Переменчивый Антверпен не всегда радует своих жителей хорошей погодой, но маги знают, как успокоить бурю, а мудрецам, увы, остаётся только ждать. Холодные сильные струи безжалостно ударяются о крыши и стены домов: кажется, что трещины на фасаде — это проделки дождя. Даже он не теряет надежды сровнять с землёй то, что так удачно скрывается от взглядов за стеклянным лесом. И пусть это не более чем трущобы, что портят благородный облик города.

Гнилое место. Злачное. Этой части города не позволено подняться в небо, поэтому она коварно, почти незаметно, уходит под землю, становясь незримой опорой многогранного Антверпена. Грустная ирония, от которой никуда не деться.

Каждый шаг по металлическому настилу моста отзывается в ушах Кошки ударом церковных колоколов. Антверпен как безумный коллекционер вбирает в себя религии, людей и магию, оставляя их вариться в едином котле противоречий.

Древние сводчатые потолки сочатся водой, подтачивая и без того ненадёжный фундамент. Девушка, чьё имя давно и с треском вытеснено глупым прозвищем, переходит на бег: оставаться под землёй дольше необходимого не в её правилах. Грязные, масляные брызги разлетаются по округе — Кошку терзает почти иррациональный страх. Страх перед самым дном трущоб, где царит только тьма и вода.

Она спешит. Прижимая к груди свёрток, оглядывается по сторонам. Под землёй Антверпен уже не проявит прежнего добродушия: слишком многие отверженные находят здесь себе приют. И крысы — самые незначительные из них.

Отработанный пинок отправляет бросившееся под ноги серое исчадие в сточные воды Антверпена. На изнанке города нельзя проявлять слабость, иначе полёт в сточные воды — меньшее, что может поджидать на пути.

Железо сменяется камнем. Крысы отходят на второй план. Кошка непроизвольно задерживает дыхание и прислушивается. Вода и здесь находит путь сквозь стены, разливаясь под ногами самым настоящим океаном. Только вместо рыб здесь тряпьё и кости. Книга трусливым котёнком прячется под полы старомодного плаща: мода магической половины Антверпена диктует свои правила.

Чем ближе к магам, тем выше, тем суше. Тем громче шаг. Осторожнее движения. Нечёткие тени пляшут на стенах, заставляя Кошку вздрагивать, сжиматься в комок. Там, где властвуют мудрецы, мир логичен и однозначен. Маги же порождают хаос и называют его порядком. Всё ради удобств и личных целей.

Кошка подходит к, казалось бы, монолитной стене и прислоняется к ней лбом. Нужно отдышаться. Успокоиться. Самая опасная часть пути ещё впереди. Она уверена, что замызганная тряпка — пусть и данная магом — не сможет скрыть книгу от посторонних глаз. К тому же материя тлеет, становится тоньше, оставляя не такой большой запас времени.

Она нажимает на скрытую среди камней пластинку и, склонив голову, внимательно наблюдает, как монолитная стена начинает медленно и бесшумно отъезжать в сторону. Кошка кривит губы — на её родной половине эту роль взяли на себя канализационные люки.

***

Улица Горестей поражает гостей беззаботным смехом и ощущением праздника. Здесь всегда царят мягкие сумерки, разгоняемые только на день Солнцестояния. Словом, фасад улицы выглядит как одно большое противоречие, но достаточно сделать шаг в сторону, чтобы попасть в неприятную историю.

Маги завистливы. Маги жестоки. И действуют только в угоду своим желаниям. Кошка машинально потирает так и не зажившее от ожога запястье.

Уродливая обугленная вязь проявляется только на этой половине Антверпена. Неощутимая здесь и невероятно болезненная дома, когда уголь начинает отслаиваться вместе с плотью.

Кошка прикрывает глаза и вновь начинает слушать. Вот, закрывается за спиной проход. Музыка и смех со стороны «фасада» улицы Горестей. Шаги. Нетвёрдые, вперемешку с руганью. Пьяница или же перебравший гуляка.

Это не успокаивает, но Кошка, спрятавшись под капюшоном, уверенно шагает вперёд, навстречу гуляке. Он её союзник, если потребуется отступить. Союзник, которым не жаль пожертвовать в гонке за собственную жизнь.

Поравнявшись с забредшим вглубь улицы Горестей человеком, Кошка невольно отшатывается: слишком уж похож он на одного мага. Того самого, с кем Кошка больше не станет иметь дел. Или это всё не более чем игра воображения?

