Он не был уверен, когда узнал запах Святого Мунго. Если это было во время его визитов, когда он был подростком, или в месяцы после войны — он сидел у изголовья кровати, держал людей за руки, ждал в приемных, с пересохшим сердцем и пустотой в горле каждый раз, когда Целитель выходил с планшетом и какими-то новостями, чтобы сообщить.

Возможно, это было в течение той недели, той смертельной недели после проклятия, когда он потел и умирал, завернувшись в больничные простыни.

Но все равно осознание, где он находится, поразило его еще до того, как он пришел в себя, до того, как открыл глаза: полный вдох и этот запах, этот запах промышленного бичевателя - этот сладкий запах Скорджифай с резким оттенком лимона.

Жив, была его первая мысль, за которой последовал мир, со свистом обрушившийся на него: его горячее тело под тяжелыми одеялами, ноющая боль в ребрах с каждым вдохом и каждым выдохом. Тупая медлительность обезболивающих, жужжание лампы где-то поблизости. Скрип резиновых ботинок по больничному полу. Кто-то держал его за руку. Чье-то дыхание на костяшках его пальцев. Нечеткий гул при прикосновении, означающий, что он знал. Он знал.

Его глаза были тяжелыми, и потребовалось мгновение, чтобы открыть, привыкнуть, осмотреть комнату. На этот раз они поместили его в маленькую палату. Дверь была с одной стороны, окно — с другой. И Драко сидел у его кровати, ссутулившись, держа руку Гарри в своих. Он прислонился лбом к запястью Гарри, его лицо было скрыто. С этого ракурса его плечи казались такими широкими и напряженными, а дыхание — глубоким. Он позволял Связи звенеть между ними, сонный и удовлетворенный.

Затуманенный, какое бы зелье ни действовало на его организм, Гарри не мог найти в себе сил произнести ни слова. Его рот не слушался. Вместо этого он повернул свою руку в хватке Драко и приложил ноющие пальцы к его щеке, к челюсти.

Драко поднял глаза. Даже в темноте комнаты его лицо казалось испачканным грязью. По его щекам тянулись дорожки. Его волосы были в сальном беспорядке, глаза потускнели, губы сухие и потрескавшиеся. Опухшие. Взгляд, который он бросил на Гарри, был неразборчив, что-то, что могло быть гневом в той же степени, что и неприкрытым и простым ужасом. Гарри хотел, чтобы это исчезло, и скользнул рукой дальше, обхватив лицо Драко.

С легким прерывистым вздохом Драко закрыл глаза. Он потянулся к прикосновению, пряча лицо в ладони Гарри. Там он и остался, тяжело дыша, его собственная рука поднялась, чтобы удержать руку Гарри на месте — прижимая ее к себе.

***

Заклинание предназначалось для разрушения живых изгородей, небольших стен и незакрепленных деревянных конструкций. Чаще всего им пользовались подрядчики и садоводы. Она предназначалась для стены, перед которой стоял Гарри, и была выпущена испуганным преступником, который думал, что сможет быстро сбежать, проделав дыру в кирпичах.

Вместо этого он разнес ребра Гарри вдребезги и оставил лишь небольшую вмятину в стене.

К тому времени, когда Гарри пришел в себя в больнице, Костерост проделал прекрасную работу по восстановлению его изнутри. Очевидно, Лестер сохранил ему жизнь до прибытия на место происшествия бригады скорой помощи, волшебным образом прокачивая его легкие, не давая им разрушиться. Заклинание оставило сероватые полосы на его груди, как будто на нее пролили чернильницу, и кровь потекла на шею, плечи, живот.

Целители заверили его, что это пройдет, и дали ему мазь от этого, которая пахла пеплом. Один из назначенных ему Целителей, мужчина ненамного старше самого Гарри, сказал Гарри во время одного из его последних осмотров, что несколько секунд Гарри был технически мертв. Казалось, его слишком забавлял этот факт. Гарри, со своей стороны, безразлично улыбнулся в ответ. Если бы у меня был хоть пенни, — подумал он.

Рон и Гермиона забрали аварийный портключ обратно до Искьи. К тому времени, как они приехали, Гарри мог сидеть прямо в постели, и всем им пришлось ждать добрых десять минут, пока слезящиеся глаза Гарри перестанут плакать, прежде чем он смог начать объяснять, что произошло. Это ваш медовый месяц, — продолжал он повторять, вытирая глаза краем одеяла. Чертов медовый месяц! В больнице! Потому что ваш друг продолжает умирать!

Ну, у нас есть только один такой, — как ни в чем не бывало сказала Гермиона, откидываясь на край его кровати. И медовых месяцев у нас может быть несколько. Так что это всего лишь небольшая математика, на самом деле, не волнуйся так.

Невилл и Джинни пришли в тот день, когда его выписывали. Джинни принесла связку шоколадных лягушек, и они втроем сели на кровать Гарри, разворачивая и поедая. Невилл каждый раз читал текст на карточках с разными акцентами. Его шотландский вариант для Великого волшебника Лахлана Левина был особенно убедительным. В коридоре Рон, Гермиона и Драко слишком громко спорили о том, кто будет помогать Гарри, пока он полностью не поправится. Рон предположил, что Молли могла бы прийти на помощь, Гермиона сказала, что Молли позаботилась о таком количестве больных детей, что ей хватило бы на всю жизнь, и что, возможно, они могли бы перенести свой обратный портключ еще на неделю — на что Драко, раздраженный и злой, вслух поинтересовался, какие из его качеств как личности, по-видимому, дисквалифицируют его от полного содействия.

Я просто не думаю, что это хорошая идея, Драко! Гермиона сказала ему, и Драко пыхтел, брызгал слюной: Хорошая идея! Хорошая идея, говорит она! Гермиона Грейнджер, мы обошли территорию "хорошей идеи" около пяти дней назад, когда твой друг там решил уйти и с головой окунуться в кровавое разрушительное проклятие, так что ты извини меня, если я...!

— Многие считают его величайшим волшебником современности, — прочитал Невилл на открытке, которую только что развернул, с сильным техасским акцентом. — Дамблдор особенно знаменит своей победой над Темным волшебником Гриндельвальдом в 1945 году, открытием двенадцати способов использования крови Дракона и его работой по алхимии с...

Гарри отправили домой с хорошей дозой обезболивающего зелья, которое прекрасно и тепло сидело у него в желудке. Его кости все еще были слишком хрупкими, чтобы он мог передвигаться с помощью Аппарации и Каминной сети, и поэтому Дина вызвали, чтобы он отвез его домой на своей машине. Гарри тупо сидел на заднем сиденье, извинившись за причиненные неудобства, и спросил: "Как ты думаешь, о чем думают обезьяны?". Драко, который ехал с ними — сидел на пассажирском сиденье с абсолютно испуганным видом, держась за ручку двери так, что побелели костяшки пальцев — проигнорировал вопрос Гарри, уставившись прямо перед собой. Дин, с другой стороны, рассмеялся низким и теплым смехом и сказал:

— Не знаю, Гарри. Как ты думаешь?

— Может быть... может быть, что им холодно. Тебе холодно? Драко, тебе холодно?

— Я в полном порядке.

— Хорошо, — сказал Гарри. — Хорошо, хорошо, хорошо, хорошо, хорошо.

Дин снова рассмеялся тем же смехом, переключил передачу и плавно повернул налево, индикаторы тикали.

Прибыв на площадь Гриммо, 12, Гарри чувствовал себя совершенно нормально, отбиваясь от обеспокоенных попыток Дина и Драко поддержать его на ходу. Это чувство исчезло к третьему шагу, и внезапно он почувствовал усталость, грусть и был готов упасть. Двое мужчин быстро подхватили его и пронесли остаток пути.

