Через несколько дней Вернон чувствовал себя лучше. Однако бытовые, казалось бы, вещи стали проблемой. Например, одеться сам Роше не мог. Штаны надеть сумел — пусть даже не завязав шнурки — но как бы он не крутил рубашку, она не поддавалась. При попытке приподнять руку сустав вспыхивал болью.

— Кто бы мог подумать, — торжественно заявил эльф с ехидной улыбкой, — глава специального отряда, усмиритель волнений в Махакаме, дважды награжденный за храбрость, не может надеть рубашку!

— Заткнись, — рыкнул Роше, — я бы посмотрел на тебя, если бы тебе в плечо попали из арбалета.

— Четыре года стараний напрасно, — продолжал эльф, театрально размахивая руками, — а тут кусок ткани — и ты беспомощен, как дитя.

— Мне хватит и одной здоровой руки, чтобы задушить тебя, — пригрозил Вернон. Он швырнул рубашку на кровать и уверенно пошел на врага. Иорвет приготовился обороняться, но на крики пришла Ибрис.

— Ну-ка, перестали! Иорвет, иди за стол, быстро! — медичка отвесила ему легкий подзатыльник и повернулась к Роше, — а ты возьми мою шаль. После завтрака разомну тебе плечо, потом оденешься.

Роше только кивнул и сильнее закутался в вязаную ткань. Ибрис всегда одевалась, как будто за окном мороз. Носила теплый сарафан, вязаную кофту и минимум две шали. И постоянно садилась ближе к печи. Обычно мерзнут старики, но Ибрис была старше Роше лет на пять, может на семь, не больше. Рановато считать ее старушкой.

За столом Вернон уткнулся в карту. Теперь он точно понял, в какой стороне от Ринде они оказались. Чтобы добраться до фронта уйдет дня три, если пойти пешком и останавливаться только ночью, поспать на три-четыре часа. Только впереди целая зима. Роше был твердо уверен, что к концу морозов Нильфгаард пройдет обезглавленную Темерию, захватит Аэдирн и приберет к рукам Лирию и Ривию. Следом падет и новоиспеченное государство Саскии — они начали зализывать раны от битвы под Вергеном. Нильфы сметут их за несколько дней, даже если на помощь прилетит дракон. К этому времени не будет смысла двигаться в сторону Яруги — битва дойдет до границ Редании. Хотя, скорее всего, Радовид успеет собрать все силы и дать бой. Если удастся отбросить Нильфгаард за Понтар, можно выиграть время и даже устроить саботаж внутри армии противника. Эмгыр держит свое государство в ежовых рукавицах, среди его приближенных есть недоброжелатели, которые с радостью помогут свергнуть Белое Пламя.

— Чего призадумался? — спросила Ибрис.

— Думаю о том, когда Нильфгаард дойдет до Понтара, — пробубнил Роше, не отрываясь от карты, — не думаю, что Наталис сможет мобилизовать все войско и дать отпор вовремя. Черт…

— Ты все о войне, да о войне, — проворчала медичка, разливая чай, — успеешь еще на меч кинуться.

— Тебя вообще это не волнует? — Вернон поднял голову и нахмурился.

— Вернон, я одинокая калека. Нильфов я не люблю, но, если придётся лечить их, чтобы не убили, значит, буду лечить, — Ибрис пожала плечами.

— Не боишься говорить это самой патриотичной псине Темерии? — усмехнулся Иорвет, — он может казнить тебя на месте за предательство.

— Пусть попробует сначала меч поднять, — хозяйка дома фыркнула и стала убирать пустую посуду.

— Пошли вы, — отозвался Роше, — оба.

— Не дуйся. Правду ж говорю, умирать мне пока… — медичка запнулась, захлопала глазами и перевела тему, — Поставь-ка стулья, будем тебе плечо разминать.

Ибрис устроилась за спиной Роше. Она растерла несколько капель масла между ладоней и стала медленно массировать раненное плечо. Медичка осторожно крутила руку Вернона, прощупывала мышцы и плавно надавливала. Манипуляции отдавались импульсами по всей руке, но капитан стоически терпел. Сустав громко щелкнул и вместе с болью по руке разлилась мягкая истома. Роше тихо застонал и закусил губы.

— Больно? — спросила Ибрис.

— Да. Но становится легче, — на выдохе ответил Роше.

