Яркие прожекторы клуба не доставали до коридора, ведущего к ВИП-ложам, поэтому в зеркальных стенках отражался неон ламп. Темно, но глаза уже привыкли. В воздухе витал сигаретный дым вперемешку с приторно-сладким вэйпом. По ушам вдарили басы, хотя голова болела больше не от музыки, а от наркотиков. Неприятная обстановка, однако Пимп продолжал идти — его ждут, нехорошо заставлять Папочку ждать.

На нем маска от Шанель, дорогой спортивный серый костюм, эксклюзивные кроссовки, роскошный подаренный перстень, а также зеркальные тишейды за десятки тысяч долларов. Или евро, Пимп без понятия, если честно. Он «стоит» больше, чем все шлюхи Босса вместе взятые. Да, Папочка любит его баловать, даже несмотря на то, что он никогда ничего не просил. Да и не попросит, Босс сам проявлял инициативу обычно.

На него смотрели с завистью, причем как девушки, так и парни. Если со вторыми всё понятно, то вот первые видели в нем непревзойдённого соперника. Пимп целиком и полностью принадлежал Боссу, чего тут думать? Босс баловал его подарками, Босс отдавал предпочтение бледному асексуальному дрыщу, постоянно молчащему. Взять даже этих стоящих у стен шлюх, желающих прожечь в нем дыру. Он идет к Величайшему, а не они, потому что Папочка хочет видеть на своих коленях не пышногрудых девушек, а молчащего глиста с острыми коленками.

Пимп перевел взгляд на одну из таких дам, смотря лукаво, с усмешкой. Он в мешковатой толстовке привлекательнее, чем она в каком-то бикини. Девушка насупилась, поджав губы — не ей покупают дорогие эксклюзивные вещи, не она зовет Величайшего «Папочкой». Не она ходит в душ с Боссом по утрам, не она может играть пальчиком с мягкой ухоженной бородой. Не нее наказывают поркой, не ей запрещают кончать. Это всё закрыто для меркантильных баб, зато дозволено Папочкиному цветочку, что шел уверенной походкой к ВИП-ложе.

Двери бесшумно закрылись, музыка почти что стихла. Босс сидел на диване — хотя лучше сказать развалился, откинувшись на мягкую спинку. Пимп подошел к нему и сел на колено, рука в перстнях сразу же обвила бок, зарывшись под серую ткань толстовки. Гайки холодили кожу, заставляли табун мурашек пробегаться вдоль позвоночника.

 — Тебя долго не было, — прохрипел Босс, запрокинув голову назад.

 — Прости, папочка, — на губах парня замерла улыбка, Величайший позволил ему затянуться сигаретой, глядя на тонкие губы, обхватывающие фильтр.

Зеркальная поверхность панорамного окна не скрывала их от обдолбанной молодежи. Из комнаты открывался вид на танцпол и сцену, где Большой Босс отгремел несколько часов назад. Сейчас все отрывались на афтерпати, пока сам рэпер отдыхал в ложе. На столике перед диваном валялась свернутая купюра и пакет с рассыпанным по стеклянной поверхности кокаином. Босс позволил парню докурить и затушил сигарету о поверхность столика.

 — Посмотри на меня, — голос хрипел ещё больше, Величайший поднял голову.

Пимп послушно снял очки, положив их на стеклянную поверхность. Он взглянул на него, слегка прищурившись — не привык к свету. По словам Босса, у него пиздец какие огромные глаза цвета любимого виски Величайшего. Стоило порой только посмотреть на рэпера снизу вверх, как тот был готов на всё, будь то поездка на любимой яхте или еще одна порция снега. Босс легко улыбнулся, поглаживая большим пальцем тазобедренную косточку. Другая рука скользнула по плоской груди, скользнула под маску, задирая ее так, чтобы видеть шею и тонкие губы его мальчика.

 — Ты надел это ради папочки? — Величайший улыбнулся, наклонив голову на бок.

У Пимпа очень красивая шея — настоящий самородок для фетишиста: выпирающий острый кадык, почти девчачий изгиб, плавный переход в плечи, бледная кожа и — что самое главное — ни единой родинки. Рэпер облизнул нижнюю губу, задевая кожаный чокер на шее парня одним из перстней. В сумраке украшение больше напоминало ошейник, а металлическое сердечко, соединяющее два черных ремешка, игриво поблескивало. Ладонь соскользнула с шеи, возвращаясь на место на подлокотнике.

 — Проголодался?

В ответ кивок и легкая ухмылка. Папочка накормит, стоило только позвать официанта. При персонале Пимп не дергался, продолжая сидеть в объятиях Величайшего, совершенно не стесняясь. Их работа — обслуживать и улыбаться, а не осуждать за что-либо.

