Определённо ночная шалость Чимина удалась, и теперь омега в полной мере чувствовал себя защищённым. Парень плохо засыпал без Юнги, а ночью льнул к нему всё ближе, искал тепло и любовь, которую всю жизнь хотел чувствовать. Он обожал спать в объятиях альфы, дыша уже любимым запахом кофе, уткнувшись в чужую грудь.

Кушали они теперь всегда вместе. Это было любимым времяпровождением Юнги. Чимин оказался совсем не переборчив в еде, и глаза его горели от любого приготовленного альфой блюда. В один вечер омега разговорился и упомянул, что не ел домашней еды примерно с того времени, как ушёл из родительского дома. В другой же вечер Чимин рассказал о том, что он не сам сбежал от родителей, а те, как он выразился, настояли на его уходе. Юнги с Намджуном тогда потерялись в догадках, как можно было отказаться от родного ребёнка.

«Чимин слышит хлопок двери и два рюкзака в руках становятся слишком тяжёлым грузом для парня.

— Я… — говорить было сложно, а аккумулятор телефона садился слишком быстро. — Можно к тебе?

— Детка, хочешь провести эту ночь вместе?

— Да, — шепотом. — Да, — но уже громче. В холодных объятиях любимого, лишь бы не вспоминать крики родителей и их самую большую и последнюю ссору».

***

Юнги часто пропадал на работе, но старался уделять вечера Чимину. Омега и не просил большего. Всё было слишком хорошо, но в один момент Юнги стал задерживаться на работе всё дольше и дольше, приходя домой даже под полночь. Чимин не дожидался его, а просто засыпал, наивно думая, что парень всё же придёт совсем скоро. На вечерах, которые они проводили вместе, Юнги старался молчать, он слушал Чимина, иногда лишь отвечал ему, но в глаза не смотрел, постоянно что-то печатая в телефоне.

— Юнги, — как-то за ужином Чимин подаёт голос, старательно избегая взгляда альфы. — У меня скоро приём в больнице должен быть.

— Да, я помню, — кивает Юнги.

— А, прости, — выдыхает Чимин, а в голове начинает маленькая паника. Парень неловко воздух во рту перекатывает, надувая щеки. Он ещё перед ужином думал, говорить об этом или нет, знал же, что альфа помнит, но решил зачем-то напомнить. А теперь начинал нервничать из-за того, что это сделал. Юнги же не будет злиться на него за это?

— Я возьму выходной через пару дней, съездим, — кивает Юнги, жуя курочку, одной рукой удерживая кусочек мяса в палочках, а другой что-то листая в телефоне. — А так всё нормально у тебя?

— Да, — кивает Чимин, вставая из-за стола, беря свою тарелку с недоеденной курочкой и рисом, и идёт на кухню.

— Чимин, — Юнги следит за его действиями, а голос становится строже. — Сядь и доешь.

— Я не хочу больше, — отвечает парень, стараясь говорить как можно уверенней, однако повёрнут он спиной к альфе.

— Врёшь?

Чимин тут же оборачивается, встречаясь взглядом с Мином. Тот сразу всё читает в глазах, а слова омеги только подтверждают его догадки:

— Я и так много набрал в весе за последний месяц, — дует губы Чимин, переводя взгляд на свой округлившийся живот, спрятанный за безразмерной футболкой Мина. — У меня щёки появились и…

…ты перестал интересоваться мной», — остаётся неозвученным.

— Ну и что, разве из-за этого можно отказываться от ложки риса?

— Но я стану ещё больше, — Чимин возвращается на своё место, ставя тарелку перед собой.

— Хорошего человека должно быть много, — Юнги откладывает телефон и протягивает свой кусочек курицы, зажатый между палочками. — И ты подумай о нём, — кивает на живот омеги. — А мне ты любым нравишься.

— Даже когда… — Чимин почему-то сразу съедает протянутую курочку, начиная хорошо её пережевывать, пока резко не останавливается и не пищит, обмахивая лицо руками. — Хён! Жжётся!

Юнги нечитаемым взглядом сканирует его, осознавая, что добавлял в свою порцию курицы острый соус, а Чимину такого есть вообще не следует. А он ест, ещё и плачет и говорит, что жжёт.

— Да блять, прости, — Юнги резко встаёт, буквально подлетая к холодильнику, беря оттуда молоко, потом хватает стопку салфеток со стойки и уже становится около Чимина. — Прости, прости, я забыл.

