Чат по-прежнему был открыт. Чимин хотел выбросить телефон подальше и не сводить взгляда с экрана одновременно. В глазах задвоилось. Чимин зажмурился и вновь посмотрел на чат. Рука, в которой он сжимал телефон, задеревенела, но Пак продолжал время от времени проводить пальцем по экрану, чтобы телефон не погас. Они уже посмотрели видео? Или еще нет? В любом случае, рано или поздно они увидят. Как после такого появиться перед ними? Дружить с ними.

Да, прежде чем нажать на кнопку воспроизведения, он уже понимал, кто является неизвестным абонентом. И да, он знает, что не виноват. Знает, что Идон — жестокий человек. Но почему от одной мысли, что Чонгук и Ынли увидят его унижения, становится так горько?

Затерявшись в размышлениях, Чимин не сразу заметил появившееся в чате сообщение, от которого по спине прошелся холодок. Он смотрел видео.

Гуки

Я знаю, чего ты добиваешься. Но не интересно. Покажу в деканате.

Пак перечитал сообщение несколько раз. Затаил дыхание и чего-то ждал. Чонгук не разозлился? Он ведь спокоен?

Сверху появилось новое уведомление. Чимин открыл другой чат.

Ынли

Я жду тебя на площадке через 5 мин!

Чимин долгую минуту смотрел на сообщение, прежде чем сообразил, что девушка, по всей видимости, осталась на ночь у Чона. И вопреки своим чувствам, Пак обрадовался. Ынли — друг, она будет рядом совсем скоро. Давай, Чимин! Никакого ужаса в глазах!

Парализованный паникой, он вспоминал, как подать сигнал рукам и ногам, чтобы заставить их двигаться.

Взяв себя в руки, Чимин вскочил с кровати и подлетел к косметическому столику, бездумно пошарил по нему руками и кинулся к рюкзаку возле двери. С трудом справился с молнией, чуть не выдрав собачку, вытащил косметичку и вернулся к столику, чтобы высыпать на него оставшийся в живых тональный крем, палетку теней, черную тушь и бледно-розовую помаду. Наспех нанес макияж, надел светлые джинсы, новый свитер с бусинами и бросился в коридор.

Из бабушкиной комнаты доносился звук телевизора. Она не услышит, потому что занята жизнями выдуманных персонажей, поэтому Чимин, даже не пытаясь быть тихим, подошел к двери, без спешки обулся и вышел на площадку.

Ынли стояла, привалившись плечом к выбеленной стене. Девушка обняла себя руками и, очевидно, мерзла в коротких шортах, легком свитере и домашних тапочках.

— Мы можем поговорить у тебя? — взволнованно спросила Ынли.

— Нет, прости, у меня там бабушка, — Чимин сжал одной рукой вторую так, чтобы ногти впились в ладонь.

— Тогда запасной вариант, — Ынли подошла к двери Тэхена и нажала на звонок. — Чонгуки говорил, что тут живет какой-то парень, и они вроде ладят.

— Может, не надо еще и Тэхёна сюда, — он хотел сказать «втягивать», но не успел. Дверь открылась, явив за собой сонного Кима.

— О, — удивился Тэхен и принялся поправлять взъерошенные волосы, — мне это снится?

— Мы можем войти? — спросила Ынли, схватив Пака за руку и притянув к себе.

— Заходите, — Тэхен пропустил их в квартиру. — Чонгук разбушевался?

— Мы были в шаге от этого, — пробормотала Ынли, утягивая Чимина за собой на диван, — и никакие курсы уже бы не помогли.

Тэхен в задумчивости поджал губы. Он стоял посреди гостиной, поглаживал подбородок и усиленно размышлял над словами девушки, хотя даже не знал, что случилось. Ынли, в свою очередь, изучала стены, пол и каждую мелочь интерьера, но без любопытства, скорее от нервозности. И только Чимин не понимал, что происходит, почему они здесь, в тесной гостиной Ким Тэхена, рассуждают и думают о том, что ему неведомо.