— Терпи, — строго сказала медичка, но успокаивающе погладила раненого по спине, — говори, если будет слишком больно.

Сустав хрустнул еще раз. Вернон прикрыл глаза, стал тяжело дышать через рот. Иорвет сидел чуть поодаль и внимательно наблюдал за процессом. Он так и застыл с кружкой, поднесенной ко рту. Роше зажмурился, процедил сквозь зубы тихое «блять» и вновь шумно выдохнул. После очередного стона Иорвет быстро надел теплые ботинки, бросил «я курить» и выбежал на улицу.

— Куда?! — рявкнула Ибрис, — курить пошел! И раздетый! Паскуда ушастая, я тебя от воспаления лечить не буду! Только попадись мне, голову оторву!

Иорвет, конечно, слышал ее ругательства. И знал, что это пустые угрозы. Полотенцем получит, не больше, за эти дни он успел урвать пару раз. И за острый язык, и за излишнее любопытство, и за курение трубки в одной рубахе.

Так проходили дни. Сытная еда, лекарства, упражнения. Ибрис пыталась разбавить скуку — нашла карты гвинта, которые оставили беженцы. Сама хозяйка правил не знала, поэтому еще пару вечеров ушло на объяснение. Ибрис злилась, что ничего не понимает, но Иорвет раз за разом спокойно объяснял ей, как работают карты.

Позже хозяйка дома вытащила несколько корзин с клюквой, брусникой и черникой. Поэтому все трое устроились за столом и перебирали ягоды. Иорвету очень не нравилась монотонная работа, но Ибрис обещала наварить варенья и отдать одну баночку в его личное распоряжение. Роше тоже не горел желанием, но позже понял, почему медичка их припахала. Ловить маленькие ягодки было тяжко, но так Вернон мог разработать пальцы на раненой руке.

На следующий день Ибрис варила варенье. На весь дом стоял такой запах, что Иорвет не переставал крутиться возле печи. Он то и дело заглядывал через плечо хозяйки, наслаждаясь видом бурлящих ягод.

— А ну, — Ибрис набрала ложечку варенья, подула и поднесла к губам эльфа, — как тебе? Достаточно сахара?

— Да, достаточно, — кивнул Иорвет, довольно облизнувшись, — скоро будет готово?

— Потерпи, сладкоежка, — медичка улыбнулась, — пусть хотя бы остынет.

Роше наблюдал со стороны и усмехался. Ибрис в последнее время стала мягче. Она все еще ругалась и ворчала, когда дело доходило до лечения. Но в такие минуты становилась настоящей матерью, заботящаяся о двух взрослых детях.

Вдруг Вернону подумалось, что в ее возрасте крестьянские девушки уже давно рожали, даже не раз и не два. А Ибрис живет совсем одна. И рассказывать о себе все еще не горит желанием. В голове сразу закрутились грустные мысли о том, что Ибрис — вдова, а ее дети ушли на фронт и погибли по Второй Северной Войне. Или, что еще печальнее, бросили больную мать. Кулаки тут же зачесались набить рожу таким деткам. Какой бы скверный не был характер у хозяйки дома, она не заслужила одиночества. Тем тяжелее давалось осознание, что по весне придется вновь оставить ее одну. Учитывая войну, Роше сильно сомневался, что увидит ее вновь. Однако, если получится вернуть Темерию, он обязательно вернется за Ибрис. Хороший медик не будет лишним при дворе. Тем более, не так уж много живых людей, которым он, Роше, обязан жизнью. Не так много живых людей, которые не считают его ублюдком.

Иорвет помог Ибрис наполнить горшочки вареньем и плотно закрыть. Один оставили открытым, его хозяйка дома торжественно отдала эльфу. Он слопал треть, и довольно облизал ложку. Вернон потянулся попробовать, за что и получил шлепок по руке.

— И кто из нас ребенок, — недовольно сказал человек, — не будь жадиной, дай попробую.

— Пошел ты, — Иорвет прижал баночку к груди, — найди себе свою. Это плата за мой труд.

— Какой труд? Тебе напомнить, что Ибрис твою жопу от нильфов спасла? Ты тут вообще на птичьих правах, будешь выебываться — вышвырну.

— Попробуй, — протянул Иорвет.

Хозяйка дома закатила глаза и приготовилась разнять их, но в дверь постучали. Ибрис прижала палец к губам, подошла к окну и отодвинула занавеску из старого куска тряпицы. Увидев гостей, медичка нахмурилась и кивнула в свою спальню. Капитаны зашли в комнату и дверь за ними захлопнулась.