— Всё нормально, — говорит Чимин, проглатывая кусочек острой курицы, во рту пожар, а на глаза слёзы наворачиваются.

— Ты съел? — Юнги удивленно распахивает глаза, открывая бутылку молока. — Пей, и рис, ешь рис.

Чимин кивает, начиная судорожно исполнять приказ альфы, чуть ли не давясь холодным молоком.

— Тише ты, — Юнги от греха подальше даже отбирает молоко у омеги. — Тебе же нельзя такого.

— Острого? — Чимин дует губы. — Я больше не буду, правда.

— Прости, прости, — повторяет Юнги, приседая около Чимина на корточки. — Не жжёт больше? Всё хорошо?

— Да, — кивает парень, получая в руки снова бутылку молока. — Но, если мне нельзя, я не буду.

— Следует спросить у врача, — выпрямляется Юнги, положив одну руку на плечо омеги, заглядывая ему в глаза. — Прости, я не должен был тебе давать это.

— Всё хорошо, — кивает Чимин и преданно смотрит на Юнги, совсем как щенок. — От одного кусочка острой курочки мне не будет плохо, — парень задумывается на пару секунд и добавляет. — Мой бывший кормил меня наркотой, не думаю, что курочка навредит сильнее.

— Я волнуюсь, — Юнги садится назад, ждёт пока Чимин не начнёт снова есть нормальную, полезную для него еду. — Просто работа и дом. Сейчас сложно, нужно только пережить период дебютов.

Сам пытается съесть ещё, но еда уже не лезет. Он правда испугался за Чимина. Сильно заволновался, потому что сам совершил эту ошибку, сделав любимому больно. А Чимину как-то даже не привыкать, для него это малость. Он переживал куда более грандиозные злодейства к нему, чем накормить курочкой с острым соусом. Многочисленные шрамы на теле и душе тому подтверждение.

— Многие артисты презентуют свои альбомы в конце лета, начале осени, — как бы в оправдание говорит Юнги, прекрасно понимая, что его невнимательность работой не прикрыть. — Ещё месяц, и я смогу больше времени быть с тобой. Просто, нужно чуть-чуть подождать.

— Ты правда меня не бросишь, если я сильнее растолстею?

— Дурак что ли, — Юнги хмыкает, гладя парня по голове, запуская пальцы в жжёные волосы, отдающие бледностью бывшей рыжины. — Если хоть грамм потеряешь, знаешь, как я буду нервничать?

— Со мной скучно? — зачем-то спрашивает Чимин, прикусив губу.

— Нет, — улыбается Юнги, заглядывая в шоколадные доверчивые глаза, глаза ребёнка. — Просто у меня работа и глупые подчинённые. Хочешь ещё чего-нибудь?

— Хочу волосы покрасить, — зачем-то выдаёт Чимин, хотя его спрашивали о немного другом. — Или состричь совсем, они неприятные на ощупь.

— Я буду свободен только через пару дней, — виновато улыбается Юнги, никак не меняясь в лице, будто бы так и должно быть и всё совершенно нормально и хорошо. — Я позвоню Хоби, он сводит тебя в салон.

— Что?

— Ты сказал, что хочешь покраситься.

— Ты мне разрешаешь? — Чимин восторженно смотрит на Юнги, округляя глаза сильнее, он выглядит прямо как щенок, только виляющего хвостика не хватает. — Так просто? В какой цвет?

— Я думал, ты сам выберешь цвет, — Юнги сначала даже не понимает реакцию парня на его… разрешение..? — Я напишу Хоби прямо сейчас.

Чимин в полном восторге, вскакивает со стула, не зная куда себя деть. Волнение закрадывается в душу, и теперь оно приятное.

— Завтра часов в десять Хоби заедет за тобой, — Юнги сообщает Чимину, откладывая телефон подальше, а вместо него берёт тарелку с остатками еды, которые уже стали никому не интересны. — Уберём со стола?

Юнги со спокойной душой моет посуду, задумываясь над реакцией Чимина на безобидное разрешение покраситься. Неужели ему настолько было плохо, что, даже перекрашивая волосы в другой цвет, он должен был спрашивать, в какой именно?

— Я точно тогда не прыгнул? — Чимин стоит сзади задумавшегося Юнги, смотря на вазочку яблок на стойке.

