С момента выписки прошло чуть больше двух недель, и Чимин мог бы сказать, что жизнь возвращается в нормальное русло. Юнги пропадал на работе, что оставалось неизменным. Чаще всего это происходило в выходные, когда Чимина и Юки можно было оставить на Намджуна или Хосока. Намджун обрёл более стабильный график работы, а из неожиданной поездки в Китай вернулся жутко вдохновлённым на новые свершения. Чаще по вечерам в пятницу в квартире присутствовал его друг, по совместительству — партнёр по бизнесу. Ярко-красные волосы не менялись, а вот круги под глазами становились всё больше. Чимин сочувствующе кивал парню, прося его и Намджуна не перетруждаться и побольше отдыхать. Потому что по факту отдыхал лишь один Чимин, поскольку ограниченность в передвижении мешали нормально делать даже самые простые домашние обязанности.

К всеобщему удивлению, в квартире, что раньше принадлежала лишь двум холостым и необременённым ничем альфам, прописался Чонгук. Он здесь бывал чаще, чем в школе. На выходных и после школы Чон всегда заглядывал к Чимину и помогал тому с Юки. С маленьким ребёнком омега справлялся тоже, на удивление, хорошо, хотя до этого ни малейшей заинтересованности к малышу не проявлял. У ребёнка появилась няня, а у Чимина — новый друг.

Чонгук вообще после разговора с Чимином так и просидел на диване в гостиной до позднего вечера, пока сам Юнги, вернувшись ночью, не уложил его спать, ничего не спросив.

Чимин с Чонгуком сошлись на почве не только страданий младшенького, но, как выяснилось, и на том, что одному, как и другому, не хватало общения с себе подобными — то есть подростками и желательно омегами. Уважение к Чимину начало появляться в тот момент, когда он подливал младшему выпивку. Конечно, как старший он виноват и не должен был этого делать, и ему жутко стыдно перед Хосоком, на чьей совести был оставлен родителями брат, а с другой — в глазах мальчика его авторитет заметно вырос. Вырос он и после того, как Чимин выслушал его и ничего против не сказал, даже имел и высказал отличную от альф позицию, чем заслужил ещё большее уважение.

Чимин был не против мальчика около себя: тот помогал, и был очень даже удобным, потому что передвигаться хоть и возможно, но достаточно проблематично, а растущему ребёнку нужен более резвый родитель.

Чонгук в роли няни оставался и один на один с ребёнком, как например сейчас, когда Чимин попросил Юнги отвезти его к Сокджину. Самому альфе было интересно узнать, что же это всё-таки за единственный друг Чимина, да и свидетели по делу омеги лишними не были бы. Ребёнка брать с собой, таскать его по общественному месту смысла не было.

***

Привели омегу в общую палату, где каждый отдельный пациент мог загородиться от посторонних глаз шторкой. Отметив где-то про себя, что давно не был в таких палатах, Чимин как-то с ужасом осознал, сколько Юнги отдал денег за его персональные палаты и в целом лечение. Озвучивать мысли, правда, так и не решился, кинув на альфу немного обеспокоенный взгляд. Серость и тёмные пятна под глазами определённо не красили его, и наверное, не попроси Чимин отвезти его сюда, парень бы залёг и хорошенько выспался.

— Ким Сокджина пока что нет, но он прибудет через десять минут, подождите его здесь, — отчеканил медбрат, который проводил их до персонального места омеги и, резво развернувшись, убежал уже куда-то назад.

— У него была операция, — говорит Юнги, помогая Чимину сесть удобнее на кровать. — Вы созванивались ещё?

— Нет, но мы обмениваемся сообщениями, — кивает омега, осматривая склонившегося над ним парня. — На работе всё плохо?

— Нет, — мотает головой Юнги, приседая возле омеги на корточки, смотрит на него снизу вверх и медленно, сонно, моргает. — Просто все последние события нельзя назвать хорошими, и писать ничего не получается, — Чимин невинно распахивает глаза и губы округляет в форме буквы "О".

— Твоя муза испугалась реальной жизни, — говорит Чимин, протягивая руку к лицу альфы, и нежно, подушечками пальцев оглаживает впалые скулы. — И я её прекрасно понимаю, — продолжает омега, заглядывая в глаза парня. — Что бы ты хотел прямо сейчас?

