— Что за черт, Ушиджима?! — воскликнула Ивасаки.

Положив подбородок на плечо Мацумото, она поглядела сначала на лист с последним сочинением Вакатоши, а затем на него самого. Он не ответил. Только сложил руки на столе, ожидая, пока Мацумото перестанет морщить лоб и скажет хоть что-нибудь. Но она молчала.

— Выглядит хреново, — вместо нее отозвалась Ивасаки. — Надеюсь, ты не собираешься торчать тут всю перемену?

Она водрузила на стол два бэнто и один из них подвинула к Мацумото. Прямо под исписанный листок, который та держала в руках.

Вакатоши и сам не знал, как долго ему предстояло «тут торчать». Утром Мацумото сказала, что за пять минут они не управятся, отчего сейчас он ни капельки не торопился, хотя, признаться честно, был бы рад съесть что-нибудь, прежде чем перемена закончится. Ему вовсе не улыбалось убирать класс, отсиживать оставшиеся уроки и выкладываться на тренировке, будучи голодным. Снеки из торговых автоматов не считались. Они могли сойти разве что за перекус, тогда как растущий организм Вакатоши требовал сбалансированного питания.

— Эй, Цу-чан, отвлекись. — Ивасаки легонько толкнула ее в бок. — Я что, по-твоему, зря все утро на кухне корячилась?

Мацумото промычала рассеянное: «Мгм», — на что та закатила глаза.

— Серьезно? Нашла чем заняться. Я ей бэнто готовлю вот этими самыми руками, а она даже внимания не обращает!

— Бэнто? Ты? — Наконец очнулась Мацумото.

— Нет, Ушиджима. Конечно, я! Вот, гляди.

Ивасаки торжественно подняла крышку с вытянутого прямоугольного ящичка. В нем, помимо пары металлических палочек, Вакатоши рассмотрел простейший дзюкубэн, {?}[бэнто, но для школьников] собранный из остатков риса, разрезанного пополам вареного яйца, пары маленьких помидорок, нескольких соцветий брокколи и двух свернутых из омлета рулетиков. По меркам Вакатоши, не весть что, но желудок на увиденное откликнулся спазмом. А чуть позже — голодным урчанием.

— Тебе бы тоже поесть не помешало. — Мацумото перевела взгляд с бэнто на Вакатоши. — А это, — она отложила листок в сторону, — можно обсудить и за едой.

— В смысле?! — Вытаращилась на нее Ивасаки.

Она как раз собиралась открыть свой обед, но так и замерла на полпути.

— Ты хочешь, чтобы он остался? С нами?

— Ну, если ты не будешь против… Я просто немного не рассчитала свои силы и…

— Если я не буду против, — все-таки сняв с бэнто крышку, передразнила ее Ивасаки. — Куда я теперь денусь с подводной лодки, да?

— Это только на один разок.

Мацумото сложила ладони в умоляющем жесте, и Ивасаки со вздохом уступила:

— Только на один раз. Договорились?

Мацумото закивала.

— Возьми себе что-нибудь поесть, окей? — Переключилась она на Вакатоши. — Не переживай, без тебя твою работу мы обсуждать не станем. И, кстати, то, что Рэй-чан будет с нами, тебя не смущает?

— Нет.

— Вот и хорошо. Тогда сходи пока за обедом, мы подождем.

— Лично я никого ждать не собираюсь, — пробурчала Ивасаки. — Спасибо мне за еду.

Мацумото шутливо ткнула ее в плечо, на что она ухмыльнулась и принялась расписывать, как рано встала, чтобы собрать бэнто, а также сколько трудилась, укладывая все ровно и красиво, точно на картинке.

Пока она говорила, Вакатоши поднялся. Он планировал отправиться к раздаче, чтобы обзавестись столь желанным обедом, но по итогу чуть не уперся в Тендо. Тот лишь благодаря собственной ловкости успел вовремя уйти в сторону.

— Очередь просто жесть! — воскликнул он и чуть погодя грохнул подносом о стол, за которым сидели Мацумото и Ивасаки.

Обе от неожиданности вздрогнули.