Внутри дом уже был полон всех, кто аппарировал из больницы: Рона, Гермионы, Невилла и Джинни. Блейз тоже присоединился к группе и оживленно болтал ни о чем конкретном, когда Гарри осторожно опустили на диван. Комната казалась размытой и жаркой, сбивающей с толку, и когда Драко попытался отодвинуться, убрав руку из-под спины Гарри, Гарри удержал его и пробормотал:

— Нет, не уходи.

Драко задержался на секунду, раздраженный.

— Я сейчас вернусь, — сказал он и исчез в неразборчивых формах и цветах дома. Гарри на секунду закрыл глаза, чтобы прочистить мозги, и сразу же заснул.

Когда он снова проснулся, Невилл был рядом с ним. В руках он держал дымящуюся миску с едой. От этого запаха у него скрутило живот, подташнивало, но, Боже, он был голоден. И было больно, и далеко не так приятно, как он был раньше. Его рот казался сухим и неповоротливым, и когда он попытался заговорить, все, что вышло, было хрипом. Он попытался сесть прямее, застонал, снова сел.

Невилл остановил его быстрым движением руки, сказав:

— Эй, эй. Полегче, приятель.

— Фу, — сказал Гарри решительно. В голове у него пульсировало. Через дверной проем на кухню он мог слышать, как несколько человек разговаривают одновременно, тихие голоса — звяканье столовых приборов, движение стульев. Они как раз ужинали. Он мог видеть половину спины Гермионы и проблеск Блейза, держащего бокал вина в руке и кивающего чему-то, что кто-то говорил.

— Вот, — сказал Невилл, протягивая ложку супа. — Это хорошо. Тебе стоит попробовать, это пойдет тебе на пользу.

Гарри отхлебнул, чувствуя себя маленьким и немного похожим на ребенка, которого накормили. Бульон был вкусным и соленым, успокаивающим. Это сразу успокоило его желудок, сделав его еще более голодным. Невилл кормил его таким образом в течение нескольких спокойных минут, а затем Гарри спросил:

— Кто готовил?

— Драко, — сказал Невилл, кладя ложку обратно в миску. — Он хороший повар.

— Да, — прохрипел Гарри, откидываясь еще глубже на подушку, которая подпирала его голову. Он знал, что Драко был хорошим поваром, и ему потребовалась секунда, чтобы вспомнить, откуда он это знал. Перепелка на подушке из жареных овощей. Записка с надписью: Если ты голоден, поешь. Внезапно его охватило чувство смятения, смешения моментов, и он снова попытался подняться, спрашивая:

— Он все еще здесь, верно? Он ведь не ушел, он не...

— Он здесь, он на кухне. — Невилл провел рукой по груди Гарри, как бы желая убедиться, что он не пойдет дальше. — Полегче, вот так. Да?

Гарри кивнул, сглотнув. Он снова откинулся на спинку дивана.

— Он останется. — Невилл поставил миску на кофейный столик, пододвинул ее так, чтобы Гарри мог дотянуться. — Чтобы помочь. Я зайду завтра, чтобы проверить, но Драко было легче отпроситься с работы и...

— Все в порядке, — сказал Гарри. Он снова сглотнул. Его грудь была сдавлена, покрыта синяками. Отягощенная чем-то невидимым. Из кухни голос Джинни перекрыл все остальные, и Гарри узнал ее тон — она шутила, притворяясь, что о чем-то серьезно говорит. Затем Драко ответил что-то плоское и, скорее всего, подлое, и стол рассмеялся в ответ. Еще один стул протащили по плиткам. Кто-то наполнил еще один стакан.

— Всего несколько дней, — сказал Невилл, быстро взглянув в сторону кухни — на шум, на людей — затем снова на Гарри. — Всего несколько дней, и ты будешь в полном порядке.

— Верно. — Гарри издал смешок, который перешел в ворчание. Он приложил руку к груди. — Прямо как дождь.

***

В ту ночь, когда дом освободился от гостей, Драко помог Гарри подняться по лестнице, крепко обняв его за талию. Гарри разрешили сделать небольшой глоток обезболивающего зелья после того, как он поел, что сделало его одурманенным и медлительным, ему было трудно переставлять ноги по пути на лестничную площадку. Драко вполголоса разглагольствовал о качестве зелья, о том, что нарезка зеленого корня, должно быть, была неаккуратной, если из-за нее Гарри так сильно походил на лапшу. Гарри фыркнул, услышав слово лапша из уст Драко, и наклонился к нему, позволяя удерживать свой вес.

— Мерлин, ты тяжелый, — пропыхтел Драко, его рука сжалась на талии Гарри. На секунду стало больно, и они остановились, давая Гарри отдышаться. А потом боль прошла, и последние несколько шагов были пройдены, и Драко повел Гарри в свою спальню.

— Постель, — сказал Гарри на выдохе, измученное заявление и приветствие любовника одновременно. Драко наклонился вместе с ним, опуская его, чтобы он сел на матрас, затем сделал шаг назад. Сквозь туман от зелья Гарри заметил, что Драко казался напряженным. Его глаза метались по тускло освещенной комнате, как будто проверяя что-то.

— Где, — начал Гарри, и потребовалось мгновение, чтобы остальная часть предложения материализовалась в слова. — Ты будешь спать?

— В другой комнате. Мы все устроили, все хорошо. Как у тебя дела с магией? Ты можешь использовать заклинание, если тебе что-нибудь понадобится в... — Он сделал паузу. — В течение ночи?

— В'зм'жно. — Гарри пожал плечами, затем зашипел, подняв руку к центру груди. Драко ничего не сказал, просто подошел к его шкафу и начал рыться. Гарри то приходил в нормальное сознание, то снова в проваливался в небытие. Он пришел в себя, когда Драко помог ему снять рубашку, осторожно вытаскивая его руки из рукавов. Мир немного расплылся, затем немного прояснился, когда Гарри на мгновение подняли на ноги и мягким голосом у его уха попросили снять брюки. Он сделал, как просили, слегка покачнувшись на ногах, затем с усталым вздохом прислонился к груди Драко.

На его затылке была поглаживающая ладонь. Были слова, сказанные у линии его волос, слова, которые он не мог полностью разобрать, но которые эхом отдавались в его голове в тишине, прежде чем он погрузился в сон. С тобой все в порядке, любимый, — сказали они. С тобой все в порядке.

***

Следующий день казался не столько днем, сколько чередой моментов, когда он бодрствовал, был вялым и немного терялся во времени. В какой-то момент Драко принес ему еду — несколько ломтиков тоста с сыром и яйцами. Гарри попросил кофе, что было запрещено — часть информации, которая была воспринята с хмурым видом, за которым последовало острое чувство вины за то, что он заставил людей заботиться о нем, а затем вел себя избалованно из-за этого. В любом случае, это не имело особого значения: вскоре он снова задремал, сидя в постели с половиной своего завтрака на коленях.

В следующий раз, когда он проснулся, в его комнате никого не было. Еда исчезла. На прикроватном столике стояла чашка холодного чая. Он выпил все сразу, несколькими большими глотками. Затем он просто посидел некоторое время, дыша. Он поднял рубашку, в которую его одел Драко — он лишь смутно помнил это — и осмотрел чернильное пятно на животе, на сердце. Линии были любопытными, как татуировки его вен. Мазь, которую он получил в больнице Святого Мунго, тоже осталась на его кровати, и поэтому он провел несколько мучительных минут, втирая ее в отметины, проводя пальцами по их волнистым дорожкам. Некоторые линии болели, заставляя его шипеть, выругаться шепотом: О, дерьмо.

В какой-то момент пришел Невилл, и Гарри показал ему чернильные метки, немного раздраженный тем, как круто они выглядели. В другой раз Лестер заскочил на пять минут, постоял на почтительном расстоянии от кровати Гарри и сказал:

— Молодец, Поттер. Ты хороший спортсмен, — немного нервничая.

