Так все и началось. Теперь, когда Вакатоши утром приходил в школу, Мацумото здоровалась с ним. А если во время урока ей срочно нужно было оглянуться на Ивасаки, она первым делом адресовала сидящему между ними Вакатоши лёгкую улыбку, словно извинялась за беспокойство.

Последнее и правда имело смысл. Хваленая самодисциплина, которая помогала ему преуспевать в учебе, несмотря на то, что волейбол всегда являлся приоритетом, в такие моменты все чаще подводила. Вакатоши отвлекался, стоило Мацумото повернуться. Ему все казалось, что она вот-вот на него посмотрит, но это случалось реже, чем он хотел бы — в большинстве случаев Мацумото, подперев щеку рукой, глядела за окно, тогда как Вакатоши, прежде чем вернуться к заданиям, несколько мгновений рассматривал ее профиль.

— Ушиджима-кун, — после урока позвал его учитель. — Подойди на минутку.

Тендо метнул в Вакатоши заинтересованный взгляд. Нарочно тенью двинулся за ним, но, вместо того, чтобы остановиться у учительского стола, отошел в сторону. Там, на задвинутой в угол парте, лежали оставленные кем-то книги и ждала своего часа наполненная водой лейка. Ее Тендо проигнорировал. Он открыл первую попавшуюся книжку, но Вакатоши точно знал, что ни она, ни ее содержание Тендо не заботили. Он просто подслушивал.

В классе они остались втроём. Остальные со звонком высыпали в коридор — экзамены закончились, пришло время вывесить их результаты на всеобщее обозрение.

— Что-то не так, сэнсэй? — спросил Вакатоши.

Вместо ответа учитель подвинул к нему исписанный листок. Вакатоши сразу его узнал. Это было экзаменационное сочинение, над которым он страдал большую часть отведенного на работу времени. Все остальные задания дались ему относительно легко, тогда как с последним ожидаемо случился затык.

— Понимаешь, Ушиджима-кун, написание эмоционально-образных текстов это, как бы сказать… это творческий процесс, — начал учитель. — Ты хорошо запомнил структуру и следуешь ей, что очень похвально, но я не вижу в твоих работах полёта фантазии. Не вижу… чего-то твоего. Все обороты заученные и ограничиваются теми, которые мы разбирали на уроках, а еще ты из раза в раз используешь одни и те же фразы в одних и тех же местах. Разве тебе самому это нравится?

Вакатоши взглядом пробежался по тексту. Признаться честно, кроме итоговых баллов, выставленных под чертой, его все устраивало. Он не собирался становиться писателем или типа того. У него была другая цель — играть в волейбол. Делать это так, как никто другой, становиться все лучше и лучше, соперничать со сверстниками со всего мира и побеждать их одного за другим.

— Ты, вероятно, сосредоточен на своих спортивных достижениях, Ушиджима-кун. — Словно прочел его мысли учитель. — Но умение ясно и красиво изъясняться на родном языке не менее важно, и я не требую от тебя чего-то невозможного. Просто… попробуй разнообразить свой словарный запас. Попробуй… Попробуй писать более свободно. Сочинение входит в выпускной и вступительные экзамены, поэтому готовиться к нему нужно со всей ответственностью.

— Я буду поступать по приглашению, сэнсэй.

— М? Ах, да… приглашения. Но они не отменяют выпускные экзамены. Если хочешь получить хорошие баллы, придется потрудиться. Я проверю твой прогресс в конце семестра, так что не затягивай, договорились?

Вакатоши согласился. Он слабо представлял, как можно всего за месяц с небольшим научиться тому, что не давалось со средней школы, но отступать перед сложностями и уклоняться от предъявленных ему требований не привык. Стоило хотя бы попробовать. Постараться как следует, при условии, что это не будет мешать участию в межшкольном турнире Мияги и подготовке к региональным соревнованиям Тохоку. Первые начинались завтра, до вторых оставалось три недели.