— Поверить не могу, — шокировано выдала Ивасаки, наблюдая за тем, как Тендо невозмутимо усаживается напротив них, будто они всегда обедали вчетвером.

— Да в принципе обычное дело.

— Я не про очередь! Ты-то чего здесь забыл?

— Ах, видишь ли…

Вакатоши не стал слушать его объяснения. Он по тону понял, что Тендо попросту не терпелось вывести Ивасаки из себя, раз уж их предыдущее столкновение закончилось вполне мирно.

Меж тем про очередь он не соврал. Та и правда оказалась внушительной. В основном потому, что большинство старшеклассников, обретающихся в общежитии, не приносили обед с собой, подобно Ивасаки, а рассчитывали на еду, приготовленную в столовой. По мнению Вакатоши, эта самая еда была очень даже ничего: во-первых, вкусная, во-вторых, сбалансированная, в-третьих, если он просил, ему никогда не отказывали в добавке. Тендо даже шутил, что Вакатоши нравится женщинам с кухни. Иначе почему они с ним такие щедрые? Ответа на этот вопрос Вакатоши не знал да и особенно над ним не задумывался — нынешнее положение дел его более чем устраивало.

К оставленному столу он вернулся так быстро, как смог. Там его встретила вполне предсказуемая картина: активно работая палочками и челюстями, Тендо с Ивасаки ни на мгновение не прекращали выяснять, кто из них острее на язык. И, судя по тому, как Ивасаки говорила все громче, Тендо уверенно одерживал над ней верх и просто забавлялся, не пересекая черту, за которой его «ментальные игры» становились действительно пугающими.

Мацумото в их своеобразном веселье не участвовала. Отодвинув от себя бэнто, она сосредоточенно писала что-то в тетради. Стоило Вакатоши занять свободный стул напротив нее, как Мацумото подняла взгляд и прикусила кончик карандаша. Радужки ее глаз были синими. Почти как полоски на мячах Микаса, но не такого насыщенного оттенка, более естественные, что… было вполне естественно? И запоминалось легко. Теперь, когда Вакатоши обратил на это внимание.

Он думал, что, глядя на него, Мацумото собирается с мыслями, дабы обсудить допущенные в сочинении ошибки, но она, вопреки ожиданиям, не проронила ни слова. Лишь вновь опустила голову и вывела новую строку.

— Что ты пишешь? — спросил Вакатоши, наблюдая, как из-под грифеля выходят черта за чертой.

— А? Ничего!

Мацумото мигом захлопнула тетрадь.

— Не слишком много для ничего?

— В самый раз. Эм… На чем мы тогда остановились?

Упорно избегая встречаться взглядом с Вакатоши, Мацумото подтянула к себе его экзаменационное сочинение. Тендо и Ивасаки, обменивающиеся колкостями в непосредственной близости от нее, кажется, нисколько не помешали ей снова углубиться в текст.

— У тебя все отлично со структурой. Это очень здорово, — чуть погодя вынесла вердикт Мацумото. — И почерк хороший.

— Я знаю.

— И слов как раз хватает, чтобы уложиться в рамки.

— Да, я считал. Их ровно столько, чтобы пройти порог.

— Ха, правда… — проверив, изумленно выдохнула Мацумото. — Как раз нижняя граница! Одним меньше — и тебе бы его не зачли.

Вакатоши кивнул. Через незачет он прошел в первом классе старшей школы, отчего теперь внимательно следил за тем, сколько пишет. Минимального количества слов, одобряемого учителем и экзаменационной комиссией, ему более чем хватало, чтобы донести свою мысль, поэтому он не видел никакого смысла в превышении установленного для себя лимита. Тем более, что порой Вакатоши все равно было сложно до него дотянуться.

Кусая нижнюю губу, Мацумото продолжала изучать его сочинение, будто в упор не видела сделанных учителем пометок.

— В целом у тебя все неплохо. — Положив листок на стол, Мацумото заправила непослушные волосы за уши. — Тебе просто нужно расширить свои рассуждения, сделать их более подробными, вот и все. С остальным проблем нет. Ну, кроме пары выражений, которые показались мне странными, но это, наверное, очень субъективно, так что не считается.

