать, продолжение нас, часть нас — как, скажем, рука или нога. Само собой, без палочки можно быть, вы оба — тому пример. Но вы наверняка чувствовали себя дискомфортно без них и во время войны, и сейчас. Когда у мага всё в порядке с жизнью, с самочувствием, ему психологически комфортно, он относительно нормально чувствует себя без палочки, не зацикливается на этом.
До Драко начало доходить.
Они все — драккловы подопытные крысы!
— Подождите, профессор, — в голосе Гарри появилась сталь — ага, кажется, и он начал понимать. — Этот план — проверка нас?
Снейп вздохнул.
— Именно, и спасибо за это скажите вашей мисс Грейнджер. Она начала уделять активное внимание психологическому самочувствию детей после войны и проталкивать этот вопрос министрам. Это актуальная тема, после войны психика и у взрослых далеко не та, что раньше. Детей может спасти только то, что у них она более подвижна, однако травмы, нанесённые военными действиями, никуда не деваются. Просто заходят гораздо глубже. Понять, насколько всё плохо, и оказать помощь — важная задача. Мисс Грейнджер права во всём, Министерство магии непозволительно упустило эту сферу, — Снейп поджал губы, выражая своё недовольство властью. Что ж, Драко с крёстным солидарен. — Однако она, как свойственно гриффиндорке, действовала напролом. Никакой хитрости и тактики. Напоминает мне её борьбу с рабством домовых эльфов на пятом курсе.
Что ж, Грейнджер в самом деле могла быть очень непоследовательной.
— И что дальше? — Поттер нахмурился.
— Посовещавшись, министры совместно с руководством Хогвартса решило провести проверку психологического здоровья учащихся восьмого курса. Оценить, как они себя будут вести без палочек, ещё и в стрессовой ситуации — перед поездкой в незнакомый многим мир, — объяснил профессор. — За реакциями каждого из вас следили. Авроры, сотрудники больницы святого Мунго, профессоры, даже домовые эльфы, так как им проще всего быть незаметными. Поэтому ваша хитрая поисковая операция тоже пойдёт в отчёт. Надо сказать, далеко не самая плохая реакция, — хмыкнул Снейп. — Я бы сделал что-то похожее, но в одиночку.
Драко в шоке раскрыл глаза. Снейп высказал что-то похожее на комплимент?
Но не это беспокоило больше. Над ними проводили чёртов эксперимент, не позаботившись об их психологическом самочувствии! А если бы у кого-то паника случилась?! А если… А если бы…
— А если бы кто-то от нервов и на панике решил спрыгнуть с Астрономической башни?! — вскинулся Драко. — Они об этом не подумали?! Идиоты…
— Подумали. Поэтому везде дежурят авроры, — выдохнул Снейп. — И ваши переговоры услышал один из домовиков, так что я прекрасно знал, что рано или поздно вы полезете.
Злость. Единственное, что сейчас чувствовал Драко — это злость. Они только-только начали жить спокойной мирной жизнью, пытались привыкнуть к тому, что им больше не грозит смерть, опасность, что все наконец-то свободны, как в очередной раз заявилось Министерство со своими интересными идеями и даже здравую идею Грейнджер перевернуло с ног на голову!
Нельзя кому-то помочь, если он этого не хочет.
Гермиона пыталась показать им, что помощь им нужна, но не насаждала её сверх меры, что бы Снейп ни говорил. А Министерство решило действовать, никого не спрашивая. Всё как всегда! Умело скрылись за спинами школьников и сейчас изображали из себя заботящихся о психологическом здоровье детей!
Лучше бы они позаботились об их психологическом здоровье, лично разбираясь с Волдемортом и Пожирателями и не отдавая школу на разборки тёмных магов.
Кажется, Поттер был более чем солидарен: в его глазах пылала ярость, такая, которой Малфой даже, кажется, не видел. Во всяком случае, в его сторону никогда. На Волдеморта же во время финальной битвы он смотрел лишь с глобальной усталостью.
— Класс… замечательно просто, Министерство опять за своё! — рыкнул Гарри и начал нервно ходить по комнате. — Всю свою чёртову жизнь я — подопытная крыса! В очередной раз! Теперь ещё и вместе со всем Хогвартсом за компанию!
— Выбирайте выражения, мистер Поттер!
— А что, профессор?.. Разве не так?..
Стоило посмотреть на Гарри, как дыхание сдавило: в его глазах плескалась боль — горючая, колючая и отчаянная. С ужасом Драко осознавал, что это взгляд не восемнадцатилетнего мальчишки, а затравленного и измученного человека. Ещё совсем недавно они вместе сражались за снитч и саркастично шутили друг над другом на занятиях — и вот, теперь перед ним такой раненый, уязвимый, истерзанный жизнью парень с надломленной душой…
Малфой вообще не знал Поттера. Совсем. Как бы ни старался.