Ибрис впустила гостей в дом. Иорвет прислушался — судя по шагам зашли двое.

— Чего вам? — строго спросила хозяйка дома.

— Доброго дня вам, милсдарыня. Мы вот к вам… — неловко начал мужик.

— Я спросила, чего вам надо, — грубо повторила Ибрис.

— Наша дочка заболела, — меланхолично протянула женщина, видимо, жена, — мы даже не знаем, как лечить.

— Симптомы? — Ибрис стукнула тростью.

— Чаво? — протянул мужик.

— Да еб твою, что с дочкой-то? Жар, рвота, кашель?

— Жар, уже два дня. Кашляет сильно тоже, да. Из носа бежит. Ничего больше, но она даже встать не может, — гостья всхлипнула.

— Ясно, — вздохнула медичка. Она зашла в комнату, где хранились микстурки. Пошарила по шкафу, собрала несколько склянок и вернулась, — вот это ей два раза давайте, как проснется и перед сном. Грудь намажьте волчьим салом и чесноком. А вот это давайте по ложке в день. А вот эту красную штуку сами пейте, по глоточку утром. И кто с вами в доме живет давайте. Чтоб сами не заболели. Вот вам еще спирта бутылочка, можете по телу растирать, если жар сильный будет. Через три дня ей легче будет. Если нет — ко мне. Понятно?

— Да, понятно, — голос женщины повеселел, — спасибо, спасибо вам большое! А говорили, вы ведьма, злая и страшная! А вы настоящая волшебница!

— Да похер мне, что говорят. Что в обмен принесли? — фыркнула Ибрис.

— Тут муки немного, травы какие-то взяли у соседей, может, полезно будет. Еще вот фасоли немного. И хлеб. Уж чем богаты, — объяснил мужчина.

— Зверобой, шиповник… Ласточкина трава, это хорошо. Все, выметайтесь, — сказала Ибрис.

Гости еще раз поблагодарили ее и ушли. Ибрис тут же открыла дверь комнаты. Капитаны стояли у самой двери.

— Вы тоже выметайтесь отсюда. Иорвет, убери муку в погреб, — скомандовала хозяйка.

— Часто к тебе так приходят? — спросил Роше, провожая эльфа взглядом.

— Нет, не очень. Если кто болеет сильно в ближайшей деревне. У них там даже повитухи нормальной нет, вот и ходят сюда. Оттуда у меня полный погреб — осенью многие болеют, — Ибрис уселась за стол и стала перебирать травы.

Зима подкралась незаметно. Особенно морозным утром выпал снег. Белое покрывало укрыло всю поляну, оставляя лоскуты на ветках. А на шестнадцатый день Велена мороз разрисовал окна причудливыми узорами. В доме стало холоднее, Ибрис достала старые шерстяные рубахи и носки. Также пришлось сильнее топить печь. Медичка за дровами ходила сама, больных во двор не пускала. Говорила, что холодно, да и мало ли кто может шастать в округе. Несмотря на предостережения, Иорвет продолжал ходить на улицу в одной шерстяной рубашке. «Я же ненадолго, — говорил он, — ничего мне не будет»

Только эльф даже не подозревал, что угрозы воспаления — совсем не пустые.

Жар у Иорвета поднялся ночью. От лихорадки он стонал и метался, чем и разбудил Роше. Капитан сразу помчал к Ибрис, затарабанил в дверь ее спальни. Медичка не разозлилась — сразу поняла, что дела плохи. Она быстро (насколько могла) примчалась к эльфу. Вернон пытался помочь, но мог только подавать из шкафа лекарства.

Ибрис откинула плед и стянула рубашку с больного. Она покачала головой: рана на животе загноилась и опухла. Медичка вернулась к печи, набрала воды из бочки в небольшую бадью и вернулась. Она стала обтирать алебастровую кожу Иорвета, стирая пот. После медленно втирала вокруг ранения густые мази и поливала припарками. Эльф стонал и дергался в попытках уйти от неприятных ощущений. Он плохо понимал, где находится, и постоянно что-то бормотал на старшей речи.

Ступку, которую Ибрис попросила дать, Роше найти не смог. Махнув рукой на все, медичка засунула в рот несколько сухих листьев, запила глотком спирта, разжевала и плюнула на ладонь. Добавила еще лекарства, и размазала смесь по ране. Вернон даже сказать ничего не решился. Странный выход из ситуации, хоть и действенный.