— Прямо сейчас? — спрашивает Юнги, не отрывая взгляда от родных шоколадных радужек напротив. — Чтобы всё сложилось более чем удачно.

Они так и смотрят друг на друга, пока Чимин не слышит смех, где-то в коридоре, напоминающий смех Сокджина, и не просит Юнги подняться на ноги. Это и правда оказывается омега, что-то с весёлой улыбкой рассказывающий молодому медбрату, сопровождающему, по-видимому, его до палаты. Омега останавливается, замечая Чимина, который скрыть улыбку и волнение не может и поэтому сильнее вцепляется в руку рядом стоящего альфы. Сокджин ещё что-то говорит сопровождающему, на что тот кивает и, развернувшись, уходит, а Ким движется ближе к своей койке.

— Какие люди и с охраной, — ровно выдаёт Сокджин, опуская взгляд вниз, замечая гипсовый сапожек на ноге своего друга, и выдаёт нервный смешок. — Тэхён говорил, что ты Янджэ нос сломал, но чтобы вот так.

И присаживается рядом на кровать, все ещё разглядывая гипс с милым цветочком и подписью «hope» — Хосок постарался. Чимин отцепляется от Юнги и мешкает буквально секунду, прежде чем прилепиться в тёплые объятия к Сокджину.

— Я так скучал, хён, — шепчет Чимин, сильнее обнимая растерявшегося парня. — Так скучал.

Сокджин лишь легко смеётся, поглаживая паренька по волосам. Признаться честно, он тоже скучал по Чимину, с которым иногда так или иначе пересекался и которого мог считать одним из друзей. Они не росли вместе, не сходились вечерами за чаем или какао, чтобы посмотреть какой-нибудь дурацкий фильм. Они даже толком-то и не общались, просто знали, что можно найти друг друга и посидеть рядом. Сокджину Чимин запомнился тихим мальчиком, который по своей воле загнал себя в ловушку из собственных чувств, который слушать ничего против не хотел, который был часто в синяках и гематомах, который звонил хёну, чтобы посидеть с ним в какой-нибудь дешёвой кафешке, а когда дела были совсем плохи — на скамейке в парке, просто помолчать и услышать одно единственное: «Ты знаешь». И Чимин, И Сокджин, они оба прекрасно знали, что происходит, но один не позволял это останавливать, а другой не хотел себе лишних проблем. Близкими друзьями их назвать сложно.

Сокджин поднимает глаза и встречается взглядом с альфой. Сонный парень с замиранием и, кажется, с сердечками в глазах смотрит на омегу, не выпускающего парня из своих объятий. Красивый и видно, что богатый. Тёмный, но не мрачный. Ким почему-то чувствует, что кофейный альфа сделает всё, чтобы защитить своего медового малыша.

— Я Ким Сокджин, — решает зачем-то представиться парень, протягивая одну руку альфе. — Прошу простить мою формальность, но друзья Чимина — всегда мои друзья.

— Я Юнги, — плохо соображая, кивает парень, вяло протягивая руку для ответного рукопожатия, могли бы просто представиться без всех этих формальностей. — Мин Юнги.

— Тот Мин Юнги? — удивляется Сокджин, оттаскивая от себя за плечи Чимина. — Малыш, ты кого подцепил?

Юнги усмехается, отводя взгляд от растерянного Чимина и еле сдерживающего смех Сокджина. Пак смотрит на друга с немым вопросом, потом переводит взгляд на Юнги, который берёт рядом стоящий стул и ставит его ближе к кровати.

— Это он меня, скорее, подцепил, — непонимающе отвечает Чимин. — Хён, не смейся.

Однако Сокджин взрывается новой волной смеха, смущая омегу перед собой. Юнги разворачивает стул спинкой и садится на него наоборот, положив руки поверх спинки и опустив голову на них. Он устал, но не оставит своего малыша никогда.

— Я думал, что Тэхён шутил, когда говорил о том, кто это, — Сокджин, не стесняясь, показывает на альфу прямо пальцем, хотя тот сидит буквально перед ними. — Признаться, не ожидал от тебя такого, — он забирается на кровать с ногами, садясь в позу лотоса. — Ты был так влюблен, что страшно подумать. Сейчас всё в прошлом?

