Спи, я твой сон укрою

Цветом весенних полей

Там, где встречались два синих моря

Мне рассказали всё о тебе

polnalyubvi «Я рисовала море»

Сяо не понимает многих вещей: любви жителей Ли Юэ к острым блюдам (что в них такого?) и шумным праздникам (им правда нравится?), устройства аэростатов (они без элементальной энергии летают?), смысла запуска фонариков в небо (просто зачем?) и много чего ещё. Но больше всего на свете он не понимает Венти.

И поэтому он просит…

— Рассказать о Барбатосе? — переспрашивает Моракс. В его голосе слышится удивление, но приятное.

Сяо находит Моракса на высоком утёсе за Тростниковыми островами, в том месте, где смыкаются территории Мондштадта и Ли Юэ. Он сидит молча, задумчиво смотря то на заснеженную вершину Драконьего хребта, то на пики родных Сяо гор. Возможно, не стоило мешать, но Сяо никто не прогоняет.

— Если вас не затруднит, то пожалуйста, — говорит Сяо, почему-то чувствуя неловкость и смущение. Благодаря Венти он вспомнил, как ощущаются эти чувства. А кроме них — раздражение, сомнение, спокойствие, умиротворение и ещë совершенно непередаваемая мешанина чувств, в которых Сяо только предстоит разобраться.

Но раз их причина — Венти, то стоит с него и начать.

— Не затруднит, но почему вдруг такой вопрос? Несколько непривычно слышать от тебя подобную просьбу.

Моракс прав. Сяо не задаëт вопросов. Сяо исполняет приказы. Ни больше, ни меньше. Интерес к тому, что происходит вокруг, из него выбили. Вот Венти он не такой, он будто весь создан из вопросов и недосказанностей.

— Просто хочу знать больше об Архонте, который поделился со мной частью своей силы. Возможно, это поможет мне лучше понять его стихию.

Этого Сяо тоже не понимает. Почему тот, кто ценит свободу превыше всего, выбрал его? Того, кого цепи, кандалы и удары приучили к покорности.

Можно было бы спросить у самого Венти, но уходить от ответов он умеет даже лучше, чем от ответственности.

— Твою стихию, — поправляет Моракс. — она принадлежит Барбатосу не больше, чем тебе.

Что-то подобное говорил ему и Венти. Когда-то несколько лет (или десятилетий?) назад. Сидя на ветке песочного дерева и болтая ногами, он говорил:

— Глаз бога — не источник силы. Это скорее ключ к двери в сокровищницу. Что ты унесëшь оттуда — решать тебе. Поэтому у всех, кто получает Глаз, сила принимает настолько разные формы.

— Но как же тогда Архонты, — спросил тогда Сяо, — если вы обходитесь без ключа, то вы хозяева сокровищницы.

В какой-то момент Сяо перестало смущать то, что в разговоре с Венти ты неизменно уходишь в метафоры.

— Скорее уж мы успели прошмыгнуть туда пока ключи вовсе не были нужны, — рассмеялся Венти. — А потом нам доверили роль привратников.

— Я не чувствую, что эта сила принадлежит мне хоть сколько-то, — признаётся Сяо, — не чувствую, что заслуживаю еë.

Сяо опускает взгляд и смотрит вниз за край утёса. Там, вдалеке воды Мондштадта обрушиваются вниз водопадом, чтобы лечь озером под его ногами, а потом течь дальше, становясь разливами рек Ли Юэ.

— Барбатос никогда не скажет этого прямо, но его привлекают те, кто стремятся к свободе. Странники или мятежники. Учëные или воины. Ему неважно, что ты держишь в руках, меч или лиру, важно лишь твоë желание вырваться из оков.

— Тогда мне совершенно не понятно, почему он выбрал меня, — руки против воли сжимаются в кулаки, голос срывается на рычание.

Злость поднимается кипучей волной и застревает в горле. Сяо редко чувствует что-то столь яркое и не слишком умеет с этим справляться. Хочется затолкать колкое чувство подальше. Не выходит.

Но на кого Сяо злится? На себя или на Барбатоса?

— Думаешь, что Барбатос мог ошибиться?

Этот вопрос отрезвляет. Почти заставляет вздрогнуть.

— Я вовсе не…

Сяо не успевает поднять взгляд на Моракса, не успевает закончить фразы. Его рука ложится на голову и треплет Сяо по волосам. Он застывает, не зная, как реагировать на столь безобидный жест, но Моракс и не ждëт от него реакции.

