Сухая дорожная пыль оседала на зубах и ресницах, щекотала в ноздрях и кололась в глазу. Принц хмурил брови, мысленно ругаясь на чем свет стоит. Поднимая капюшон плаща, снова и снова сдергиваемый порывами горячего натланского ветра. 

— Далеко ещё, проводник? — не сдерживая ноток неудовольствия, бросил в спину мужчины Кэйа, сплевывая накопившийся во рту песок. Если бы он не опасался, что обратная дорога теперь займёт больше времени, чем уже оставалось до пункта назначения, он бы уже давно вернулся в городскую таверну. Затея казалась ему все более и более бессмысленной, да ещё и погода подвела: едва они покинули черту города, как с юга налетел ветер, яростно бросая в нерадивых путников песок, пыль и дорожный мусор. 

— Видите холм, Ваше Высочество? — с сильным местным акцентом обратился проводник на общем наречии, — За ним разрушенная арена. Осталось совсем немного. 

Холм, о котором говорил мужчина, был обогнут уже через несколько минут, и за ним действительно оказались развалины. Высокие стены из красного — как и вся земля в Натлане — песчаника обламывались и шли трещинами. Жалкая тень былого величия. А ещё там было пусто, насколько принц мог судить. Ни рева толпы, ни единой человеческой тени или силуэта. 

В груди ощутимо зашевелился червь беспокойства. Кэйа повернул голову на двух личных гвардейцев, те тут же кивнули, и подобрались. Это могла быть ловушка. Подпольные бои без правил сами по себе являлись рискованной затеей, как бы не старался обаятельный пузатый фонтейнский аристократ отвлечь его на вчерашнем званном ужине, рассказывая о захватывающих дух сражениях. Сегодня на арене готовится нечто грандиозное — Кэйа краем уха слышал возбужденные перешептывания знати. То, что являлось подпольным занятием пользовалось слишком уж большим ажиотажем среди представителей обеспеченного натланского общества. Да ещё и на полу-официальном мероприятии. 

И тем не менее, это все ещё могла быть ловушка специально для заморского принца. 

— Разве бои ещё не начались? Почему никого нет? 

Проводник обернулся и загадочно улыбнулся, морщинистое обветренное лицо пошло складками:

— Это лишь фасад, Ваше Высочество. Арена под землей. Впрочем, вы сейчас сами все поймёте.

Он был прав. Кэйа невпечатленно хмыкнул, стоило им оказаться вблизи руин. Прямо перед ними тропинка уходила прямо в стену, которая, как он тут же убедился, являлась каменной дверью, ведущей на подземную лестницу. Грубо обтёсанные ступени спускались в глубину, где темнота рассеивалась отражённым от обшарпанных поверхностей светом факелов. 

Один из гвардейцев шёл перед Кэйей, второй позади. Рука принца покоилась на эфесе меча. Однако острая настороженность отступила, стоило напряженному слуху уловить гул. Рёв и выкрики толпы с каждым шагом обволакивали пространство все плотнее, пока не обрушились всей мощью, стоило свернуть и покинуть узкий коридор. 

Кэйа присвистнул, когда его глазам предстала арена. Это был амфитеатр — копия того, что находился разрушенным на поверхности. В потолке — пролом, сквозь который пробирался свет вечернего закатного неба. Проводник, не останавливаясь, повёл их наверх, пробираясь сквозь ряды собравшихся людей. 

Публика, из того что мог судить Кэйа, была крайне разнообразная. И не только по положению, но и национальной принадлежности. Местной аристократии однако тут было больше всего, как и обычных жителей, что занимали места в самом низу — лучший вид на сражающихся, как ни странно. Кэйю и его сопровождающих провели почти к самому потолку, в ложу, где их уже ждал пригласивший его фонтейнский аристократ.

— Приветствую, Ваше Высочество! — поклонился мужчина, сверкая широкой улыбкой, — Вы как раз вовремя, весь ширпотреб уже отсеялся, ставки уже сделаны, но вы ещё можете успеть! Как своему дорогому почтенному гостю, подскажу вам самых перспективных бойцов сегодняшней ночи! Почти все они уже выступили, но один…

— Благодарю вас, герцог д’Альбер, от ставок я, пожалуй, воздержусь. Сперва хочу освоиться, понаблюдать… — Кэйа уловил едва дрогнувшие брови и улыбку аристократа, — а впрочем, кто знает, как ночь сложится. Расскажите мне о главных фаворитах, может, кто-нибудь да заинтересует…

Со смуглого лица не сходила спокойная полу-улыбка, взгляд же не на секунду не терял колких льдинок скрытого презрения. Конечно, на нем хотели нажиться. Зачем же ещё звать принца, который неделями околачивается по всем званным ужинам и обеденным приемам, тут и там разбрасываясь информацией о важной дипломатической миссии и выгодных союзах, безбожно соря при этом деньгами на выпивку. Принц-повеса, не более. Не поймёт куда его привели, а там обчистят внаглую, а он и не заметит. Здесь Кэйю не во что не ставили. Лишь занимательный иностранец с деньгами и связями далеко на севере.