У выхода из переулка Кошку уже встречают. Двое. Вид непримечательный и, что самое главное, недружелюбный. Обычное дело для улицы Горестей. Главное не показывать страх. Быть частью этого… опасного праздника.

Кошке это почти удаётся, но цепкие пальцы хватают её за плечи и затаскивают обратно в переулок. Звучат дежурные сальности, угрозы, меж пальцами одного из нападающих скользят искры. В этом отношении маги почти не отличаются от мудрецов.

А ещё они никогда не ожидают серьёзного отпора.

Металлическая набойка каблука обрушивается на ногу мага. Мерзкий хруст тут же заглушает вскрик боли. Кошка не теряет времени даром и, воткнув в удерживающую её руку перочинный нож, устремляется вперёд. В круговерть вечного праздника.

Руку нестерпимо саднит, но Кошка вынуждена терпеть. Прорываться сквозь толпу и терпеть. Главное — не запачкать книгу. Испорченный груз никто не оплатит.

Сумерки сменяются ярким дневным светом. Кошка щурится: слишком ярко. Когда глаза привыкают, яркость никуда не уходит — она находит себе место среди ярмарочных шатров, цветочных клумб и нарядов знатных дам. Яркость у магов в почёте.

Но Кошке некогда задумываться над этим. Время уходит, а опасностей становится только больше. Девушка то и дело ловит на себе заинтересованные взгляды. Слишком уж необычен наряд, несмотря на свою старомодность.

Кошка шипит сквозь зубы. Ускоряет шаг. И даже не пытается тешить себя мыслью, что те двое отстанут так просто. На ходу она разворачивает бумажку с адресом: проверить, что прежнее место встречи всё ещё в силе.

***

Дорога ведёт Кошку в обход старого костела. Скромное, лишённое части отделки здание с небольшим палисадником. На крыльце стоит местный священник и распекает нагло ухмыляющегося мальчишку.

Кошка останавливается. Прислушивается. Но язык ей не знаком. Резкие, гортанные выкрики, короткие предложения. Падре не хватает дыхания, чтобы закончить свою речь, и он останавливается, зачем-то принюхивается.

Кошка вздрагивает. Падре устремляет свой взгляд прямо на неё, заставляя девушку словно прирасти к земле. Светлый во всех смыслах, но вот глаза… Как у Мариуса, когда он становится невыносимо зануден и просит Кошку уйти. И мальчишка такой же. Вот только мальчишка ли это? Слишком стар этот взгляд.

Кошку начинает бить мелкая дрожь. Она в очередной раз обещает себе больше не соваться к магам и пытается хоть как-то пошевелиться. Тщетно. Кошка — не мудрец. Кошка слишком простая, чтобы открыто сражаться с магом… магами.

Помощь приходит из приветливо распахнутых дверей костела: из-за спины магов выглядывает миловидная девушка с копной пшеничных волос. Падре хватило пары фраз, мальчишку же она просто хватает за ухо и уводит внутрь. Падре спешно уходит за ними, что-то при этом крича девушке вслед. Всё, что способна разобрать сбросившая оцепенение Кошка — это всего два слова: «милосердная Мэрилин». Остальное тонет в грохоте резко захлопнувшихся дверей.

***

Последние метры пути остаются позади. Кошка, шипя от нарастающей боли в руке, взбирается на крыльцо. Кованый металл изобилует костями и какими-то странными символами, значение которых Кошке не полагается знать по праву рождения.

Тёмная резная дверь. Те же символы. Вместо привычной для мудрецов кнопки звонка — кольцо дверного молотка, которое в зубах сжимает самый настоящий череп с фиолетовым пламенем в глазницах. И Кошка готова поклясться, что череп едва-едва, но всё же оглядывается по сторонам.

Угрожающий щелчок зубами заставляет девушку спешно спрятать руку за спину и в очередной раз пообещать самой себе больше не показываться среди магов. Фиолетовые глазницы зло сверкают, не обещая Кошке ничего хорошего.

Она уже начала спускаться вниз по ступенькам, но внезапно дверь открывается и на пороге появляется удивительной красоты женщина в глухом старомодном — даже по мнению магов Антверпена — платье. Женщина внимательно смотрит на Кошку, словно чего-то ждёт, а Кошка… Кошка лишь молча протягивает записку. Мгновение, больше на знакомство с текстом и не требуется, женщина отходит в сторону и приглашает Кошку зайти внутрь. Та, словно заворожённая, вновь поднимается по лестнице, переступает порог…

Понимание к Кошке приходит только после того, как дверь за её спиной резко захлопывается.