В своей команде, как и в том, что на префектурных ни одна из школ-участниц не могла оказать им достойное сопротивление, Вакатоши был уверен на сто процентов. Исключение составляла лишь Старшая Аобаджосай, в которой заправлял Ойкава. На правах капитана-связующего он представлял собой достойного и опасного соперника, однако, как бы ни старался, поднять остальных до своего уровня не мог. В этом Сейджо значительно уступала Шираторидзаве — посредственности и откровенно слабые игроки в команде Вакатоши не числились.

Кто знает, может, играй Ойкава с ним по одну сторону сетки, все сложилось бы иначе. Может, в минувшем году им удалось бы сыграть на центральной площадке дворца спорта Ёёги и вернуться домой в статусе победителей национальных, чего с Шираторидзавой давно не случалось.

Последний раз академия выигрывала, когда отец Вакатоши был школьником. Тендо, узнав об этом, торжественно провозгласил, что теперь они просто обязаны взять первое место, ведь, по его словам, подобный расклад будет как минимум символичным, а боги просто в восторге от символизма. Вакатоши едва ли мог отвечать за вкусы богов. Зато он знал, что хочет победить и приложит для достижения своей цели столько усилий, сколько она от него потребует.

Накануне межшкольных вечерняя тренировка закончилась строго по расписанию. Дождавшись, пока зал приведут в порядок, тренер лично запер его на ключ. Всем было велено выспаться. Особенно это касалось Тендо и Семи, которые с наступлением темноты и при условии, что в руки им попадался свежий томик манги или гитара, приобретали уникальную способность начисто терять счет времени.

Когда Вакатоши достал трезвонящий телефон из сумки, крохотные часы в углу экрана показывали половину девятого. Для Сендая — ничего особенного. Для Калифорнии — неприлично раннее утро. Пропустив друзей на несколько шагов вперед, Вакатоши принял вызов.

— Тоши! — судя по сиплому голосу, отец только проснулся. — Как ты там, сын?

— Все хорошо.

Вакатоши кивнул оглянувшемуся Тендо, и тот, показав большой палец, без труда влился в общий разговор, из которого только что выпал.

— Тренировка недавно закончилась.

— А-а, самое время, самое время. Какой настрой на завтра?

— Как обычно. Мы побеждаем и идем дальше.

— Рад слышать. Да… — Отец с трудом подавил зевоту. — Очень рад слышать!

— Тебе не нужно было вставать так рано. — Вздохнул Вакатоши.

— Почему это? У моего сына турнир, я просто обязан позвонить ему и пожелать удачи! Кстати, Тоши, удачи тебе и завтра, и послезавтра, и в финале. Знаю, ты сильный парень, команда у тебя что надо, и вы справитесь без моих пожеланий и уж тем более без всяких талисманов — которые я никак не могу передать — но все-таки… Удачи тебе, слышишь?

Вакатоши остановился у крыльца общежития. Сев на ступеньки, он поднял лицо к небу и увидел звезды. Совсем крошечные, бесконечно далекие.

— Слышу, — ответил он. — Спасибо, что позвонил.

Отец рассмеялся.

— Обращайся! У меня всегда есть время для тебя. Даже ночью — неважно.

— Ночью нужно спать — у тебя работа, — возразил Вакатоши.

— Работа важная часть жизни, но есть в ней вещи и посерьезнее, те, ради которых стоит встать пораньше или не ложиться вовсе. Но тебе и правда нужно соблюдать режим. Тем более сейчас. Хотя, помню, в твоем возрасте я…

Отец пустился в воспоминания. Положив обе сумки: спортивную и школьную — подле себя на ступеньки, Вакатоши его не перебивал. Ему нравилось, когда отец рассказывал. Когда он шутил или путался в событиях, но потом вспоминал, как все было на самом деле, и хохотал над своей забывчивостью. «Это все потому, что мне часто прилетало мячом по голове, — объяснял он. — Каждый второй раз — микросотрясение. Вот и считай. Чудо, что мозги до сих пор на месте! Но, возможно, не все».

