Гарри в мгновение ока оказался у ног Драко, тряся его за плечи, выкрикивая его имя, пытаясь разбудить его, заставить откликнуться. Он с трудом открыл глаза, когда Гарри погладил его по щеке, но прошла небольшая секунда, прежде чем он снова погрузился в беспамятство. Сердце Гарри билось где-то в горле с тех пор, как он покинул хижину Чарли, паника мешала ему двигать руками, быстро соображать. Сидя на коленях, положив руки на горячую шею Малфоя, он заставил свое дыхание успокоиться. Затем, вспомнив о плане, он снова подключил камин к Каминной сети. Немедленно поступил звонок: Гермиона. Он пропустил ее, и она ворвалась в комнату со шквалом пепла и огня.

— Где оно? — был ее первый вопрос, когда она наклонилась к Гарри, проверяя показатели Малфоя быстрыми пальцами. Гарри возился с кулоном, колебался лишь долю секунды, прежде чем снять его и передать. Потеря была мгновенной, и это вызвало у него волну тошноты. Ему пришлось ухватиться за кресло, чтобы не упасть, когда он передавал кулон. Гермиона держала пальцы на внутренней стороне запястья Малфоя, проверяя его пульс. Она держала кулон в свободной руке, разглядывая его.

— Как он это назвал? — спросила она отрывистым голосом. Гарри знал этот голос. Это не сулило ничего хорошего.

— К-кулон, я думаю. Что это значит?

Она фыркнула.

— Что он идиот. Что вы оба идиоты. — Она прикоснулась к кожаной сумке, положила ее в карман. Она взяла край джемпера Драко в руку и поднесла к нему кончик своей палочки — разрезала ткань. Она потянулась, чтобы разорвать его, сказала: — Вот, помоги мне, — и позволила Гарри сделать остальное. Кровавое пятно проступило сквозь ткань его рубашки, над ребрами.

— Что? — прошептал Гарри, сначала неуклюже расстегивая пуговицы, а потом просто отрывая их, чтобы отодвинуть ткань в сторону.

— Черт возьми, Драко, — прошипела Гермиона рядом с ним. Рана на его ребрах была покрыта марлей, и кровь была влажной. Свежая. Гермиона сняла её так осторожно, как только могла, и быстро осмотрела повреждения: аккуратный порез, неглубокий, но не заживающий.

— Гермиона? — Гарри сглотнул сквозь сухость во рту. — Что?…

Гермиона резко встала.

— Дотронься до него, — приказала она, доставая ожерелье обратно из кармана. Гарри просто уставился, застыв, и поэтому ей пришлось повторить это громче, добавив: — Быстро!

Гарри положил дрожащие руки на живот Драко, и мышцы отреагировали на его прикосновение испуганным подергиванием. Пальцы Гарри почувствовали холод на теплой коже.

— Нет такой вещи, как кровавый знак, — сказала она, держа кожу с кулоном в углублении ладони. Она направила на него свою палочку, сканируя. — Черт возьми! — Она пыталась открыть стеклянный кулон, но он не реагировал. Она направила на него заклинание посильнее, и все равно — ничего. — Драконья шкура обладает консервирующими свойствами, она помогает сохранить... — Она раздраженно потрясла палочкой, ворча. Ее предложения, когда они последовали, были наполовину сформированы. — …его кожу, он сохранил свою кожу в этом дурацком... перенес ее в шкуру, скрепил все это вместе с помощью проклятого...

Она левитировала кулон, отправив его на каминную полку, и в последнем порыве разочарования бросила в него сильный взрывной заряд. Он немедленно вспыхнул, искривился сам по себе, превратился в хлопья. Кулон расплавился, поднялся с громким треском. Драко ахнул в кресле, выгибаясь дугой, и Гарри схватился за его бока, за живот, удерживая его на месте. Он снова опустился, все еще без сознания. С тихим бумажным звуком и свистом высвобожденной магии рана на его ребрах затянулась, оставив после себя только блестящий полумесяц розового шрама.

Гермиона тяжело вздохнула, балансируя на подлокотнике кресла позади нее.

— Хорошо, — выдохнула она. — Хорошо.

Дыхание Драко под руками Гарри было поверхностным, сердцебиение отдаленным. Сквозь шум паники и замешательства формировалось воспоминание о Драко, который всего несколько месяцев назад сидел за кухонным столом и говорил о драконах, спрашивая Гарри, знает ли он, что драконья шкура сохраняет свои свойства и способность расти более недели после снятия с…

— Но это сработало, — сказал Гарри тихо и несчастно. Он посмотрел на Гермиону.

Она закрыла глаза, все еще прислоняясь к спинке стула.

— Только один способ. Это может сработать только одним способом. — Она нахмурилась и через мгновение посмотрела на Гарри. — Идиоты. О чем ты думал?

И Гарри, со всей своей честностью, мог только сказать:

— Я... не делал его. Я не знал.

Огонь потрескивал в очаге. Гарри посмотрел на свои руки, на обнаженную грудь Драко. Она была покрыта едва заметными шрамами. Он выглядел спящим, возможно, немного больным. Нездоровым. К его губам вернулся пурпурный цвет. Он выглядел болезненно хрупким.

— С ним все будет в порядке, — сказала Гермиона, наблюдая, как Гарри наблюдает за Драко. — Мы прибыли сюда вовремя. Поддерживай контакт.

Гарри кивнул, прерывисто вздохнув. Он все еще стоял на коленях. Они болели, отдаленно. Он опустил руки на бедра Драко, и тот тихо выдохнул.

— Ему понадобится отдых. Он, вероятно, не выспался во время... — Она остановила себя невеселым смешком. — Я не могу поверить этому человеку. Ты и он, вы оба, вы заслуживаете друг друга.

— Я не знал, Гермиона.

Она проигнорировала его.

— Самостоятельно решать, что хорошо для тебя и других, бросаться навстречу опасности, не потрудившись даже спросить, не… — Она запнулась. Вздохнула. Посмотрела на Гарри, на его позицию. Его руки и разорванная одежда Драко. Она снова отвела взгляд. — Ты должен отвести его наверх. Ему понадобится отдых. И... — Она сделала жест, подыскивая слово. Однако она выглядела слишком усталой, чтобы найти подходящее, и остановилась на, — Прикосновения.

Гарри покраснел. Это казалось неуместной реакцией, учитывая все — учитывая остатки паники, которая все еще пульсировала в нем. Он прогнал это прочь, нахмурился из-за этого, кивнул. Она попыталась помочь ему, когда он наклонился, чтобы поднять Драко со стула, но помочь было нечем. Гарри подсунул одну руку под колени Драко, другой обхватил его голую спину, поднял его вверх. Вот так он вышел из комнаты, с головой Драко, лежащей без сознания у него на плече.