В какой-то момент Драко сел у его кровати с тазом для умывания, налил в таз теплой воды и намочил в ней тряпку. Они оба молчали, пока он мыл Гарри без рубашки, протирая теплой тканью его руки, его ладони. Провела им по его плечам, шее, а затем с большей осторожностью по груди Гарри, не сводя глаз с чернильных отметин. Он снова окунул тряпку в воду, отжал ее. Вернулся к груди Гарри. Гарри хотел сказать, что он мог бы сделать это сам, но его сердцебиение громко отдавалось в ушах, в крови, и Связь светилась теплом и очарованием при каждом прикосновении к коже, заглушая боль. Поэтому он просто откинулся на подушки и наблюдал за работой Драко, стиснув зубы и залившись яростным румянцем.

Он заснул с руками Драко на своей коже. Когда он снова проснулся, было темно. Он решил, что хочет попробовать встать с постели и прогуляться, и, не доходя одной ноги до кровати, решил, что нет, он не может. Он порылся в ящике прикроватного столика в поисках своего триллера в мягкой обложке, прочитал две страницы и снова заснул. Драко снова разбудил его к ужину. Картофельное пюре и стейк. Драко ел вместе с ним, сидя в кресле с тарелкой на коленях. Он провел краткую лекцию о своем последнем клиенте и его требовании о зелье, которое лечило сыпь, связанную с определенным растением — растение, о котором шла речь, было немного нелегальным, его, конечно, нельзя было купить на обычном рынке — и на этот раз Гарри заснул под звук его голоса, продолжающего лепетать, под низкий и успокаивающий гул.

***

На следующий день он проснулся утром, глубоко вздохнул и чуть не рассмеялся от облегчения, когда почти не стало больно. Он сделал еще один вдох, чувствуя, как расширяются его легкие, как прижимаются к ним ребра — ушибленные, но все еще здоровые, все еще в безопасности. Он осторожно потянулся, и, хотя его мышцы немного напряглись, все равно было лучше — намного лучше, чем накануне.

Всеми мелкими движениями и осторожностью он выбрался из постели. Он влез в тапочки, придержал живот надежной рукой и, шаркая, дюйм за дюймом, направился к двери, забирая на выходе свой домашний халат. Спуск по лестнице был тяжелее, и его собственная скорость заставила его рассмеяться про себя, качая головой. Он слышал включенный в гостиной радиоприемник, канал Драко, и приурочивал свои шаги к ритму песни.

Спустившись вниз и шаркая в комнату, Гарри планировал сказать что-нибудь торжествующее о своем достижении, но был немедленно отвлечен видом Драко в своей гостиной: низко развалившись в кресле, он читал утреннюю газету в очках для чтения. На его пижаме больше не было сортировочных шляп — это были просто спальные брюки и рубашка, которая немного задралась, когда он опустился на стул. Гарри мог видеть участок его бедра, его живота. Он держал чашку с кофе в стороне и время от времени подносил ее поближе, чтобы сделать глоток. Его тарелка с почти съеденным завтраком стояла на кофейном столике, столовые приборы были скрещены в завершающем жесте.

Гарри никогда не видел, чтобы кто-то так легко обустраивал свою гостиную. Он сделал еще один шаг вперед, держась за дверной косяк.

Драко заметил его, затем вскочил — поставил кофе, газету — и начал суетиться с раздраженным:

— Что ты... ты еще не можешь ходить, они сказали подождать по крайней мере два... Прошу прощения?

Гарри, улыбаясь, отмахнулся от него неопределенным жестом.

— Я собираюсь приготовить себе кофе, — заявил он, стряхивая едва заметное прикосновение Драко к своему локтю.

— Это очень плохая идея.

— Да, у меня есть несколько таких, — довольно любезно сказал Гарри, шаркая на кухню. Был теплый августовский день, по-настоящему солнечный, свет проникал сквозь цветную фрамугу и отбрасывал красные и синие блики на кухонный стол. Двери в сад были широко открыты, и Гарри заметил пустую банку из-под тунца у двери. Должно быть, кот навестил их. Драко, должно быть, накормил его.

Когда он вернулся в гостиную, Драко вернулся к своей газете, к своему креслу. Однако сейчас он сидел прямо, то и дело поглядывая на Гарри поверх оправы очков — когда Гарри осторожно усаживался на диван, когда потягивал кофе, когда с расслабленным выдохом откидывался на подушки.

Он закрыл глаза. Его тело болело, но все было в порядке. С ним все было в порядке.

Он чувствовал на себе нервный взгляд Драко. Он улыбнулся и сказал:

— Прекрати это. Я не умру в тот момент, когда ты отвернешься. Даю тебе слово.

Драко проворчал ответ, который, возможно, был да, твое слово так невероятно надежно, но был сказан слишком тихо — слишком далеко — чтобы Гарри мог быть уверен.

Некоторое время они сидели в тишине, радио заполняло пространство для них. Гарри отхлебнул кофе, ощущая его тепло на своей груди. Пусть это согреет его ноющие восстанавливающиеся мышцы. Прошло три песни, прежде чем Гарри почувствовал, как на него наваливается усталость — странно для такого раннего утра — и поставил свою кружку на стол. Опустился на диван.

Глаза Драко метнулись к нему, и он снова повертел газету в пальцах.

— О, расслабься. — Гарри поерзал, устраиваясь поудобнее. — Я просто... прилег. На секунду.

— Хорошо, — сказал Драко, откашлявшись. Сложил газету обратно, чтобы прочесть.

Свет, проникавший через открытую кухонную дверь, падал на край дивана, на который Гарри положил ноги. Он мог видеть пылинки, плавающие в солнечном пятне, а также слышать, как дом время от времени поскрипывает — балки расширяются в разгар дня. Где-то слышалось жужжание насекомого, становившееся все громче, а затем снова затихало.

Ему не нужно было быть на работе. Ему не нужно было нигде быть. Даже Драко был там, и Связь гудела тихо и отстраненно от их близости. Удовлетворение тяжелым одеялом накрыло Гарри. Он был изранен и в синяках, и все же почему-то спокоен. Он чувствовал себя лучше.

— Прочти мне пропущенные новости, — сказал Гарри, улыбаясь. — Мне это нравится.

Драко уставился на него, сначала остро, затем вопросительно. Что бы он ни увидел в выражении лица Гарри — в его вялой позе, растаявшей на диване, — это заставило его остановиться. Гарри не знал, чего он ожидал в ответ, хотя это определенно не было молчаливым согласием. И все же...

Драко перевернул несколько страниц, откашлялся.

— На прошлой неделе в очереди на осмотр хранилища в Гринготтсе, — прочитал он. — Ты в зеленом бархате, я в костюме с цветочным узором. Мы говорили о погоде, ты сказала, что было жарко. Я хотел спросить у тебя твое имя, но забыл. Если ты хочешь, возможно, мы могли бы поговорить еще немного. Оставь записку, ладно?

Гарри промурлыкал. Драко прочел еще:

— До войны. Ты работала за прилавком в "Флориш и Блоттс". Я приходил по вторникам и всегда покупал одну из коротких, очень острых игл. Каждый раз наши пальцы соприкасались с кассой. Я надеюсь, что у тебя все хорошо. Я надеюсь, что ты жива. Я часто думаю о тебе. Ты думаешь обо мне?

Гарри сделал глубокий вдох, выдохнул. Закрыл глаза.

— Мы встретились на чемпионате мира по квиддичу, — продолжил Драко. — Много лет назад. Мне было шестнадцать, тебе семнадцать. Мы целовались за палаткой с кренделями. Ты сказал мне, что я, вероятно, твоя родственная душа, но я забыла спросить твое имя. Немного поздно, но все равно: как тебя зовут?

Следующее начиналось словами: “Несколько месяцев назад в "Дырявом котле". Ты купил мне выпить...” и не закончилось, не совсем, только сон снова накрыл Гарри — сделал его мягким и милым и превратил слова Драко в звуки, затем в абстрактные чувства, затем вообще в ничто.