Босс крикнул официанту, где-то там зависающему неподалеку. Сняв капюшон с парня, он взял свою корону и надел ее на голову Пимпа, немного надавливая, чтобы она не упала. Тот ухмыльнулся, глядя на подошедшего официанта снизу вверх с лукавым прищуром — на них уставились, прикрываясь нервным «да-да, что-то нужно?» и неловкой улыбкой.

— П-принеси моей принцессе мороженое, сука, — рэпер прохрипел, жестикулируя резко из-за ударившего в голову кокаина.

Официант удалился, пряча взгляд в отполированной плитке пола. Спустя пару минут зашуганный парень принес вазочку с мороженым и фруктами, политым сверху карамельным сиропом. Очень сладко и вредно для женской фигуры, но Пимпу все равно — сколько бы он не ел, всегда оставался дрыщем.

Босс, придерживая вазочку рукой, что обнимала парня, отчерпнул ложкой сладость. Он поднес ее к тонким губам, ожидая, когда Пимп откроет рот. Кормить его с ложечки не впервой, Величайшему нравилось смотреть, как он слизывал всё до последней капли, облизывал губы, смотря Папочке прямо в глаза. Зачерпнув дольку мандарина и мороженого, рэпер не удержал десерт на ложке, отчего сладость потекла по руке. Пимп мгновенно среагировал: проглотил фрукт со столового прибора и слизал с пальцев и ладони мороженое, захватывая кончиком языка карамель на перстнях Величайшего — рука пахла сигаретами и сиропом. Тот облизнулся, глядя на действия парня — десерт попал ему на маску, становясь похожим далеко не на сладость. Пимп же, не осознавая того, что запачкался, вновь посмотрел Босса, словно ничего и не было.

 — Грязнуля, — прошептал рэпер, чувствуя свое учащенное дыхание, и поцеловал Пимпа, проходясь языком по черной ткани.

Парень ответил на поцелуй, прикрыв глаза; ему нравилось, когда Папочка снисходил до низкого шепота. Это звучало так интимно и завораживающе, что все мысли мгновенно стихали. Мороженое пошло нахуй, успев растаять, пока они целовались — в конце концов, белок тоже очень питателен. Величайший усадил парня на себя, обхватывая его задницу, сжимая ладони. Пимп зарылся руками под платок, корона с драгоценными камнями сползла, звонко упав на кафель. Сейчас плевать на всё, сейчас как-то не до украшений. Тонкие пальцы массировали кожу головы, плавно перебираясь на шею, притягивая Босса к себе за массивные кольца цепей — он вообще любил рассматривать и играться с цацками Папочки, когда они расслаблялись от суеты где-нибудь. Пимп снял с Величайшего очки, чтобы было удобнее целоваться — тот утробно заурчал, как чертов кот, оглаживая поясницу под его толстовкой, пересчитывая позвонки золотыми перстнями.

Кто-то нетерпеливо постучал в дверь, но Босс никак не отреагировал, продолжая скользить языком по языку парня. Вдруг внутрь вошла какая-то девушка, отчего Пимпу пришлось разорвать поцелуй, хотя Величайшему было глубоко наплевать на посторонних. Однако, отстраняться от Папочки никто не спешил — напротив, он обвил шею и уткнулся лбом в мокрый лоб рэпера.

Парень вроде даже видел эту девушку в коридоре к ВИП-ложам. Она тоже дырявила его завистливым взглядом, тоже надеялась на что-то претендовать. Процокав на каблуках до дивана, она аккуратно погладила Величайшего по бедру, наклонившись, из-за чего вырез на ее платье казался больше — показалась ложбинка между грудями.

 — Босс, — кокетливо сказала она, строя глазки рэперу, — тебя там ждут на бис.

Взгляд скользнул к панорамному окну, за которым отрывалась толпа. Возможно, кто-то действительно ждал Босса, однако Пимпу было похуй — он сжал ладони, поглаживая холодными подушечками пальцев горячую шею, кусая губу. Он знал, что Папочка его бы никогда не бросил бы одного — особенно, когда он вел себя, как хороший мальчик, — но хотелось показать этой шлюхе, что Величайший — только его, и больше ничей.

 — Ты не видишь, я, блядь, занят, — рыкнул он, нахмурившись. Его ладони дернулись, камни на гайках легко царапнули бледную кожу под толстовкой.

А после Босс вновь прижался к любимым губам, кусая с рыком, словно это не к Величайшему только что клеилась какая-то шкура, а к Пимпу. Девушка фыркнула, недовольно стискивая зубы. Парень хотел бы что-нибудь сказать или даже показать — средний палец, что ещё — ей, однако пальцы, зарывающиеся под нижнее белье, наталкивали на другие, более приятные мысли.

В конце-то концов, Папочка любит только его, и никакие бабы рядом с ним не стоят.