Король знал, куда лучше всего отправить неудобного наследника, пока молодая королева ходит по замку на сносях, чтобы тот не доставил ему проблем. И приставил к нему охрану, почетных солдат королевской гвардии, которые словно псы охраняют оленью ногу вожака стаи, пока тот не соизволит разделаться с ней сам. Они будут на страже ценой своей жизни, но лишь до тех пор, пока не получат приказ избавиться от своего принца. Кэйа знал это, чувствовал каждый косой взгляд, каждый неаккуратный жест, каждую оговорку, заминку. С тех пор как они покинули Каэнри’ах, каждый невыполненный приказ был словно пощечиной его королевскому высочеству, напоминающей — твоя жизнь тебе не принадлежит, твой титул и положение лишь мираж, красивый фасад, за которым обычный, смертный человек, ничем не лучше рабов, грызущих друг другу глотки на потеху публике.

То же касалось и денег, которых у Кэйи не было. Все, что он тратил, он легкомысленно спускал на королевский долг, и никто не смел усомниться в добросовестности обещаний принца напрямую. По крайней мере пока никто не рискнул. 

Кэйа делал вид, что внимательно слушает как распинается перед ним герцог. Сам же лениво скользил взглядам по зрителям, почти не обращая внимания на дерущихся на арене мужчин. Искал хоть кого-то с родины, кого могли сюда привести коварные южные ветра? Возможно. 

Солнце давно село, по всему амфитеатру зажгли факелы. На арене плясали причудливые тени, повторяя смертельный танец сражающихся в извращённых, гротескных фигурах. Сколько бы Кэйа не дичился подобного рода развлечений, человеческое любопытство взяло верх и приковало взгляд принца к варварским развлечениям. 

— Сколько их ещё? — бросил он, давя рвущийся наружу зевок, когда очередной труп — или просто обездвиженное тело — уволокли с арены.

— Ещё девять боев, Ваше Высочество, — встрепенулся герцог, поддаваясь вперёд, — десятка лучших. Те, кто победили в предыдущих сражениях сейчас столкнутся с самородком, принадлежащим Предвестнику Фатуи. Он ещё сегодня не выступал, но вся эта толпа здесь в основном ради него.

Герцог едва слюной не исходил от восторга. Кэйа помнил, из бурного потока его речи, что тот поставил огромную сумму на Полуночного Героя. Видимо, он даже не сомневался в своей победе, и мысленно уже считал выигранную сумму.

— Предвестник? — Кэйа нахмурился, — Снежная, оказывается, ведёт дела с другими государствами? Я думал они не спускаются со своих заснеженных земель… разве что ради торговли. 

Чтобы Предвестник оказался среди натланского общества, да ещё и в качестве устроителя и участника подпольных боев? Интересно, одобряет ли подобное ее Светлость Царица? 

С правого прохода арены вышла цепочка людей, скованных кандалами. Рядом с каждым приставленный наёмник. Кэйа озадаченно нахмурился, узнав в нескольких рабах предыдущих победителей. Но не успел он сформулировать вопрос, как с грохотом вдогонку бойцам вывезли стенку, с развешенным на ней оружием. 

— Что происходит? — тихо обратился он к герцогу.

— Одна из очередных выдумок Предвестника, я полагаю. — пожал плечами герцог, — каждый раз он придумывает новые условия, иначе поединки становятся слишком предсказуемы.

— Его боец настолько хорош? — не скрывая сомнения спросил Кэйа, тут же ловя довольную улыбку, одну из самых неприятных, что он когда-либо видел.

— А вы сейчас все сами увидите, Ваше Высочество, — герцог довольно потёр руки, — Поверьте, вы не разочаруетесь!

Последнее слово потонуло в рёве толпы, многократно отражающимся от каменных стен. Кэйа поморщился, невольно касаясь уха. Так и не долго оглохнуть, особенно тем, кто в эпицентре толпы. Герцог явно не лукавил, говоря, кто здесь любимец публики, ведь вопли, несомненно, были посвящены ему. Слух кое-как выхватывал отдельные фразы в неразличимой какофонии звуков.

— Полуночный Герой! 

