мастера метаморфоза

Дом. Милый дом. С одной стороны, Хёну ничего и не нужно. Компьютер, крыша над головой и какая-нибудь еда. Хороший набор, который поможет ему протянуть хотя бы до тридцати. С другой… Другая сторона была тяжеловата. Он чувствовал неописуемое гнетущее чувство одиночества всякий раз, когда их с Арису пути расходились и у кого-то из них появлялись дела где-то за пределами виртуального мира. Это угнетало с каждым разом всё больше.

Арису ушёл ужинать, и, учитывая посторонний голос на фоне, было понятно, что затянется это надолго. Скорее всего, его вновь начнут грузить вопросами трудоустройства, о которых он рассказывал днём в перерывах между играми. И в этом японский паренёк так похож на Хёна. Родители вечно наседали на него с вопросами возвращения в школу, но парень отказывался. Только у Арису вопрос «школы» сменился на вопрос с «работой». Кстати, именно сейчас даже стало интересно, какая разница у них в возрасте.

Хён вновь остаётся наедине с собой [при учёте полного игнорирования нытья соседки, конечно]. Несмотря на то, что ему мало что нужно в этой жизни, стены душат. Сводят с ума, подменяя понятия. От нытья соседки не спасают даже наушники, и с каждым часом оно всё больше и больше выводит из себя.

– Да сколько же можно? – Хён замирает, покусывая губы.

И в самом деле. Сколько? Сколько она вот так без остановки твердит о том, что хочет есть? Хён цепляется за компьютерный циферблат. Прошло два часа. Долговато Арису нет…

bllk 8:32 PM

Надеюсь, тебя там отец не растерзал.

Хён сбрасывает наушники. Нужно перекусить. Стоило дойти до кухонной зоны, чтобы вспомнить о запасах рамена, которые курьер, скорее всего оставил за дверью. Выходить куда-то за пределы этой квартиры – самая ужасная идея, но придётся ей воспользоваться, чтобы хоть немного наполнить желудок.

Безопасное логово покинуто, дальше – стоит быть аккуратнее. Этим принципом Хён руководствовался всю свою жизнь, и сейчас, казалось, он был очень даже кстати. Осмотрев место у двери, Хён находит лишь обёртки от рамена. Обёртки. Неужели он действительно надеялся, что в этом ужасном доме кто-то не решится украсть его заказ? Казалось, зелёный дом – это отельное государство, не подчиняющееся законам Южной Кореи. Логичное решение подобной ситуации: сфотографировать и отправить фото в службу доставки, но вместо этого Хён делает шаг в сторону оставленного следа из лапши. Он вёл к квартире оголодавшей соседки. Неужели…

– Что за?.. – Себе под нос шепчет парень, наступив в какую-то лужу.

Отпустив взгляд, Хён выпучивает глаза, глядя на свою ступню. Пальцы в крови. Пальцы были в крови.

Уйти. Прямо сейчас. Но он всё ещё стоит на месте и судорожно смотрит на разбросанный рамен.

– Еда-а-а-а, – голос из преисподней, не иначе.

Именно этот факт [и возможно прокатившаяся голова соседской кошки] заставляет Хёна, наконец, одуматься и забежать назад в квартиру. Замки щёлкнули, и парень без раздумий ныряет под тонкое одеяло.

Что за чёрт это был? Дьявол, поднявшийся из своих владений?

А дверной звонок – предвестник появления Дьявола в квартире?

Хён никак не мог подняться, пока не услышал зов о помощи. Что-то внутри реагирует. Непривычно, но одеяло тут же оказывается на матрасе, а ступни ощущают холодную поверхность. Он действительно идёт к двери?

– Но ведь тот голос тоже…

… Был женским. Конечно. Глупо открывать дверь и впускать Ад в квартиру. Глупо. Хён сворачивает к домофону.

Что было хуже? Увидеть голову кошки или же то, что предстало перед парнем в небольшом окошке домофона? Да, по началу это была соседка, но после всего одного отказа на просьбу впустить её… Милый облик сменяется на нечто потустороннее. Это было похоже на модельку из игры, ту самую, когда автор маскирует босса за твоим компаньоном. Это был похожий ход.

Хён умрёт. Сегодня он умрёт. Это единственная мысль, которая мелькает в голове на протяжении нескольких минут, пока чёртова соседка пыталась, судя по всему, выбить дверь. Что его спасло? Кто знает. Но прекратилось это так же быстро, как и началось.