— Вы смотрели? — прошептал Чимин, сжав свои колени руками.

— Я — да. Чонгук — нет. Он спит уже часа полтора, — ответила девушка и взмахнула рукой, когда Тэхен открыл рот, чтобы задать вопрос. — Это я написала сообщение якобы от него. Чтобы Идон подумал, что Чонгук смотрел и не начал засорять ему личку. Я вот почему тебя позвала, Чимини. Хотела сказать, чтобы ты ничего не говорил Чонгуку. Просто сделаем вид, что никакого видео не было.

— Я так понимаю, мне никто не объяснит, что происходит, — Тэхен сел на диван рядом с ними.

— Как и мне, — поник Чимин.

— Чимини, мы разберемся с ним, я тебе обещаю. И вообще, я только начало видео смогла посмотреть и была в такой ярости, что хотелось разрушить всё, что дорого этому ублюдку! Именно поэтому Чонгуку лучше не смотреть. Потом, потом объясню, пожалуйста, не ругай меня за это, хорошо? Расходимся, ребята, — Ынли встала и направилась к входной двери. Пак никогда не видел её настолько напряженной.

Задумчивый Тэхен проводил гостей до двери. Они стояли молча все втроем, еще долгую минуту, затем сухо попрощались и разошлись.

До поздней ночи Чимин ходил по комнате, расчесывая кожу на ладони. То подходил к окну и прижимался горячим лбом к прохладному стеклу, то забирался с ногами на кровать и качался вперед-назад чтобы ни думать, ни представлять, что будет дальше. Успокоится ли Идон? Поверит, что Чонгук посмотрел видео? Почему для Идона вообще важно, чтобы Чон был в курсе унижения другого студента? Что будет, если Идон добьется своего?

Пак обнял колени и уткнулся в них лицом. Снова вокруг него чужая комната, а под ним холодная кровать. До безобразия неуютно, неудобно, хочется сорваться и бежать, но не просто куда-то в неизвестность. А туда, где его место.

Безумная идея пришла ему в голову, когда взгляд случайно зацепился за шкаф, тонувший в темноте комнаты, куда не доставал свет лампы. Там, за створками, находилось то, что притягивало своей теплотой, своей безопасностью. То единственное, что не было чуждо на метры вокруг. Крохотная часть его убежища.

Как зачарованный, Чимин опустил голые ступни на холодный пол, подошел к шкафу и достал оттуда черную мягкую кофту с горлом. Прижал её к лицу, глубоко вдохнул — здесь только его собственный запах, но ничего страшного, главное, что эта кофта принадлежала ему. И не важно, что беспроглядно черная. Не важно, что на несколько размеров больше. Впервые за долгое время Чимина не волновал стиль и цвет одежды. Не волновало отсутствие рисунка или украшений. Потому что в его руках находилось его спасение. Способ скрыться от разрушающих переживаний.

Он стянул с себя свитер, купленный бабушкой, и надел кофту Чонгука. Спустил рукава так, что они закрыли ладони до кончиков пальцев, вернулся в кровать, лег на бок и обнял себя двумя руками. Глаза закрылись сами собой, когда по телу растеклась приятная нега. Чимин расправил ворот кофты так, чтобы он закрывал нижнюю половину лица, и почти сразу же провалился в сон.

***

Воскресное утро встретило солнцем в глаза из не зашторенного окна. Чимин сел на кровати, зажмурился и против воли улыбнулся, когда понял, что всю ночь проспал в кофте Чонгука. Поскорее бы понедельник. Никогда Чимин не ждал учебных дней так сильно. Хотелось бежать в университет в надежде увидеть конкретного человека, хотя он и не имел морального права думать о чужом парне. Ему бы просто встретиться с ним, сесть рядом и наслаждаться малым. Чонгук ведь не против. Сам, когда выбрал Чимина, незримо протянул ему руку помощи.