Гермиона была на шаг позади него, когда он поднимался по лестнице Мэнора. Она говорила тихо, сказав, что собирается заскочить домой, чтобы сообщить Рону, что произошло, но что она вернется, что она, вероятно, будет спать внизу. Что все будет хорошо. Что они разберутся с этим утром.

Стоя на верхней площадке лестницы, поворачиваясь с Драко в охапке в устланном ковром коридоре, Гарри понял, что никогда не заходил так далеко в дом Драко. Что он не знал, где находятся спальня.

— Направо, — сказала ему Гермиона, видя его замешательство. В ее голосе звучала покорность. — Вторая дверь.

— Хорошо, — сказал Гарри и повернул направо. Было темно. Драко был тяжелым в его руках, нереальным. Он смутно задавался вопросом, который сейчас час. Как далеко они зашли за ночь. Словно по зову, старые часы внизу пробили. Было два часа ночи.

Гермиона придержала для них дверь своей палочкой.

— Я вернусь, — сказала она, и Гарри кивнул, когда она ушла тихими шагами по коридору.

Внутри комнаты он сотворил мягкий Люмос, и его палочка, которую он хранил в заднем кармане, вопреки всем хорошим советам, загорелась мягким свечением.

Посреди комнаты стояла кровать с балдахином, и Гарри уложил Драко так осторожно, как только мог, трясущимися от усилий руками. С затуманенными глазами и немного онемевший, он стянул разорванную одежду Драко со его торса. Он снял и ботинки Драко, затем снял свою куртку и рубашку, снял ботинки с носками.

Он вытащил простыни из-под Драко, немного грубо, и сам забрался в кровать, натянув простыню на них обоих. Он придвинулся ближе, прижимаясь грудью к обнаженной спине Драко, и фыркнул от этого ощущения. И все еще, все еще, Связь звенела при их соприкосновении — расцветала жарко и сонно между ними.

Драко глубоко вдохнул и вернулся в объятия Гарри.

Гарри, измученный и размягченный собственной усталостью, убрал волосы Драко с шеи и перекинул их через плечо, чтобы тот мог прижаться еще теснее. Он крепко обнял Драко — провел ладонью по груди Драко, по его сердцу, убеждаясь, что оно бьется. Что оно было устойчиво.

Вот как сон овладел им: уверенная рука на Драко, лоб на горячей задней части шеи, рот на выступе в верхней части позвоночника.

***

Было далеко за утро, когда Гарри проснулся. Он был голоден — умирал с голоду — и его тело болело, зажатое под тяжестью. Он медленно приходил в себя, а затем и вовсе с колотящимся сердцем — испуганно просыпаясь от легкого пинка. Но рука, прижатая к груди, удерживала его, вес тела навалился на грудь.

Драко не спал, его голова покоилась на груди Гарри. Дыхание было ровным. Его рука переместилась от сердца Гарри к ребрам, поглаживая его бок. Связи понравилось это маленькое ласковое прикосновение, и она усилилась, заставив их обоих резко вздохнуть.

Гарри посмотрел на него сверху вниз и со своего места мог видеть только прядь его волос. Изгиб его носа, веер его ресниц. Скулу.

Гарри позволил своей руке скользнуть под простыни, проведя большим пальцем по линии ребер Драко. Он спросил:

— Как ты себя чувствуешь?

В груди Драко раздался гул, который мог бы быть смехом.

— Как смерть, — сказал он голосом, похожим на гравий. Его дыхание овевало кожу Гарри, когда он говорил, и желудок Гарри слегка сжался.

Он сглотнул.

— Что ты сделал?

— О, ты знаешь. Что-то глупое.

— Да. Да, ты это сделал. — Рука Гарри более уверенно легла ему на спину. Вниз по изгибу его позвоночника. — Почему ты...

— Я думал, что это сработает. И это произошло, просто... не так, как предполагалось. — Он немного подвинулся, прижимаясь к прикосновению Гарри. Связь вознаградила их теплым пульсирующим гудением. Когда Драко продолжил, у него слегка перехватило дыхание. — И когда я понял, я сначала разозлился. Такой глупый просчет, на самом деле, и... и потом я подумал — что такое еще день или два? Видишь ли, я думал, что со мной все будет в порядке. Я забыл, я забыл, как это... как тебя от этого тошнит, а потом я был слишком не в себе, чтобы... даже послать простое...

Он замолчал, когда рука Гарри скользнула по его талии, вниз по ее изгибу. Гарри держал его вот так, близко и тепло, и мягкое дыхание Драко овевало его кожу, волосы на груди. Он был голоден и чувствовал себя неважно, чувствовал, что ему следует встать и пройтись, выпить воды, пойти на пробежку. Другая часть его просто хотела чего-то чистого и простого.

— Ты голоден? — спросил он грубым голосом.

Затем Драко поднял на него глаза. Его глаза были покрасневшими, рот распух, губы потрескались. Его кожа выглядела блестящей, будто натянутой.

— Умираю с голоду, — сказал он рокочущим голосом. Его взгляд опустился на рот Гарри.

Они были так близки.

Гарри со стоном откинул голову на подушку. Он убрал руку с талии Драко, прижал ее к матрасу.

— Ты можешь ходить? Гермиона внизу.

— О, черт. — Драко перевернулся на спину, схватив Гарри за руку. — Она собирается убить меня.

— Да. Вероятно. — Гарри мягко надавил костяшками пальцев на спину Драко, напоминая ему о вопросе — повторяя, —Ты готов идти?

Драко прикусил нижнюю губу. Лизнул её.

— Я думаю, что да, — сказал он. Он приподнялся на локтях, его немытые волосы беспорядочной завесой упали вокруг него. Он застонал, на мгновение показавшись одурманенным. — Может, и нет, — пробормотал он, опуская один локоть.

Простыня соскользнула с его груди. Шрамы, которые Гарри заметил прошлой ночью, теперь были четче: белые линии поперек его кожи, некоторые короткие, некоторые длинные. Они выглядели старыми, давно зажившими. Гарри узнал их с потрясением для системы, и слово Сектумсемпра прошептало в глубине его сознания. Он никогда не замечал их раньше. Как он раньше их не замечал?

— Я принесу тебе немного еды, — тихо сказал он. Он встал с кровати, избегая взгляда Драко, и, подхватив с пола рубашку, вышел из комнаты.

***

Гермионе пришлось объяснять ему это три раза. Первый раз, когда помогала ему готовить завтрак, убавила огонь под сосисками, когда он стал слишком рассеянным, пока она говорила. Снова после того, как он принес Драко еду — стоя в ногах кровати, наблюдая, как Драко поглощает ее с жадностью, его взгляд метался между его ртом и покрасневшими глазами — и затем снова, в немедленном повторении, Гарри все еще не до конца понимал.

— Итак, драконья шкура приобрела свойства его кожи, — повторил он, нахмурившись, проводя грубой рукой по волосам. Он сидел с Гермионой в гостиной. Они следили за огнем на случай, если Чарли перезвонит снова.