– Полиция, – Хён озвучивает собственную мысль, забившись в угол, и судорожно пытается выискать телефон в кармане штанов.

Мысль хорошая, но исполнение… Линии перегружены – именно об этом сообщает голос из телефона.

Что теперь? Он не может выйти, просто не может. Что вообще нужно делать в ситуации, когда к тебе пытается вломиться сошедшая с ума соседка?

– Хён? – Из верхнего динамика выбивается знакомый голос, заставивший парня вернуться к телефону. Арису? Неужели Хён не заметил, как набрал его?

Не так важно, что скажет японский приятель. Гораздо важнее сейчас, что он просто остаётся с ним на линии. Гораздо важнее не оставаться одному. Гораздо важнее, чтобы хоть кто-то знал о смерти Хёна.

Шорох. Зловещий шорох за дверью заставляет дыхание Хёна заметно участиться. А если это снова она? Если соседка вернулась? Дверь попросту не выдержит ещё одного напора.

– Арису? – Шепчет парень в надежде услышать совет к спасению. У японца превосходно получалось находить нестандартное решение к их квестам в виртуальном мире, так может и… – Арису? – Хён отстраняет телефон и с ужасом замечает, что вызов был прекращён три минуты назад.

Хён тут же давит на иконку с трубкой и параллельно пытается что-то писать дрожащими руками.

bllk 8:52 PM

Умоляю

Возьми трубку

Но он не взял. Арису впервые проигнорировал его вызов и сообщения. Может, телефон сел? Да если и сел, что Хёну делать? Он несамостоятельный человек, который находится в полном отчаяние. Полицейские линии оборваны, в мире творится какая-то чертовщина, и что, чёрт возьми, должен делать Хён?

Выйти. Выйти и дать отпор соседке.

Взгляд парня цепляется за нож для мяса. Это единственное, что может спасти его сейчас. Нож и уверенность в том, что «монстеризация» будет достаточным аргументом в случае, если завтра в зелёный дом заявится полиция. Хён решительно открывает дверь, но то, что он видит, заставляет засунуть эту самую решительность куда подальше. Перед ним стоял типичный представитель мафии, за горло удерживающий… Человека? Тяжело было назвать так существо, с которым мужчина вступил в схватку. Кожа была выбелена, глаза излучали лишь дьявольскую мощь, а вены были готовы взорваться в любой момент.

Решительность отступила, как и сам Хён. Он делает два шага назад, в квартиру, но моментально понимает, что что-то пошло не так. Поверхность под ногами больше не ощущается, а картина перед глазами всё больше начинает расплываться, пока окончательно не исчезает.

Обычный сон. Стоит думать, что всё это – обычный сон.

Голоса на фоне? Это сон.

Чувство, будто тебя тащат за руки по полу? Это сон.

Звук будильника – то, что заставляет парня открыть глаза. Наверное, Хён просто уснул, а то, что он видел, – кошмар. Точно. А уснул он на полу, потому что… Слишком устал. Парень первым делом тянется к мобильному, который так удобно расположился на полу рядом. Глаза всё ещё пытались разомкнуться, но Хён быстро нашёл нужный контакт в дискорде.

bllk 6:44 AM

Видимо, вырубился вчера, прости.

И только после отправки сообщения взгляд Хёна цепляется за сообщения выше. Сообщения, набранные второпях с просьбой о помощи, и сброшенный вызов.

– Не сон? – Находка заставляет подняться и осмотреться.

Выдавало ли что-то реальность происходящего? Нет. Квартира в том же состоянии, в котором и была вчера, если, конечно, не учитывать небольшой кровавый след у входной двери…

Хён давит на вызов контакта, прикусив губу, и поднимается с пола, но в ответ слышит лишь надоедливые гудки приложения. Ответа нет. Ответа от Арису нет. Повод ли это для волнения? Да, наверное, он соизмерим с волнением по поводу реальности вчерашнего происшествия. Через считанные секунды Хён начинает чувствовать пружины от матраса ступнями, а ещё через несколько отдёргивает штору. Описать открывшуюся картину? Он бы не смог. Даже если бы Арису, наконец, ответил, Хён бы сейчас не смог сказать ни слова. Лучи восходящего солнца прожигали рассыпающиеся высотки, вертолёты и самолёты им в этом прекрасно помогали. Видимый Сеул полыхал. Буквально.

– Что за чёрт?.. – Вспоминаются вчерашние, как казалось Хёну, нереальные слова друга из Японии, поэтому парень тут же рванул к компьютеру.