— Что? — выходя из своих мыслей, спрашивает Юнги.

— Я просто поверить не могу, — Чимин выбирает яблоко, которое выглядит посимпатичнее. — Ты совсем не против того, чтобы я покрасился в цвет, который сам выберу?

— Я должен быть против? — Юнги почему-то в голову не приходило до этого момента, что поведение Чимина можно оправдать тем, что ему всё запрещали, и он жил просто-напросто по чьей-либо указке, без свободы выбора, без какой-либо свободы вообще. — Мы же просто… — Юнги ровно на секунду задумывается о том, что он хотел бы сам, но обременять Чимина и не давать выбор, то есть делать точно так же, как и люди раньше по отношению к нему, просто не правильно, — Живём вместе, как я могу быть против?

А ведь родители и бывший Чимина точно были против любого цвета, даже, возможно, просто против покраски его волос. А если и согласились, то с условием, что сами выберут цвет. Даже обидно становится за парня. Юнги почему-то сюда же приплетает многочисленные шрамы на теле Чимина, который слишком медленно затягиваются. Неужели он калечился тоже, когда ему велели это?

— Ты хотел сказать другое слово, — выбрав яблоко, Чимин тут же откладывает его обратно в вазочку, поджимая губы. Перехотел.

— Мы же просто встречаемся, — смеётся Юнги, натирая мыльной пеной тарелку. — Прости, мы не обязаны встречаться, если ты этого не хочешь.

— Официально мне предложения о начале наших отношений не поступало, — хитро улыбается омега и подходит сбоку к Юнги, обнимая его, чуть повисая на нём, прижавшись всем телом. — О таком парне, как ты, можно лишь мечтать.

— Я ничего особенного не делаю, — альфа продолжает мыть тарелку, которая уже подозрительно чисто скрипит, хотя хочется прямо сейчас просто прижать Чимина к себе и не отпускать, обнять его обеими руками и спрятать от всего мира. Он не был создан для запретов и жестокости, которые он перенёс.

— Что будет потом? — вдруг спрашивает Чимин, заглядывая Юнги в глаза.

— Потом…

— Когда ребёнок появится, — Чимин отводит взгляд, щекой прижимаясь к груди Юнги. — Я буду более самостоятельным, смогу устроиться на работу…

— А ты этого хочешь?

— Я хочу сказать «нет», но я буду эгоистом, — Чимин смотрит на Юнги, пока тот медленно соображает, сводя шестерёнки.

— Будь эгоистом, — просит он в итоге, поворачиваясь к пристроившемуся сбоку парню. — Ты слишком милый.

— Поцелуешь меня? — омега смотрит прямо в глаза, ловя чужой взгляд, а Юнги тут и теряется, оставляя тарелку на сушилке. — Или это сделаю я, — Чимин отлепляется от альфы, и одну руку запускает тому в волосы, чуть притягивая парня к себе. Теперь Чимин точно принимает предложение Юнги. У альфы не остаётся ни малейших сомнений.

Юнги ещё секунду колеблется, прежде чем наконец-то поцеловать Чимина. Вода так и течет из крана, наверное, Намджун потом будет опять ругаться за огромные коммунальные счета, но сейчас им далеко плевать. Юнги чуть меняет их положение, вжимая Чимина в столешницу, не разрывая поцелуй. Альфа прикусывает и тут же зализывает такие желанные губы, на которые уже почти месяц смотрит просто так.

Чимин выдыхает в поцелуй. На этот раз не отталкивая Юнги, прогоняя ужасные мысли в голове, рисуя красивую картинку перед глазами. Картинку, в которой живёт прямо сейчас.

— Ты доверяешь мне? — зачем-то спрашивает Юнги, отрываясь от губ.

— Настолько, что даю себя целовать на твоей кухне, — говорит Чимин со сбившимся дыханием и чмокает парня в уголок губ, прося продолжить, альфа лишь ухмыляется шире.

— Будет плохо, если я не смогу остановиться, — сообщает он на ухо Чимину, а у того идут мурашки по телу. — Я не животное, Чимини, я буду ждать, когда ты действительно доверишься мне.

— Думаешь, я сейчас не доверяю? — недовольный быстрым поцелуем, дует губы Чимин.

— Мы можем сломать всё, если продолжим, — тихо говорит парень, ведя носом по линии подбородка омеги, вдыхая яркий медовый аромат. — Давай делать небольшие шаги друг к другу?