— Я сказал, что Барбатоса привлекают те, кто стремится к свободе. Даже, пожалуй, больше тех, кто ей уже обладает.

— Но я просто смирился и ждал, — говорит Сяо, глядя себе под ноги на то, как ветра бегут рябью по водной глади.

— Ждал того момента, когда сможешь выгрызть поводок из руки хозяина.

Сяо всë же вздрагивает и поднимает на Моракса удивлëнный взгляд. На невысказанный вопрос «откуда вы знаете?» Моракс улыбается, мягкой спокойной улыбкой.

— Это было видно по твоим глазам. Тот огонь, что горел в них тогда, дал мне понять, что тебя ещë можно спасти. Этот же огонь и пленил Барбатоса.

— Пленил? Что вы имеете в виду?

— А вот об этом тебе лучше всë же узнать у него самого, — Моракс усмехается. — Не стоит пытаться осмыслить каждый поступок Барбатоса. Иногда его обществом просто стоит наслаждаться, как хорошей музыкой или вином.

Сяо прикрывает глаза, подставляя лицо ветру. Ему кажется, что он вновь чувствует касание лëгких перьев Барбатоса. Сегодня Сяо кое-что о нëм понял, но в то же время будто запутался ещë больше.

***

Венти не понимает многих вещей: безалкогольных коктейлей (вы же потеряли саму суть!), почему в тавернах ему наливают всё неохотнее и спрашивают про возраст (раньше же всем было плевать) и почему жители Мондштадта всё ещё ему поклоняются (эй, спросите у ребят из Ли Юэ, они расскажут вам, как должен себя вести правильный Архонт). Но больше всего на свете Венти не понимает, как втолковать Сяо некоторые элементарные вещи.

Потому что…

— Сегодня у нас была долгая дискуссия на тему «Почему иногда лучше отступить, чем погибнуть в сражении». Спустя два часа он почти со мной согласился. Кажется, мы делаем успехи, — Венти, встав на носок, делает один поворот на краю обрыва и валится на траву, случайно сдувая облачко семян одуванчика.

— Продержаться против тебя в споре два часа — результат, достойный похвалы, — усмехается Моракс. Он сидит на камне с той же спокойной величественностью, с которой мог бы восседать на троне.

— Даже не вздумай хвалить его за это, — Венти хмурит брови, делая своё почти самое недовольное лицо. — Он принимает суицидальные решения.

— Скорее Сяо имеет склонность к самопожертвованию, — поправляет Моракс.

— Я так и сказал, — фыркает Венти.

Это же одно и то же. Ну почти.

«Самопожертвование». Честно говоря, Венти немного ненавидит это качество. Те, кто наделён им, всегда причиняют ему такую боль.

Но больше всего Венти ненавидит то, что новая сила, обретённая Сяо с помощью Глаза Бога, тоже переняла это самое «самопожертвование». Она делает Сяо сильнее, но при этом ранит. Венти видел, как анемо стихия исцеляет, но никогда — чтобы она причиняла вред самому владельцу.

Не принёс ли он в жизнь Сяо лишь больше боли, наделив его Глазом Бога? Венти ведь совсем не этого хотел…

— Сяо не стремится к смерти, — говорит Моракс со странной грустной задумчивостью, — скорее уж, наоборот, он всеми силами пытается вымолить себе право на жизнь.

Венти вскакивает так резко, словно его подбросило восходящим потоком. Делая несколько шагов вперёд, он снова замирает на самом краю обрыва, внимательно глядя Мораксу в глаза.

— У кого? У кого он собирается вымолить это право?

— У себя самого, возможно, — отвечает Моракс, и у Венти подкашиваются ноги.

Венти знает кое-что о прошлом Сяо. О нём, вообще-то, довольно много говорят. Хранительница Облаков, пребывая в хорошем расположении духа, то и дело пускается в рассказы о том, каким «милым ребёнком» был Сяо. Благодаря ей Венти имеет некоторое количество компромата, которое решил придержать для лучших времён. Но дойдя до определённого этапа, Хранитель Облаков всегда замолкает. Другие отделываются общими фразами. Про плен и жестокое божество. Но Венти не знает, что именно…

— Что же он такого натворил? — чувствуя вдруг накатившее бессилие, Венти вновь опускается на траву.

— Это не моя тайна, Венти, — говорит Моракс, глядя своим этим невозможно серьёзным взглядом, что твёрже всех гор Ли Юэ, вместе взятых. И Венти понимает, что у него ни шанса.