Тем вечером звезд на небе было особенно много, как и мерцающих то тут, то там светляков. Глядя на них, слушая голос отца, Вакатоши полной грудью вдохнул теплый, медленно остывающий воздух.

В нем, как ему вдруг показалось, повисла никем не высказанная, неожиданная в своей простоте и предсказуемости, и оттого заставшая врасплох мысль о том, что вот оно и началось — его последнее школьное лето с последними межшкольными, последними региональными среди старших школ и с последними национальными для старшеклассников, на которых Вакатоши просто обязан был «сотворить чудо», как сказал бы Тендо, если бы узнал, о чем он сейчас думает.

— Помнишь то видео, которое ты прислал мне? — спросил Вакатоши, вытягивая ноги.

— Какое из?

— С Чемпионата Европы.

— А-а, — протянул отец. — Курек, да? Атака у него тогда на пять звезд вышла.

— Я смогу повторить ее, когда понадобится.

— Хотел бы я это увидеть…

— Увидишь, — успокоил его Вакатоши. — Я достану запись игры и вышлю копию по почте.

— Верно. Так и сделаем! А пока иди ложись, завтра у тебя ответственный день.

Не особенно, подумал Вакатоши, с Ойкавой он все равно встретится только в понедельник, когда подойдет очередь финальной игры. Но говорить об этом отцу Вакатоши не стал. Вместо этого он пожелал ему спокойной ночи, а через секунду, осекшись, исправился на «хорошего дня». Все же постоянно удерживать в мыслях шестнадцати часовую разницу во времени было непросто.

Совсем другое дело — следить за счетом. Тут Вакатоши справлялся на отлично, почти не прибегая к помощи табло, на котором двое из числа организаторов турнира еле успевали менять цифры. Шираторидзава как всегда давила на соперника изо всех своих немалых сил и — тоже как всегда — вела в счете с сокрушительной разницей.

В первый день они сыграли лишь раз. Во второй — выходили на площадку трижды. Они громили одну команду за другой, не оставляя тем ни шанса сравнять счет. Болельщики были в восторге.

Наскоро освежившись после третьей победы за день — для этого он сунул голову под кран с холодной водой, — Вакатоши вернулся в зал. Здесь еще играли. Старшая Джозенджи и Западная Кэсэникэ никак не могли решить, кто из них завтра встретится с Аобаджосай. Обливаясь потом, дрожа от усталости, обе команды шли наравне, никто не желал уступать — ради полуфинала и матча за третье место стоило выложиться как следует.

Наблюдая за матчем, Вакатоши прошел на трибуны. Зрителей осталось мало. Основная их часть покинула зал после того, как по последней партии сыграли основные фавориты, отчего Вакатоши легко смог найти удобное место и при этом никому не загородить обзор.

В соседнем с ним секторе неистовствовали болельщики Кэсэникэ. Два или три десятка старшеклассников, на щеках которых краской были выведены короткие горизонтальные полоски: две темно-синие и желтая между ними. В последние пару лет Кэсэникэ держались на уровне. Правда, пока они так и не смогли обойти ни Аобаджосай ни Шираторидзаву, на турнире новичков уступили Датеко, а сегодня то отвоевывали, то дарили очередное очко Джозенджи.

Последние, несмотря на равенство в счете, смотрелись увереннее. Они тоже выдохлись, часто ошибались, но, в отличие от Кэсэникэ, работали более слаженно, и чем дольше Вакатоши смотрел на площадку, тем яснее он понимал, что завтра против Аобаджосай выйдут именно Джозенджи, тогда как Кэсэникэ с минуты на минуту покинут турнир.