Решетка с левой стороны арены со скрипом поднялась, и крики, хотя это казалось невозможным, обрушились ещё более оглушающими раскатами, вынуждая даже огонь в факелах боязливо извиваться. Из прохода медленно и тяжело, но уверенно и твёрдо выступил мужчина. Лицо скрывалось за шлемом, тело облечено в облегающий кожаный доспех, поверх которого накинута кольчуга, защищающая торс. На предплечьях, голени и бёдрах плотная тканевая защита, обитая кожей. Все это ему спешно поведал герцог, когда рассказывал про скудное защитное облачение воинов.

— Порви их!

— Я поставил на тебя!

— Не проиграй!

На заполненный рвущими глотки людьми амфитеатр он, казалось, и вовсе не обращал внимания, не удостоив их ни приветственным жестом, ни даже поворотом головы. Тоже самое касалось ожидавших его в центре арены соперников. Сегодняшнего фаворита, в отличие от прочих бойцов, не сковали и не сопровождали. Остановившись в паре метров от цепочки противников, боец повернулся и поднял голову, смотря на ложу прямо над выпустившей его решеткой. Кэйа проследил за его взглядом, и обнаружил сидящего в центре человека, поднимающего руки к потолку.

Неравномерной рябью по амфитеатру пронеслась тишина, голоса смолкали, словно задутые порывом ветра свечи. Хоть Кэйа и сидел на самом верху, но раздавшийся в тишине голос слышал отчетливо.

— Судари и сударыни! Знаю, все вы очень давно ждали этого дня, и вот он настал! — голос высокий и резкий, словно скрип несмазанных дверных петель, эхом скользил от стен до ушей публики, — всем вам не терпится увидеть в действии поистине легендарного воина, не проигравшего ни одну битву! Он покорил каждый континент, от холодного севера, до коварного востока и теперь вновь вернулся к истокам, туда где впервые одержал победу! Я чувствую это в ваших сердцах, вижу в ваших глазах… неуемное желание зрелищ. Что ж, Полуночный Герой будет рад восполнить вашу жажду крови!

По толпе прокатилась взрывная волна одобрения, гудевшая разозленным пчелиным роем. С лица Кэйи не сходила маска холодного равнодушия. 

— Итак, не будем тянуть. Правила сегодняшних поединков таковы. Каждый волен выбрать себе одно из предложенных оружий, что находятся перед вами. Каждый, кроме Полуночного Героя, — Предвестник выдержал паузу, которую тут же заполнил рой шепотков, — Вашему любимцу достанется единственное оставшееся орудие. Именно с ним он встретит каждого своего противника!

С этими словами Фатуи вернулся на место, и арена потонула в людских голосах.

Скованные рабы не брали оружие сами. За них это делали сопровождающие, видимо из соображений безопасности. Кэйе не сложно было представить, что может начаться, если все девять головорезов разом получат оружие. Как и ожидалось, копья, мечи, топоры и прочее внушительное оружие было разобрано. Стена казалась пустой, и принцу пришлось напрячь зрение, чтобы разглядеть небольшой нож, или кинжал, скромно расположенный в углу стенки. 

Полуночный Герой не выдал и капли разочарования или досады, которую тут же за него ощутил сидящий рядом герцог, извергая проклятия. Не слишком уж крепка оказалась его вера в сегодняшнего фаворита, что не могло не позабавить принца. Сам боец спокойно забрал нож, сняв с поддерживающих его гвоздей, и взвесил в руке, легко подкинув в воздух. 

С арены увели восьмерых бойцов, и в свете факелов осталось трое человек. Сопровождающий подошёл к скованному громиле вместе с выбранным им оружием. Кандалы были сняты, оружие — боевой топор — вручено, сквозь гомон людских голосов прорвалось привычное объявление боя. Кэйа успел рассмотреть противников и подметил, что тот, с топором, был тем, кто проломил череп своему последнему оппоненту, а сейчас стоял низко опустил голову, готовый набросится — одним словом разъяренный бык, против… юноши с ножом в руках. Стоя рядом с противником, Получночный Герой терял остатки какой-либо внушительности. Не удивительно, что герцог так распереживался. И о чем думал Предвестник? Кэйа перевёл взгляд на Фатуи, с интересом пытаясь заметить в нем хоть какой-то отпечаток волнения, но боковым зрением уловив движение на арене, метнул взгляд обратно. 