Боль от лекарств привела Иовета в чувства. Он вскрикнул и удивленно уставился на Ибрис.

— Иорвет, узнаешь меня? — спросила она.

— Ибрис, — со свистом прошептал эльф.

— Да, это я. Все хорошо, слышишь? Ты все еще в моем доме, — Ибрис говорила неторопливо, вполголоса.

— Emerist, — дрожащим голосом ответил Иорвет.

— Он говорит «больно», — подсказал Роше, заметив замешательство знахарки.

— Давай выпьем лекарство, и больно не будет, обещаю, — ласково сказала Ибрис. Она тут же подсунула больному две склянки с отваром. Обе Иорвет выпил неохотно, но выплюнуть лекарство Ибрис не дала, — вот, умничка. Потерпи чуточку, сейчас пройдет, бельчонок.

Оставалось только помочь эльфу заснуть, чтобы его организм переборол заразу. Иорвет всхлипнул и укутался в плед. Ибрис подсела ближе, стала гладить черные волосы. Роше наблюдал со стороны и тихо вздыхал. Он помочь ничем не может. Разве что только быть рядом, чтобы поддержать хозяйку дома. Она возилась не один час, и вряд ли уже уснет. Вернон и сам порядком устал — снадобья облегчали боль, но вытягивали все силы из организма.

В порыве непонятных чувств Вернон подсел ближе и осторожно убрал прилипшие волосы со лба Иорвета. Роше поджал губы — кожа у эльфа была горячей.

По прошествию еще часа Иорвет немного успокоился, перестал метаться, но уснуть не мог. Его разум все еще был затуманен, он пару раз пытался встать, рвался куда-то и расстраивался, когда его не пускали. Он постоянно говорил на Старшей речи. Ибрис не понимала, но Роше слышал, как эльф зовет своих товарищей-скоятаэлей и пытается понять, где они. И когда силы у всех троих подходили к концу, Ибрис запела.

Мир сомкнутых глаз и январская вьюга

Не в силах нас сбить с остроты прямого пути,

Где каждый из нас от полярного круга

К далекой звезде начинает идти.

Вернон не мог оторвать взгляд. Ибрис пела негромко, ее мелодичный голос заполнял комнату. За ним не было слышно ни завывающего ветра, ни болезненных стонов, даже собственного дыхания. Роше, казалось, перестал дышать.

И если твой путь среди скал и тумана,

Теряется след, и не ясно, что там, впереди

Молчанье пустынь, а, быть может, саванна

И тихий рассвет, что забрезжит в груди.

Впервые за эти дни Роше видел ее такой. Ласковой, доброй и даже любящей. Ее привычная манера заботиться была грубой, острой. Не вела — подталкивала. Но сейчас голос Ибрис звучал мягко, обнимал, грел, как нежные руки матери. Конечно, во время лечения она не грубила и была внимательной к чужой боли. Но тогда было профессионально, как делают хорошие медики. Сейчас иначе. Сейчас искренне.

И я сохраню твое сердце средь песен,

Которые больше, чем жизнь или смерть.

Ты будешь всегда в мире том, что чудесен,

Где видно насквозь и не больно смотреть.*

Иорвет уснул. Дыхание все еще сбивалось, но теперь эльф не хрипел и перестал дрожать. Ибрис стянула покрывало с пустующей кровати, накинула на Иорвета поверх первого, подтолкнула под бок.

Роше не знал, что сказать. Не знал, стоило ли вообще говорить. Ибрис вымученно посмотрела на него и поднялась со стула, тяжело опершись на трость.

— Вернон, — прошептала она, — ложись. Тебе нужно поспать, глаза краснющие.

Следующим утром Ибрис вновь проснулась рано. Роше сам едва мог уснуть. Он вздрагивал и просыпался каждый раз, когда Иорвет вздыхал или поворачивался. Пару раз поднимался, слушал дыхание и щупал лоб. Но лихорадка не возвращалась.

Услышав, как возится хозяйка дома, Роше и сам встал. Ибрис двигалась медленнее, чем обычно и выглядела помятой. В этот раз она даже не заплела косы, а собрала волосы в небрежный хвост. Вернон подошел ближе, и медичка вздрогнула.