— Какие выражения?

Мацумото развернула и подвинула к нему сочинение. Привстав со стула, она перегнулась через стол и, уперевшись в него одной рукой, другой вновь попыталась убрать за ухо уже заправленную прядку. От этого движения из стороны в сторону качнулись ее сережки, выполненные в виде зеленых лягушек.

— Вот здесь. — Мацумото пальцем указала на смущающее ее предложение. — Но я не думаю, что это ошибка, просто… звучит как-то не так. Я бы написала по-другому.

— Как?

— Ну…

Она замялась. Пару раз глубоко вздохнула и лишь затем озвучила свой вариант, который и впрямь сильно отличался от того, что написал Вакатоши, однако мысль передавал ту же самую.

— Как ты это делаешь? — спросил он.

— Делаю что?

— Это.

— Э… Я… Не знаю? — Мацумото рассмеялась. — Оно само?

Задумавшись, Вакатоши нахмурился. Он на автомате потянулся к одноразовым палочкам, достал их из упаковки и с треском разъединил. Погруженный в свои мысли, крутившиеся исключительно вокруг непонимания, как правильные слова могли легко приходить Мацумото в голову и сами собой складываться в идеально звучащие предложения, Вакатоши палочками подцепил кусочек тофу в мясном соусе и положил его в рот. Вопреки обыкновению, вкуса еды он не почувствовал

Должно быть, ее мозг устроен как-то иначе, из-за чего она и думает совсем по-другому, в конце концов решил Вакатоши, поглядывая на Мацумото, что тоже принялась за обед. Она начала с риса и брокколи, и теперь нахваливала Ивасаки так, будто та не бэнто собрала, а приготовила блюдо уровня ресторана в районе Гинза. Ивасаки в ответ раздувалась от гордости.

— Забавный из них дуэт получается, не так ли, Вакатоши-кун? — отхлебнув молока, протянул Тендо. — Интересно только, как долго они продержатся. И как скоро добрые люди, к которым мы с тобой определенно не относимся, расскажут нашей «Цу-чан» кое-что интересное.

Вакатоши посмотрел на него краем глаза.

— Что ты имеешь ввиду?

— Увидишь, Вакатоши-кун. Обязательно увидишь.

Когда, пообедав, они вернулись в класс — к неудовольствию Ивасаки, все тем же составом, — Мацумото попросила Вакатоши одолжить ей учебник по литературе. Ее собственный лежал прямо на парте, но она его то ли не заметила, то ли забыла о нем. По крайней мере, к такому выводу пришел Вакатоши, пока Мацумото, стоя подле него, бегло листала книгу, точно наизусть знала, где и что в ней было написано.

Не отвлекаясь от перелистывания страниц, Мацумото рассказала, что прочитала этот учебник в еще начале апреля. Ей было слишком любопытно, что они станут проходить в выпускном классе, и она, не выдержав, прочла все новые книги по предметам, которые любила. Современная японская литература занимала среди них почетное первое место. «Совсем как ты и твоя команда на межшкольных», — хихикнула Мацумото, прежде чем с радостным: «О!» — показать Вакатоши разворот, который искала, и который, по его мнению, не сильно отличался ото всех других.

Выпростав из тетрадки простой карандаш, Мацумото подчеркнула им пару строк. Что-то объяснила, но ничего из сказанного ею Вакатоши не воспринял — у него в ушах без конца звенело ее: «совсем как ты», — точно звук с видео, поставленного на бесконечный повтор.

Ему не раз говорили, что он хорош в волейболе. С каждым годом это случалось все чаще, из-за чего Вакатоши вовсе перестал обращать внимание на подобные заявления. Конечно, при условии, что они не принадлежали тем, чья похвала по-настоящему много для него значила. Он всегда был рад услышать от тренера, что сегодня в очередной раз превзошел себя, от отца — что тот в восторге от того, как развивается его спортивная карьера, от друзей — что им нравится играть с ним, ведь они знают, что всегда могут положиться на него, как бы тяжело ни шел матч.