— Всю свою жизнь я — подопытная крыса. С тех пор, как погибли родители, надо мной ставится глобальный эксперимент, — вдруг процедил Гарри. — Выжил от Авады — потрясающе, надо теперь его спрятать к магглам, которые боятся магии как огня! Попал в Хогвартс — пусть каждый курс будет его проверкой на прочность! И вообще, по предсказанию он должен сдохнуть от руки Волдеморта, чтобы и тот сдох, но опять не получилось и не фортануло! Я убийцей стал, а всё, что интересовало Министерство — когда я смогу работать аврором! А что, Поттер же у нас бессмертный, по ходу дела, да? Пусть вот и идёт на самые жуткие разборки, ему никакая Авада не страшна! — и засмеялся.
И тот смех был всего страшнее.
Злой, болезненный, горький — рождённый из глубины разорванной души, из крика посмертия, из травящей постоянной боли, от которой не помогало ни одно лекарство.
Драко никогда не знал, насколько страшна чужая боль — но сейчас он видел прямое её доказательство, и оно приводило в ужас.
Гарри смеялся, смеялся и смеялся, на щеках начали появляться дорожки слёз, а Драко смотрел на него в ужасе и понимал — к горлу подступали слёзы.
Они все изменились. Они все сломались. Каждый по-разному.
Смех Поттера явно был нервным; Снейп явно не понимал, как ему действовать, и в его взгляде Драко заметил беспокойство вперемешку с непониманием. Малфой горько усмехнулся про себя: нечасто можно увидеть такой вид Снейпа. Должно быть, не ожидал истерику от национального героя, а зря. Профессор уже встал и собрался подойти к Поттеру, но Драко, на своё же удивление, его опередил.
— Ты прав, Поттер. Они все мудилы, — Малфой подошёл к Поттеру и легонько его обнял. Гриффиндорец неожиданно замолк и замер — явно не доверял или не понимал.
Но Малфой знал, что значит истерика со смехом. По себе знал.
И единственное, что он хотел в такую свою истерику со смехом — чтобы он не оставался один в своих безумных мыслях.
На счастье, в ту страшную ночь, когда Драко приснился Волдеморт, убивающий его семью с особой жестокостью, безжизненные глаза Поттера и насиловавшая Грейнджер Беллатриса, рядом с ним была мать. Она заботливо обнимала сына и вместе с ним покачивалась из стороны в сторону, успокаивая таким образом.
«В одной маггловской книге прочитала, что это помогает. Детки успокаиваются, когда их качают, потому что это напоминает им нахождение в маминой утробе. Там тихо, спокойно, тепло и безопасно», — рассказала ему тогда Нарцисса. Она укачивала и укачивала своего уже совершеннолетнего сына, напевала ему колыбельные вплоть до самого рассвета, пока вздрагивающий Драко не успокоился. На следующий день они ни о чём не вспоминали, но Малфой был ей очень благодарен за такую поддержку.
Драко осторожно сжал Поттера в своих руках и погладил по спине, пытаясь хотя бы так успокоить, и чуть начал покачиваться вместе с ним. Сейчас он даже не замечал ни аромат парфюма, ни крепость тела гриффиндорца — будто это всё внутри отключилось и оставило место единственной цели — успокоить Поттера. Даже страх и тряска куда-то ушли. С горечью в сердце Малфой заметил: впервые в чём-то он оказался сильнее Поттера, но это вообще не радовало. Лучше бы всего этого не было.
Спустя пару минут Гарри чуть расслабился — Драко это почувствовал по относительно спокойному дыханию и опустившимся плечам — и обнял Малфоя в ответ. Его объятия — тёплые, осторожные, но доверяющие.
Кто бы мог поверить, что два врага могут понять и обнять друг друга?
И вот они. Стоят в кабинете Снейпа и пытаются справиться с самочувствием Поттера и свалившейся им на голову информацией.
Прошло ещё немного времени — и Гарри отпустил Драко, прошептав тихое: «Спасибо». Драко лишь немного пожалел, что тёплые объятия закончились. Зато Поттеру стало легче.
Всё это время Снейп наблюдал за ними и, кажется, не дышал. Спасибо профессору, тот не стал никак это комментировать, просто отошёл к дальнему столу и магией открыл ящик.
— Ваши палочки здесь. Если хотите, можете их забрать, я поговорю с руководством, — сказал Снейп.
Гарри и Драко переглянулись — и, кажется, думали об одном и том же.
— Не стоит, профессор, — ответил Поттер и выдохнул.
А, нет, не об одном и том же.
— Давайте мы их заберём, а вы сделаете вид, что не поняли, когда это мы их успели выкрасть, — парировал Драко, и Гарри хихикнул.
Игра ва-банк.