Когда Драко снова разбудил его, солнце уже покинуло комнату. Драко сел рядом с ним, как это делал Невилл несколько дней назад, и начал кормить его ломтиками апельсина с маленькой тарелки. Гарри молча принял их, подняв взгляд, когда его губы коснулись пальцев Драко. Драко снова густо покраснел. Он сменил пижаму, но не снял очки для чтения и, похоже, побрился. Его одеколон пах миррой, как само лето. Гарри теперь знал, как пахнет мирра, благодаря раздраженным лекциям Драко, его привычке растирать листья и порошки между пальцами и заставлять Гарри угадывать, что это такое.

Он смутно припоминал, как этот запах когда-то вызывал у него желание убежать, покинуть комнату, забиться в самый дальний угол.

Теперь все, что он делал, это заставлял его хотеть полной остановки. Это перевернуло его с ног на голову, спутало мысли. Он взял еще один предложенный кусочек и держал запястье Драко на месте, близко ко рту, пока тот жевал и глотал. Драко позволил, наблюдая, приоткрыв губы и неглубоко дыша.

Гарри слизнул горький привкус с двух пальцев Драко. Он поцеловал ногтевые ложа. Приоткрыл губы, тяжело вздохнул, и Драко, выглядевший загипнотизированным и с остекленевшими глазами, толкнул его в рот. Он почувствовал язык Гарри, пальцы, сначала легкие, а затем тяжелые на его поверхности. Драко проследил путь, а затем вернулся по нему. Связь громко гудела в ушах Гарри, мешая думать, так почему он должен? Вместо этого он сомкнул губы вокруг костяшек пальцев Драко и пососал.

Драко издал сдавленный звук, резко подавшись вперед — заикающееся движение, как будто он хотел упасть, но его удерживало что-то вне его. Его рот был открыт, зрачки расширены. Гарри ослабил посасывание, и влажные пальцы Драко выскользнули наружу. Драко провел подушечками пальцев по форме рта Гарри — его нижней губе, верхней, отмечая дорожку слюной Гарри.

Гарри вздрогнул, отстраненно задаваясь вопросом, был ли он когда-либо более возбужден в своей жизни. Хотел ли он когда-нибудь большего — просто хотел, без причины, цели или рациональных мыслей, которые могли бы этому предшествовать.

Прикосновение Драко соскользнуло, и он позволил ему упасть, положив мокрые пальцы на воротник Гарри. Он закрыл глаза и трижды вдохнул и выдохнул, направленно и контролируемо.

— Драко, — сказал Гарри с мольбой. Он казался разбитым.

Драко сглотнул и открыл глаза. На мгновение он посмотрел на Гарри сверху-вниз, полный грубого желания. Это еще больше усилило возбуждение Гарри, заставило его захотеть отдаться, сдаться — он не был уверен, как, каким образом, но в его затуманенном сознании промелькнули разрозненные образы Драко над ним, одетого или голого, но определенно удерживающего его, образы его рта, голодного и горячего, и зубов, ногтей, кожи, стонов и...

Драко встал и пошел прежде, чем Гарри полностью осознал это. Он вышел из комнаты и направился в коридор, затем вверх по лестнице. Гарри слышал его быстрые шаги по лестничной площадке, затем хлопнула одна из дверей.

Влага на его губах и ключице остывала. Его спортивные штаны были непристойно приподняты в районе паха. Он коротко, успокаивающе сжал себя — надеясь облегчить самое худшее, — но от этого стало только хуже.

— Господи, — пробормотал он. Его голос все еще звучал грубо. Он несколько раз вдохнул через нос, придерживая свою подергивающуюся эрекцию через брюки. — Успокойся, — прошептал он сам себе. — Успокойся, успокойся, успокойся.

На самом деле он так и не успокоился.

Вместо этого он засунул руку в штаны, сильно смущенный, наполовину надеясь, что Драко спустится, наполовину надеясь, что он этого не сделает. Движение причиняло боль, учащенное дыхание причиняло боль, напряжение грудных мышц причиняло боль, но он все равно кончил ровно через минуту, боль, замешательство и безумное возбуждение смешивались, смешивались, смешивались.

***

Драко избегал его до конца дня, выходя из комнаты, полный решимости, как только Гарри входил. Когда наступил вечер, он с той же целью вошел в комнату Гарри — только для того, чтобы найти его без рубашки, размазывающим мазь по исчезающим серым линиям. Драко открыл рот, собираясь что-то сказать, затем закрыл его. Вышел обратно.

Он вернулся ровно через пять минут, напряженный и немного раскрасневшийся, заложив руки за спину. Он закончил свое предложение отрывистым и коротким голосом:

— Ужин через час. Я полагаю, ты достаточно здоров, чтобы спуститься вниз?

— Да. Да, — быстро ответил Гарри. Немного запыхавшийся. — Да.

— Великолепно, — сказал Драко и ушел во второй раз.

Он действительно был очень, очень хорошим поваром. Он приготовил что-то французское, что-то с эндивиями, грушами и голубым сыром, и Гарри пожалел, что не может больше сосредоточиться на еде, а не на пальцах Драко — на стакане, вилке, ноже. Но с этим ничего нельзя было поделать. Каждый раз, когда Драко тянулся к контейнеру в центре стола, каждый раз, когда он вставал, чтобы взять забытую миску со стойки, сердце Гарри испуганно подпрыгивало — он думал, что, возможно, на этот раз Драко потянется к нему, встанет, чтобы подойти к нему. Его разум был переполнен этим, неопределенностью, возможностью, когда они сидели вместе за тихим кухонным столом.

Когда это произошло? — спросил он себя на грани паники, кровь пульсировала, когда он наблюдал, как Драко вытирает уголок рта большим пальцем. Вечер сохранил свое тепло, и двери в сад все еще были открыты. Одинокая пчела залетела в комнату и тут же вылетела обратно.

Драко взял салфетку с колен и положил ее на стол, отодвигая стул — вставая, чтобы закрыть двери. Гарри уставился ему в спину. Его плечи были такими широкими, когда они успели стать такими? Его рубашка на пуговицах была тонкой и белой, и Гарри мог видеть, как под тканью двигаются мышцы. Его волосы растрепались, пока он готовил, и были сдвинуты набок.

Гарри пришлось ошеломленно закрыть глаза.

— Гарри?

Драко стоял позади стола. Он выглядел обеспокоенным, как будто думал, что болезненно нахмуренный взгляд Гарри был чем-то другим, и Гарри ничего не мог сделать, кроме как посмотреть на него и тихо рассмеяться. Пока его глаза блуждали по телу Драко, поднимаясь к его лицу, его губам.

У Драко беззвучно перехватило дыхание.

— Прекрати это, — строго сказал он, затем взял их тарелки со стола и поставил их в раковину. Гарри еще не закончил с ужином. Он все равно не думал, что сможет есть.

Когда Гарри лег спать, он услышал звук льющейся воды в душе в коридоре и подумал, что будет часами не спать, думая об этом. Вместо этого он обнаружил, что совершенно измотан, и быстро заснул — крепко, спотыкаясь о сбивающие с толку сны, которые были наполовину реальностью, наполовину бредом. Был один, где Драко принимал душ рядом со своей кроватью, под струями, которые падали прямо с потолка. Тот, где он принимал душ, а Драко был в его постели, томно наблюдая за ним с медленной ухмылкой на губах. Затем еще один, где он снова был в коробке, и коробка была в той комнате, а Драко все еще был на кровати — невозмутимый и скучающий, пока Гарри кричал и колотил по стеклянным стенам. Это разбудило его, и он вздрогнул и издал сдавленный звук, с палочкой в руке и почти высказанным заклинанием на губах.

Он остановил себя, опустил палочку. Ему потребовалось некоторое время, чтобы отдышаться, и еще больше времени, чтобы положить палочку на прикроватный столик. Он с трудом выбрался из своих потных простыней и поплелся в ванную, чтобы отлить и умыть лицо.