Круг людей, чьи слова грели его сердце, формировался возле Вакатоши годами. И как странно было то, что Мацумото проникла в него за считанные месяцы, при этом, казалось бы, нисколько не напрягаясь. Она просто сказала, что думала. Мимоходом. А Вакатоши никак не мог отделаться от ее голоса, да и, по правде говоря, не хотел, чтобы он вдруг перестал звучать в его голове.

В тот день у Вакатоши будто второе дыхание открылось. Уборка класса, оставшиеся уроки, тренировка — все давалось ему легко. Настолько легко, что это не ускользнуло от чужих глаз.

— Удары у вас сегодня… Просто что-то с чем-то, Ушиджима-сан, — убирая последний мяч в корзину, заметил Ширабу.

Когда же они всей командой переодевались после тренировки, к ответу Вакатоши и Тендо призвал Семи. Едва стянув футболку, он обвиняюще ткнул в каждого из них пальцем.

— С каких это пор вы двое обедаете не с нами? Мы с Реоном вас сто лет прождали, пока он не увидел, что вы нашли себе другую компанию.

— Справедливости ради, та компания была гораздо симпатичнее нас.

— Ой, я бы поспорил.

— Не завидуй, Семи-Семи, — пропел Тендо и отвесил звонкий шлепок по его ягодице. — Ты тоже очень даже ничего, когда не носишь свои позорные шмотки.

— Мои ЧТО?!

Под безумный хохот улепетываюшего по раздевалке Тендо, гневные вопли Семи и вялые попытки Охиры утихомирить сразу обоих, Вакатоши невозмутимо сложил вещи в сумку.

Удивительно, но он совсем не устал. Будь в нем чуть больше безрассудства, он бы остался в зале еще на несколько часов, возможно, кто-то даже составил бы ему компанию, и они потренировались бы вдвоем, однако собственный здравый рассудок и отцовское наставление знать меру нагрузкам всячески отвергали эту идею. Во всем следовало держаться золотой середины. Мать тоже так говорила. Вот только потом все государственные праздники она проводила в деловых разъездах, заключая договора и соглашения с такими же трудоголиками, не имевшими ни малейшего понятия о существовании здорового режима труда и отдыха.

Вернувшись в общежитие, Вакатоши принялся разбирать тренировочную сумку. Ему чисто физически было необходимо занять себя чем-то. Несмотря на то, что за день произошло достаточно всего, а тренер как обычно не пожалел никого из них и каждого загонял будто в последний раз, Вакатоши по-прежнему лучился энергией, хотя, по опыту, ему полагалось только и мечтать о том, как бы поскорее рухнуть в постель.

Он за считанные минуты справился с тем, чтобы разобрать вещи. Принял душ. Решив, что сегодня отличный день для стирки, за пару мгновений собрался в ближайшую прачечную. Вакатоши не сомневался, что успеет вернуться до отбоя. Прачечная находилась всего в паре кварталов от школы, и обычно одна-две стиральные машины в ней стояли свободными. Оставалось только придумать, как провести то время, которое им предстояло работать. Свободной рукой взъерошив влажные волосы, чтобы быстрее просохли, Вакатоши бросил в пакет с одеждой первые попавшиеся учебник и тетрадь. Для собственного удобства он хранил их парами по соответствующим предметам, отчего они просто обязаны были совпасть друг с другом.

Так и вышло. Это оказалась все та же литература. Скользнув взглядом по обложке учебника, Вакатоши задумчиво хмыкнул. В его случае логичнее было бы заняться математикой, по которой на завтра задали около десятка упражнений, но, раз он не взял ее с собой, приходилось иметь дело с тем, что есть. Таймер на стиральной машине как раз начал обратный полуторачасовой отсчет.

Вакатоши вышел из прачечной. Купив в автомате бутылку воды, он устроился на пластиковом стуле. Два одинаковых, они стояли неподалеку от входа и предназначались для таких как он, для тех, кому не хотелось ждать окончания стирки внутри, слушая, как стучат барабаны стиральных машин, жужжит маленький вентилятор, а хозяйка без конца жалуется сочувствующие старушке на своего великовозрастного сына. Здесь, на улице, все-таки было приятнее. Хоть и не пахло ни порошком, ни кондиционером для белья.