— Но, может, есть какой-то способ разговорить его?

Как-то раз Венти доказал самому скупому трактирщику Ли Юэ, что наливать ему весь вечер за счёт заведения — это крайне выгодное капиталовложение. Венти действительно умеет убеждать.

— Время, — качает головой Моракс, — никаких уловок, только время.

Венти обиженно поджимает губы, делая своё «недовольное лицо номер три». Он не то чтобы так уж сильно разочарован, просто любопытство не даёт жить спокойно. Ему хочется знать о Сяо всё и даже немного больше. Но что делать, если этого не хочет сам Сяо?

— Взаимоотношения, — тянет Венти, — это иногда так сложно. А я терпеть не могу сложности.

— Врёшь, — улыбка у Моракса насмешливая, та, которая нравится Венти больше всего.

— Вру, — легко соглашается он.

Без сложностей Венти давно бы уже умер со скуки.

***

— Не зажимайся ты так, — руки Венти ложатся Сяо на плечи, отводя их назад. — И придвинься ближе, мне неудобно. Давай, я не кусаюсь. Ну может быть, только чуть-чуть.

Сяо придвигается, хотя на камне, на котором они сидят, свесив ноги к воде, и так немного места. Теперь они с Венти касаются друг друга локтями. Сяо не понимает, почему так удобнее, но если Венти говорит…

— Хорошо. Теперь приподними голову. И наклони чуть-чуть. Да, достаточно. Теперь приоткрой рот.

Сяо выполняет команду за командой, хотя в голове крутится навязчивый вопрос «зачем?» (или «за что?»). Всё становится ясно, когда Венти начинает смеяться.

— Что? — недовольно спрашивает Сяо, при этом пытаясь не закрыть рта. Выходит странно.

— Ничего, — Венти хихикает в кулак, — просто ты выглядишь очень забавно.

Сяо закрывает рот и скрещивает руки на груди. Он Охотник на демонов, Защитник Якса, один из Адептов. Он не должен выглядеть забавно. Но Архонту, видимо, лучше знать.

— Я ухожу, — говорит Сяо и встаёт, но Венти вцепляется в рукав и буквально виснет на нём.

— Подожди-подожди, больше никаких глупых шуток. Честно.

Он врёт. Совершенно точно бессовестно врёт. Но Сяо всё равно садится обратно на нагретый солнцем камень. Венти с видом победителя вручает Сяо флейту. Гладкий бамбук приятно ложится в пальцы, чем-то напоминая привычное древко копья.

— Когда я говорю приоткрыть рот, я имею в виду чуть-чуть, а не так, будто ты собираешься куснуть меня за шею.

— Я не буду тебя кусать.

— А жаль.

Венти улыбается. Сяо вздыхает очень-очень тяжело. Он знал, что все эти уроки игры на флейте обернутся только сплошной головной болью. Но Венти сказал, что это поможет Сяо лучше понять анемо стихию. Точнее, он сказал, что это поможет её «прочувствовать». Поэтому Сяо не уходит. Он правда пытается понять. Прочувствовать. Принципы игры на флейте. Анемо стихию. И Венти.

В первую очередь Венти.

Но когда Сяо подносит флейту к губам и дует, у него выходит нечто. Нечто такое, из-за чего цапли, стоявшие рядом, разлетаются в разные стороны.

— Вообще не то, — качает головой Венти, будто Сяо без него этого не понял. — Ты в неё просто дуешь.

— А должен сложно дуть? — за годы общения с Венти Сяо научился огрызаться. Правда, на самого Венти это не действует.

— Вроде того, — кивает он так, будто Сяо что-то понял. — Не дуй. Выдыхай в неё звук. Быстрый вдох и медленный ровный выдох, как во время одного из твоих прыжков.

Сяо вдыхает, быстро, резко, как перед прыжком. И тут же давится воздухом, потому что Венти мгновенно оказывается у него за спиной, одна его рука ложится Сяо на живот, а другая на плечо.

— Вдыхай не грудью, а животом, — говорит Венти, почти прижимаясь щекой к щеке Сяо.

И Сяо понимает, что ему в таком положении сложновато вдыхать в принципе. Потому что это странно, чувствовать спиной тепло Венти, едва ощутимые касания его рук, запах полевых трав, который вечно следует за ним. Всё это не вызывает тревоги, опасения, дискомфорта, страха и… Сяо не знает, как это выразить.