— С этой минуты ты будешь называться моим парнем и будешь целовать меня перед сном, — уверенно произносит Чимин с закрытыми глазами, наслаждаясь мимолётной лаской альфы. — Если, конечно, ты этого хочешь.

Юнги поднимает голову к Чимину и становится ровно напротив него. Он смотрит с любовью, таким взглядом, какой омега ещё не видел в своей жизни. Он прежде точно такого никогда не видел. Никто на него так не смотрел. Раскрасневшееся лицо от поцелуев стало ещё более красным. Юнги смутил его. Опять.

Но потом всё идёт не так. Перед глазами появляется совсем не Юнги. И совсем не его легкая улыбка. Проявляется он и его дьявольская усмешка. Чимину становится плохо, дурно от самого себя. Он отходит на пару шагов от Юнги, мотая головой.

— Я… э… Пойду кровать расправлю, я бы хотел отдохнуть уже, — мямлит он и быстро скрывается в, теперь их, спальне. Какой же он полный придурок.

Юнги кивнуть не успевает парню, как тот исчезает в прихожей. Вот они только что целовались, а Чимин уже сбежал. Списывая всё на неловкость и крайнюю стеснительность омеги, Юнги продолжает мыть посуду с самой довольной моськой на этой планете. Он любит, и у него появился шанс на ответ. Он постарается написать как можно больше песен за два дня, потому что вдохновения море и небольшой океан рядом, дающий позитивный заряд.

Заканчивает Юнги с посудой как можно быстрее и идёт в комнату, где на кровати сидит Чимин и не понимает, что он хочет сейчас, спать или ещё почитать. Рассудив, они приходят к выводу, что могут посмотреть какой-нибудь лёгкий фильм, что они, собственно, и делают. Юнги укладывается на мягкой кровати, сбоку к нему удобно пристраивается Чимин, и они вместе смотрят какую-то второсортную комедию на ноутбуке в ногах альфы.

Фильм идёт лишь к своей середине, когда Юнги слышит, что рядом его радость уже сопит и крепче прижимается, ища свою защиту. Альфа рад в несколько раз сильнее, когда Чимин наваливается на него сверху, причмокивая губами и что-то неразборчиво бормоча. В этот момент Юнги понимает, что безумно влюблён.

Альфа совсем тихо, стараясь не разбудить Чимина, включает ночник у кровати и достаёт из-под неё блокнот и ручку. Старая, потёртая записная книжка, уже вряд ли может кому-то понадобиться, но Мин всегда был жутким традиционником, так что писать любил вручную. Специальные блокнот с ручкой хранились под кроватью, чтобы в случае неожиданной гениальной мысли во сне парень мог сразу её записать. Всё началось ещё в школьные годы, когда у него не было супер навороченного телефона с заметками, да так и осталось до сегодняшних дней.

Юнги открывает чистый лист в блокноте и начинает записывать строчки, неожиданно пришедшие ему в голову.

Да, ребёнок не его, да, у Чимина впереди ещё тысяча и одна стадия принятия нормальной жизни, но прямо сейчас тот момент, когда всё спокойно и все счастливы. Юнги этой ночью не спит, ночника не надо, он сам светится от счастья и пишет. Пишет лирику, не замечая времени, пишет, не пытаясь разбудить Чимина.

Чимин просыпается около четырёх утра и замечает Юнги, который что-то записывает в блокноте.

— Работаешь? — слышится хриплый сонный голос паренька.

— Что-то случилось? — вопрос омеги остаётся проигнорированным. — Ты чего проснулся так рано?

— Я в туалет хочу, — потирает глаза Чимин, потом неспешно удаляется в ванную комнату, однако через минут пять возвращается и застревает в проходе, обнимая дверь. — Там осталось чего-нибудь с ужина?

Юнги лишь усмехается.

***

Как Юнги и обещал, в десять утра Чимина вытащили из кровати и, сонного, потащили куда-то. Хосок для утра был уж слишком жизнерадостным и постоянно о чём-то говорил, практически не затыкаясь. Омега был и не против, потому что с утра говорить хотелось не очень, да и не о чем, а так обстановка не казалось давящей.

— Рядом с моей студией находится шикарный салон, там такие мастера, что ты не пожалеешь.