Он увидел себя в зеркале с все еще мокрым лицом. Его вечная тень от щетины потемнела, превратившись во что-то вроде бороды. Его спутанные кудри были приглажены с одной стороны головы, а с другой — в беспорядке. Его очки криво сидели на переносице. В зеркале он посмотрел в коридор позади себя, отчаянно надеясь увидеть там Драко. Он подождал минуту или две, но в доме было тихо. Ничего, кроме гудения электрической лампочки над ним.

На следующий день Гарри мог встать с постели и спуститься по лестнице в два раза быстрее, чем раньше. Драко не был в пижаме, и его не было в гостиной. Гарри нашел его на кухне, он сидел на корточках у дверей в сад, тихо разговаривая с полосатым котом — гладил его, пока кот вылизывал рыбу из банки.

Он выглядел свежим и после душа. Мирра. Мыло.

День был уже слишком жарким для комфорта.

— Доброе утро, — сказал Драко, не поднимая глаз. Он улыбался взмаху кошачьего хвоста. — Сосиски и яйца на плите. И кофе, если нужно.

Гарри был голоден и не был, его желудок скрутило в узел.

— Спасибо, — сказал он, подразумевая под этим что-то другое.

— De rien. — Драко, казалось, разговаривал с котом.

Гарри позавтракал в тишине, и Драко довольно быстро ушел. Гарри задержался, моя тарелку, надеясь, что Драко вернется — найдет его стоящим у стойки, подойдет сзади, прижмется к спине Гарри. Этого не произошло, и поэтому Гарри удалился в сад, где бесцельно посылал режущие заклинания, срезая непослушный куст. Выкапывал пучки травы. Вокруг было много пчел, большинство из них кружили над яблоней в дальнем конце сада.

Полосатый кот развалился на солнышке на крыше старого гниющего деревянного ящика для угля, мурлыча и лениво помахивая хвостом.

Во второй половине дня пришли Невилл и Блейз, принеся с собой пирог. Творение Невилла, настаивал Блейз, то ли с гордостью, то ли в качестве оговорки. Драко позвали из комнаты для гостей, чтобы он присоединился к ним за чаем и пудингом, и они вчетвером вытащили стулья из кухни на вымощенную камнем площадку прямо перед дверями в сад. Пирог и чай зависли между ними, поскольку у Гарри не было садового столика.

— А как насчет твоего лимонного дерева? — спросил Невилл в середине легкой беседы о выздоровлении Гарри.

— Хмм? Что насчет этого?

— Ладно. Где оно?

— Я еще не купил его, — сказал Гарри, потягивая чай.

— Лимонное дерево?

В голосе Драко звучало сомнение, и Гарри, который время от времени оглядывался, внимание которого привлекла веснушка, появившаяся высоко на скуле Драко, едва заметная мелочь, пожал плечами и сказал:

— Что? Я хочу одно. Вон там, — он указал на дальний угол сада, напротив разросшейся яблони.

— Хорошее место, — сказал Невилл. — Много солнца. Углы собирают тепло. Там у него будет хороший шанс.

— Да, — кивнул Гарри, как будто он об этом подумал. Он этого не делал.

Пчелы вились вокруг пирога и сахарницы, с жужжанием ударяясь о маленький щит, который поднял Блейз.

После чая Гарри, извинившись, вышел на минутку и неторопливо поднялся по лестнице в свою комнату. Солнце согрело его и заставило почувствовать себя немного пьяным, ощущение жужжания на коже отозвалось эхом в такт струнам Связи. Немного кряхтя и прилагая усилия, он сумел снять футболку и сел на край кровати, чтобы втереть пепельную мазь. Чернильные полосы почти выцвели, сливаясь с коричневым цветом его кожи. Он проследил за ними в течение нескольких минут, отвлекшись на свои мысли. Одна линия извивалась от центра его груди к ребрам, выглядя так, словно хотела вырваться, обвиться вокруг Гарри.

— Все в порядке?

Гарри поднял глаза. Драко стоял, прислонившись к дверному проему, засунув руки в карманы. На его носу был розовый румянец.

Гарри кивнул.

Драко, казалось, уставился в пространство чуть выше плеча Гарри, избегая его взгляда.

— Тра-ля-ля и Тру-ля-ля решили остаться на ужин. Я сказал, что отказался готовить для еще одной необъявленной вечеринки, так что они взяли эту задачу на себя. Теперь я хотел бы заявить, что я не могу нести ответственность за какую бы то ни было стряпню, которую они...

— Я хочу тебя. — Слова вырвались быстро и непрошено. Его голос сорвался на втором слове.

Драко долгое время стоял очень неподвижно. Его дыхание было высоко в груди. Он на мгновение закрыл глаза. Он сказал:

— Понятно.

Гарри облизнул губы. Он почти дрожал от нервов. Предвкушения.

— А ты?

— Да.

Настала очередь Драко казаться сломленным. Он повернулся к дверному косяку, прислонился к нему — показывая Гарри его профиль, сильную челюсть. Гарри ничего не сказал на это, не знал, что сказать. Ему хотелось встать, лечь, закричать, исчезнуть.

Драко сглотнул, Адамово яблоко дернулось.

— Увидимся внизу, — сказал он и ушел.

Ужин был мучительным. Для Гарри, в основном, не в целом — Невилл и Блейз были в хорошем настроении, начав с бутылки вина во время приготовления, принося ее к столу, пока продолжался ужин. Драко тоже разыграл хорошее шоу, отпуская свои обычные колкости, которые выдавались за взаимопонимание, те, которые, в частности, Блейзу, казалось, очень нравились. Колдорадио, на этот раз, было переключено на более популярный канал, наполнив комнату мягкими синтезаторами и басами. В какой-то момент заиграла французская поп-песня, над которой Блейз рассмеялся — сделал громче, сказав:

— Ты помнишь, Драко? Боже мой, то время, — а затем он начал подпевать, почти в тон. Драко, раскрасневшийся от выпитого, присоединился к припеву, тише, чем Блейз. Казалось, в песне у них было общее воспоминание.

— Третий курс, — объяснил улыбающийся Блейз Невиллу, положив руку на его ногу — небрежно переместив ее на бедро. — Лето во Франции.

Невилл улыбнулся в ответ, качнулся в сторону Блейза, как, казалось, делал всегда.

— Ну, ла-ди-да.

— Мы могли бы пойти. Ты хочешь пойти? Давай.

— Давай! —Невилл поднял свой бокал, шутя, делая глоток.

На протяжении всего этого Гарри пил воду через пересохшее горло, разум был затуманен смущением и болью и все еще, все еще, желанием, горячим и бурлящим внизу живота. Он слышал только половину разговора, учитывая тот факт, что Драко сидел рядом с ним, и все в нем отвлекало — линия его подбородка, его пальцы на столовых приборах. То, как он небрежно скрестил ноги и откинулся на спинку стула. В какой-то момент он перекинул руку через спинку стула Гарри, и до конца ужина Гарри мог сосредоточиться только на том, чувствовал ли он тепло руки Драко на своей спине.

Это было плохо, понял он, смиренно и честно. Он хотел, чтобы Блейз и Невилл ушли, хотел, чтобы они остались, чтобы отвлечь его, хотел, чтобы они лучше справлялись с его отвлечением.

А потом Невилл и Блейз действительно ушли, объявив, что, поскольку они сами готовили, им не нужно мыть посуду. В основном это было утверждение Блейза, потому что, забрав свою куртку, Невилл бросил в раковину хитрое заклинание для мытья посуды, отчего тарелки и чашки подпрыгнули в воздух, очищаясь в облаке пузырьков.

— Ты в порядке, приятель? — спросил его Невилл по пути к выходу, пока Блейз и Драко болтали у камина. — Ты кажешься немного...

— Да, да. Просто устал. — Гарри провел рукой по волосам. — Вот и все.