Открыв учебник, Вакатоши вспомнил, что всего несколько часов назад его от корки до корки пролистала Мацумото. Кажется, она тогда оставила пару пометок на какой-то странице. Усыпанные отрывками текстов, иногда небольшими иллюстрациями вроде фотографий или репродукций, развороты походили один на другой, но Вакатоши всерьез вознамерился найти тот самый, чтобы узнать, что именно ей было нужно от его книги.

Он почти счел свою затею бесполезной тратой времени, когда обнаружил страницу с парой карандашных надписей. Неровным эллипсом Мацумото обвела блок с заданиями к одному из представленных отрывков, а линией выделила из целого списка вопросов четвертый по счету. «Пожалуйста, напиши об этом!» — гласили выведенные рядом знаки хираганы и один кандзи.

Вот черт, подумал Вакатоши сначала. Экзаменационные мучения, которые он претерпевал, сидя в классе, пока все остальные активно строчили, а ему с огромным трудом приходилось выдавливать из себя каждое новое слово, были слишком свежи в памяти. И даже очередной матч против Ойкавы, очередная победа над ним не могли их затмить. Однако… Вакатоши откинулся на спинку стула. Однако, если в этот раз он воспользуется советами Мацумото и покажет ей достойную работу, она вновь его похвалит. На этот раз не между делом. Вполне осознанно. Глядя ему в глаза и улыбаясь. Будучи довольной тем, как хорошо он справился.

Картинка, нарисованная его фантазией, выглядела привлекательно. Настолько, что Вакатоши, отринув все дальнейшие рассуждения, открыл тетрадь на середине и приступил к работе.

Несмотря на воодушевление, она далась ему чуть ли не потом и кровью. А заодно высосала все силы, отчего, когда стирка была готова, Вакатоши дотащился до общежития и вполовину не таким бодрым, каким покинул его немногим больше часа назад. Вот теперь он только и мечтал, чтобы отключиться, едва коснувшись головой подушки. Правда, совесть не позволяла — домашних заданий на завтра оставалась целая гора.

Справляться со всем этим, учитывая плотный тренировочный и соревновательный график, было непросто, но Вакатоши старался как мог. Высокий общий балл, полученный им на промежуточных экзаменах, а также победа Шираторидзавы на межшкольных Мияги показывали, что и такие нагрузки были ему по плечу. Пускай не без желания подольше поваляться в кровати, вместо того, чтобы вставать на пробежку.

Все следующее утро до начала уроков Вакатоши беспокоился. Не особенно сильно, нет. Просто внутри у него, где-то за грудной клеткой, странно, но приятно щекотало. Точно как в детстве. В ночь перед днем рождения, когда мать с отцом, пожелав хороших снов, оставляли его одного, а он подолгу лежал без сна, гадая, каким будет завтра и что он получит в подарок. Будет ли это набор гуаши с золотым и серебряным красками? Или альбом для коллекционных карточек, которые отец отдавал ему всякий раз, как покупал волейбольный ежемесячник?

На счастье Вакатоши, сегодня тренировка закончилась вовремя, отчего он смог добраться до класса раньше учительницы. Мацумото уже была там. Она доставала из сумки все необходимое для урока, параллельно болтая с Ивасаки, которая сидела на краешке ее парты.

Приблизившись к ним, Вакатоши поздоровался. Чтобы посмотреть на него как следует, Мацумото пришлось запрокинуть голову. Ивасаки же лишь незначительно приподняла подбородок и нахмурилась, точно появление Вакатоши испортило ей настроение.

— Я сделал, что ты просила, — проигнорировав ее недовольство, объявил он.

— О, правда? Круто!

Мацумото вскочила. Не ожидав, что она так резко подорвется с места, Вакатоши не успел посторониться. В результате Мацумото наступила ему на ногу, из-за чего потеряла равновесие. Вряд ли она упала бы, но он все равно среагировал и подхватил ее под локоть, тогда как она ладонью другой руки уперлась ему в грудь.