— Да, — она раздраженно растянула это слово. — Частица которого была в кулоне, который он поддерживал живым с помощью…

— …удерживала рану источника от заживления, да. Хорошо. Верно. — Гарри снял очки, позволив комнате расплыться. Он закрыл глаза. — Господи.

Гермиона подарила ему минуту молчания. Полено затрещало и развалилось на части, заставив огонь зашипеть. Волосы Гермионы, казалось, исчезли в узоре кресла, в занавесках позади нее.

— Это могло закончиться очень плохо, Гарри, — сказала она, как Гарри и ожидал. — Если бы не Чарли...

— Я знаю.

— Тебе нужно стараться лучше. Для вас обоих. Я не могу... я не могу продолжать беспокоиться каждый раз…

— Но я не знал, не так ли, Гермиона? Как мне, по-твоему, быть лучше, когда он не…

— О! — Она произнесла это слово так, как будто в нем была опасность. Засмеялась, недоверчиво, повторила это снова: — О. Ты виноват в этом, Гарри. Ты не настолько забывчив, не настолько отстранен, чтобы заявлять о своем невежестве в ситуациях, которые касаются твоей жизни. Его жизни. Ваших жизней, черт возьми. Ты... — Она остановилась, перевела дыхание. — Ты не разговариваешь. Ты ни о чем его не спрашиваешь, ты не...

— Эй! Я спрашиваю его о разных вещах, мы не сидим в полной тишине каждый...

— Я не имею в виду погоду! Вы двое не разговариваете, я знаю, что вы не разговариваете. И ты тоже не говоришь с нами, с Роном и со мной, не о том, что происходит между ним и тобой.

— Между…! Ничего, ничего не происходит, и насколько это важно? Это не...

— Это жизненно важно, Гарри. Ясно. Очевидно, что это жизненно важно. — Она устало указала на потолок, в общем направлении комнаты Драко, где — когда Гарри в последний раз проверял — он крепко спал в беспорядке простыней. — Он поранил себя, Гарри. Чуть не покончил с собой, чтобы ты мог что? Уйти и…

— Все в порядке! — Он остановил ее, подняв две руки, легким жестом, который сразу же заставил ее замолчать. — Хорошо. — Он вздохнул, снова надел очки. Откинулся на спинку стула, хрустнул шеей. — Ты права, — сказал он. Казалось, это не радовало ее ни больше, ни меньше.

Прежде чем уйти, Гермиона провела добрый час в комнате Драко. Гарри задержался внизу, бесцельно переставляя беспорядок на столе, чтобы придать ему более упорядоченный вид: бумаги с бумагами, зелья с зельями. Время от времени голос Гермионы повышался, и он почти мог слышать слова, фразы, но было слишком далеко — слишком приглушенно, чтобы разобрать точный разговор. Прошло так много времени с тех пор, как он чувствовал себя таким наказанным. Он считал себя взрослым, контролирующим свою жизнь — свои решения. Прогуливаясь по кухне Драко с пустым беспокойством внизу живота — все еще чувствуя запах драконьего дыма на своей одежде со вчерашнего дня — он снова чувствовал себя ребенком, потерянным и сбитым с толку собственным существованием.

— Должен ли я остаться здесь? — спросил он ее как раз в тот момент, когда она взяла щепотку летучего пороха из вазы на каминной полке.

Она быстро поцеловала его в щеку на прощание. Она выглядела усталой. Для нее это тоже была долгая ночь.

— Почему ты спрашиваешь меня? — сказала она. Она больше не казалась расстроенной. — Это не мой дом, не так ли?

— Верно. — Гарри кивнул, глядя на свои ноги. Он криво усмехнулся про себя.

— Просто поговори с ним, — были последние слова Гермионы, за которыми последовало громкое объявление ее адреса, когда она бросила летучий порох в огонь. Она исчезла в вихре зеленого пламени, пепел осел на покрытый ковром пол.

Гарри смахнул грязь нерешительным взмахом палочки. Возможно, это был тот день, который вчера у него был, паника ночи, прерывистый сон — но он чувствовал тошноту и неровности, как будто комната была перевернута в течение нескольких дней. Как и все, что раньше стояло справа, теперь стояло слева — точно такое же, только неправильно. Ваза с конфетами такая же, только на дюйм в сторону. Старинные часы все еще тикают, все знакомо, только на октаву ниже.

Иначе.

И полчаса спустя Драко — с трудом приковылял в комнату, держась за ребра, спрашивающий, ушла ли Гермиона — странный. То же самое, только не так. Измененный и неизменный, все сразу.

***

Что-то, что Гермиона сказала Драко, должно быть, встревожило его. Он очень мало говорил в течение вечера, молча сидя за кухонным столом в неряшливо застиранной рубашке, сутулясь в домашнем халате. Гарри приготовил что-то, что едва ли можно было назвать съедобным, и подал это с извиняющейся гримасой.

Драко долго смотрел на свою еду, затем откусил несколько кусочков. Когда он с решительным видом отложил вилку, Гарри ожидал резкого комментария, возможно, оскорбления. Вместо этого Драко сказал:

— Когда мне было около шести, я получил на день рождения музыкальную шкатулку. Это было от одного из двоюродных братьев моего отца, с французской стороны. Там были… — Он смотрел на стол, вспоминая. — Маленькие лошадки, которые будут гарцевать в поле всякий раз, когда ты их заведешь. Они ходили «круг за кругом», сначала быстро, но по мере того, как заводился часовой механизм, они замедлялись. И тогда они замирали и просто... стояли там, паслись. Махали хвостами. Это была моя самая любимая вещь в мире. Абсолютно моя любимая. Целый год я мог говорить только о лошадях, о том, как я хотел лошадь, хотел ездить верхом. Каждый день: отец, у меня должна быть лошадь. Отец, мне нужна лошадь. — Он издал смешок, улыбнувшись самому себе.

Гарри перестал есть. Его сердце начало сильно биться. Он не был уверен, почему.