В кофте и трусах, Пак босиком пошлепал в ванную. Из кухни донесся энергичный голос бабушки:

— Львенок, завтрак!

Чимин не успел ничего ответить, как она сама вышла в коридор.

— Что это на тебе?

Чимин поёжился. Для неё настоящий шок - увидеть разрушенный образ, который собирался годами. Вместо ухоженной куколки перед ней во всей красе предстал неизвестный доселе юноша с полустертой о подушку косметикой, наверняка опухшими глазами и в широкой длинной кофте, которая явно принадлежала другому человеку.

— Мне подарили, бабушка, — Чимин удержал себя от того, чтобы вернуться в комнату и подпереть чем-нибудь дверь изнутри.

— Кто? Кто подарил тебе такой кошмар? — её ноздри раздувались, на шее проступила вена, — сними сейчас же!

— Не надо, — Чимин увернулся, когда она попыталась схватить низ кофты и стянуть её через голову, — нет, не надо, бабушка.

— Сейчас же, я сказала!

Он впервые сопротивлялся. С клокочущей в голосе обидой просил остановиться, ни трогать, ни растягивать ткань дорогой для него вещи, но бабушка не слышала. Продолжала насильственно стягивать неприязненную кофту с внука, но по ощущениям отдирала вместе с кожей. Ткань затрещала, а вместе с ней затрещало по швам и самообладание Чимина. Он не согласен! Не согласен! Забирайте всё. Забирайте косметику, режьте купленную одежду снова! Отводите его самого в комнату и бейте, бейте, бейте, чтобы вам самим стало легче, чтобы высвободить всю грязь, что копилась в вас годами. Но не забирайте то единственное, что всё еще дарит Чимину безопасность. Не отнимайте то, что подарил он!

— Да что с тобой такое! — рявкнула бабушка и, схватив воротник кофты, дернула с такой силой, что Чимин пошатнулся и ударился головой о стену. В ушах раздался звон, и Пак схватился одной рукой за голову, а второй за бабушкину руку. Сжал челюсть и зарычал. Смотрел на неё исподлобья, готовый броситься вперед и оттолкнуть.

— Отпусти, — сквозь зубы проговорил Чимин. Его голос не дрогнул. — Убери руки.

Бабушка обомлела и отступила назад. Смотрела на него так, как смотрят на чудовищ в фильмах, точно ждала расправы. Так она никогда не смотрела на сына, даже когда тот наносил удар за ударом десятилетнему ребенку. Не осуждала его, не боялась. В её лице скользила только жалость к непутевому отпрыску. А Чимин что? А Чимин, оказывается, превратился из куклы в монстра.

Он на негнущихся ногах попятился к двери, босиком ступил на ледяной пол лестничной площадки и остался стоять перед захлопнувшейся дверью. Прикусил нижнюю губу и ощутил солоноватый вкус во рту. Решил, что уйдет, но не сбежит, поэтому нажал на звонок.

— Львенок, — промямлила бабушка, распахнув перед ним дверь.

Чимин прошел мимо неё, задев плечом, взял в комнате косметичку, одним движением смахнул туда косметику со стола, бросил в рюкзак и повесил себе за спину. Натянул черные леггинсы, первые попавшиеся носки, схватил телефон и выбежал из квартиры.

— Давно не виделись, — Тэхен открыл дверь и улыбался во весь рот.

— Привет, — Чимин собрал всё своё мужество, чтобы позвонить Киму в дверь. Они не были друзьями, но идти было некуда. — Тэ, прости, что потревожил. Ты говорил, что у тебя есть свободная кровать, и я могу, ну, знаешь, переночевать. Ты, конечно же, наверное, шутил. Прости, если не распознал шутку.