Они окончательно растерялись, когда в запале игры всей командой ринулись за мячом. Столкновения было не избежать. Как и последнего, забитого Джозенджи гола. Мяч ударился о площадку там, где никого не оказалось. Прозвучал финальный свисток. Джозенджи с радостными воплями бросились обниматься, тогда как игроки Кэсэникэ, кто сидя, а кто лежа на полу, прятали лица в ладонях, разочарованно запускали пальцы в мокрые волосы.

— Хорошая игра, Нацу-чан! — отчаянно крикнули из соседнего сектора.

Вакатоши оглянулся на звук. Вцепившись в металлический поручень, у края трибуны стояла Мацумото. На талии у нее была повязана сине-желтая спортивная куртка.

За последние два дня, целиком и полностью сосредоточенный на волейболе, Вакатоши почти забыл о Мацумото, и уж тем более не ожидал увидеть ее среди других болельщиков. Да еще в чужом секторе. С форменной курткой другой команды.

Точно почувствовав на себе пристальный взгляд, Мацумото повернула голову и улыбнулась.

— Разве вы не закончили? — первым делом спросила Мацумото, когда сквозь ряд сокрушающихся болельщиков протиснулась к Вакатоши.

— Закончили. Но я хотел знать, с кем завтра будет играть Ойкава.

— Тот парень из Сейджо? Говорят, он просто потрясающий.

— Так и есть.

Вакатоши привык положительно отзываться об Ойкаве как о связующем и игроке в целом, но сейчас сделать это почему-то оказалось сложнее. Будто на секунду он ему позавидовал.

— А я надеялась, они сыграют в финале. — Мацумото села через место от Вакатоши и шумно выдохнула.

— Кэсэникэ? Невозможно.

— Почему это?

— У них нет таких, как Ойкава.

Досадуя сам на себя, Вакатоши нахмурился. Он не хотел упоминать Ойкаву второй раз кряду, но ничего не смог поделать — такова была правда.

Мацумото весело фыркнула.

— Исчерпывающий ответ. А что Джозенджи?

— Будут играть за третье место.

— Ого, ты мог бы бешеные деньги поднять на ставках.

— В полуфинале никто не стал бы ставить на Джозенджи.

— Дай угадаю, потому что Ойкава?

Вакатоши неохотно согласился.

— Значит, в финале у нас будут Сейджо и Шираторидзава, — задумчиво протянула Мацумото. — Судя по тому, что я успела услышать об Ойкаве, есть смысл пожелать вам удачи.

— Не нужно. Мы гораздо сильнее.

— Вот это скромность.

— Я просто говорю как есть.

Вакатоши пожал плечами. Он и сам не любил, когда разбрасывались громкими словами без всякого на то основания, но факты оставались фактами. Никого мощнее Шираторидзавы в Мияги не было. Неужели Мацумото об этом не знала?

— Как по мне, финал — дело серьёзное. Твоя семья придет посмотреть?

Вакатоши ответил не сразу. Он перевел взгляд сначала на пустующие площадки внизу, затем — на трибуны напротив.

— Нет. Они не придут.

Мацумото поджала губы.

 — А ты?

— Я? Приду, наверное… Не пойми неправильно, я не то что бы большая фанатка волейбола. — Она коротко рассмеялась и оставила в покое рукав сине-желтой куртки, краешек которого все это время перебирала пальцами. — Но я приду. Да. Есть смысл хотя бы раз посмотреть, как играет команда своей школы, а то как-то странно получается.

— И правда, странно, — подтвердил Вакатоши.

Поднявшись с места, он перекинул спортивную сумку через плечо и на всякий случай уточнил:

— Пора идти.

Мацумото вскочила. Оглядевшись по сторонам, она как будто только сейчас заметила, что зал практически опустел.

В молчании они миновали целый ряд сидений. А когда добрались до лестницы, и Мацумото первой шагнула на нее, Вакатоши спросил:

— Ты видела светляков?