— Я голову не успел намыть, — зачем-то говорит Чимин, вжимаясь в сиденье машины Хосока. — Меня никто так и не разбудил. Прости, я бы…

— Это не обязательно, — Хосок мотает головой и с улыбкой смотрит в зеркало на Чимина на заднем сиденье. — В салоне волосы точно смогут вымыть. Кстати, а какой цвет ты бы хотел?

— А какой нравится Юнги?

— Ясно, — хмыкает Хосок, подавая назад свой телефон. — Пароль: 2607. Ищи цвет, какой тебе нравится.

Чимину даже неловко становится. А телефон в руках дорогущий, что даже прикасаться страшно. Он всё же заходит в интернет, набирая что-то по типу «популярные цвета волос», — и долго листает в молчании многочисленное количество картинок. И почему-то ему даже неважно, какие цвета волос у людей с фотографий, они все красивые, до ужаса красивые. А он — нет, а он просто он.

— Выбрал? — спрашивает Хосок, глуша машину.

— Да, — кивает Чимин, поджимая губы и возвращая телефон и шмыгая носом. — Нет, я не знаю.

— Что случилось?

— Не знаю, — Чимин пожимает плечами и шмыгает носом, вдруг становится жутко стыдно за себя, он попросил Юнги, чтобы тот напряг ещё и Хосока.

— Ты только не плачь, ладно? — Хосок выходит из машины, подходя к пассажирскому месту, и открывает дверь для Чимина. — Ну или плачь, водно-солевой обмен полезен.

Чимин почему-то усмехается на эти слова. Как глупо звучит, а помогает же. Где смех, там слёз ведь быть не может.

— Так, успокаивайся, — просит альфа и подаёт свою руку, чтобы Чимин вылез из машины без проблем. — Давай мы сейчас пойдём в салон и из тебя сделают такого красавчика, что все упадут, хорошо? — Чимин кивает, доверчиво и наивно. — А знаешь, что насчет светлого?

— Светлого? — Чимин ещё раз шмыгает носом. — Никогда чисто не мог осветлиться.

— Вот и посмотришь на чистый блонд с твоим личиком, — блокируя машину, говорит Хосок. — Уверен, что получится слишком хорошо.

Получилось и правда слишком хорошо, настолько, что не спящий вторые сутки Юнги вдруг резко перехотел спать и целый вечер сидел около Чимина, одаряя того комплиментами. У омеги настроение однозначно поднялось, а когда Юнги, резко достав свой телефон, начал его фотографировать, то уровень счастья превысил шкалу любых измерений. С новым прозвищем на вечер — «Одуванчик» — Чимину было настолько комфортно, что он не сказал ни слова против. Блонд шёл к его лицу слишком хорошо.

В конце дня щёки Чимина горели и болели от бесконечных улыбок и смеха. Определённо, ему не хватало обновить себя, чтобы приблизиться к Юнги. А когда они ложились спать, Юнги опять взял свой блокнот и ручку в руку, но, вымотанный за два дня, не смог написать больше одного слова, которое выглядело, как «оддвачик». Он уснул сразу же, не забыв отдать такой важный для Чимина поцелуй на ночь.

Когда Юнги заснул, Чимин легко выбрался из его объятий и решил сходить в туалет. Моя руки, он всё же решил умыться, вспомнив, что ему наносили косметику, которой, к его удивлению, было не так и много на лице. Салфетки, которыми он протер лицо, прежде чем то ополоснуть водой, мало окрасились.

Чимин с минуту рассматривал своё лицо в зеркале, решительно не понимая, почему он все же понравился Юнги, а потом перед глазами снова появился другой. Тот другой: смеялся, повторял обидные слова и всё ещё напоминал о себе.

— Я не знаю, что с тобой, — тихо шепчет Чимин зеркалу, — Но пошёл-ка ты нахуй. Ты никогда не узнаешь о том, что у тебя будет ребёнок. Будь в порядке или не будь вообще.

***

— Да! Такой хорошенький! — восторженно кричит в трубку Намджун, пугая спокойно жующего Чимина, который только приехал с Юнги из больницы.

На приёме его похвалили за хорошие анализы и то, что он поправился, придерживаясь правильного питания. Выписали ещё пару витаминов, уже конечно, меньше, чем в первый раз, но тоже важные и нужные.

— Он теперь всё ест! — Намджун продолжает свои восторженные речи в телефон, что Чимину до жути неловко становится от его слов. Он даже хочет отложить свои палочки, однако замечает взгляд Юнги, сглатывает и продолжает тихонько есть.