— Какой же ты чудесный, когда розовощёкий! — расплылся Тэхен и очень напомнил Ынли. Они правда, были похожи своим жизнерадостным настроем и любовью к милым вещам. — Я не шутил, Чимин. Я поставил кровать. Мы же договаривались.

— Но мы не…

— Да, да, «мы не», «мы не», всегда так говоришь, — беззлобно отмахнулся Ким и пропустил Чимина в квартиру.

— Я сейчас на подработку ухожу, до вечера там буду, — сказал Тэхен, когда Чимин опустился на односпальную деревянную кровать с мягким матрасом, которая стояла напротив кровати Тэхена в его спальне, — запасные ключи в вазочке возле двери. В холодильнике есть продукты, в ванной чистые полотенца. Если нужна будет помощь, то звони Чонгуку, он сегодня отдыхает.

— Отдыхает? — Чимин вскинул брови, — он работает с тобой?

— Да, только мы в разные смены работаем, — Тэхен стянул с себя домашнюю футболку и надел теплый кремовый свитер, застряв в нём головой, — да что ж такое!

— Где? Где вы подрабатываете?

— Да в супермаркете на соседней улице, — Ким наконец справился с одеждой и разглядывал себя в зеркало, — разнорабочими. То на кассе, то на разгрузке, то в зале. По-разному. У меня родители в деревне живут, еле сводят концы с концами. А это, — он обвел руками комнату, — бабушкина квартира. Она умерла два года назад, и родители меня сюда заселили. Я в универ не поступил, поэтому на разных подработках пока что. Не только в супермаркете. На следующий год планирую поступать. Так, Чимини, я опаздываю. Увидимся вечером. Целую.

Тэхен поцеловал воздух и, пошуршав одеждой в прихожей, захлопнул входную дверь. Чимин остался сидеть на кровати, думая, чем заняться. Для начала он принял душ, нанес легкий макияж и приклеил на скулы серебристые стразы. Подумал и добавил по одной на внешние уголки глаз. Жаль, что у Тэхена не было ни одной художественной книги. Чимин не отказался бы почитать.

Пока он красил глаза, бабушка звонила дважды. Сначала ласково звала домой, потом злилась, что внук не ценит её усилий для становления его как личности. Впервые после её слов Чимину захотелось рассмеяться в голос, истерично и безрадостно. Потому что в последнее время он общался с другими людьми, которые тоже преодолевали трудности, работали, учились, жили свои взрослые жизни. Но почему-то их жизни выглядели настоящими, насыщенными. И только жизнь Чимина в его же глазах выглядела полностью искусственной.

Телефон загорелся уведомлением о входящем сообщении. Пак потянулся, чтобы проверить, но тут же одернул руку. К горлу подступила тошнота. Телефон отныне выглядел враждебно. Какой на этот раз чат? Из пяти человек? Из всей группы или всего университета? На что еще способен Идон? На что вообще способны люди для достижения своих целей? Чимин так плохо знает людей. Чимин больше не хочет им верить.

Он сидел на диване перед выключенным телевизором, так и не позавтракав. В последнее время Пак плохо ел. Не только потому, что бабушка лишила его ужина. Просто пропал аппетит.

Собравшись с силами, Чимин взял телефон и, облизав пересохшие губы, разблокировал.

Гуки

Ты уже обедал?

Гуки. Он здесь, он пишет. Чимин вскочил с дивана и заходил по комнате, подгоняемый приятным волнением

Я

Нет. А ты?

Гуки

Тоже нет. Я ужасно голоден, Пак Чимин.

Я

У тебя уже закончилась еда? Я ведь много приготовил:)

Гуки

Девчонка всё съела. Но есть рамен. Хочешь?

Чимин хихикнул, когда понял, что Чонгук имеет в виду Ынли. В животе заурчало. Видимо, разговоры о еде пробудили аппетит. Или его пробудил Чонгук.

Я

Хочу. Зайду через минуту.