— И вот, о чудо, на мой седьмой день рождения. Лошадь. Однако быстро выяснилось, что на самом деле я никогда не видел лошадь вблизи. Все, что мне оставалось, — это моя музыкальная шкатулка — крошечные штучки, едва ли размером с ноготь. Я думал, они будут лишь немного больше. Размером, наверное, с крупного козла. Но теперь у меня была лошадь, а также отец и мать, которые очень настаивали на том, чтобы я научился на ней ездить. Итак, был нанят репетитор, и каждый понедельник и среду я должен был ездить верхом. Так сказать, усовершенствовать свою форму. — Он вздохнул. — Я был в ужасе от этого. В ужасе. Я ненавидел это, я дрожал в своих ботинках каждый раз, когда мне приходилось садиться, и, конечно, животное чувствовало это — считало невероятно забавным пытаться стряхнуть меня всякий раз, когда я держался слишком крепко. — Улыбка Драко стала осуждающей. Он немного откинулся назад, скрестив ноги. Он искусно расправил вокруг себя складки своего домашнего халата. — Итак, однажды я решил просто позволить этому случиться. Просто… позволить этой глупой штуке стряхнуть меня с себя. Я отпустил поводья и упал. Было больно, я сильно ушибся, но ничего не сломалось, ничего не кровоточило. Чего, конечно, было недостаточно, если я хотела вообще покончить с уроками, и поэтому... я начал плакать. Заревел, на самом деле. О, эта боль! О, я не могу этого вынести! Я был прикован к постели в течение нескольких дней. Приходили врачи, все искали источник моей боли, которого, конечно, не существовало. К тому времени я уже устал плакать, но я слишком долго объяснял, чтобы... Ну. В конце концов, мама вошла в мою комнату и сказала: Драко, тебе не обязательно кататься на лошади, если ты этого не хочешь. А теперь хватит рыдать, давай, вставай с постели.

Свет в комнате был приглушен, отбрасывая тени. Гарри внимательно наблюдал за Драко. Его волосы густо свисали вокруг лица — он очень нуждался в душе.

— Ну, — добавил Драко спустя долгое мгновение. — Вот и все.

— Это? Гарри нахмурился. — Что это?

— Моя история.

— Какая история?

— Просто… история, Поттер. Обо мне. Кое-что, чего ты не знал. — Он хмуро посмотрел на свою тарелку, отодвинув ее всего на полдюйма от себя. — Грейнджер упомянула и, возможно, была не совсем неправа, что у нас есть, ну. В прошлом мы подвергали опасности друг друга, не разглашая определенные части нашей жизни. Итак, вот я. — Он сделал размашистый жест несколькими пальцами. — Разглашаю.

— Ладно. Верно. — Гарри несколько раз моргнул, глядя на стол. — Спасибо тебе, я полагаю?

— Всегда пожалуйста, — ответил Драко, твердым заявлением объявляя об окончании разговора.

Гарри откусил еще несколько кусочков, почти не ощущая вкуса. Мокрый помидор и немного чечевицы упали с его вилки. Он положил вилку обратно. Драко включил радио щелчком пальцев. Оно был настроено на его любимый канал, заполненный помехами, на котором старые песни звучали как будто издалека.

— Так как у тебя дела с лошадьми в эти дни? — Гарри спросил.

— Я в порядке с их существованием. На расстоянии.

— Понятно. И почему ты не рассказал мне о драконьей шкуре?

— Почему ты не спросил?

Гарри резко выдохнул.

— Наверное, я не хотел этого знать.

— Понятно. Ну, я полагаю, я не хотел, чтобы ты знал. Так что. — Он отодвинул тарелку еще на полдюйма. — Это несъедобно, и я к нему не притронусь.

Гарри скорчил гримасу, как будто он сам тоже не отказался от еды.

— Тебе нужно поесть. Ты еще далек от выздоровления, тебе нужно немного подкрепиться.

— Согласен, — сказал Драко и излишне драматичным размытым движением отодвинул свой стул, взял обе тарелки, свою и Гарри, и поставил их в раковину по пути к стойке. Он достал свою волшебную палочку и короткими взмахами вызвал ингредиенты из шкафов, вызывая кастрюли и сковородки в ритме вальса по радио.

Кабачок начал нарезаться соломкой поверх миски с яйцами и мукой. Несколько стручков гороха выкатились из бумажного пакета, фасоль упала в кастрюлю с кипящей водой. Драко стоял в центре водоворота овощей и магии, предпочитая левую сторону правой.

Гарри некоторое время наблюдал за ним с легким удивлением. Он фыркнул, качая головой, и Драко взглянул на него с легкой улыбкой на губах. Его губы опустились, образовав небольшие складки. Он быстро отвел взгляд, потянулся за чем-то из высокого шкафа и перегнул палку. Отчетливый импульс боли пронзил его, и он с кряхтением согнулся, спотыкаясь. Гарри вскочил со стула и, сделав вдох, подхватил Драко уверенной рукой за талию, поддерживая его.

— Попался, — сказал Гарри. Драко издал тихий болезненный вздох, приспосабливаясь, держа себя в руках. Затем, со вздохом, он откинулся назад в объятиях, упираясь всем весом в грудь Гарри.

— Черт возьми, — прошипел он. Он все еще переводил дыхание.

— Спокойно. — Гарри мог чувствовать по напряженным движениям Драко, что боль все еще была там, ослабевая. — Спокойно, — повторил он. Он ждал вместе с ним, тяжело дыша. Кастрюля с горошком булькала на огне. Вальс подходил к концу. Гарри осторожно приподнял рубашку Драко другой рукой, совсем чуть-чуть, только для того, чтобы положить свою теплую ладонь на заживающую рану — новый шрам. Драко ахнул, сначала с тревогой, затем расслабился, его плечи опустились. Связь вспыхнула, она была горячей и исцеляющей, гудящей, струящейся по их крови.

Драко, задыхаясь, рассмеялся. Он снова уронил голову на плечо Гарри. Гарри был прижат к его горячей шее, беспомощный. Он закрыл глаза, прижавшись щекой к нижней челюсти Драко. Он мог чувствовать сердцебиение Драко через свою кожу, через ладонь. Он провел большим пальцем по шраму. Вокруг него.

— Ты дурак, — сказал ему Гарри низким голосом.

Грудь Драко задвигалась в беззвучном смехе. — Да, — сказал он, — да, я такой.

Гарри облизнул губы. Он слегка повернулся, коснувшись носом точки пульса Драко. Даже сейчас от него пахло так, как Гарри и ожидал — зельями и травами. Шалфей, лаванда.

— Должен ли я остаться на ночь? — спросил он, и на мгновение его разум поплыл от этих слов. Он хотел спросить об этом раньше, по-другому. Теперь это звучало как новый вопрос, который он не знал, как задать раньше.

Драко вздрогнул, дрожь пробежала по всему телу. Он прошептал тихое блять, повернул голову, на долю секунды прикоснувшись губами к губам Гарри, прежде чем отодвинулся, высвобождаясь из объятий Гарри.

— Нет, — выдавил он. — Нет, я в порядке. — Он держался двумя руками за край кухонной стойки.

Гарри посмотрел на его спину. Его изгиб. Сделал шаг назад, потом еще один.

Вальс закончился. В наступившей между ними тишине заиграла новая мелодия, медленная в два шага. Что я знаю, — пела женщина дрожащим голосом, как в начале века. Когда дело касается тебя, тебя, тебя.