Чимин поджимает губы, смотря на Юнги, и задумывается в очередной раз за последнее время. А всё ли в прошлом? Не будет ли больше сердце проситься и болеть? Стало ли проще, потому что рядом Юнги и он пропитан им?

— Или у вас это больная тема, мне не нужно об этом говорить? — поспешно исправляется Сокджин, замечая сомнения во взгляде Чимина.

— Нет, — мотает головой Пак, смотря на Сокджина. — Заявление лежит на полицейском столе, а его компанию наказала сама жизнь, — Чимин смотрит на Юнги, который кивает утвердительно в ответ и освобождает одну руку, чтобы протянуть омеге. — Я слишком хорош для него, хён, есть кое-кто другой, кто будет это ценить.

— Так, так, так, — щурится Сокджин. — И сколько лет тебе нужно было, чтобы это осознать?

— Ты тоже виноватым будешь, — по-детски дует губы Чимин, скрещивая руки на груди. — Ты вообще чего тут делаешь?

— Ну, — задумывается Сокджин. — Вообще, у меня была операция, — и кивает в подтверждение своих слов. — Честно? Я подумал, что мы сможем надурить твоего обеспечителя и он закроет мой счёт в больнице, но сейчас даже неловко.

— Ты всегда так прост? — спрашивает Юнги, зевая и даже не пытаясь прикрыть рот рукой.

— А смысл мне врать? — прямо отвечает омега. — Хотел, но не вышло, — и пожимает плечами. — Придётся теперь брать в долг, а потом возвращать. Хён так не любит быть кому-то должным.

— А многочисленные дружки из вашей компании не могут оплатить счёт? — с издёвкой спрашивает Юнги, понимая, что заплатить придётся все-таки ему, но упустить возможность застать омег врасплох он просто не может. Он устал и хочет спать.

— Отчасти я виноват в том, что произошло с Чимином, — слишком быстро понимает Сокджин, на что Юнги лишь переводит взгляд с одного омеги на другого. — Отчасти, но ты должен его знать и знать то, как он отстаивает своё. Одна мысль, что он потеряет того придурка, просто выводила его из равновесия, — присутствие Чимина теперь игнорируется. — Его не единственного использовали, были ещё мальчики, похожие.

— Что насчет тебя? — Юнги спрашивает прямо, без лишних намёков и наводок.

— Меня это не касалось, у меня были привилегии, — прямо говорит парень, замечая как мрачнеет Чимин рядом и непроизвольно сжимается в маленький комок. — Но остановить это я не мог, я мог там не появляться, мог быть. Я просто отдыхал и имел компанию.

— А потом? — спрашивает Чимин, косясь на Юнги.

— Потом? — переспрашивает Сокджин. — После того как ты сбежал, я высказался об этом, и, мягко говоря, огрёб от омежек, которые текли по твоему мудаку, — Чимин понимающе кивает, нога под гипсом жутко чешется. — Ну а потом у меня была связь с Тэхёном и ещё парой нормальных ребят — Ёнсу и Бэксу, может, помнишь их.

Чимин отрицательно кивает головой. Он никого толком-то и не помнит по именам. Помнит совсем другое. Сколько бы он ни думал, а вспомнить Тэхёна в своей прошлой жизни не получалось. Вопрос, почему Джин так спокойно об этом говорит, оставался всё таким же открытым и неозвученным.

— Ну и жил я, никого не трогал, — продолжает Сокджин, поднимая взгляд вверх, будто вспоминает, чем он занимался в тот период жизни. — В круглосуточном в ночную смену работал, чтобы старшего брата не нагружать, я всё ещё с ним живу, — и снова смотрит прямиком на Чимина. — А потом подумал, что отравился, но оказался в операционной со словами, что у меня острое воспаление внутренней оболочки аппендикса, — умно выдаёт омега. — Аппендицит, простыми словами.

Чимин поворачивает голову к Юнги, тот смотрит на него в ответ. Переглядки закачиваются безнадёжным вздохом омеги и несдерживаемой улыбкой альфы, которую тот прикрывает рукой.