— Хорошо. Хорошо. — Он сжал руку Гарри и с любовью посмотрел на него. — Скоро увидимся.

Камин разгорелся, выбросив облако пепла за решетку, и затем они остались одни. Они были одни, и Гарри очень быстро пришел к выводу, что быть одному гораздо хуже, чем быть с другими вокруг. Одиночество было почти удушающим напряжением, и тишиной, и взглядом в пол, и стуком сердца в ушах.

Скрипнула половица. Драко направлялся в коридор. Гарри решил, что он не будет первым, кто заговорит, и все же он был тем, кто быстро выпалил:

— Ты идешь наверх?

Драко сделал паузу, глядя на Гарри через плечо.

— Да, — сказал он мгновение спустя. Затем, — Ты идешь?

Сердце Гарри подпрыгнуло к горлу. Он кивнул. Последовал за ним. Подъем по лестнице был размытой секундой, скачком во времени, но когда он добрался до своей спальни, Драко продолжил идти — пробормотал тихое “Спокойной ночи”, прежде чем исчезнуть в своей комнате для гостей. В старой комнате Регулуса.

Разочарование было тяжелым, отвратительным на вкус. Это еще больше разозлило его, заставило прислониться спиной к закрытой двери, один раз ударившись об нее головой.

— Почему ты такой? — спросил он себя вполголоса. — Успокойся. Господи.

Трясущимися руками он приготовился ко сну. Он оставил свою одежду печальной кучей на полу, надел боксеры и старую рубашку и забрался под простыни, осторожно прижимая руку к груди. Некоторое время он пытался читать, но не мог сосредоточиться. Он продолжал прислушиваться к шорохам, шарканью в коридоре. Ванная, закрывающиеся двери.

Он ничего не слышал. Это отвлекло его еще больше.

В конце концов, он выключил свет и уставился в окно на другом конце комнаты, все еще сидя на кровати в очках. Свет уличного фонаря с противоположной стороны дороги проникал внутрь, погружая все в серовато-оранжевые тени.

Он оставался в таком положении некоторое время, прокручивая в уме квиддичные приемы. Он почти отдышался, почти успокоил свое бешеное сердце, когда дверь открылась с тихим и неуверенным скрипом.

Драко стоял там, заглядывая внутрь. Свет из коридора вырисовывал его силуэт. Было что-то не так в том, как он держался. Что-то странное. К нему пришло смутное воспоминание, образ другого Драко, спотыкающегося о палату в больнице Святого Мунго. Его нос был в крови, глаза дикие.

Гарри сглотнул.

— Драко?

Драко собирался что-то сказать, но передумал. Он сделал три шага в комнату, затем остановился. Он, казалось, собирался снова отвернуться, но передумал. Он начал дрожать, совсем чуть-чуть.

Гарри выпрямился в постели, и шелест простыней, казалось, что-то запустил, казалось, вытянул слова из Драко.

— Ты умер, — сказал он сдавленным голосом.

— Что?

— На несколько секунд. Когда то заклятие... Ты умер. И я... — Он не смог закончить, дыхание сбилось. Он попробовал снова: — Я почувствовал это. Твое сердце остановилось, и я это почувствовал.

Гарри пришлось несколько раз сглотнуть. Все снова стало похоже на сироп. Медленный и пугающий.

— Что... —выдохнул он. — На что это было похоже?

Сначала ответа не последовало. Только тишина, стрекотание ночных сверчков снаружи. Затем:

— Как будто я тоже умер.

Разум Гарри поплыл, зрение затуманилось.

— Господи, Драко, — прошептал он. — Иди сюда.

На этот раз Драко сделал так, как ему было велено. Он, пошатываясь, добрался до кровати и скользнул под простыни, дрожа, и Гарри в мгновение ока оказался на нем — одна рука в его волосах, другая вокруг талии, притягивая его ближе. Драко издал звук, который пронзил Гарри до глубины души, всхлипнул и уткнулся лицом в шею Гарри. Дрожь становилась все сильнее, кулаки Драко крепко сжимали рубашку Гарри, и поэтому Гарри просто держал его — целуя в висок, линию волос, шепча тихо, будто молитву:

— Я в порядке, я в порядке, я в порядке.

Драко отпустил рубашку Гарри только для того, чтобы потянуть и толкнуть его, уложив на спину, задрав рубашку достаточно высоко, чтобы он мог видеть едва заметные чернильные следы в полумраке комнаты. Он посмотрел на мгновение — просто посмотрел, его дыхание было сдавленным и высоко в груди.

Когда он протянул руку, чтобы прикоснуться, мышцы Гарри запрыгали под его пальцами. Драко на секунду удивленно отдернул руку, затем передумал. Он опустил рот к центру груди Гарри и поцеловал черную сердцевину, куда попало заклятие.

Гарри ахнул. Его рука, все еще запутавшаяся в волосах Драко, усилила хватку. Драко снова поцеловал это место, теперь более влажное. Он двигался вдоль линии одной из отметин, покусывая, целуя, облизывая, жарко и отчаянно дыша на грудь Гарри. Гарри разжигал под собой бурю, постанывая при каждом прикосновении — при каждом сдвиге, каждом движении, каждом вздохе Драко.

Гул Связи казался теперь несущественным, заглушенный ревущим безумием его собственного желания — он не мог сказать, где заканчивалось одно и начиналось другое. Осознание этого танцевало на краю его сознания, размытое, но было быстро отброшено в тот момент, когда Драко вцепился рукой в рубашку Гарри, чтобы подтянуться — чтобы снова прижаться к изгибу шеи Гарри. Там он потянул кожу зубами, успокаивая ее языком. Оставляя кусачие поцелуи. Гарри был вне себя, его рука вцепилась в волосы Драко, его бедра беспокойно задвигались в воздухе.

— Драко, — еле слышно выдавил он, — пожалуйста. Я...

Драко поднял голову с изгиба шеи Гарри. Его губы были влажными и блестели в темноте. Его глаза были широкими, и зрачок практически перекрывал радужную оболочку. Его рука дрожала, когда он поднялся, чтобы снять очки Гарри с переносицы, дыхание вырывалось изо рта Гарри. Гарри, уверенный, что биение его сердца было слышно в комнате, как эхо, наклонился ближе — выстроился в линию. Он погрузился в поцелуй, который превратил весь остальной мир в размытое пятно форм и цветов. Их языки скользнули друг к другу со скользким звуком, и желудок Гарри сжался от глубокого жара этого, дрожа от желания. Какими были их поцелуи в те первые несколько месяцев Связи, Гарри не мог вспомнить — но он не мог представить, что они были такими, не мог представить, что он когда-либо смог бы остановиться, если бы они были. Драко прижался к нему всем телом, беспокойный и отзывчивый, втягивая язык Гарри в рот, постанывая, одной рукой сильно надавливая, дергая бедро Гарри. Он двигал, тянул и перекатывал их на бок, так что они оказались лицом друг к другу на кровати, сплетение конечностей, ртов и настойчивых движений бедрами, ищущих друг друга.

Гарри хотел раствориться в ощущении зубов Драко на своей губе. Ощущение его бедра между ног Гарри, его скользящих толчков, бедра Драко, прижатого к его члену, собственной твердости Драко, вдавливающейся в него через тонкий слой ткани. «Можно ли хотеть чего-то большего в процессе получения этого», — смутно подумал он, и Драко, тяжело дыша, прижался к его влажному рту — подбородок влажный, красный от щетины Гарри — и сказал голосом, в котором было больше песка, чем слов:

— Если… Ты не можешь уйти. Ты не можешь умереть у меня на руках, ты не можешь...

— Я не умру. Я не умру. Я...

А затем он просунул руку в боксеры Гарри, прижал её к члену и провел ладонью по головке, чтобы смочить ее смазкой. Гарри застонал в рот Драко, бедра дергались, и Драко вывернул руку, чтобы правильно удерживать член Гарри — начал поглаживать его в устойчивом и сводящем с ума темпе.