— Кому? — спрашивает Юнги.

— Хоби, — кратко поясняет Намджун, принимаясь расхаживать кругами по квартире. — Да, и его вообще не тошнит больше!

— А Хосок-хёну это обязательно знать? — тихо шепчет Чимин, подцепляя кисло-сладкое кимчи на палочки, а Юнги просто пожимает плечами.

Намджун замолкает на время, видимо, слушая Хосока на том конце линии, а потом резко вскрикивает, так, что пугает Чимина, который чуть ли не давится кимчи, быстро проглатывая еду:

— Нет, даже не думай, Хо! — злится альфа, резко останавливаясь на одном месте, принимается жестикулировать одной рукой. — Его хоть и не тошнит, но упасть он может.

— Это тоже обо мне? — шепчет Чимин, смотря на Юнги, который начинает сверлить взглядом Намджуна, потому что его возгласы смеха уже не вызывают.

— Хосок, пожалуйста, ну давай я тебе моделью побуду, ну отмени ты свидание, — просит Намджун, сводя брови на переносице, Юнги на слова усмехается.

— Давай сюда, — говорит Мин, протягивая руку за телефоном. — Не с кем мелкого оставить? Да, тащи его сюда, я сегодня и завтра свободен буду.

Юнги замолкает на какое-то время. Чимин с интересом смотрит на него, пытаясь хоть что-то услышать из телефона, хотя ничего не получается.

— Сейчас забрать и до завтра? — Юнги хмурится. — На ночь, что ли? Ну хорошо.

И отключается. Чимин проглатывает очередную ложку риса, так и не понимая, что сейчас произошло.

— Сегодня официально все отдыхаем, — Юнги принимается доедать ранее отложенную еду.

— Ну что ты наделал, — возмущается Намджун. — Я тогда забираю Чимина и мы почитаем где-нибудь в спокойствии.

— Чонгук не будет пищать при мне, — успокаивает его Юнги. — За Чимином я сам присмотрю.

Это были по-настоящему весёлые выходные. Чимин за последние три дня слишком раскрылся и расслабился, что не только смеялся над шутками других, но и сам шутил, не боялся говорить и вести себя как-то «не так». Почти все выходные, как Юнги съездил за Чонгуком, они провели вместе. Чонгук не затыкался никак, что Чимину уж очень напомнило Хосока, однако, если альфа говорил что-то хорошее и смешное, то омега повествовал обо всём на свете. Он быстро менял темы и был почти всегда в движении.

Все игры, в которые успела поиграть компания за один вечер, остались за первенством маленького Чонгука, а потом — команды «Чонгука и Тэхёна», так как последний решил, что оставлять на вечер свою «детку» в одиночестве было бы не хорошо.

Тэхён оказался хорошим собеседником, и у Чимина не возникло ни одного вопроса к нему за вечер. Он мило обходился с ним, в разгаре игры иногда спрашивая, всё ли с ним хорошо, не падает ли он, не тошнит ли его. Юнги, как показалось Чимину, хорошо знает Тэхёна, потому что свободно шутил с ним на разные темы, просто разговаривал, так, как делал это с Намджуном и так, будто знает альфу уже много лет.

Чимин, правда, за вечер начал косо смотреть на еду, потому что буквально каждый раз, когда он брал что-то со стола с вкусняшками, где была куча вредной еды, пиццы и роллы, он ловил взгляд то Намджуна, то Тэхёна. И если первый радовался тому, что омега ест, то выражение лица второго разгадать было невозможно.

Когда в разгар одной из игр вся компания переместилась в комнату к Намджуну, Чонгук начал доставать Тэхёна просьбами принести ему что-то из кухни или гостиной покушать. Альфа сразу же ринулся исполнять желание своего омеги, захватив с собой Чимина, который захотел пить и обещал принести Юнги ещё пиццы. Юнги же не отрываясь играл с Намджуном в шахматы, что и являлось основой причиной перехода компании в другую комнату. Чонгук подсчитывал книги на полках последнего, не найдя занятия интереснее.