— То есть ты хочешь сказать, что всё это время был в безопасности? — возмущённо спрашивает Чимин. — То есть буквально всё время?!

— Ну да, — кивает Сокджин, не особо понимая, к чему клонит омега. — Будто волновался за меня?

— Вот это, — Юнги указывает на ногу парня, — Это его так побили какие-то омеги, которые заняли его место, когда он ответственно решил в одиночку найти тебя.

— Дурак что ли, — фыркает Сокджин. — Будто не знаешь, что хён всегда найдёт выход из ситуации, — Сокджин скрещивает руки на груди и не веря смотрит на парня перед собой. — Прям один ушёл?

— Ночью, — кивает Юнги.

— Как ты мне вообще ребёнка доверяешь? — стонет Чимин, утыкаясь лицом в плечо Сокджина. — А то сообщение? Ты писал, что в больнице.

— Какое сообщение? — хмурится парень. — Ну вот, я и в больнице.

— До этого, полгода назад, — Чимин достаёт телефон, поздно осознавая, что прошлую симку он уже успел ликвидировать. — Было же, я помню, с твоего номера.

— Прошлого номера? — спрашивает Сокджин. — Который я тебе давал, когда мы познакомились?

Чимин кивает. Когда они познакомились, должно быть, Сокджин догадывался, зачем привезли ещё одного мальчика к ним на тусовку, так что для своей же совести, что на то время была, он дал ему свой номер. Номер человека, к которому можно прийти поплакаться и который поможет вытащить из любой ситуации, даже экстренной, до которых, к счастью, не доходило. Сокджин вообще не всем давал свой номер, лишь паре омег, которых действительно было жаль, которым хотелось помочь.

— Я не пользовался тем номером с того момента, как ты пропал, — пожимает плечами Сокджин. — Мой телефон пострадал и не подлежал восстановлению, так что пришлось купить новый, и номер тоже поменять, чтобы больше никто не доставал.

Тэхён должен был знать об этом. Но Тэхён и не рассчитывал, что Чимин напишет именно Сокджину, а не Янджэ. Можно было обойтись без всех этих многострадальных последствий, а ведь всего-навсего нужно было перепроверить информацию, обратиться хотя бы к Юнги за помощью и убедиться в правильности. Чимин в очередной раз убеждается в собственной глупости, обещая себе никогда не совершать таких ошибок, чтобы потом не разгребать их почти два месяца, а может и больше.

— Какой же я дурак, — произносит Чимин, ударяя себя рукой по лбу. — Просто ничего не говори, — обращается он уже к Юнги, который успокаивающе гладит парня по коленке. — Какой из меня ужасный взрослый.

***

По возвращению домой Юнги ответственно накормил Чимина и самого себя, поинтересовался у Чонгука, как он и Юки себя чувствуют, и сгрёб совершенно не сопротивляющегося Пака в объятия. Больше, чем спать, альфа хочет понимать, что хоть что-то сейчас находится под его контролем.

Счёт в больнице он закрыл без лишних вопросов, а Чимин ещё не раз задумывался о том, сколько именно денег он потратил на него в последнее время. Свыкнуться с мыслью о том, что «так и должно быть», просто не получалось, потому что ничего же в этой жизни за просто так не делается. Пугала и одна мысль, что всё это придётся каким-то образом возвращать, потому что как это делать Чимин понятия не имел, а в голове идей не было никаких. С каждой минутой в спальне уютная тёплая тишина таяла, как и надежды омеги на новую жизнь без старых проблем. Ничего опять не просто.

В памяти почему-то затерялись обещания альфы о том, что он сам ему покажет, как жить, сделает всё, чтобы не нуждаться ни в чём. Встреча с Сокджином, постоянные мысли о правильности написанного в полицию заявления и причастности Тэхёна, угроза серьёзных проблем со здоровьем — всё это собралось в один мрачный комок, который Чимин сам запутывал ещё больше.

Тихий всхлип разрушает устоявшуюся тишину комнаты и дыханий в унисон. Чимин не хотел так быстро взрослеть, не хотел всего этого. Почему он должен проходить через всё это? Почему не мог, как Чонгук, готовиться к поступлению в университет или уже учиться там?