Гарри на мгновение потерял способность отвечать на поцелуй. Он позволил своему рту, открытому и горячему, задержаться на рту Драко, и просунул руку за пояс пижамных штанов Драко, чтобы погладить его задницу. Драко отреагировал, отзываясь на прикосновение, затем сильнее надавил на бедро Гарри, длинные пальцы беспорядочно скользнули вниз и по члену Гарри.

— Господи, ты… — Гарри предпринял отважную попытку поцеловать снова, но в итоге просто лизнул губы Драко, соприкоснувшись ими. — Так хорошо, да, Боже, не останавливайся, дорогой, не…

Кулак Драко сжался, вырвав у Гарри прерывистый звук, и скорость его движений удвоилась. Собственные движения Драко были беспорядочными по отношению к ноге Гарри, и Гарри подумал — несфокусированно и размыто — что он хочет больше члена Драко, сейчас. Он стягивал и спихивал пижамные штаны толстыми, медленными пальцами, достаточно для того, чтобы эрекция Драко выпрыгнула наружу, потекла и покраснела. Сплетя руки между собой, Гарри прижал член Драко к своему бедру, содрогаясь от его тепла, от ощущения его влажности на своей коже. Драко захныкал и двинул бедрами в пространство между бедром Гарри и его рукой, и усилил хватку на его члене. Гарри кончил из-за этого — внезапно, его открытый рот прижался к подбородку Драко. Оргазм пронесся по нему, как товарный поезд, вырывая его из реальности. Всего на мгновение все, что существовало, — это тепло тела Драко, запах его кожи, его возбуждение.

Когда он снова пришел в себя, Драко кончал, сидя верхом на бедре Гарри, запустив две руки в волосы Гарри, его челюсть отвисла. Звук, который он издавал, был в основном воздухом, в основном прерывистым дыханием — тихий, удивленный стон в глубине его горла.

Гарри поцеловал Драко в скулу припухшими губами. К небольшой веснушке. К его лбу, закрытым веки. Его щеке, его рту, из-за чего у него вырвался тихий вздох.

— Блять, — прошептал Драко, разжимая руки. Он положил их на затылок Гарри. — Ты... Блять. — Его следующие слова прозвучали тяжело, почти невнятно, — Я не могу...

Гарри слегка дрожал, спускаясь с высоты. Он был близок к тому, чтобы заснуть, он чувствовал это.

— Ты молодец, — ответил он, едва узнавая собственный голос. — У нас все хорошо. Так хорошо. Так хорошо, Драко. Так что...

Последнее, что он помнил, был большой палец Драко у него под глазом, его рот, целующий уголок губ Гарри. Жар его тела, влажное месиво между ними. И мирра, как само лето, в самом изгибе шеи Драко.

***

Он проснулся от пустой путаницы Связи, от шума, который образовался вокруг вопроса Где? Он позволил этой мысли привести себя в сознание, рассеянно похлопывая по кровати вокруг себя. Сначала в поиске Драко, которого, как он наполовину знал, там не было, а затем его очков, которые он нашел на полу у кровати. Комната расплывалась и теряла фокус, когда он моргал, причмокивая губами от вкуса глубокого сна.

День медленно обретал форму вокруг него, его мысли все еще были наполовину сформированы, наполовину в дремоте, когда он, пошатываясь, вышел из комнаты в пижамных штанах. Он не помнил, как заклинанием очищал их, как снова надевал. Он вообще мало что помнил, пока, стоя на верхней площадке лестницы, не всплыло воспоминание о жаре тела Драко, прижавшегося к нему. Он положил руку на перила и вспомнил надтреснутый голос Драко, и к тому времени, как он прошел через гостиную, прошлая ночь сложилась в его сознании, посылая горячую вспышку трепета и смущения по спине.

Связь почувствовала Драко прежде, чем Гарри осознал это, прежде, чем он почувствовал запах кофе или услышал тихое бормотание кого-то, разговаривающего в другой комнате. На мгновение он загудел, громко и взволнованно, затем снова затих — как усталый ребенок, — когда Гарри вошел в кухню.

— Allors, chéri! — Драко обращался к коту, который свернулся калачиком вокруг рамы открытой двери. Он держал одну лапу в доме и несколько раз отступал ею в нерешительности, — Tu entres ou tu sors?

— Tu entres ou tu sors, — повторил Гарри. Он слишком четко произносил каждое слово, преувеличивая французский, превращая это в шутку. Он не был уверен, почему. Его голос был хриплым со сна.

Драко сидел за столом с газетой, его волосы снова были заплетены в ту сложную косу. Он не слышал, как вошел Гарри, и выглядел немного испуганным. Ему потребовалось несколько секунд, прежде чем ответить пустым:

— Ты встал.

Его глаза были очень яркими. Верхняя пуговица его рубашки от Хенли была расстегнута. Гарри дико и безосновательно удивлялся, почему Драко вообще был одет, почему он не остался в пижаме — почему он не мог постоянно щеголять в доме Гарри в раздетом виде. Это заставило Гарри захотеть толкнуть его, посмеяться над ним, поднять его и опустить — немного встряхнуть его или, может быть, просто притянуть его ближе, затащить обратно в постель. Он рассмеялся над своим буйством эмоций, пожал плечами, подошел к стойке, чтобы взять стакан воды — надеясь, что они успокоятся, если он на мгновение повернется к Драко спиной.

— Я встал, — сказал Гарри, держа свой стакан под краном. Затем, бессмысленно, — Встал, встал, встал.

Драко прочистил горло. Гарри повернулся, прислонившись спиной к стойке, когда Драко отодвинул свой стул, начав быстро бормотать:

— Ну хорошо, хорошо, я вижу, что с тобой все в порядке, и я предполагаю, что ты... —одновременно поднимая свою сумку с того места, где она стояла у ножки стола, кладя ее на один из стулья, берет свой кофе, — …восстановился, на самом деле, и Лонгботтома можно уведомить, если... — Он сложил газету, положил ее в сумку, снова достал, передвинул кофейную кружку на пять дюймов влево, повернулся спиной к Гарри, огляделся, — …нет ничего, чтобы закончить, в любом случае, я должен уйти, много работы, много что нужно сделать, наверстать упущенное, люди, которые...

Он замолчал, дрожа. Гарри сделал несколько шагов, подошел и встал позади него, пока он возился со своей сумкой. Прядь волос выбилась из его косы на шее, маленьким треугольником указывая на выступ позвоночника. Гарри дотронулся до него, приложив ладонь к основанию шеи Драко. Большим пальцем по мягкой коже у линии его волос.

Драко двинулся к прикосновению легким жестом, с дрожью опустив подбородок. Гарри шагнул ближе, сердце колотилось у него в горле, он стиснул зубы. Он положил руку на талию Драко и почувствовал его тепло через рубашку. Гарри слегка покачнулся и прижался губами к шее Драко, едва касаясь дыханием линии его воротника.

Он услышал, как Драко сглотнул. Мог слышать тихий влажный звук его приоткрытых губ.

— Я… — начал Драко шепотом, затем прочистил горло. Он повернулся в ослабевшей хватке Гарри. Гарри попытался наклониться, чтобы поцеловать, но Драко удержал его на небольшом расстоянии, положив руку на основание горла Гарри. Связь усилилась от прикосновения — от теплой ладони Драко на обнаженной груди Гарри — и потянула к большему, громко и нетерпеливо. Гарри ахнул, и Драко издал тихий звук отчаяния, сжимая пальцами ключицу Гарри.

— Я встретил кое-кого, — сказал Драко, задыхаясь.

Гарри потребовалось мгновение, чтобы расслышать слова и связать их со смыслом. Поначалу они казались лишенными контекста. Отдельные слова, которые, как он знал, несли в себе смысл — смысл, который он не мог постичь там, на своей кухне, когда Драко был так близко.