Два простых слова, как вчера и говорил Арису. «Происшествие» и «Корея». Идти по различным запросам не требовалось, достаточно было кликнуть на экстренное сообщение, именуемое «первичные признаки монстеризации». Монстеризация – именно о ней вчера упомянул Арису, прежде чем отключиться, и, наверное, стоило обратиться к этому объявлению, если бы не ссылка, расположившаяся ниже. Рука машинально тянется к ней.

«Связаны ли происшествия в Японии и Корее?»

Корея – понятно, достаточно выглянуть в окно, чтобы всё понять, но Япония?.. Неужели она сейчас находится в таком же хаосе? И не это ли причина пропажи Арису с радаров? Мышь скользит ниже по экрану, а еле выбивающиеся чёрные зрачки – по тексту. Вчера около девяти часов вечера земли Токио сотрясло от падения метеорита. Начало напоминало мангу*, которую Хён с Арису читали по ролям неделями ранее, параллельно рассуждая, что бы они делали в подобных играх на выживание. Что дальше? А дальше, тысячи жертв и всё… Всё обрывается на репортаже из японских новостей, к которым уже успели прикрепить английские субтитры.

– Это проклятие. Самое настоящее проклятие, – вещает девушка с экрана. – Оно вырвалось наружу и его уже не остановить, – в этот момент из носа репортёрши выскальзывает тонкая струя крови.

Хён замирает, насколько это было возможно. От того, что буквально первым признаком «монстеризации» была та самая кровь из носа? Или от того, что парень чувствовал, как из его носа что-то стекает? От того, что тёплая струя скользит по губам и падает на зелёные штаны? Кровь. Это чёртова кровь.

Тело дрожит. От элементарного непонимания происходящего в мире, от непонимания того, что случилось с Арису, от непонимания того, что происходит с самим Хёном. Парень быстрым движением стирает кровь, избавляя себя от лишнего волнения.

Один лишь клик скрывает лицо журналистки, открыв изначальную вкладку с перечислением признаков «монстеризации».

Кровь из носа.

Слуховые галлюцинации.

Ускоренная регенерация.

Навязчивое желание убивать.

Может, Хёну удалось избежать плачевного исхода? Один признак из четырёх – это не так плохо, как могло показаться на первый взгляд. Никаких галлюцинаций и уж точно желания убивать [если убрать из списка жертв себя, конечно]. Регенерация? Был лишь один способ проверить это, но Хён был не настолько разбит. Всё происходящее походило на дешёвый фильм. На то, что это реальность, указывал лишь журчащий звук из-под футболки. Точно. Нужно поесть.

Хён судорожно оглядывается, вспоминая о запасах рамена, что съела соседка, судя по всему, подцепившая тот самый вирус. Просто встать и выйти, забрав оставшиеся запасы еды. Так просто, да? И если с первым у Хёна что-то да выходит, то со вторым… Парень замирает у двери. А если за дверью ждёт «монстр»? Хён погибнет. В любом случае погибнет: либо от голода, либо от лап монстра.

Только после того, как в очередной раз чувство голода взяло вверх, рука Хёна тянется к замку и позволяет ему щёлкнуть.

Вдох.

Ещё один.

И Хён медленно открывает эту чёртову дверь с ожиданием встретить монстра, который тут же разорвёт его на несколько частей. Но… Человек. Перед ним стоял парень чуть ниже его, будто выжидая что-то. Его растрёпанный вид, словно подселял в голову Хёна чувство вины за то, что тот проспал всю ночь, пока стоящий перед ним пытался выживать. И всё же… Почему парень не постучал? Он… Он монстр?

– Привет? – Руки Хёна дрожат на двери, это можно было заметить невооружённым глазом. – Ты человек? – Самое глупое, что можно спросить.

– А не похож? – Голос кажется знакомым. Хён щурится, пытаясь разложить воспоминания по нужным коробкам. – Впустишь, Хён? – Именно на произношении имени пазл будто бы складывается так, как нужно.

– А-Арису? – Уголок губ нервно дрогнул, но после кивка парня меньше удивления не становится.

Не могло ведь правительство Японии перекрыть доступ в интернет, но не закрыть авиасообщение?

– Рамен, – в руках пришедшего появляется упаковка, которую он тут же кладёт на стол, – только это всё, что удалось вытащить после вчерашнего погрома.

Что-то не так. Что-то определённо не так.

– Как ты добрался? – Хён садится напротив, всё ещё пытаясь осознать хоть что-то.