— Мать твою, напугал, — пробурчала она, схватившись за сердце, — чего встал рано? Иди поспи.

— Не могу, — вздохнул Вернон. Он забрал из рук знахарки миску с тестом и стал перемешивать смесь, — тебе бы самой поспать. Выглядишь дерьмово.

— Я тоже не могу. Нужно разогреть мазь для твоего плеча и сделать отвар для Иорвета, — Ибрис села на стол и потерла больное колено.

— Мазь я разогрею сам, — заверил Роше, — а Иорвету дашь что-то из шкафа, там наверняка есть лекарства на все случаи жизни.

— Некоторые нужно давать свежими, иначе толку от них нет, — объяснила медичка, — черт, нога ноет, скоро будут морозы. Дай руку, пожалуйста.

Роше отставил миску, взял за руку хозяйку дома и осторожно потянул. Ибрис скривилась от боли, но поднялась на ноги. Она захромала в комнату, где все еще спал эльф. Вернон только покачал головой и продолжил заниматься тестом. Он видел, как Ибрис пекла лепешки вместо хлеба — ничего сложного, он справится.

До полудня медичка занималась Иорветом. Он проснулся, пока Ибрис втирала очередную мазь. Сначала эльф заметался — память предательски подсунула ему день бегства от нильфгаардцев — но заслышав знакомый голос сразу успокоился. Он понял, где находится, но организм был настолько слаб, что стоило Ибрис погладить его по лбу, он тут же заснул.

После полудня наступила очередь Роше. Ибрис подогрела мазь и стала втирать в больное плечо, попутно разминая мышцы. Процедуры стали приносить меньше боли. Руки у Ибрис были волшебные — с каждым днем двигать рукой становилось легче, пальцы слушались лучше. А рана на спине действительно заживала, как на собаке.

Иорвету стало лучше через два дня. Воспаление почти прошло, а силы вернулись. Но теперь ходил курить только в теплых ботинках и полушубке. Ибрис кривила губы и говорила «поделом». На что Иорвет ответил многозначительным жестом в виде среднего пальца.

Дни продолжали лететь. Наступил последний день Саовины — сочельник Йуле. Роше и Иорвет обычно не праздновали, но Ибрис попросила. Так принято в ее доме, сказала она, а раз уж они гости, то надо соблюдать традицию. По такому случаю медичка даже срубила небольшую елочку и приволокла в дом. Украшали ее старыми куклами, бусами и всем, что попадется под руку.

Вечером Ибрис достала из погреба слабенькую настойку на шишках и хороший кусок солонины. За столом выяснилось, что это первый Йуле за много лет, который медичка празднует в компании. В честь такого случая Ибрис даже сделала гостям подарки. Роше она отдала свою трубку, чтобы он больше не отбирал у Иорвета его. А самому эльфу досталась красивая резная флейта. Он сразу узнал узор и резьбу — работа эльфских мастеров.

— Ее оставила эльфская семья год назад, — рассказала медичка, — в благодарность. Я играть не умею, а ты говорил, что в Понтаре потерял свою.

Иорвет сразу показал, что он умеет, наигрывая веселую праздничную мелодию. Роше смутился.

— Нам нечего подарить тебе, — сказал он, — едва ли тебе нужен сломанный меч.

— Брось, Вернон, — Ибрис тепло улыбнулась, — выздоравливайте скорее, это будет ваш лучший подарок.

— Кстати об этом… Ты давала нам что-то новое? Из лекарств? — спросил Роше.

— Нет, а что такое?

— Рука стала болеть по утрам сильнее. Думал, может побочки, — Вернон пожал плечами и хлебнул настойки, — или испортилось чего.

— Может… спишь неудобно… — неуверенно пробурчала Ибрис. Она перестала улыбаться и тревожно смотрела на Роше, — я попробую… другое…

— Не волнуйся ты так, — Вернон улыбнулся и похлопал подругу по плечу, — не так сильно болит, все нормально.

— Хорошо, — Ибрис только нервно улыбнулась.

Выздоровление и правда замедлилось. Роше даже заволновался, что не успеет восстановиться к первой оттепели. Ибрис поджимала губы, но ничего конкретного не говорила. Хотя Вернон видел по бегающим глазам, что медичка недоговаривает. Спрашивать в открытую не стал — понятно, что ответа не дождется. Поэтому он верил Ибрис и продолжать разрабатывать руку. Ведь медичка не давала причин не доверять. Да, она говорила о себе неохотно, переводила тему или открыто требовала помолчать. Но Вернон, между прочим, сам терпеть не мог трепаться о себе. Мало ли какие раны скрывает прошлое. Тем более, когда за домом скрывается чья-то могила. Роше видел ее в окне.