***

Чонгук, с собранными в пучок волосами и одетый на этот раз не только в спортивные штаны, но и в черную футболку, поставил на стол две тарелки с лапшой и подал Чимину палочки. Они сидели настолько близко, что соприкасались коленями под столом. Смешно, но как только Чимин вошёл на кухню, Чон сразу придвинул один стул к другому.

— Пробуй, Пак.

— Из обеих тарелок? — уточнил Чимин.

— Да. Ты — кореец, но не разбираешься в рамёне, поэтому пробуй, — хоть Чон и говорил ровным голосом, но Чимин прощупал в нём упрек, поэтому без лишних пререканий подхватил палочками лапшу из одной тарелки, подул и положил в рот. Посмаковал и взглянул на Чона.

— Не твой вариант, — хмыкнул тот.

— Ну почему. Вроде неплохо, — пробормотал Пак и проглотил, практически не жуя.

— Не ври. Тебе не понравилось.

— Я просто еще не распробовал как следует.

— Ты морщишь нос, Пак. Я не слепой, — Чон растягивал слова и говорил тихо, отчего его голос походил на мурчание.

Чимин сдался и отодвинул от себя тарелку, чтобы заняться второй порцией. Другой рамен не был острым, скорее сладковатым, со специями. Он пробовал еще и еще, смакуя вкус на языке. Чонгук толкнул его коленом под столом, чтобы он перестал мычать от удовольствия и звонко причмокивать.

— Согласен, этот лучше, — Чон посмотрел на губы Чимина, и Пак тут же прикрыл рот ладонью. — Успокойся, я не собираюсь тебя целовать.

— Гуки! — возмутился Чимин, но Чон, как ни в чем не бывало, принялся уплетать лапшу из второй тарелки.

— Ешь, Пак.

— Почему ты называешь меня по фамилии? — спросил Чимин с набитым ртом.

— Так звали моего пса.

— Ты, — Чимин подавился и закашлялся. Его щёки загорелись, — ты зовешь меня кличкой животного?

— Разве это не твоя фамилия?

Чимин не был силен в спорах и возражениях, поэтому не сумел найтись с ответом. Его нисколько не обидело признание Чонгука, а наоборот, позабавило. Напряжение ушло сразу же, как только Чонгук открыл перед ним дверь и поздоровался. Звук его голоса, запах его дома, очертания его фигуры — всё это было знакомо до слёз, до приятной дрожи. Всё это олицетворяло уют для Чимина. Они перебрасывались словами, незначительными шутками. Их разговор — лучшее, что случилось с Чимином за последнее время. Нет, не так. Их разговор — лучшее, что случалось с Чимином за всю жизнь.

После обеда Чонгук позвал гостя в свою спальню. Там возле окна, практически до потолка возвышался книжный шкаф с огромным выбором книг. Хозяйка квартиры, как выяснилось, являлась поклонницей Кинга, чему Пак обрадовался. Он собирался пойти почитать в гостевую комнату, чтобы не нарушать личного пространства Чона, взял самую толстую книгу и направился вон из комнаты, когда в спину донеслось:

— Ты куда?

Чонгук лежал поперек кровати, в её изножье, подложив руку под голову.

— Почитать. Не хочу докучать тебе. Я могу вернуться к Тэхену, если хочешь. А книгу я обязательно верну!

— Ложись и читай, — Чон кивнул на изголовье кровати.

— Ты всех гостей зовешь в свою кровать? — Чимин никогда не позволял себе таких смелых высказываний, но Чонгук пробуждал в нём игривую сторону, о существовании которой Пак даже не подозревал.

— В моей кровати никогда никто не лежал, звездочка. Только ты и я.

— Звездочка? — изумился Чимин и чуть не выронил книгу.

— Тебе же не нравится твоя фамилия.

— Мне, — Пак прочистил горло и перехватил книгу, выскальзывающую из рук, — мне нравится моя фамилия. Но у меня есть еще и имя.