А затем, совершенно внезапно, слова обрели твердость.

Хватка Гарри ослабла с талии Драко. Он облизнул губы, сделал шаг назад. Рука Драко скользнула вниз по его груди, задержалась на мгновение, затем исчезла. Драко снова откашлялся.

— Я встретил кое-кого, — повторил он. — Недавно.

— Ты встретил кое-кого, — повторил Гарри ровным голосом. — Недавно.

— Хорошо. Я… может быть. Я не был уверен. И я хотел…

— Может быть. Как долго?

Драко негромко выдохнул.

— Два месяца.

— Два…! Мы... — Он невесело рассмеялся. — Мы это уже обсуждали, нет? Пункт тринадцать-три-Б, мы записали это, мы согласились, изменения в жизни, такие как значительные...

— Это было не…! Это было несерьезно. Еще. Это пока несерьезно. Мы не... он просто... — Драко, казалось, был разочарован собственными словами, резко вздохнул и начал снова: — Некоторое время назад он спрашивал меня, не могли бы мы… Ну. Я пока не принял приглашение.

— Пока?

— Я… — Драко отвел взгляд в сторону сада. Он облизнул губы. — Я хотел, чтобы ты знал. Чтобы спросить. Прежде чем...

Гарри взглянул на портфель Драко. Еще раз отметил, как он оделся. Привел в порядок свои волосы.

— Прежде чем…?

Он издал звук, нетерпеливый, раздраженный пыхтящий звук.

— Он хочет быть частью моей жизни, и я… он заслуживает справедливого отношения. Не поддаваться на уловки, не...

— Ты? — Это вышло жестче, чем Гарри хотел. Боль пронзила его, странная и неожиданная, комок встал в горле. — Хочешь его рядом с собой?

Драко выстрелил в ответ разочарованным:

— Я не знаю, Гарри, не так ли?

Гарри выдержал его взгляд. Весь разговор происходил слишком быстро для него, как будто он отставал от того, что они говорили, что они имели в виду.

— Что я знаю? Еще три секунды назад у меня было впечатление, что мы... что у нас был...

— Что, Гарри? — Он сглотнул и добавил, — Что было прошлой ночью для тебя, Гарри? Вот в чем вопрос, не так ли?

И хотя Драко сказал это с таким авторитетом, с такой уверенностью, что в вопросе была ясность, Гарри не был уверен, о чем его спрашивают. Единственный ответ, который пришел ему в голову, был очевиден: они переспали вместе. Они обнимали друг друга. Они хотели этого, и так оно и было. Они кружили друг вокруг друга, наконец столкнулись, подумал Гарри. Но, возможно, они этого не сделали. Возможно, Гарри жил в другой истории, возможно, Драко был где-то совсем в другом месте.

Он стиснул челюсти. Спросил:

— Что ты имеешь в виду, что это было для меня?

— Я имею в виду, — начал Драко, гнев теперь делал его голос отрывистым, — это были мы? Или это было просто... — Он посмотрел между ними, резко махнул рукой.

Гнев, который поднялся в Гарри, был незнакомым — он не имел ничего общего ни с хорошим, ни с плохим, ни со страхом. Все это было пестрым, все смешалось в самой сердцевине их Связи и дальше, в самой глубине его. Это было что-то голое, уродливое, ревнивое, непокорное и совершенно, совершенно сбивающее с толку. Он действовал, не подумав, и знал это. Однажды он протянул руку, и ему понравилось то, что он почувствовал, и он продолжал тянуться, чтобы нажать эту кнопку, как ребенок, — не особо задумываясь о том, что это было, что это значило, каковы могут быть последствия.

Было так легко позволить магии натянуться между ними, вести их туда-сюда. Было так легко просто погрузиться в это, в горячую ванну блаженства, которой это являлось. Им не перед кем было отчитываться, ни один взрослый не держал их в узде, никто, кроме них самих. Их собственный тонкий контроль, их собственные наборы прав и заблуждений. Он не задумываясь предположил, что Драко чувствует то же самое. В глубине своего затуманенного сознания он предполагал, что они могут продолжать в том же духе. Тянуться к радости этого. Позволить чувствовать себя хорошо.

Внезапно его разозлило, что его должны привлечь к ответственности — что теперь ему приходится что-то разрывать, когда он уже так много сдерживал. Когда ему пришлось отстраниться, когда все, чего он хотел, это быть ближе. Что у него не было выбора в этом вопросе. Что он снова оказался во власти чьих-то фантазий, привязанный концом веревки к чьей-то жизни. Чьим-то чужим желаниям.

Гарри вдохнул через нос.

— Ты имеешь в виду нас или Связь? — И затем, пытаясь парировать в ответ, — Разве это имеет значение?

Челюсть Драко задвигалась. На его лице промелькнула непонятная эмоция.

— Ты знаешь, что это так.

Слова прозвучали тихо и, казалось, задержались в тишине между ними, сохраняя слои возможных значений в зависимости от того, как Гарри решил взглянуть на них. Как близко он осмеливался держать их.

— Ну, — сказал Гарри немного сердито. Он быстро перевел взгляд с одного на другого, как бы указывая на Связь, которая в настоящее время тянется — смущенная и недовольная — между ними. — Тогда лучше действовать с уверенностью, не так ли? Идти вперед. Иди на свое свидание, и я... что ты там сказал? Ах, да. Лучше не буду обращать на это внимания. Я обнаружил, что лучший путь вперед — это просто не обращать на это внимания.

Сердитый румянец пробился вверх по шее Драко, растекаясь по его подбородку. Он снова сглотнул.

— Ну? — Гарри слегка развел руками. — Вот и ответ. Этого ты хотел?

Короткий вздох вырвался у Драко при этих словах. Он кивнул, на мгновение прикрыв глаза.

— Понимаю. Точно. — Он начал собираться, потянулся за своей сумкой, оглядываясь в поисках чего-нибудь еще. — Отлично, — сказал он, затем снова кивнул, один раз и твердо. — Принято к сведению. Я рад, что ты хорошо себя чувствуешь. Я приду послезавтра. Что касается наших встреч, я бы сказал, лучше всего продолжить с того места, где мы остановились, да? Что ж.

Драко стоял там, взволнованный и сдерживающий свою реакцию, держа сумку у бедра. Его глаза были устремлены куда угодно, только не на Гарри. Внезапный источник гнева Гарри уменьшался, превращаясь во что-то другое, и теперь все, что он чувствовал, был смущенным, потерянным. Он отвел их куда-то, куда не хотел идти, а потом разорвал это со всей раздражительностью и скоростью пятилетнего ребенка. Он хотел извиниться, но не знал за что. Он хотел протянуть руку, положить ее на мускулистый изгиб груди Драко — к теплу, пульсу и желанию, которые, как он знал, он там найдет. Он хотел, чтобы это было как можно проще, без необходимости формулировать вокруг этого слова, вопросы или просьбы — без необходимости рассматривать кого-либо еще, кроме них двоих.

Был ли когда-нибудь такой вариант, подумал он тогда, сухо и без эмоций.

Он хочет быть частью моей жизни, — были слова Драко. — Он заслуживает справедливого отношения.

— Хорошо. До свидания, — сказал Драко своим резким деловым тоном. Он сделал резкое движение, которое должно было быть прощальным кивком, но вышло слишком грубо, и вместо этого стало первым шагом Драко, когда он вышел из кухни.

Гарри не пошевелился. Он прислушался к свисту камина, к его затихающему шипению. Этот звук испугал кошку, которая выбежала в сад и с неожиданной скоростью взобралась на изгородь. В комнате было жарко, и будет еще жарче, а из гостиной доносился резкий запах Каминной сети — серы и паленых волос. Дрожь пробежала по его телу, заставив волосы встать дыбом на руках. Он почувствовал озноб в этой жаре.

Через открытые двери в сад он мог слышать жужжание пчел, когда они вылетали встречать новый день.