Морозы крепчали. Из-за погоды у Ибрис начались мигрени. Она медленно ходила, двигалась вяло и иногда проваливалась в транс. Когда у нее носом пошла кровь, Роше настоял, чтобы она прилегла отдохнуть. Но сон ее продлился недолго. Она услышала крики, вскочила и выбежала из спальни.

Иорвет и Роше стояли посреди комнаты. Кривили лица, сжимали кулаки и злобно глядели друг на друга.

— Да что ты знаешь о нас?! — крикнул Иорвет, — тебе никогда не понять, что значит бороться за выживание!

— О, ваши белки научили меня, что это значит! Особенно, когда находишь свой молодой отряд в лесу, утыканный стрелами! — Вернон ткнул пальцев в грудь эльфа.

— Эти bloede dh’oine пришли убить нас!

— Да, потому что вы, сучьи дети, напали на деревню!

— Деревенские убили двух беременных Aen Seidhe! Ты хотя бы понимаешь, что значит беременная Seidhe?

— Это был повод вырезать всех жителей?

— Это повод перерезать всех чертовых dh’oine в этом мире! Вам, тварям, хватает самого факта нашего существования! Вы не успокоитесь, пока не убьете всех, кто отличается от вас даже формой ушей! Ты в частности!

— Да насрать мне, какой формы у тебя уши! Я уничтожал «белок» только потому, что вы терроризировали людей!

— Не ври мне, bloede dh’oine, ты конченный расист!

— Я мог повесить каждого нелюдя во Флотзаме! Я знал, что у вас есть шпионы! Но не хотел убивать простых жителей, им итак тяжко приходилось!

— А ну заткнули рты, оба! — закричала Ибрис, — я вам сейчас устрою разборки, засранцы! Разошлись в разные углы, и если услышу хоть слово, то мало вам не покажется! Вперед!

Ибрис угрожающе потрясла тростью. Иорвет наморщил нос, проворчал что-то на эльфском, и ушел в комнату с кроватями. По пути, конечно, не забыв толкнуть плечом Роше.

***

Еще пару раз к Ибрис прибегали из ближайшей деревни за лекарствами. А одним особенно холодным вечером принесли на руках беременную девчонку. Молоденькую совсем, лет пятнадцати. Как воды отошли, так и побежали. Но путь не близкий, сугробы глубокие. Едва ее уложили, так она и начала рожать. Роше сидел в комнате Ибрис и с ужасом слушал вопли роженицы. Становилось не по себе, когда девчушка вопила, что умирает. Ибрис старалась переорать роженицу, требовала дышать глубже и тужится. Велела мужу подавать тряпки и нести воду.

А потом голос девушки стих. В момент тишины волосы встали дыбом.

Ибрис засуетилась, кричала матом мужу чтобы нес еще тряпок.

Вскоре раздался надрывный плач мужчины. И успокаивающий голос Ибрис.

Через час хозяйка дома открыла дверь своей спальни, но выгонять капитанов не стала. Она молча поставила у входной двери ведро полную кровавых лоскутов, набрала воды и похромала в комнату с кроватями. Роше пошел следом, но не смог пройти дальше порога. По плечам побежали мурашки, а в горле встал ком. Кровь была повсюду: и на одной из кроватей, и на полу. И на руках Ибрис — по самые локти. В углу валялось окровавленное одеяло. Как будто в комнате зарезали кого-то с особой жестокостью.

Пальцы у медички дрожали. Она старалась выжать тряпку, но тело не слушалось. Вернон подошел ближе, Иорвет шмыгнул следом.

— Уйдите, — хрипло сказала Ибрис, — нечего вам на это глядеть.

— Давай я помогу, — уверенно заявил эльф. Он взял из рук хозяйки дома тряпку, выжал, но тут же получил шлепок по руке.

— Уйдите, я сказала! — закричала Ибрис. Голос у нее нервно сорвался. Ни Иорвет, ни Роше не отреагировали, тогда медичка заорала еще громче, — Вон пошли!

Капитаны вышли из комнаты. Они уселись за стол, молча переглянулись и стали ждать.