Чонгук медленно поднялся с кровати и в привычной вальяжной манере подошел к Чимину, стоящему в дверях. Навис над ним, упираясь в дверной косяк, и забрал книгу из рук. Стоял так соблазнительно близко, что Пак еле удержался от порыва прижаться к нему. Он вспомнил их объятия, когда с ним приключилась истерика. Как Чонгук держал его в своих руках, как гладил по спине, задевал лопатки и поднимался выше, касаясь шеи подушечками пальцев.

Слабый стон почти сорвался с губ Чимина, когда Чонгук вырвал его из воспоминаний, прикоснувшись к стразам на щеке.

— Опять не звёзды, — Чонгук говорил тихо, выдыхая в лицо Пака.

— Они закончились, — Чимин боялся потерять зрительный контакт, потерять связь, которая искрилась между ними. Чонгук словно выискивал на его коже наличие небесных тел, затем развернулся и снова лег на кровать, бросая книгу на другую сторону.

— А Ынли? — Чимин осекся и поругал себя за опрометчивый вопрос.

— Она тоже не прикасалась к моей кровати, если ты про это.

— Но, — Чимин разгладил невидимые складки на кофте и маленькими шажками подошел к кровати, — почему я могу… тут лежать.

— У тебя есть пропуск.

— Какой?

— Розовые носки, которые сводят меня с ума.

Чимин прыснул от смеха, забрался на кровать и прислонился спиной к изголовью. Взял книгу и вытянул ноги, которые уперлись Чону в живот. Чонгук никак не среагировал, только лежал поперек кровати и смотрел, не стесняясь. Хотя Чимин обычно избегал чужих взглядов, Чонгук совсем незаметно стал исключением. Получилось наоборот, — Чимину было спокойно, когда он ловил пристальное внимание Чона. Жизненно необходимо, чтобы он смотрел, чтобы темнота поглощала любые вспышки окружающего хаоса. Холодного и чужеродного. Черные точки зрачков расплывались, застилали глаза, источали беспросветный мрак. И только тогда весь недружелюбный мир исчезал.

Ближе к вечеру Пак настолько углубился в чтение, что не заметил, как Чонгук уснул и стал, будто лет на пять моложе. Снова беззащитный и невинный в своем сне. Совершенно другой, противоположный себе, хоть и по-прежнему привычный.

«Как жаль, что я не знал тебя раньше. Мы не росли вместе, и я не переживал с тобой трудности, чтобы однажды в прошлом спасти тебя так, как ты спасаешь меня сейчас», — думал Чимин, отложив книгу в сторону, наслаждаясь теплом ладони Чонгука на своих ступнях. — «Я знаю, что с тобой происходит нечто плохое. Ты попал в беду, Гуки? Ты один в своём одиночестве, даже находясь среди людей? Я знаю, что это такое. И я так отчетливо это вижу. Только не отталкивай меня».

— Не отталкивай меня, — пробормотал Чимин, погружаясь в мягкую сонливость, и прежде чем окончательно провалиться в сон, ощутил, как Чонгук сжал и тут же расслабил свою ладонь на его ногах.

***

Кто-то отчаянно барабанил в дверь, пока Чонгук на ощупь шёл по темному коридору, чтобы щелкнуть выключателем рядом с вешалкой. Как только зажегся свет, он распахнул дверь и успел увернуться, прежде чем Ынли фурией влетела в квартиру.

— Ты опять полуголый? Одежду дома тоже можно носить, знаешь? Ну, это так, для справки. И вообще, ты когда-нибудь звук на телефоне включаешь? — возмутилась девушка, скидывая туфли на высоком каблуке. — О-о-о, мои ноженьки.

Её волосы гладким потоком струились по плечам, а несколько прядей спускались промеж небольших грудей, стянутых черным корсетом. Сойдя с каблуков, девушка сразу же стала на две головы ниже Чона, но разница в росте и телосложении не помешали ей легко отодвинуть его с пути, чтобы пройти на кухню. Она повела носом и тут же поджала губы в недовольстве:

— Не готовили сегодня?