И совершенно не понял, что только что произошло. Из-за голосов людей никаких звуков с арены до него не доходило, но сейчас все смолки, словно по команде. Полуночный Герой замер со вскинутой перед собой рукой с раскрытой ладонью. Громила в пяти метрах от него неловко пятился, издавая булькающиий клёкот и натужно хрипя. Топор лежал на песке, обе здоровенные руки у горла. Кэйа едва пришёл к осознанию произошедшего, тут же грузное тело рухнуло как подкошенное, взметнув из под себя пыль и песок. Под ним медленно растекалась чёрная — должно быть дело в освещении — кровь.

Полуночный Герой сделал шаг, и толпа пробудилась.

— Вы видели? 

— И минуты не прошло!

— Он даже с места не сдвинулся!

Вдоль позвоночника пробежал холодок, несмотря на удушающую жару помещения. Кэйа сглотнул, слегка растерянно наблюдая за тем, как равнодушно Полуночный Герой поравнялся с трупом, нагнулся и вынул из глотки нож. Кровь подступила к ступням, окружив их склизкой чернотой. Голова в шлеме вновь повернулась в сторону Предвестника. Кэйа заметил, как тот в ответ кивнул с острой как бритва ухмылкой. Он знал, что так будет.

Так началась баснословная череда побед. 

Ни одно сражение больше не заканчивалось столь стремительно, но каждое шокировало пуще предыдущих. Кэйа помнил, как сражались некоторые из его противников, многие из них поражали своей силой, скоростью или выносливостью, но каждый падал жертвой обычного ножа, словно неопытный ребёнок. Более половины противников уволокли с арены, украшенной чёрными пятнами. И только от шестого по счету Полуночный Герой получил своё первое ранение — толпа встретила это как личное оскорбление — копье соперника вспороло бедро. Полуночный Герой отступил, копьеносец продолжал давить, явно увидев шанс на победу, как почувствовшая первую кровь гончая. Впервые любимец публики столь явно уступал, продолжая уворачиваться, двигаясь все ближе к стене арены, оставляя за собой темно-алый след. 

Кэйа нахмурился, рядом шумно выругался на родном языке фонтейнский герцог. Впервые принц действительно разделял досаду аристократа, проникнувшись туманящим разум азартом. Копьеносец, загнав соперника в угол, змеей бросился вперёд. Тот, не медля, нырнул под древко, толкаясь от стены, скользя вдоль, и тут же, завалившись всем весом на противника, едва уловимо отвёл правую руку. Блеск стали в свете факела, сцепившиеся воины замерли, словно зажатые в дружеских объятиях. Копьеносец медленно сполз, не поддерживаемый более своим противником, и мешком рухнул к его ногам. 

Последующие сражения были тяжелее предыдущих. С восьмым соперником количество ран пополнил глубокий порез в плече, оставленный стрелой. После чего другая стрела оказалась в глазнице лучника, чей вопль был безжалостно прерван перерезанной глоткой. Кэйа не понимал, каким образом все победители предыдущих поединков столь бесславно обрывали свою жизнь столкнувшись с этим человеком. Первое впечатление, которое оставил после себя Полуночный Герой давно развеялось эфемерной дымкой. Даже уступая в габаритах, фатуйский воин казался смертоноснее чем любой его соперник. Он не дрался, а танцевал, окружённый кровожадной симфонией из агонии умирающих и одобрительного рева толпы. Любое движение — резкое и отточенное, словно ни единой мысли не нужно было, чтобы лишить человека жизни. Пугающее равнодушие, читающееся в каждом жесте, когда рука тянется вынуть лезвие из вражеской плоти. 

Этот Полуночный Герой вызывал мороз по коже, но взгляда от него было не оторвать. В нем не чувствовалось кровожадности, любви к убийству. Каждый раз он смотрел в сторону своего хозяина, и словно именно тому на потеху, он резал глотки и пронзал сердца. Кто-то, и Кэйа сначала так и подумал, мог решить, что все сражения лишь искусно разыгранный спектакль со смертельными ставками. Где сценарий в руках Предвестника и каждая мизансцена разыграна его пером. Он ни разу не дрогнул, по крайне мере, принц ни разу его за этим не поймал, словно точно знал, что Полуночный Герой выйдет победителем. Но все перевернулось с ног на голову уже в финальном поединке.

Тяжелый молот в руках последнего соперника наотмашь просвистел рядом с головой, с тошнотворным лязгом смахнув шлем. По амфитеатру пронёсся синхронный вскрик. Кэйа поддался вперёд, герцог едва не рухнул в обморок, осев на сиденье безвольным мешком. Полуночный Герой по инерции свалился на землю и тут же отскочил кувырком назад, минуя тяжелый удар, грозивший проломить ему грудную клетку. Пока противник поднимал молот, он уже метнулся ему за спину, и теперь Кэйа мог разглядеть его лицо, несмотря на расстояние.