Соревновались, скорее, уже не двое давних друзей, а два интеллектуала, так что игра слегка затянулась. Не скрыть, что шахматы довольно скучные, так что дальше одной партии ребята обещали не затягиваться. Чонгук же постоянно говорил, что оказался на тусовке пенсионеров и без пива ему здесь не очень, благо, за свои слова он сразу получал тычок от Тэхёна и подзатыльник от Намджуна, Юнги просто воздерживался в такие моменты. Компания делала максимально комфортную атмосферу для Чимина, без всякой выпивки, ведь последнему строго противопоказано всё это.

Чимин спокойно уходит с Тэхёном из комнаты в просторную гостиную и идёт на кухню, чтобы наконец попить. Альфа не останавливается у стола с закусками, а двигается за Чимином. Он выжидает, пока парень спокойно нальёт себе воды в стакан и начнёт пить, когда так же спокойно его поставит и, развернувшись, захочет уйти, но уйти не сможет.

— Чимин-а, а это правда ребёнок Янджэ? — Тэхён совсем приближается к лицу Чимина, который резко меняет выражение лица, а мурашки пробегают по телу.

— Что? — почти не шевеля губами, произносит парень, начиная бегать взглядом и отдаляться от альфы, но оказывается вжат в кухонную тумбу. В ту самую, где они целовались с Юнги.

— Я так и думал, — легко улыбается Тэхён, нависая над омегой, он всё видит по реакции парня и повторять ему даже не надо. — А мы всё гадали, что случилось с его преданной собачонкой.

— Откуда ты…

Чимин на миг давится воздухом. Растерянно мечется в сознании и абсолютно ничего не понимает. Тэхён… Тэхён знает больше…

— У тебя нет поводов волноваться… — рука Тэхёна мягко ложится на щеку омеги, большим пальцем очерчивая скулу. — Я просто знаю Янджэ, вот и всё…

— Если, — Чимин закрывает глаза, он впадает в ступор, продолжая находить силы на то, чтобы произносить слова, но ни пошевелиться, ни убрать руку со своего лица не может. — Если... у тебя есть связь с ним, то… — он опять обрывается, давится воздухом. Одно чёртово имя смогло сломать столько хорошего, что происходило за последние дни. — Не упоминай меня, пожалуйста.

— О, жаль, — Тэхён усмехается, положив вторую руку на другую щеку парня. — Я уже это сделал, — и почему-то хихикает тут же, видя и чувствуя, как побледнел и занервничал перед ним парень. — Не волнуйся, ведь это вредно для тебя.

— Я… не… понимаю… — Чимин говорит каждое слово с паузой, давя в себе истерику и пытаясь устоять на ногах. Кухонная тумба, в которую его вжали, очень помогает.

— Ты прекрасно слышал, щекастик, — с улыбкой, не слезающей с лица, говорит Тэхён, сжимая щеки парня, доказывая его настоящее прозвище. — Ничего такого…

Чимин перестаёт чувствовать руки на своём лице, а парень не перестаёт дьявольски ухмыляться, что ещё больше пугает омегу. Отходить альфа не собирается, одну руку он заводит Чимину за спину, тем самым блокируя и так недосягаемый путь отступа, а другую — кладёт парню на бедро.

— Что может тебе навредить, детка — Тэхён чуть сильнее сжимает бедро парня, там, где есть то, за что Чимин никогда не сможет себя простить, и наконец отходит, вытаскивая из-за спины Чимина вазочку с конфетами, которые вскоре относит Чонгуку.

Чимин оседает на пол. Пару минут он не может прийти в себя и теряется во вновь нахлынувших воспоминаниях. Янджэ. Человек, испортивший его жизнь. Человек, которого он любил до смерти. Человек, чьего ребёнка он сейчас носит под сердцем. А человек ли вообще?

Когда Чимин берёт себя в руки и возвращается в комнату, он садится слишком близко к Юнги, укрываясь в его объятиях и тепле. Лишь бы не назад, лишь бы не к нему. Тэхён до конца вечера даже не смотрит на потухшего Чимина.

Чимин почему-то лишь думает о том, что он не принёс пиццу Юнги, хотя обещал, и начинает тихо с этого плакать. Заметив резко сменившееся настроение омеги, альфы сворачивают свою скучную игру и пытаются упокоить парня.

Чимин успокаивается лишь, когда остаётся наедине с Юнги, повторяя извинения о пицце и плохом конце дня. Альфа гладит парня по светлым волосам, которые даже на ощупь стали приятнее после покраски, и повторяет, что всё хорошо и переживать не о чем. Чимин слишком быстро засыпает тем вечером.