По кафелю клуба скрипнули подошвы дорогих кроссовок – как Величайшего, так и молодого сутенера. Одежда мешком сидела на парне, зато маска привычно облегала лицо. Тишейды защищали от лучей прожекторов, поэтому Пимп, в отличие от остального народа на танцполе, не щурился. Блики скакали с перстней на пальцах мужчины, прыгая с кольца на кольцо серебряного поводка, и до самого ошейника на тонкой шее сутенера. Большой Русский Босс вел на поводке парня рядом с собой вдоль обступающей толпы.

Игорь заходил утром в круглосуточный, чтобы купить зажигалку и курево. В четыре утра продавщица лениво пробивала парламент, зажигалку и ещё одну пачку тонких ментоловых сигарет, лежащих сейчас во внутреннем кармане. Стрелки часов сонно тикали, кассовый аппарат жалко гудел под суровый взгляд серых глаз Лаврова.

Если бы не провонявшая дешевыми сигаретами пепельница около монетницы, продавщица бы наверняка учуяла запах пороха и едва различимый аромат металла от грубых ладоней мужчины.

Игорь – это что-то потрясающе харизматичное, собирающее вокруг себя народ за сущие минуты. Игорь не такой, как Стас, Игорь другой. Рэпер ещё с тех времен бифа на Урбании казался не таким, он почти не вписывался в кру.

Игорь устал, так устал от всего этого. Устал от накладной бороды, от синтетической шубы, в которую почти вросся. Лавров устал от этих платков с дешевой короной из детского мира. Просто устал от образа, который почему-то вновь и вновь продолжал оставаться на пике популярности, никак не хотел уходить.

Азирафаэль все так же буднично отрывает взгляд от печатных строк на пожелтевших страницах какого-то совсем давнишнего издания и — черт его побери! — улыбается. Как и в любой другой день улыбается, светится весь — морщинки лучами расходятся у глаз, оправа, в отличие от очков Кроули, это ни капли не скрывает. Его волосы как всегда растрепались, хочется пригладить их ладонью, но демон подавляет желание прикоснуться, держа кружку с кофе крепче, засовывая вторую в карман. Нельзя — нельзя все портить.

В тишине раннего утра все казалось ещё более сюрреалистичным: потерянный взгляд серых омутов сочетался с даниной бледностью и бесконечными синяками под глазами, волосы казались пожёванной русой соломой, а пена изо рта стекала с уголков губ. Поперечный был бледнее смерти, кожа едва ли не просвечивала ручейки спрятавшихся вен, бордовая толстовка заляпалась. Он лежал на скамейке, глядя куда-то, но явно не на друга, что терялся в панике, не находя себе места.

У Данилы был первый передоз.

Выглядит невинно, не правда ли? Но иногда опасности не бросаются нам в глаза. Независимо от того, где вы встретите незнакомца, будьте осторожны, если он будет слишком дружелюбен.

На нем маска от Шанель, дорогой спортивный серый костюм, эксклюзивные кроссовки, роскошный подаренный перстень, а также зеркальные тишейды за десятки тысяч долларов. Или евро, Пимп без понятия, если честно. Он «стоит» больше, чем все шлюхи Босса вместе взятые. Да, Папочка любит его баловать, даже несмотря на то, что он никогда ничего не просил.

Стас сонно тёр глаза, от него пахло энергетиками и чем-то необычно пряно-табачным, хотя Лавров навряд ли различил бы эти запахи ввиду собственного перегара. Он стучал ему в дверь своим грузным кулаком, приложившись щекой к металлу двери, такому, сука, приятному после выпитого алкоголя. Зима в Самаре резко потеплела, а Игорь раскраснелся, с прищуром глядя на открывающего замок друга.

— Сегодня у нас суп, — мягко произнес Женя, улыбнувшись настолько мягко, насколько мог. Данила ничего не ответил, лишь сипло выдохнул в воздух облачко пара носом. Поперечный дырявил Евгена взглядом из-под ресниц, пропитанных кровью — его губы подрагивали. Отеки на лице посинели, минуя лиловый оттенок, а раны почти что затянулись. Пока им рано говорить о чуде, хотя Женя знал, что оно у них обязательно будет.