Вдвоем они начали медленно спускаться к выходу из сектора. В воскресенье вечером, после целого дня игр, им обоим некуда было торопиться — Мацумото наверняка переваривала свежие впечатления, тогда как Вакатоши, порядком уставший, шел чуть позади нее, чтобы не тереться локтями в узком проходе.

— Их сейчас очень много. Светляков.

— Конечно! У них ведь брачный сезон.

Мацумото оглянулась через плечо и продемонстрировала Вакатоши одну из своих самых ярких улыбок.

— Они тебе нравятся?

— Ну да. В темноте прям очень красиво смотрятся, особенно, когда их много. Знаешь, в детстве я вообще думала, что это какие-нибудь духи или феи, как в сказках. А оказалось — насекомые!

Вакатоши протянул руку, чтобы придержать для нее дверь.

Мацумото прошла вперед. Стоило Вакатоши поравняться с ней, как она остановилась, и он замер тоже. Они стояли друг напротив друга. Задрав подбородок, Мацумото снизу вверх смотрела Вакатоши в глаза. Когда она заговорила, восхищенный тон, которым она болтала о светляках, сменился на осторожный.

— Послушай, я тут совершенно случайно узнала о твоих…

— ВОТ ОН ГДЕ!!! — не дав ей закончить, прогремело под сводами городского спортзала. — Вакатоши-кун, дружище, а мы тебя обыскались!

Тендо аж подпрыгивал от восторга. Остальные, следуя за ним, его энтузиазм не разделяли да и в целом выглядели так, словно только-только закончили играть, а не отдыхали и приводили себя в порядок, пока Джозенджи разбирались с Кэсэникэ.

— Я смотрел последний матч.

— Слышали? — пуще прежнего засиял Тендо. — Я же говорил, что он там!

— Не припомню такого, — проворчал Ширабу.

Сунув руки в карманы наглухо застегнутой куртки, он спрятал подбородок в поднятый воротник.

— Это потому что ты плохо слушал!

— Это потому что тебе просто нравилось носиться с нами повсюду, Тендо-сан.

— Азарт исследователя, Кенджиро! Он у тебя где?

Ширабу открыл было рот, но Охира упреждающе схватил его за локоть.

— Умоляю, не отвечай ему в рифму.

Семи прыснул в кулак.

— Что ты хотела сказать? — воспользовавшись тем, как быстро о нем забыли, переспросил Вакатоши.

Мацумото, глядя на командные разборки, отмахнулась.

— Нет, ничего. Все нормально. Мне и так уже пора.

Она указала на толпу неподалеку, в которой Вакатоши узнал болельщиков и игроков Кэсэникэ. Помахав на прощание, Мацумото заспешила к ним. На куртке, что была повязана у нее на талии, белыми кандзи значилось название чужой школы.

— Тендо, — подал голос Вакатоши, когда они полным составом погрузились в автобус с символикой команды и академии. — Ты слышал что-нибудь про Восточную Кэсэникэ?

— В смысле, про Западную?

— Про Восточную. Ведь если есть Западная, должна быть и Восточная, разве нет?

Тендо пару раз изумленно моргнул.

— Если так подумать, твои слова не лишены логики, Вакатоши-кун. Но разве тебе не нужно беспокоиться насчет Западной?

Вакатоши на пару мгновений задумался. Все это время Тендо глаз с него не сводил, тогда как за окном автобуса мелькали частные дома и цветные вывески магазинов.

— Нет, — наконец сподобился Вакатоши. — В этом году Аобаджосай им не пройти.

Тендо с размаху ударил себя ладонью по лбу.

На следующий день все вышло, как и предсказывал Вакатоши — Джозенджи проиграли Аобаджосай с общим счетом 0:2. Язык не поворачивался назвать их поражение разгромом, поскольку по итогу каждого сета Джозенджи отставали лишь на два-три очка, но путь в финал был им заказан. Против Шираторидзавы, по устоявшемуся обычаю, предстояло выйти команде Ойкавы.