Принц вскочил с места, привлекая внимание герцога, но игнорируя его вопросы. Ему показалось. Точно. Он устал и слишком взбудоражен. Но лучше проверить. Просто чтобы убедится. Кэйа развернулся и вышел прочь из ложи, не обращая внимания на оклик герцога. Гвардейцы тут же последовали за ним.

Бездна. Он совсем забыл про них с этим Полуночным героем. Но сейчас не до стражи. Кэйа не обращал внимания на забитые проходы — гвардейцы все делали за него. Он стремительно двигался к ложе Предвестника. По реакции толпы он понимал, что происходит на арене, пусть и не мог не смотреть туда каждые сто ударов сердца. Но все происходило так быстро, чёрная чёлка то и дело падала на глаза, не давая убедиться или разубедиться, несмотря на то, что здравый смысл вопил, что принц просто бредит. 

Когда Кэйа добрался до ложи, путь ему прегладили двое солдат Фатуи, в масках и темных плащах. Принцу пришлось одернуть себя и собраться, уняв беспорядочно мечущиеся мысли.

— Кто таков будете, сударь? 

— Перед вами Кэйа Альберих, Наследный принц Каэнри’ах — ответил гвардеец, без малейшей заминки, выступив по правую руку от Кэйи.

Солдаты смутились, переглянувшись. Принца они явно не ждали, и инструкции на этот счёт вряд ли имели.

— Принц? — раздался голос из-за спин Фатуи, — это слишком почетный гость для такого человека как я. Проходите, Ваше Высочество! А вы, остолопы, поклонитесь.

Фатуи синхронно опустили корпус, и расступились, пропуская Кэйю и его личную стражу. 

— Погодите всего пару минут, Ваше Высочество, — Предвестник поклонился, и тут же указал рукой на арену, — представление почти окончено.

Молот в очередной раз не нашёл противника, со свистом рассекая пустое пространство и обрушиваясь на землю. Кэйа только сейчас заметил, что в руках Полуночного героя не видно ножа. В теле громилы его тоже не было. Что значило, что оружие своё он потерял. Не успел молот оторваться в натужной хватке от земли, юноша — а теперь Кэйа был уверен, что воин был совсем молод, не старше него самого, — метнулся вперёд и наступил, вдавливая орудие глубже в песок. Тихий, словно ночной хищник, он не проронил ни звука, набрасываясь на противника с голыми руками. Тот был в под два метра ростом, но согнувшись под тяжестью молота опустился достаточно, чтобы противник сумел прыгнуть к нему на плечи. Ноги мертвой хваткой сцепились за спиной, руки — в лицо. Из ложи Предвестника все было видно намного лучше, поэтому получилось разглядеть, как бледные пальцы обхватили череп, а большие легли аккурат на глаза. Вопль со всей мощью легких молотобойца разнесся по арене, он тут же схватил противника и попытался отдернуть от себя, забыв про оружие. Спустя доли секунды бойцы оказались на земле, Полуночный Герой был придавлен весом громилы, огромные кулаки-кувалды обрушивались на любое место, до которого могли добраться, но толпа ликовала. По щекам молотобойца текли кровавые дорожки, удары становились все слабее, а крики все отчаяннее. Противник больше не пытался победить, он пытался избавится от вцепившейся в него заразы. Полуночный Герой позволил ему это сделать, тут же выбравшись из под ревущей туши и отскочив, слегка покачнувшись. Он отошёл совсем недалеко — подобрать потерянное оружие.

Исход был очевиден. Толпа сходила с ума, казалось стены дрожали от их разрывных криков. Где-то наверху герцог наверняка был вне себя от радости. Но Кэйе было плевать на всё, он словно не слышал и не видел ничего, кроме воина, вытаскивающего нож из слоновьей шеи поверженного противника. Принц Каэнри’ах впервые за долгие годы снова почувствовал себя ребёнком, растерянным и… напуганным. Сжав до боли зубы, с колотящимся набатом сердцем, он наблюдал как поворачивается лицо Полуночного героя в сторону ложи.

Бледная рука откинула взмокшую, перепачканную в чужой крови темную челку. На бледном, слегка осунувшемся лице, что едва сохранило намеки на характерную округлость и мягкость форм, пестрели кровавые разводы. Взгляд когда то ярких, но теперь потухших карминовых глаз тяжело и пристально вперился в Предвестника. На Кэйю он не посмотрел ни на секунду. Зато сам принц, не сводил с него взгляда, полного отчаяния и надежды, неверия и чего-то глубоко запрятанного, забытого, запретного. 

Кэйа судорожно выдохнул. Он не ошибся.

Это он.

Это Дилюк.