В помещении клуба приглушен свет. Зрители с нетерпением ждут новое выступление. Обращаются во внимание, как только начинают звучать первые ноты.

Цукишима выбивается из толпы, хоть и сидит за ближайшим к сцене столиком. Отвлекается на что-то в телефоне, заслышав начало мелодии. Обращает внимание на танцующего только тогда, когда операция по оплате проходит успешно.

На сцене сегодня бог. Перед публикой в красном платье с двумя высокими разрезами до самых бёдер выступает Акааши.

— Можно приват? — за спиной кто-то одергивает официанта, и Кей усмехается.

— Простите, на сегодня все раскуплено, — работник клуба сочувственно улыбается расстроенному клиенту.

Акааши садится на колени, двигается плавно. Он сейчас так близко, что Цукишима видит, насколько равномерно лежит лёгкий загар на светлой коже бёдер, оголенной сейчас так соблазнительно. Интересно, он загорает без одежды или ходит в солярий? Кей лениво отпивает виски и ухмыляется, когда Кейджи опирается на руки, и ползёт к нему еще чуть ближе. Будто наверняка знает, кто выкупил все его приваты на сегодняшнюю ночь.

Акааши — не порно. Акааши — эротика в чистом виде. В этом платье, с этим взглядом манящим. Самодостаточен один на этой сцене. Знает, что на него смотрят все. Даже бармены отвлечены от работы, наблюдают за каждым плавным движением. И весь клуб одновременно вспоминает, как дышать, когда Кейджи уходит со сцены.

— Вы можете пройти в пятую комнату, — через десять минут над Кеем появляется менеджер клуба. — Он уже готов.

Цукишима заказывает воды со льдом. Алкоголь его больше не интересует. В комнате, куда его провожают, ждёт Акааши. Пошлый кожаный диван сейчас даже не кажется лишним, ведь на нем сидит произведение искусства. В другом платье, черном, более спокойном, менее вульгарном, с одним единственным разрезом.

— Добрый вечер, — произносит, когда официант оставляет графин с водой на столике и выходит. — Вы ведь знаете правила?

Не трогать руками. Не предлагать интим. Не пытаться вызнать что-то о личной жизни. И еще огромное количество всякого не.

— Знаю, — кивает Цукишима, подходя ближе.

Он не решается сесть на диван рядом с танцором, зато теперь может рассмотреть его вблизи чуть лучше.

Черные стрелки на глазах делают их цвет еще более ярким. Акааши смотрит в упор, и Кей уверен, этот бездонный океан тоже возможно довести до шторма. Цукишима опускает взгляд на губы, чуть подкрашенные, оттого кажущиеся более пухлыми, чем есть. Шея, ключицы и все, что еще хотел бы увидеть Кей, спрятано под платьем. Оголено лишь одно бедро, Кейджи изящно сидит нога на ногу. Ждет, когда гость насмотрится.

— Я могу начинать? — и Кей слышит отдалённые нетерпеливые нотки в голосе. — Время танца ограничено.

— Не сегодня, — качает головой Цукишима, устраиваясь на подлокотнике этого ужасного дивана. — Я выкупил всю ночь, можно никуда не спешить.

К чести Акааши, он выдаёт свое удивление лишь легким поднятием темных бровей. Его приваты стоят совсем не дёшево. Чтобы получить целую ночь, этот парень должен был перевести на счёт Яку целое состояние, не меньше.

— Тогда, — Кейджи все же встаёт, отходит к пилону, и Кей замечает на нем чёрные, в тон платья, туфли на каблуке. — С какого вы хотели бы начать? И не против ли вы перерывов между?

Кей пересаживается на диван, наливая в графин воды.

— С любого, на твой вкус, — он садится удобнее, откидывается на спинку. — И нет, не против.

Акааши включает музыку. Акааши сливается с музыкой. Акааши сам лучше всякого искусства, зачем здесь вообще музыка?

Кей следит за ним, прикованный взглядом к красивому телу, к каждому изгибу и движению.

Два танца под музыку без слов проходят быстро, и Кейджи просит перерыв. Цукишима кивает, на большее он сейчас не способен. Как только брюнет выходит из комнаты, Кей тянется за водой. Искренне жалеет, что отказался от алкоголя и осушает первый стакан залпом. Этот парень просто нечто. Чудесно.

Все становится намного менее чудесно, когда Акааши возвращается. В чёрном платье, подобному красному, с разрезами по самое не могу. Босиком, он идёт танцевать дальше. Цукишима шумно сглатывает и радуется тому, что музыка заглушает этот звук. Он завороженно смотрит на то, как Кейджи идёт к нему через всю комнату. Танцует так близко, что можно протянуть руку и дотронуться до прекраснейшего из людей. А потом Акааши садится на его колени верхом, и Кею стоит огромных усилий убрать обе руки на спинку дивана.

— Интересно, — выдыхает Цукишима, улавливая смешинки в чужом взгляде.

Действительно, в правилах ни одного запрета на касания, если трогают гостя, а не танцора.

Кей отрывается от лица Кейджи, чтобы осмотреть бедра. Разрезы еще выше, чем были на сцене, или ему кажется? Кожа бледная, наверняка тонкая и нежная. Возможно багровеет даже от лёгкого укуса. Цукишима отводит взгляд, в сторону, чтобы немного перевести дух.

Если бы это было возможно.

Тонкие пальцы подхватывают подбородок и настойчиво возвращают внимание.

— Вы оплатили ночь, чтобы отворачиваться? — Акааши говорит тихо, но звучит в сознании Кея громче музыки из колонок.

Все оставшееся время Цукишима смотрит только на Кейджи, не отрываясь. По пути из клуба, заходит в кабинет Яку и выкупает ближайшие выступления Акааши. Мориске ухмыляется хищно и напоминает о правилах. Кей только кивает и молча уезжает из клуба.

***

— И как оно? — Бокуто обнимает Цукишиму со спины, когда тот ложится в их общую постель.

— Я нашёл тебе идеальный подарок на день рождения, — ухмыляется Кей, откладывая очки на полку. — Восхитительно танцует.

— Оооо, жду с нетерпением! — пальцы Котаро спускаются ниже, и он чувствует чужое возбуждение. — Настолько восхитительно?

В его голосе сплошное удивление. Цукишима фыркает в ответ, но не отстраняется.

— Раз он так хорош, то и правда жду, — шепчет Бокуто, нависая над Кеем и нежно целуя.

***

— Он выкупил всё на месяц, — выдыхает немного ошарашенно Яку, когда Акааши заходит в его кабинет. — И один выездной день.

Кейджи кивает, смиряясь с задачей развлекать одного и того же парня аж месяц. А выездных он не боится, туда с ним поедет охрана.

— Что-то ещё? — он скучающе смотрит в глаза начальника и ждёт, когда его отпустят.

— Ммм, нет, — Мориске кладёт на край стола конверт с оплатой. — Можешь быть свободен.

Усмешка сама появляется на тонких губах. Знает он эту «свободу». Кейджи забирает деньги, тихо прощается и выходит на свежий воздух. Акааши посильнее затягивает шарф и медленно бредёт в сторону дома. До настоящей свободы ему ещё работать и работать в этом заведении.