***

В день своего дня рождения Драко отправился навестить свою мать во Францию. Она устроила небольшую вечеринку теперь, когда его ограничения на поездки были сняты. Это была бессвязная информация, разглашенная в перерывах между многочисленными измотанными 20-минутными разговорами, которые они вели в течение месяца после поездки Гарри в Румынию. Каждый из них был принят неохотно, часто под руководством Гермионы, которая в эти дни привыкла сидеть с ними на кухне — есть печенье Драко и задавать неуместно простые вопросы.

Однако в процессе Гарри узнал, что мать Драко сильно не одобряла его стряпню, которой он, по-видимому, научился сам и которой очень гордился. Он вырос, говоря в основном по-французски; он не был в поместье со времен проклятия; будучи подростком, летом его заставляли посещать уроки бальных танцев; его любимыми сладостями было миндальное печенье; он все еще мечтал погибнуть в огне; его отец умер от сердечного приступа в кабинете на верхнем этаже Мэнора. Нарцисса нашла его. Драко был уведомлен письмом, потому что его мать не смогла создать Патронуса. Драко, за все свои годы, тоже никогда не мог создать ни одного.

На следующий день после дня рождения Драко, перед его возвращением, Невилл и Блейз пришли в Мэнор, чтобы помочь Гарри убрать сад. Они убрали "времена года" с маленького кованого стола, вынесли из кухни несколько стульев. Блейз зачаровал маленькие легкие пузырьки в стаканчики для напитков и пустил их вверх по дереву, а Рон позаимствовал немного овсяных хлопьев у своей матери. Луна принесла немного домашнего ликера — который привел всех в ужас, пульсируя внутри бутылки яркими пурпурными оттенками — и Гермиона решила купить закуски на том основании, что все, что мы можем приготовить, все равно придется ему по вкусу.

Когда Драко пришел, войдя на кухню с маленьким чемоданчиком в руке — проверяя почту, жуя яблоко, — он бросил один взгляд на маленькую вечеринку в своем саду, поставил чемодан и яблоко и сразу же вышел. Гарри поставил свое пиво, чтобы догнать его, смеясь, когда он крикнул ему вслед, остановив его в коридоре, положив руку ему на локоть.

— Абсолютно нет, — ответил Драко на вопрос, который не был задан, поворачиваясь лицом к Гарри. — Чья это была нелепая идея? Грейнджер? На этом повсюду написано Грейнджер. Овсянка! Никогда в истории фамилии Малфоев овсянка не была…

— Это буквально просто шесть человек, которые едят чипсы в твоем саду. Дыши. — Неожиданно Драко сделал, как было сказано, и выдохнул. Он нервничал. На его щеках заиграл румянец. Его глаза были расфокусированы.

— Никто не дарил тебе подарков, — добавил Гарри, снова протягивая руку. Он обхватил запястье Драко свободными указательным и указательным пальцами, потянул. — Это даже едва ли можно назвать вечеринкой. Пойдём.

Драко позволил себя потянуть, и Гарри отпустил его — ведя обратно в сад под звуки бормотания Драко о вторжении в чертову частную жизнь и чипсах в мисках, убей меня сейчас. Группа приветствовала его прибытие, уже немного навеселе, и он свирепо посмотрел на них и сел на один из стульев. Он с ворчанием принял выпивку.

Был теплый июньский вечер, в воздухе все еще пахло весной — до полного цветения бутонов на кустах оставался всего день. Кто-то зачаровал радиоприемник, чтобы эхо разнеслось по саду, и все они забыли об ужине, разговаривая и смеясь под освещенным деревом, пока садилось солнце. Блейз рассказывал историю о первом свидании, на котором он когда-либо был, о том, как он понял, что это было свидание только на самом свидании, как он пытался компенсировать свое замешательство, попытавшись немедленно поцеловать бедную девушку за их столиком у мадам Паддифут. Невилл рассмеялся над этим с нежной мягкостью человека, который слышал эту историю раньше — которому нравилось наблюдать, как другие слышат ее впервые. Затем Рон ответил, поделившись историями о подростках, которые приходят в магазин в поисках любовных зелий, и о том, как он отпугивает их страшными историями о том, что происходит, когда вы принимаете одно из них — что напомнило историю Лаванды, которую затем Гермиона пересказала, смеясь так сильно, что едва смогла закончить, со слезами на глазах ее глаза.

— Тогда ты не смеялась, — сказал Рон, немного смущенный.

— Нет, — сказала она, все еще смеясь, вытирая глаза. — Нет, я не смеялась. О, боже. Такая хорошая история. Такая хорошая история.

Драко слушал все это с небольшого расстояния, сидя в своем кресле. Гарри принес ему новый напиток, сел рядом с ним.

— Как всё прошло у твоей мамы? — спросил он, наблюдая, как Драко наблюдает за людьми в его саду.

— Великолепно. — Драко не смотрел на него. Он был в хорошем настроении.

— Это мило. — Гарри отхлебнул свой напиток, посмотрел на толпу, где Луна что-то объясняла с помощью множества жестов, затем снова посмотрел на Драко. — С днем рождения.

— Ты собираешься поцеловать меня снова, — сказал Драко безжизненно и скучающе. Сначала Гарри не был уверен, что он имел в виду, потом вспомнил пьяный сочельник, жаркую комнату, полную людей, и теплую щеку Драко под его губами. Он покраснел, сглотнул.

Драко взглянул на Гарри, затем, краем глаза, увидел, что Гарри уставился на его рот.

— Я пошутил, — сказал он, краснея и отворачивая лицо. — Мерлин, — пробормотал он.

— Ты в настроении, — сказал ему Гарри, указывая своей бутылкой.

— Разве мне не позволено быть? Хотел бы ты также взять под опеку мое общее расположение духа? Что-нибудь еще, что ты хотел бы контролировать — возможно, мой режим сна? Диету?

— Весело. — Гарри тонко улыбнулся ему. — Ты веселый парень.

— Мне часто так говорят, — протянул Драко, снова отворачиваясь в профиль и с большим интересом разглядывая куст дафны. Растирая лист между двумя пальцами.

Вечер закончился тем, что Драко поблагодарил их всех с энтузиазмом, который мог быть как подлым, так и искренним — трудно было сказать. Оставайся столько, сколько захочешь, — объявил он с порога кухни, слова немного заплетались от выпитого. Выйди так же, как, я полагаю, ты вошел внутрь.

— Всегда сюрприз, — так Блейз описал настроение Драко, стоящего у камина и тяжело опирающегося на Невилла, когда они собирались уходить.

— Могло быть и хуже, — рассуждала Гермиона, помогая Гарри убирать в саду, на кухне.

— Просто... так много работы, — напутствовал Рон, вернувшись на площадь Гриммо, за стаканчиком на ночь. — Так много работы, а потом такое отношение. Ты понимаешь, что я имею в виду?

— Ага, — сказал на это Гарри, поднимая свой бокал в знак согласия. — Ага.