Всё это… приятно? И немного смущающе? Сяо не слишком уверен в подборе слов.

— И пальцы у тебя слишком напряжённые. Ты не копьё сжимаешь. Расслабь, — Венти ведёт линии от запястья до кончиков пальцев Сяо, едва касаясь их своими. Рука расслабляется сама собой.

— Я не создан для этого, — говорит Сяо, будто оправдываясь.

— Эту флейту тоже зовут сяо, — Венти ведёт линию от запястья вверх, останавливаясь на предплечье, обводит контур татуировки. — Мне кажется, вы рождены друг для друга.

— Очень в этом сомневаюсь.

Сяо кажется странной сама мысль о том, что он может быть рождён для чего-то кроме убийства демонов и бесконечных битв.

— Я же Архонт, мне виднее, — почти мурлычет Венти, устраивая голову у Сяо на плече.

Сяо не любит, когда кто-то подходит к нему слишком близко, когда дотрагивается. Чужие касания будят неприятные воспоминания, будто его тело всегда живёт в ожидании нового удара. Но Венти… он постепенно подходил к нему всё ближе и ближе, годами сокращая расстояние. И вот теперь он ведёт пальцами по его коже, скользит так же легко, как по струнам арфы, а Сяо не хочется вырваться.

— Ты многого обо мне не знаешь, — говорит Сяо, глядя куда угодно, только бы не на Венти и не на флейту, что кажется такой неуместной в собственных руках. — Ведь я… я…

Слова застревают в горле, как вязкий ком из чужих снов. Царапают и скребут, как быстро проглоченная в надежде заглушить голод горсть снега.

Сяо ненавидит себя за то, что он делал раньше. За то, что он делал, чтобы выжить. Если Венти узнает, Сяо станет ему отвратителен. Он тут же уйдёт и больше уже никогда не вернётся. Тогда Сяо останется в одиночестве. Как он того и заслуживает. Так будет лучше.

— Я…

— Тс-с, — Венти протягивает руку и прикладывает палец к губам Сяо. Кажется, это начало входить у него в привычку. — Я знаю всё о тебе.

Сяо непроизвольно вздрагивает. Знает? Но как? От кого?

— Знаю всё, что мне следует знать, — продолжает Венти, будто не замечая, как Сяо напрягся. — Знаю, что ты очень добрый. Забавно смущаешься. Совершенно не понимаешь намёков. Ответственный до умопомрачения.

Венти убирает руку от губ Сяо, но лишь затем, чтобы обнять. Не слишком сильно, едва касаясь, но Сяо всё равно чувствует окружившее его тепло.

— О, а ещё я знаю, как однажды ты тренировался вращать копьё, но чуть не ударил им себе по носу. У тебя было такое перепуганное и сконфуженное лицо.

— Пожалуйста, забудь об этом, — просит Сяо, чувствуя, что у него начинают гореть щёки.

— Ни за что, это моё драгоценное воспоминание о милом Сяо, — тянет Венти и тихо смеётся. Его смех путается у Сяо в волосах.

Сяо всё ещё совершенно не милый. Он всё ещё убийца и охотник на демонов.

Но…

— Это не всё обо мне.

Но…

— Это всё о тебе, что важно мне сейчас. Это всё, что ты сейчас не боишься мне рассказать. Пока этого более чем достаточно.

Но…

Сяо не слишком много знает о Барбатосе. Но зато, может быть, он знает всё о Венти? Всё, что ему сейчас нужно знать. О том, какой у него приятный смех и мягкий, плавный голос. О том, какой он своевольный и безответственный. О том, как несмотря на это, он каждый раз оказывается там, где действительно нужен. О том, как его глаза наполняются невысказанной тоской каждый раз, как Венти думает, что этого никто не видит.

Сяо делает резкий вдох, как перед прыжком, подносит флейту к губам и выдыхает в неё, закрывая три нижних отверстия.

Прохладная волна пробегает от сердца к кончикам пальцев. Сяо чувствует вибрацию звука кожей. Выходит не совсем чисто, но…

— Лучше, гораздо лучше, — голос у Венти довольный, мурчащий. — У тебя ещё губы слишком напряжённые, но над этим мы попозже поработаем.

Сяо не понимает, ни его игривого тона, ни причины, по которой Венти готов проводить с ним часы напролёт, ни собственных ощущений. Но ему кажется, что каждый раз он становится на шаг ближе к тому, чтобы это «прочувствовать».