С самого утра Вакатоши чувствовал себя лучше некуда. Ему до зуда в ладонях не терпелось ступить на площадку, чтобы встретиться с тем единственным игроком в префектуре, кого он мог считать почти ровней. Возможно, как человек Ойкава не вызывал у Вакатоши особого восторга, но как волейболист он был «просто потрясающим». Это Мацумото заметила верно.

Перед началом матча оба сошлись лицом к лицу и обменялись рукопожатием. Хватка у Ойкавы оказалась крепкой. Он стиснул ладонь Вакатоши, как если бы хотел сломать ему кости, и тот не остался в долгу, сжав длинные пальцы соперника в ответ.

— Готов к унизительному поражению, Ушивака-чан?

— Не зови меня так, Ойкава.

На этом предматчевый обмен любезностями завершился. Пришло время продемонстрировать, насколько вырос уровень Шираторидзавы с тех пор, как они последний раз играли против Аобаджосай. Ни о каком поражении не могло идти и речи. В свой последний школьный год Вакатоши собирался победить в Токио, и шел он к этой цели так же, как играл — напролом, сшибая одну преграду за другой.

Мяч. Команда. Противники. Сетка. Площадка. Силовая подача. Прямой удар сквозь стену из трех блокирующих.

Вакатоши растворился в игре, позволяя ее течению вести себя. Он не жалел сил. Вкладывал их в каждый прыжок, в каждое соприкосновение с мячом, в каждый шаг, широкий или короткий, быстрый или неспешный. Вакатоши не делал лишних движений. Не мешкал. Не паниковал. И пускай Аобаджосай была достойной соперницей, пускай Ойкава грамотно направлял свою команду, между делом зарабатывая очки неожиданными короткими сбросами, напор Шираторидзавы с каждой минутой пригибал его все ниже и ниже к земле.

Пот стекал за шиворот футболки. Заливал глаза. Ожидая подачи со стороны Ойкавы, Вакатоши тыльной стороной запястья утер лоб, но это не помогло. Матч близился к концу. Оставалось совсем немного — счет на табло для обеих команд перевалил за двадцать, разница составляла всего одно очко.

Матч-пойнт.

Вакатоши подобрался. Он видел, как Ойкава взял разбег и, прыгнув, ударил по мячу. Подача вышла не из легких. Ойкава всегда сражался до последнего, и чем явственнее он чувствовал, что уступает, тем ожесточеннее становилась его игра.

Мяч принял Хаято. Первое касание.

За ним пришел черед Ширабу. Второе касание.

Длинный пас прямо на Вакатоши, и…

Третье касание, обернувшееся на табло решающим очком в пользу Шираторидзавы.

Все закончилось. Прозвучал финальный свисток. Взревели трибуны. Оглушенный, не до конца пришедший в себя, Вакатоши взглядом отыскал среди игроков на другой стороне площадки Ойкаву. Он понуро стоял спиной к сетке. Остальные медленно собирались вокруг него, не скрывая разочарования, а кто-то — стекающих по и без того мокрым щекам слез.

Вакатоши отвернулся. Его ждала его команда и региональный этап межшкольного турнира. Что он мог поделать, если они как всегда оказались сильнее, а Ойкава все не желал признавать ошибку, которую совершил три года назад. Он предпочел Шираторидзаве Аобаджосай и, как показывала практика, крупно в этом просчитался, однако менять что-либо было слишком поздно.

На следующее утро Вакатоши явился в класс одним из первых. Вчерашняя напряженная игра еще давала о себе знать, что, впрочем, не помешало ему совершить пробежку по заученному маршруту, а затем, вернувшись в общежитие, принять душ. Смывая с себя пот и уличную пыль, Вакатоши думал об августовском этапе межшкольных и об июньских отборочных — последние он всерьез намеревался превратить в пропуск на национальные для себя и своей команды.