Рука Юнги сильнее прижимает омегу к груди, и он едва заметно касается губами шеи. Он уже не спит. Чимин давит ещё один всхлип и кладёт свою руку поверх.

— Просто поверь, — тихо шепчет Юнги, чувствуя влагу на руке, обнимающей омегу. — Здесь тебе ничего не угрожает, — и он сам шмыгает носом. — Ты потерял уже достаточно, чтобы бояться и молчать, — оставляет ещё один поцелуй на шее. — Будешь плакать ты — буду плакать и я.

Юнги говорит как всегда тихо, низко, с лёгкой хрипотцой. Его приятно слушать, он всегда успокаивал. Чимин сжимает зубы плотнее, чтобы не выдать свой внутренний вой, но сильнее вцепляется пальцами в руку альфы. Юнги никогда не давал повода усомниться в нём, в его заботе, в его любви.

Чимин продолжает глотать слёзы. Юнги слушает его всхлипы, не в силах сделать что-то ещё, кроме объятий или еле заметных поцелуев. Чимин не успокаивается ни через десять минут, ни через двадцать. Раскрасневшееся от слёз лицо, искусанные до крови губы и мокрая от слёз подушка.

— Дурак, — произносит омега хрипло, от долгого молчания, утирая слёзы с лица.

Чимин тихо переворачивается при помощи Юнги на спину и рвано выдыхает. Он слаб, он разбит, но есть рядом тот, кто держит его и не даёт распасться совсем. Рядом, не уходит, не кричит, не злится, понимает, дарит своё тепло.

— Я такой дурак, — продолжает Чимин, шмыгнув носом. — Я, кажется, понял.

И улыбается. Чертовски красиво, по мнению Юнги, улыбается и хихикает под рукой. У парня истерика, он слишком быстро повзрослел и оказался не готов к реальной жизни. И прямо сейчас он это осознал.

— Но я не скажу, что я понял, — не прекращает смеяться парень, прикусывая нижнюю губу. — Хосок бы посоветовал не говорить тебе об этом, чтобы ты не зазнавался.

Юнги улыбается, крепче прижимая парня к себе. И отчего-то нежное счастье изнутри разливается. Омега поворачивается лицом к сонному парню, у которого на щеках остались сверкающие дорожки от слёз, и несдержанно улыбается. Они смотрят лишь друг на друга, навсегда растворяясь в глазах напротив. Это то, чего хотели оба. Больше не сомневаться, верить и любить сильнее, чем можно было подумать.

— С тобой я чувствую мир вокруг себя, — шепчет Юнги, не в силах оторваться от сверкающего взгляда теперь счастливых глаз. — У тебя не было времени, чтобы выбрать то, что ты в итоге выбрал, — парень проводит языком по своим сухим губам. — А у меня не было больше шанса, когда ты был там.

— Поцелуй меня, — серьёзно просит Чимин, смотря на альфу не моргая.

Тот приподнимает уголки губ. И полностью повинуется. Накрывая такие манящие губы своими, полностью растворяясь в чужой власти. Всё пройдёт, всё забудется, но не их любовь. Поцелуй их длился долго, утопая в солёной сладости, смешиваясь со слезами. Больше никого не существует, кроме них. И Юнги целовал Чимина так, будто прежде никогда этого не делал, терзал, кусал, наслаждался и зализывал каждую рану, и вовсе не снаружи — внутри. Чимин таял и плакал, а его просто целовали, потому что любят. Целовали так, что он осознавал, что до момента появления Юнги в его жизни он вообще не знал, что значит быть хоть чуточку счастливым, не обязанным никому, любимым за просто так.

— У тебя ничего не болит? — спрашивает Юнги, прижимаясь к чужой влажной щеке, держась на согнутых руках, чтобы парню не было тяжело.

— Ничего, — тихо произносит Чимин, растягивая зацелованные алые губы в улыбку. — Лекарство любви господина Мин Юнги меня вылечило.

***

Чимин подумать не мог, что одним из его счастливых моментов будет долгожданное освобождение ножки из гипсового сапожка и первые собственные шаги без утяжеления на ноге. Отёк всё ещё был, но, по заверению врача, это нормально, лишь следует носить эластичный бинт при ходьбе.