Но затем день рождения Гарри быстро наступил и застал его на пути к выпивке, в переулке за пабом, Драко вырвал сигарету у него из рук и сказал ему не…

— …будь смешон, Поттер, ты не курильщик, и сейчас абсолютно не время начинать, ты будешь выглядеть дураком.

Он затянулся дымом от милой девушки, с которой надеялся завязать разговор, но которая просто дала ему сигарету с улыбкой и коротким прощанием. Теперь Драко раскрошил её и стряхивал с пальцев остатки табака.

— Ты ни хрена не знаешь, Драко, — сказал Гарри, прислоняясь спиной к стене. Драко, казалось, это позабавило, он был далеко не так пьян, как Гарри.

— Господи, что за обвинение. И от такого достойного члена сообщества, как я выживу? Давай же. — Он попытался оторвать Гарри от стены за отвороты своей мантии аврора. Они все встретились в пабе сразу после работы, что оставило Гарри на взводе и немного мрачным. Ночь была жаркой, и на нем было слишком много слоев одежды. Он чувствовал себя слишком большим и беспокойным для своего собственного тела. Он позволил Драко поднять себя, чтобы встать как следует, но затем просто качнулся на ногах, не делая попытки идти.

— Я ненавижу свою работу, — признался он. Это был первый раз, когда он сказал это вслух.

— Да, — согласился Драко. Это было утверждение, а не вопрос. Его руки все еще были на мантии Гарри

— Да?

— Очевидно. Да. Тебе следует уволиться. Вероятно, очень скоро.

Гарри оттолкнул его небрежным движением и привалился спиной к стене.

— В любом случае, что ты знаешь.

— Ну, — Драко вздохнул, развлекаясь. — Я знаю, что ты несчастен. Что ты никогда не хочешь идти на работу, или говорить об этом, или с нетерпением ждать этого. Само упоминание об этом делает тебя кислым собеседником, вот почему никто больше не спрашивает об этом. — Он на мгновение замолчал. Из паба доносился барабанный бой, толпа разговаривающих людей. — Я также знаю, что это не делает твои кошмары лучше.

Гарри сглотнул, на мгновение закрыв глаза.

— Гермиона рассказала тебе?

Драко тихо фыркнул.

— Мне никто не говорил.

Гарри посмотрел на него, на его рост в тусклом свете улицы. В редком случае, две верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты. На его воротнике, в углублении горла, блестели капельки пота. Его губы привлекли внимание Гарри. Теперь это часто случалось. Они казались более пухлыми, чем раньше. Покусанными.

Гарри отрывочно вспоминал те времена, когда Драко спал рядом с ним в постели. Времена, когда он просыпался с палочкой Гарри, направленной на него, с ужасом в глазах.

Гарри прижался к стене. Он чувствовал себя тяжелым.

— Ты еще не поздравил меня с днем рождения.

Драко воспринял это. Он напрягся. Это была минутная перемена.

— С днем рождения, — сказал он спустя долгое мгновение.

Гарри оттолкнулся от стены и сделал шаг, оказавшись прямо перед Драко. Драко, который удерживал его на месте, положив твердую руку на бедро Гарри. Который был выше его, чье дыхание пахло вином. Чье тело, казалось, горело, как духовка, с такого близкого расстояния. Чья близость вызывала трепет до самой сердцевины их Связи, делая его пьяницей другого сорта.

— Ты собираешься поцеловать меня снова? — тихо спросил Гарри. Он слегка приподнял подбородок, приблизив губы к уголку рта Драко.

Он почувствовал, как Драко сглотнул. Когда он сказал:

— Плохая идея, Гарри, — слова были потоком воздуха у его губ.

— Почему?

— Ты знаешь почему. — Драко на мгновение отстранился, а затем откинулся назад, выглядя беспомощным. Он прижался лбом к лбу Гарри, рука на его бедре двинулась вверх, поглаживая ребра. Он открыл рот, задержав дыхание, и Гарри попытался наклониться, чтобы подвести его ближе. Поцелуй был близок, а затем со стоном все прекратилось, Драко полностью отпустил его, не говоря ни слова, возвращаясь в паб. Дверь открылась, впуская музыку, гомон разговоров — затем снова захлопнулась, оставив Гарри растерянным, измученным и голодным.

Голодный, подумал он, вспомнив это слово.

Голодающий.

***

Рон и Гермиона поженились в первую неделю августа. На территории Норы, как они всегда хотели. Прямо у пруда была установлена огромная палатка, и несколько детей, присутствовавших на вечеринке, не теряя времени, прыгнули в воду — в одежде и все такое, — отчего стрекозы разлетелись в разные стороны, нарушив ныряние ласточек. Ответственные взрослые пытались вывести детей, заставить их остепениться, прежде чем полностью сдаться и наложить на них чары жизнерадостности — потянувшись к бокалам с шампанским, которые передавали по кругу.

Это был великолепный день, и с самого начала Гарри чувствовал себя одурманенным им. Он держался поближе к дому на случай, если он понадобится Молли для чего-нибудь, но вскоре был отослан, заявив, что путается под ногами. Прогуливаясь по территории, засунув руку в карман пиджака, слушая звуки лета и счастливых людей на расстоянии, он не мог сдержать волнения в своем сердце — оно набухало. Он увидел людей, которых не видел годами — заметил родителей Гермионы, нервно поедающих канапе за столом, увидел отца Луны, увидел МакГонагалл с распущенными волосами, которых он никогда раньше не видел, одетую в брючный костюм.

Андромеда нашла его у ивы незадолго до церемонии и попросила некоторое время присмотреть за Тедди. Он с радостью это сделал, ходил с ребенком на плечах, время от времени притворяясь, что чуть не роняет его, что заставляло Тедди визжать от смеха.

Они играли в игру под названием "Кто это?", в которой Гарри указывал на человека в толпе, а Тедди придумывал для него имя. Вот так одного из двоюродных братьев Артура окрестили мистером Фуфаффом, Симус стал сэром Шугархатом, а Падма превратилась в Кекс Кекс Кекс.

— Кекс-Кекс — это ее первое имя? — серьезно спросил Гарри. — Или второй Кекс — ее девичья фамилия, которую она решила сохранить после замужества? К мистеру Кексу?

Тедди хихикнул, ничего не понимая, но довольный собой. Когда Тедди увидел, как Драко выходит из дома на территорию, его взрыв смеха перерос в возбуждение, и Гарри снял его с плеч — поставил на землю.

— Иди поздоровайся со своим дядей, — сказал он Тедди, позволяя ему пробежать короткую дистанцию. Гарри следовал на несколько шагов позади, его дыхание стало поверхностным.

Костюм Драко был из трех частей, светло-голубые брюки и пиджак, который он перекинул через одно плечо в жару. Жилет был того же цвета, и от кармана к одной из пуговиц свисала золотая цепочка от часов. Свои волосы он заплетал в аккуратную и сложную косу, заправленную на затылке. Однако несколько коротких прядей выбились, и Гарри не мог перестать пялиться.