Снейп усмехнулся, но достал их палочки и вручил парням.
— Это не значит, что завтра вам не придётся вставать рано. В маггловский Лондон отправитесь в любом случае. Мы давно планировали подобную программу, ещё даже до войны, но не могли протолкнуть её в Министерство. Теперь получилось. А насчёт палочек я сам разберусь.
— Спасибо, профессор, — выдохнул Поттер и спрятал палочку в карман. — Мы можем идти?
Снейп кивнул, и Драко, тоже высказав пару слов благодарности, выпорхнул следом за Поттером, который по пути чуть было не выронил свою мантию. Вот же… Поттер.
Кажется, их здорово пронесло.
Драко не успокоился ни капли, его всё ещё раздражал проводимый Министерством эксперимент, он хотел подать на них сотни жалоб (и плевать, что их не стали бы рассматривать), но в моменте он чувствовал себя настолько уставшим и морально вымотанным, что единственное, чего он желал — это добраться до кровати. Кажется, Поттер был такого же мнения, потому что он рухнул на кровать сразу же, стоило им добраться до комнаты. Даже раздеваться не стал.
— Знаешь, что я сейчас понял? — сонно пробормотал Поттер, одним глазом глядя на Малфоя, прячущего свою школьную мантию в шкаф.
— Что?
— Надо было стащить у домовиков пару ножей. Палочки, конечно, штука прекрасная, но ножи в качестве орудия защиты тоже подойдут.
Драко не выдержал и расхохотался.
— Да, только для этого пришлось бы врага к себе подпустить, а ты — единственный, кто подбирался настолько близко к моему прекрасному телу.
— О, да я могу собой гордиться, — Поттер усмехнулся. — А вообще, в таком случае подошёл бы маггловский пистолет. И почему я не додумался до этого?..
— Пист… что?
— Пистолет, — Гарри зевнул. — Оружие такое. Стреляет и убивает человека издалека, на некотором расстоянии. Считай, Авада Кедавра по-маггловски.
Изумлению не было предела. Магглы даже такое изобрели?
— Представляю выпуск «Ежедневного пророка»: «Мальчик-который-выжил убил Тёмного Лорда с помощью маггловского изобретения!». И Скитер явно бы поплелась за консультацией по маггловским предметам к Артуру Уизли. А он бы ей такого наплёл, что век бы не расплела, я уверен. Увлечённые люди — они такие, да, он бы ей голову забил.
Громкий смешок был ему ответом.
— Думаю, так бы оно и было. Знаешь, мы с Гермионой летом ночью как-то обсуждали и пришли к выводу, что на самом деле Волдеморта можно было бы прибить пистолетом. Только на него разрешение требуется, просто так его не дают.
— А кому дают?
— Полицейским… ну, аврорам по-нашему. Детективам каким-нибудь. Такого рода людям.
Детективам…
Может, высказанное в смятении предположение о будущей профессии имеет место быть? Но об этом стоит подумать на более разумную голову и со спокойными мыслями. А сейчас им явно стоило поспать. Путешествие в маггловский мир — явно не из лёгких. А у Драко, к тому же, стояла задача узнать о Поттере больше. И…
«Надо теперь его спрятать к магглам, которые боятся магии как огня!».
Малфой резко дёрнулся.
Он идиот и чуть не пропустил самого главного!
В состоянии истерики Поттер случайно высказал самое главное составляющее, которого Драко не хватало для собрания основы паззла жизни национального героя.
Он жил у магглов, которые боялись волшебства!
И не оттуда ли его страшные ожоги и шрамы?..
Маленькие дети не могут контролировать свою магию, выбросы слишком сильны и нестабильны, и нужна особая забота и внимание, чтобы они не пугались проявления волшебства и учились его контролировать. По этой причине авроры порой выезжают в маггловский мир, дабы замаскировать чудачества, совершённые магглорожденными детьми. Магглы же обычно просто считают своих детей несколько… странными. Во всяком случае, насколько наслышан Малфой, а его знания в этом вопросе ограничены.
Но если жить у магглов, которые знали о волшебстве, но не понимали сути его проявлений и боялись…
Поттер, что они с тобой сделали?! Твои чёртовы опекуны!
— Малфой, с тобой всё в порядке? — послышался сонный голос. — Ты так дёрнулся…
Успокоиться. Надо успокоиться. Поттер не должен ничего заподозрить.
— Да, это просто… усталость, наверное, — пробубнил Драко и забрал свои вещи для ванной.
Ему нужно какое-то время побыть в тишине, и ванная комната для этого подходила.
— Угум… Доброй ночи, — пробормотал Поттер уже с закрытыми глазами. — И спасибо.
Поттер этого не заметил, но Драко робко улыбнулся в ответ.
Сегодняшний непростой день показал, что между ними есть гораздо больше общего, чем они сами думали.