Фрэнк замер, так и стоял там же у кресла. Его глаза следили за плавными движениями мужчины. Точёная форма сидела на нём по талии, серая шерстяная ткань контрастировала на фоне бедного фартука и протёртой рубашки парня. Между ними не просто пропасть – бесконечность, пролёгшая с самого рождения, которую не заполнить ничем. Разница считывалась моментально, стоило мистеру Уэю оказаться в двух дюймах от него – так близко, что смуглую кожу щекотало дыхание.

— Вы что, шутите? То есть у вас тут в компании собрались алхимик, оборотень, два демониста и ты, Фрэнк, был не в курсе? Уморительно! — Берт смеялся до слёз в уголках глаз, хлопая Айеро по плечу. Тот лишь курил, затягиваясь дымом посильнее. Если уж на чистоту, то сейчас все в этой комнате, кроме грёбанного вампира, пребывали в небольшом шоке.

«Ищем супер-дупер гитариста в группу!» — гласила надпись на листовке, приклеенной Джерардом. Майки, кажется, наблюдал за ним и его реакцией. Фрэнк определенно был заинтересован. Он мог бы, конечно, продолжать и дальше жить за плотными шторами, разглядывая свои клыки в зеркале, мог бы пересматривать старые ужастики в одиночку, мог бы продолжать играть на гитаре в своей комнате.

А мог бы попробовать быть супер-дупер гитаристом в группе Джерарда Уэя.

Даня — плохой человек, потому что знает — правда никогда никому не нравится. Правда мешает, накрывает с головой. Правда — не то, что хотят слышать и видеть. И лицемерия с враньем вокруг куда больше, чем окружающие думают, ей богу. Только задумайтесь, как много людей вам уже соврало! А сколько ещё соврёт? Кто знает, вдруг любящий вас человек лжёт вам?

И Даня знал, кто врал прямо сейчас.

В ту ужас­ную ночь врач, при­быв­ший спус­тя час из го­рода, ска­жет вре­мя смер­ти гла­вы се­мей­ства и с со­чувс­тви­ем пох­ло­па­ет юно­го гос­по­дина по пле­чу, гля­дя на опус­то­шен­ный взгляд пар­ня.

В ту ужас­ную ночь гла­вой се­мей­ства в воз­расте пят­надца­ти лет ста­нет Юлий Онеш­ко.

Машина тихо гудела, радио бормотало где-то на фоне — длинная полоса дороги виляла вокруг холмов, пока за окном оставались высокие ряды сосен. Взгляд скользнул по напарнику, сидящему на переднем сидении. Тот рассматривал виды, задумавшись о чём-то своём, разговаривать особо не хотелось. Руслан поджал губы, зарывшись ладонью в светлые отросшие волосы. Полицейский выглядел задумчивее обычного.

Они оба понимали, что легко в этот раз не получится; скорее всего, придётся остаться надолго.

«Ну», — выдохнул Долгополов, указывая на лестницу, идущую к цоколю, — «пришли!»

Прописными белыми буквами на синем фоне вывески было выведено «мистическое агентство Мираж», а на стене рядом — завлекающие, яркие надписи: «гадания, расклады, предсказания» и «последний потомок Пушкина расскажет, что вас ждёт». Выглядело действительно убедительно.

Шота даже не представлял, как в будущем круговорот событий утянет его с головой: как первая любовь возникнет вновь, тренируя его ученика, как лучший друг в очередной раз попробует обустроить его личную жизнь. Как прошлое отчего-то даст о себе знать.

Джерард был старше него всего на класс, но всё-таки старше. И гораздо больше, ибо рост хулигана оставлял желать лучшего — он едва ли доставал парню до носа. И Фрэнк был чертовски доволен собой, когда старшеклассник, что значительно выше и крупнее, шугался его. Это было так самоутверждающе приятно, что у Фрэнка шли мурашки. В прямом смысле, от одного только загнанного взгляда Уэя у хулигана приятно тянуло низ живота.

Но друзьям об этом, конечно, знать не обязательно.

Малой выбирал тактику — тактика упорно избегала его, оставляя комика на растерзания мыслительным процессам. Но он не отчаивался. Его желание почувствовать кожей корешки прочитанных любовником книг единолично, пока Пушкин целовал бы его шею, становилось навязчиво авантюрным. Да и сам Саша слишком авантюрист, чтобы отказаться от этой идеи.