Его глаза казались на три тона светлее, чем обычно. Все в нем выглядело слишком ярким под августовским солнцем.

Он принял Тедди, опустившись на одно колено и раскрыв руки для объятий. Тедди потребовал, чтобы его взяли на руки, и Драко подчинился. К тому времени, как Гарри догнал его, мальчик внимательно изучал карманные часы Драко.

— Дядя Драко, — поприветствовал Гарри.

Драко бросил на него быстрый взгляд в сторону и сказал:

— Дядя Гарри, — обращаясь скорее к Тедди, чем к самому Гарри.

Желание нахлынуло на него, непрошеное и непохожее ни на что, что он мог вспомнить. Он не знал, для чего именно, чего именно он хотел, кроме как протянуть руку, дико двигаться, стать ближе. Чтобы как-то добраться до сводящего с ума рта Драко. Он чувствовал это, как солнце на затылке. Жар под его кожей.

— Драко, — сказал он грубым голосом — и внимание Драко переключилось на него, глаза стали острыми. Он не знал, как он хотел закончить свое предложение, какие слова последуют дальше, но шквал шума из дома прервал его. Свадебная группа была в движении — Молли и Артур в окружении друзей и семьи, оживленно разговаривали, смеялись, подталкивая всех к палатке.

Церемония вот-вот должна была начаться.

Драко уже опускал Тедди на землю, продолжая держать его за маленькую ручку. Он прочистил горло. Огляделся вокруг. Гарри был подхвачен проходящей группой, и сильная рука Флер потянула его за собой.

Свадьба была такой, какими были Рон и Гермиона: красивой, теплой и забавной. Большую часть этого Гарри плакал, остальное время смеялся. Его попросили сказать слово, и ему пришлось несколько раз прочистить горло, кашляя, смеясь — и толпа засмеялась в ответ. Он рассказал о том, как они втроем встретились. Как они спасали ему жизнь большую часть его жизни. Как они были первыми людьми, которых он научился любить, первыми людьми, которые чувствовали себя для него как дома. И как было правильно, что они нашли эту любовь друг в друге, дом друг в друге.

— Ужасная речь, — был плачущий ответ Рона, обращаясь к толпе. — Я не знаю, почему мы просим его делать эти вещи, я его едва знаю.

Гермиона встретилась взглядом с Гарри, прижав руку к сердцу. Указала на него пальцем.

Гарри притворился, что поймал его в воздухе, и положил в карман. Гермиона рассмеялась. Гарри сел, слегка пошатываясь. Его сердце казалось слишком большим для груди.

Вся процессия выплеснулась обратно на траву, столы были разбросаны по лужайке. Несколько счастливых душ отправились танцевать, хотя в основном все выстроились в очередь за едой или начали ходить с напитками. Гарри присоединился к вечеринке после быстрого похода на кухню, ополоснув лицо водой и прижав мокрую руку к задней части шеи. Он нашел Блейза за одним из стоящих столиков со стаканом в руке. Он наблюдал за кем-то, улыбаясь, и Гарри проследил за его взглядом — увидел, что это был Драко. Он сидел как можно дальше от танцев и шума. Тедди стоял перед ним прямой как палка, спиной к Драко, оживленно разговаривая, пока Драко заплетал ему волосы. Коса того же стиля, что и у Драко.

— Гребаные свадьбы, — сказал Блейз, качая головой. — Такие приторные.

Гарри улыбнулся. Драко явно говорил Тедди оставаться на месте, положив руку ему на плечо, чтобы успокоить его нервные движения.

— Итак, какие новости? — спросил его Блейз, чокаясь своим бокалом с бокалом Гарри, чтобы привлечь его внимание.

Гарри повернулся к Блейзу, его взгляд был немного медленнее, чем его лицо, все еще захваченный зрелищем через поле.

— Хм?

— Обновление. — повторил Блейз, жестикулируя. — Кто вы двое сейчас, собственно? Друзья? Невольные узники судьбы?

— Разве мы все не такие? — Гарри не мог не отвести взгляд снова туда, где Драко теперь заправлял волосы Тедди, выбившиеся из косы. — Мы... — Он замолчал на мгновение, возвращаясь к своим мыслям слишком поздно. — Справляемся.

— Справляемся, — вторил ему Блейз, делая ударение на словах, как будто они скрывали какой-то смысл. — Справляемся. Хмм.

— Он... — Гарри облизнул губы. — Он очень умен.

— Умен? Гарри, дорогой. Я умный. Драко Малфой не умен, он... гениален. — Он издал тихий смешок. — Он нарушил бы законы магии ради тех, кого любит. — Затем, с улыбкой в голосе, пробормотал в свой стакан: — Никогда не говори ему, что я это сказал.

Пересекая траву, Тедди обернулся, и Драко осмотрел дело своих рук. Он удовлетворенно кивнул и показал Тедди тыльную сторону ложки, чтобы тот посмотрел. Воспоминание о шкафу в Выручай-Комнате пришло к Гарри, полное груза прошлого. Империус мадам Розмерты, проклятое ожерелье. Вид Драко, окровавленного на полу женской ванной. Вид его, ссутулившегося с дикими глазами в кресле в своей гостиной, истекающего кровью из открытой раны. Тот факт, что он все еще не мог вызвать Патронуса.

То, как он звучал, когда Гарри вошел в комнату, чтобы найти его. О, хорошо, ты вернулся.

Гарри потратил целый час на быструю прогулку вокруг пруда — голова кружилась от погоды, шампанского и бури в груди — прежде чем вернуться к толпе в поисках. Он не смог найти Драко, начал спрашивать, кто видел его в последний раз — сделал это, слегка коснувшись плеча Луны, проходя мимо Невилла и Дина в разговоре. Может быть, некоторое время назад, сказали они. У столика с напитками? У дерева?

— Попробуй на кухне, — сказал Чарли, слегка улыбаясь.

Вот где он нашел Драко. Одного на кухне. Беспорядок свадебных приготовлений все еще был разбросан по полкам, столу — обрывки ткани от подогнанных платьев, коробки, посуда. Тарелки и столовые приборы. Драко, казалось, был очарован плитой, позволяя своим длинным пальцам пробежаться по поверхности. Другая его рука была в кармане. Внутри, вдали от яркого солнца, его костюм приобрел более серый оттенок. Его пиджак был где-то брошен, а коса была переделана и теперь туго стягивала шею.

— Я искал тебя, — сказал Гарри вместо приветствия.

Драко не вздрогнул. Он бросил на него быстрый взгляд через плечо. Он повернулся обратно к плите, потирая пальцы друг о друга, как будто они были грязными от прикосновения к ней.

— Мне всегда было интересно, как выглядит это место.

— И?