Но, помимо столь обычных для себя вещей, Вакатоши рассуждал кое о чем еще. Он помнил про обещание, которое взял с него учитель, и собирался всерьез поработать над своими сочинениями. Проблема заключалась в том, что Вакатоши не представлял, с чего начать. Но он прекрасно знал, кто мог указать ему правильный путь.

Мацумото объявилась незадолго до утреннего собрания. Она пришла вместе с Ивасаки, и они задержались у доски, увлеченно что-то обсуждая. Вакатоши в их разговор не вслушивался. Во-первых, это было бы невежливо с его стороны, во-вторых, мешал стоявший в классе гвалт — основной темой для разговоров на этот день стал минувший финал и очередная победа школьной команды над Аобаджосай.

В какой-то момент Ивасаки перехватила взгляд Вакатоши. Она указала на это Мацумото, и та, оглянувшись, радостно помахала ему. Вакатоши кивнул ей вместо приветствия.

— Рэй-чан сказала, ты неприлично долго на нас пялишься, — сообщила Мацумото, когда Ивасаки, недоброжелательно посматривая на него, удалилась к своей парте.

— Правда неприлично?

— Не знаю, я ничего не видела.

Мацумото наигранно состроила растерянную рожицу, и Вакатоши не мог не улыбнуться. Пускай со стороны это и выглядело так, будто он исключительно из соображений хорошего тона чуть приподнял уголки губ.

— Здесь шумно. Выйдем ненадолго? — кивнув в сторону распахнутой двери, предложил Вакатоши.

Мацумото без колебаний последовала за ним.

Они вышли в коридор, где было ненамного тише, и остановились у того самого окна, возле которого весной разглядывали пойманную птицу.

— Я приходила вчера посмотреть игру, — спиной опершись на подоконник, призналась Мацумото.

— Я рад, — честно ответил Вакатоши. В глубине души он понадеялся, что в тот день она не стала надевать сине-желтую куртку Кэсэникэ. — И как тебе?

— Круто! Это было ну очень круто! И вы, и Сейджо… Ты был прав, это совсем другой уровень. Я… Я не могу сказать, в чем принципиальная разница, но я ее почувствовала. Прям вот здесь!

В доказательство искренности своих слов Мацумото кулаком ударила себя по груди. Аккурат поверх сердца.

— Глядя на ваши подачи — твою и Ойкавы, — я даже порадовалась, что сейчас не на площадке. Серьезно. И как при приеме никому руки не оторвало? Особенно в конце второго сета, когда последний раз подавал Ойкава.

— Для этого нужно тренироваться.

— Да ты что!

— Так и есть.

— Охотно верю. — Засмеялась Мацумото.

После этого они замолчали. Стоя спиной к окну, почти соприкасаясь рукавами — свои Мацумото закатала до локтей, — оба смотрели, как мимо проходят знакомые и незнакомые третьеклассники.

— Я хотел…

— Я хотела…

— Ты первая, — уступил Вакатоши.

Мацумото шумно выдохнула.

— Я хотела сказать, что случайно услышала о твоих проблемах с сочинениями.

— Случайно?

— Я не подслушивала! Ну, то есть, может, и подслушивала, но точно этого не хотела. Просто так вышло!

Отвернувшись, она уставилась в другой конец коридора. Насколько Вакатоши мог видеть поверх ее макушки, там не было ничего, что стоило бы такого пристального внимания.

— И тогда я подумала, — все еще не глядя на него, продолжила Мацумото. — Я подумала, что могла бы тебе помочь, как ты помог мне с английским.

Внутри у Вакатоши что-то странно дрогнуло. Точно он прямо сейчас собирался бежать на площадку, чтобы опробовать новый удар, который подглядел у профессионалов.

— Я и сам хотел попросить тебя об этом.

— Вот и отлично. — Оттолкнувшись от подоконника, Мацумото шагнула вперед. — Обсудим это потом, ладно? На обеде или после уроков, пятью минутами тут не отделаешься.