Жизнь на Земле 2700 года не самая приятная, но люди давно взяли в привычку " выживать ", особенно сейчас, когда внутри корпорации JCJenson ведётся противостояние за власть. Но так ли легко выжить, когда мир преподносит предпосылки для настоящего звиздеца?

- Я все еще продолжаю в вас верить.

Свет, вспыхивающий в чужих глазах от скупой поддержки, опустошает. Ин Хо хочет его погасить. Затушить это случайно разгоревшееся пламя. Ин Хо хочет забраться Ки Хуну под кожу. Вскрыть его черепную коробку, перебрать каждую мысль, чтобы наконец понять. Понять как кто-то столь нелепый, столь безнадежный смог сохранить нечто столь хрупкое. Ин Хо для этого нужна самая малость - доверие Ки Хуна.

Его вера искаженная, покалеченная. Она порочная и грязная, неестественная и лишённая любого света. Его вера уподоблена его же Божеству, и Аргенти, оскверненный ею же, лишь слепо следует дальше по дороге из черного песка, погружаясь все глубже в пучины собственного отчаяния. Он не находит выхода, не находит хотя бы лёгкого намёка на него, а вокруг лишь сплошная темнота, наполненная шепчущими душами умерших.

Казалось, где-то глубоко в разуме Юджи Сукуна сейчас скучающе скалится, водит когтистой рукой по воздуху и показывает Мегуми: «Смотри, вот одна, а вот ещё одна, и ещё, и ещё»; «я знаю, что ты чувствуешь меня, пацан»; «я знаю, как ты меня чувствуешь – ну-ка, ну-ка, а хочешь больше?»; «а хочешь – как?»

«Только попроси».

Я не сумасшедший. Я — одержимый… Одержимый Смертью!  

«Я дышу одной тобой...» — он повторяет эту фразу раз за разом, сплетает их пальцы воедино и вдыхает её нежный запах с нотками корицы.

«Ты — мой наркотик...» — вторит она, прижимаясь ближе.

Однако случившаяся вскоре трагедия переворачивает всё с ног на голову, и теперь эти слова становятся не просто красивыми фразами, а, обретая краски, смешиваются с реальностью...

Если долго вглядываться во тьму, то тьма начинает вглядываться в тебя. Гермиона никогда не боялась темноты. Рядом с Драко ей никогда не было страшно. Наоборот. Спокойно. Но до тех пор, пока они не перейдут за золотую середину их жизни.

Это не было обычным любопытством. Даже не прихотью. Он замечал в Сэми такие мелочи, что иногда сам пугался собственной внимательности. Одержимость? Нет, не так.

Любовь.

С десяток моторов грозно взревели в ночи под нестройные крики зрителей, и мотоциклы сорвались с места. Дазай прикрыл глаза, впитывая в себя это знакомое и словно давно забытое чувство. Он так и не научился ловить этот момент, когда "Дукати" набирает достаточно оборотов, чтобы буквально взорваться под ними и полететь вперёд безумной птицей. Тысяча сто девяносто девять кубиков адреналина впрыскивается в кровь, и красный дьявол едва не взлетает над дорогой.

Она принадлежит ему, и он собирается убедиться, что она об этом знает.