— Да. Что ж. — Он пожал одним плечом. — Как я и ожидал.

— Тебе это нравится.

— Прошу прощения? — Драко медленно повернулся.

— Тебе здесь нравится. Тебе нравится эта семья. — Гарри неторопливо подошел к нему. Он улыбнулся. — Тебе нравится, что ты теперь часть этого.

— Да, не так ли? Любезно с твоей стороны сообщить мне, Поттер. Что бы я на самом деле делал без тебя, чтобы ты рассказал мне обо всех моих симпатиях и антипатиях? Что-нибудь еще, что мне нужно знать о...

— Мне нравятся твои волосы вот такими, — оборвал его Гарри. — Ты хорошо выглядишь.

Это сбило Драко с толку, остановив его на полуслове. Он немедленно покраснел, из-под высокого воротника рубашки на подбородке выступили пятна.

— Понятно, — сказал он, немного озадаченный. Гарри придвинулся к нему, подбираясь все ближе. Драко сделал небольшой шаг назад, ударившись о столешницу.

— Тебе понравилась церемония? — спросил Гарри, просто чтобы сказать. Его голова медленно кружилась, пульс учащенно билось в шее.

— Это было очень сентиментально.

— Верно.

Тень улыбки скользнула по губам Гарри. Он мог бы сейчас протянуть руку и положить ее на грудь Драко, если бы захотел. Он мог бы приложить пальцы к этим губам, посмотреть, какие они на ощупь. Он мог бы погладить бедро Драко, его руку. Он даже мог дотянуться до его руки.

Снаружи доносился разрозненный детский смех. Музыка набрала обороты, и некоторые люди заулюлюкали, хлопая в ладоши. По кухне пронесся ветерок, заставив несколько обрывков бумаги разлететься. Гарри чувствовал запах мыла Драко с того места, где он стоял. Чистые простыни и шалфей.

Гарри сказал:

— Боже, ты вкусно пахнешь, — и не был уверен, как он двигался дальше — как секунды сменяли друг друга, — но он, должно быть, подошел ближе, должно быть, прижался грудью к груди Драко, должно быть, обхватил лицо Драко одной рукой и сжал ткань в кулаке на его талию с другой, потому что именно там он был мгновение спустя: пьянящий, возбужденный и желающий. Его рот был влажной линией на подбородке Драко, и ему потребовалось несколько попыток, чтобы понять — Драко избегал его поцелуя. Он тяжело дышал, тихо застонал, когда Гарри прикоснулся губами к месту прямо под его челюстью, но он повернул голову, когда Гарри наклонился, чтобы выровнять их рты.

Гарри фыркнул. Он уткнулся лбом в плечо Драко.

— Почему? — спросил он, позволив словам коснуться кожи на шее Драко.

Драко вздрогнул, выгибаясь в его руках.

— Плохая идея, — сказал он, но его решимость, казалось, на мгновение поколебалась, и его рука потянулась к поясу брюк Гарри, его рот — близко к уху Гарри — коснулся мочки уха Гарри, потянув её зубами. Бедра Гарри дернулись вперед при этих словах, и он снова приподнялся, ища.

Драко удержал его на расстоянии, быстро положив руку ему на шею, наполовину зарывшись в волосы. Отталкивая его.

— Это связь. Это Связь, которая хочет этого.

Гарри изо всех сил пытался вернуть потерянные дюймы между ними.

— И что?

— Ты пожалеешь об этом. Сегодня ты хочешь этого, завтра ты этого не сделаешь, и я...

— А ты? — Гарри поймал его взгляд, удержал его. Драко уже выглядел растрепанным, его рубашка была немного помята. Его галстук немного съехал набок. Прядь волос, выбившаяся из его косы. — Ты знаешь, чего ты хочешь?

Что-то горячее вспыхнуло в выражении лица Драко. Раздув ноздри, он открыл рот, чтобы ответить, когда их прервал грохот — что-то упало с лестницы, за которым последовало хихиканье, шиканье. Затем звук людей, спотыкающихся в другой комнате.

Они оторвались друг от друга как раз в тот момент, когда два человека, спотыкаясь, вошли в кухню. Мальчик и девочка — возможно, один из двоюродных братьев Рона и друг семьи, на самом деле подростки, вероятно, на седьмом курсе. Они были пьяны, их одежда была неправильно подобрана. Девочка хихикнула, когда поняла, что на кухне были люди, держась за руку мальчика, стоявшего на шаг позади нее. Она промаршировала через кухню в сад, весело крикнув “Привет!” Драко и Гарри. Мальчик следовал за ней по пятам с глупой, широкой улыбкой на лице.

— Мне нужно идти, — сказал Драко и попытался протиснуться мимо Гарри, который быстро поймал его за руку, когда он проходил мимо. Два пальца вокруг двух пальцев Драко.

Драко сделал паузу, сдерживаясь на мгновение. Он взглянул вниз на их руки. Его пальцы дернулись на пальцах Гарри, а затем он высвободился.

Он ушел, не оглядываясь.

Позже Гарри обнаружил, что Драко ушел с вечеринки, ни с кем не попрощавшись.

— О, позор! — вот что пришлось сказать Гермионе по этому поводу гораздо позже, после того, как она спросила Гарри, видел ли он Драко. Даже тогда она была слишком рассеянна и счастлива, чтобы обращать на это внимание.

— Ну ладно, — сказал Гарри, отмахиваясь от этого. Наступил вечер, и были зажжены небольшие костры. Жара все еще была невыносимой, но, казалось, это не беспокоило танцующие пары на траве, оглушительный смех. В волосах Гермионы были маленькие шепчущие огоньки, которые подпрыгивали — как у феи — каждый раз, когда она двигала головой.

Она выглядела волшебно. Гарри предположил, что так оно и было.

Он сказал ей об этом, и в редкий момент неприкрытой привязанности она приняла комплимент.

— Спасибо тебе, милый, — сказала она, приложив руку к его щеке.

Он закрыл глаза, поддавшись ее прикосновению. В груди у него сдавило, в горле пересохло.

Свадьба была в субботу. В воскресенье Гермиона и Рон уехали в свой медовый месяц, и Гарри проспал весь день, прерывисто и беспокойно, с болезненной болью в груди. В понедельник он пошел на работу, его послали проверить беспорядки возле Кингс-Кросс, и он был принят на месте с яркими искрами проклятий, посылаемыми через переулок. Он едва приземлился, едва протолкался туда, где Лестер держал щит, не совсем с ним, когда неоново-голубая струя света ударила прямо в него.

В него, затем сквозь него, затем пробил дыру в стене позади него. Он осознал это с оттенком шока, с туманной дистанции. Как будто кого-то другого ударили, а он просто наблюдал, потрясенный, но в остальном в порядке.

Затем послышались крики. Крик, и время снова движется, и земля поднимается ему навстречу — быстро.