Не дождавшись ответа, Ынли подскочила к плите и подняла крышку одной из кастрюль. Убедилась, что там еще остался рамён, но в конечном итоге с приемом пищи решила повременить.

— Твой отец теперь названивает мне, ты в курсе? Я, конечно, тебя очень люблю, но вот его — нет. Поэтому, пожалуйста, дорогой, разберись с ним сам.

Она взяла второй стул, села, широко расставив ноги, и пощелкала пальцами перед окаменевшим лицом Чонгука.

— Приём, вызывает Земля, не время быть задницей.

— Чего он хотел? — Чонгук поймал её руку и опустил вниз.

— Еженедельного отчета. А еще он звонил твоему врачу, — Ынли погладила запястье, которое только что сдавливал Чон, и поморщилась, — ты знал, что твой врач ему отчитывается? Та-а-ак Чон, Чон, стой, погоди же ты!

Она повисла на его локте, прежде чем кулак протаранил стену. Казалось, даже кухонный пол загудел под ногами от раската ярости, прошедшего по всему существу Чонгука. Ынли не хватило веса, чтобы удержать чужую руку, и она отступила, закрыв лицо руками, уловив оглушительный стук костяшек пальцев о дверной косяк.

— Я просил оставить меня в покое, — с презрением прошипел Чон, даже не заметив, как кожа на внешней стороне ладони разошлась и запачкалась алым. На лбу заблестели капли пота, на шее проступили вены. Напряжение прошило его тело, натягивая мышцы, словно тросы, готовые вот-вот лопнуть.

Ынли сделала поспешный шаг назад и ударилась бедром о плиту, но не издала ни звука.

— Чонгук, пожалуйста, — она постаралась улыбнуться, но вышло неестественно и криво, — успокойся.

— Успокойся? — с нажимом проговорил Чон, и его лицо потемнело от гнева.

Она уже наблюдала такое ни раз. Как меняются его черты, как наполняются злобой его глаза, а мускулы бугрятся под кожей. Совсем незнакомый, иной, походящий на зверя.

— Чонгук, — снова позвала Ынли.

— Гуки?

Чонгук и Ынли одновременно посмотрели в дверной проём, где стоял Чимин с розоватым следом от подушки на правой стороне лица. Он тер пальцами глаза, силясь проснуться окончательно, отчего немного туши осыпалось на щёки. Его ресницы трепетали, пока глаза привыкали к свету, и от этого Чимин выглядел растерянным, но вскоре он нашел, кого искал, и маленькая полуулыбка озарила весь его облик.

В кухне воцарилась тишина. Ынли взглянула на Чона и обомлела: его плечи расслабились, руки опустились вдоль тела. Грудь вздымалась всё медленнее, спокойнее, пока дыхание не выровнялось совсем.

— Всё хорошо, Гуки? — растягивая слова, спросил Чимин, всё еще находясь в полусне.

Чонгук не проронил ни слова. Ловил каждое движение Чимина, сменяя злость на нечто противоположное, почти неуловимое, но светлое, что сделало его черты мягкими и естественными, пока неожиданный образ насильственно не рухнул и привычно не лишился каких-либо эмоций.

— Всё хорошо, звездочка, — прохрипел Чон.

Чимин, завороженный метаморфозами, в облике Чонгука, не сразу заметил Ынли, а когда, наконец, обратил на неё внимание, то ахнул и зарылся лицом в воротнике кофты, что доходила ему до бёдер.

— Ынли, — пробормотал он.

Девушка хаотично переводила взгляд с одного парня на другого, и мысли её метались, перебивали друг друга, пока одна не высветилась настолько отчетливо, что шок отразился на лице Ынли.

— Не может быть. Вы… мне срочно нужно присесть.