– Это имеет значение? – Арису показательно вздыхает, перехватывает рамен со стола и идёт к кухонной зоне, пытаясь разобраться с плитой.

– В Японии ведь чрезвычайное положение? – Он не смотрит. Будто один его взгляд может спугнуть друга.

– Пока что чрезвычайная ситуация, – в голосе слышится мягкость, когда плита всё же поддаётся.

Что сказать? Молча сесть и посмотреть какой-то фильм, несмотря на весь тот ужас, что творится за окном? Хён просидел так несколько минут, прежде чем решился просто взглянуть в сторону приезжего парня. Арису стоял у плиты, отпуская лапшу в воду. Этот человек действительно пришёл из Ада, что творится на улице?

– Ты встретил монстров? – Руки Хёна дрожат на собственных коленях.

– Тяжело сказать, – впервые чувствуется неуверенность в знакомом голосе. – А если я скажу тебе, что сам стал… – Он застывает, подняв щипцы вверх и, наконец, посмотрев на Хёна. – Монстром? – Брови японца хмурятся, а уголки губ приподнимаются в какой-то странной улыбке.

Что-то не так. Что-то определённо не так.

– То я отвечу тебе тем же. Мне кажется, – Хён потирает кожу над губой, словно там всё ещё сиял кровавый след, – я тоже заразился.

Молчание. Арису словно перенял у Хёна модель поведения и резко замолчал, заставляя его вновь обратить внимание на себя. Взгляд тут же цепляется за шрам на руке, который Хён моментально прячет за зелёной олимпийкой.

– Думаешь, это плохо? – Звук щипцов перебивает голос Арису. – Сколько всё это длится? – В его руках оказывается тарелка, и он тут же спешит сесть напротив, протянув приготовленное Хёну. – Всего одну ночь. На нас не летит ракета, – Арису показательно выставляет руки вперёд, имитируя взрыв, – значит, всё не так плохо.

– На что ты намекаешь? – Хён осматривает содержимое тарелки.

– Всего лишь на то, что нужно дождаться ответа знающих людей.

– И кто эти люди?

Он не ответит. Молча выставит локти на свои ляжки и потянется к Хёну. Тот с интересом будет наблюдать, как пальцы Арису касаются спавшего рукава олимпийки, вновь обнажившего начало его ненавистного шрама.

– Бедняга, – он привстаёт, но лишь для того, чтобы сесть перед Хёном на корточки, дальше обнажая шрам. – Это так несправедливо.

Дыхание Хёна замирает в этом моменте. Шрам как напоминание о несправедливости этого мира. О несправедливом отношении людей. О том, что Хён жив. И то, что делает сейчас Арису… Он словно напоминает Хёну о той боли, через которую он прошёл.

Боль как напоминание того, что он жив.

– И кто после этого настоящий монстр, Хён? – Арису поднимает взгляд, выискивая зрительный контакт. – Мы? – Хён чувствует, как та самая струя крови вновь вырывается из носа. – Или те, кто это сделал?

В глазах японца сосредоточена вся жажда отмщения. В глазах Хёна – страх.

– Ну же, скажи, Хён, – давно ли Арису стал таким требовательным? – Кто настоящий монстр?

– Ты прав, – Хён с силой сжимает тарелку в своих руках. – Они и есть монстры.

– А значит? – Арису подносит большой палец к губам собеседника, пытаясь убрать поток крови с них.

– Значит?..

– Значит, было бы лучше, если бы их вовсе не было?.. – Он сглатывает, слишком громко.

Руки дрожат настолько сильно, что Хён чувствует, как горячий бульон проливается на его штаны. Неприятное прикосновение мокрой ткани к коже – это всё, что он успевает почувствовать, прежде чем услышит звук разбивающегося стекла. Рамен оказался на полу.

– Нам нужно убить их, Хён, – словно змей-искуситель шепчет Арису.

В его глазах, казалось, застыл тот самый Ад. Ад, который прежде Хён видел лишь в глазах монстра из «сна». Ад без малейшего просвета. Парень быстро перехватывает руки японца, отбрасывает их в сторону и срывается с места.

– Что? – На лице Рёхея улыбка, но вовсе не такая, какую представлял ранее Хён. Улыбка, нагоняющая страх.

– Это сон, – Хён выставляет указательный палец вперёд, обводя комнату, не забыв указать на окно.

– Да что ты говоришь? – Усмехается? Нет. Это точно не он.

– Ты не Арису, точно не он.