— Меня сейчас стошнит, — прокомментировала Ивасаки.

— Да ладно тебе, — откликнулся Тендо. — Это ж настоящая классика сёдзё! {?}[манга и аниме, рассчитанные на девочек и девушек от 12 до 18 лет.]

Под ответную недовольную тираду Мацумото шумно выдохнула.

— Ух ты. Прости, что так вышло. — Она встала нормально и заправила волосы за уши. — Сильно ногу отдавила?

— Не очень. — Покачал головой Вакатоши.

Он привык в разгар игры сталкиваться с рослыми и физически развитыми парнями, привык к тому, что летящий на огромной скорости мяч ударяется в лучшем случае о сложенные для приема руки, привык падать и сразу подниматься, потому что останавливать игру из-за подобного пустяка никто не станет. И сейчас то, насколько легкой, по сравнению с сокомандниками и соперниками, оказалась Мацумото, попросту шокировало Вакатоши, отчего на боль он не обратил внимания.

— Совсем как настоящие, — указав на серьги-лягушки в ушах Мацумото, сказал он. — Мне нравятся.

— Какой кошмар… — где-то вне поля его зрения пробормотал Тендо.

— Не поверишь, но солидарна, — вторила ему Ивасаки.

В противовес их словам Мацумото расплылась в искренней улыбке.

— Классные, да? Я сама их сделала. Эти лягушки они вообще-то из игрушечного набора типа маленького зоопарка, но с одними амфибиями. Раньше я с ними играла, а потом перестала. Но вот, все равно пригодились!

Она указала на левую сережку.

— Это лягушка с островов Осима и Токуносима. Ее больше нигде не найдешь, вымирающий вид. А это, — Мацумото указала на правую, — скрытная лягушка. Ее называют самой красивой в Японии.

— Ты много о них знаешь.

— К набору прилагался целый буклет. Я не могла просто взять и не прочитать его, — засмеялась Мацумото. — Но хватит обо мне и о лягушках. Покажешь, что у тебя получилось?

— Да. Сейчас.

Завладев аккуратно вырванным из тетради листком, Мацумото оперлась на парту подле Ивасаки. Та, забыв о своей неприязни к Вакатоши, села ровнее, чтобы беспрепятственно смотреть в текст через плечо Мацумото.

Молчание затянулось. Хотя в этот раз Вакатоши постарался написать больше, чем обычно, и превысил свой лимит на целых пятнадцать слов, изучали плоды его трудов подозрительно долго. Вакатоши готов был поклясться, что за прошедшее время Мацумото прочла его сочинение от начала и до конца раз пять, если не больше. Он не понимал, почему она медлила.

— Это… — она запнулась. — Это… Как бы сказать?

— Скажи как есть, — абсолютно серьезно посоветовала ей Ивасаки.

Мацумото поджала губы.

— Это… не очень хорошо.

— Она хочет сказать: это очень и очень плохо.

— Я не… Ну… То есть, да. Это плохо.

Мацумото не посмотрела на него. Опустив листок на колени, она отвела взгляд в сторону. Мечты о похвале разбились вдребезги. Вакатоши честно старался следовать советам, которые Мацумото дала ему за обедом, но, похоже, задачка оказалась гораздо сложнее, чем он думал. Настолько сложной, что у него совсем ничего не вышло. «День рождения» обернулся полным фиаско.

— Я переделаю. — Свой голос Вакатоши услышал будто со стороны, точно вместо него заговорил кто-то другой.

— Нет, — возразила Мацумото.

— Нет?

Вакатоши озадаченно глянул на Тендо. Тот пожал плечами. Видимо, и сам растерялся.

— Нет, — повторила Мацумото. На этот раз гораздо тверже. — Ты не будешь ничего переделывать сам. Я… Я возьму на себя ответственность и сделаю все, чтобы к июлю ты научился как следует. Обещаю.

Решимости в ее пылающем взгляде, которым она впилась в лицо Вакатоши, было хоть отбавляй.