Почти все синяки сошли, с гипсом было покончено, бинт прятался под штанами и обувью, лишь белые шрамы на предплечьях, когда омега закатывал рукава на своих любимых юнгиевских кофтах, говорили о том, что было что-то не так.

Ровно через неделю, после освобождения ножки Чимина, Юнги поставили перед фактом — взбудораженная троица парней появилась на пороге их спальни с утра пораньше. Чонгук занимался Юки, которого без суда и следствия разбудили вместе с родителями, одевал его в красивые костюмчики и кормил. Пока Хосок заставлял Юнги звонить в компанию и срочно просить выходной день, попутно готовя свои фирменные блинчики и варя кофе на чужой кухне, Сокджин, который вообще случайно оказался в этой заварушке, подгонял Чимина в ванной, чуть ли не с секундомером заставляя того чистить зубы как можно быстрее и быть уже готовым на выход.

Накормленные блинчиками, полусонные парни не понимали ни одного слова из длиннющего монолога Сокджина с перебивками на монолог Хосока, поэтому, как котята перед лазерной указкой, переводили взгляд с одного парня на другого.

— А что тут происходит? — широко зевая, спрашивает Намджун, которого тоже разбудили громкие разговоры из соседней комнаты.

— По-моему, нужно забрать ключи у Хосока, — кивает Юнги, падая головой на плечо Чимина, прикрывая глаза.

Все присутствующие в комнате оборачиваются на нового человека.

— А это кто ещё? — показывая пальцем в сторону парня, спрашивает Сокджин.

— Ну, по-факту, он тут живёт, — отвечает Чонгук с Юки на руках, который, к удивлению, ведёт себя очень тихо и внимательно наблюдает за всеми.

— У этого малыша, — теперь Сокджин указывает на Чимина, — Аж два обеспечителя?

— Один, — поправляет его Намджун. — Я просто по факту живу здесь, — передразнивая школьника, произносит альфа. — А ты кто такой?

— Близкий друг малыша, — складывает руки на груди парень, Намджун зеркалит позу своего собеседника.

— Хён, — зовёт Чимин, и к нему ожидаемо оборачиваются оба парня. — Что происходит?

— Едем делать тебя счастливым, красивым и уверенным, — без капли сомнения произносит Сокджин с явным энтузиазмом. — Возьми какую-нибудь куртку, на улице холодно, и пошли, у этого красноволосого красавчика очень крутая машина.

— Его Хосок зовут, — цокает Намджун, всё ещё стоя в оборонительной позе.

— А меня Сокджин, — приторно сладко произносит парень, улыбаясь. — Очень рад был разбудить тебя с утра по раньше, шкаф ты платиновый.

И проходит мимо парня, специально задевая того плечом, исчезая в прихожей. Намджун растерянно смотрит на парней: на Хосока, который честно пытается не засмеяться, на растерянного Чимина и, кажется, восхищающего Чонгука, потом вслед своему оппоненту и просто теряется.

— Чимин-а, шевелись, — доносится мелодичный голос из прихожей.

— Хосок-хён, у меня есть пара вопросов, — приобнимая Юнги, говорит Чимин, уже проснувшийся, в отличие от своего (такое до ужаса простое слово, а как греет изнутри) парня. — Мне не привычно видеть тебя в компании Сокджина.

— Познакомились мы пару дней назад, — Хосок отвечает на первый неозвученный вопрос омеги. — А едем мы правда на моей крутой машине.

— Куда? — сонно спрашивает Юнги.

— Делать твоего мальчика самым чудным на свете, — просто отвечает Хосок в стиле Сокджина и за руку тащит Чимина на себя. — Давай, давай, Чимин-а, у тебя на сегодня много запланировано.

— А Чонгук сегодня опять няня для Юки? — решает поинтересоваться Намджун, отпивая молоко прямо из коробки, наблюдая за всей картиной, происходящей в гостиной.

— Нет, сегодня родительский день, так что наш папочка Юнги ответственно проведёт его со своим любимым малышом, — так же на позитиве произносит Хосок, замечая как Юнги всё ниже и ниже расползается по дивану, принимая более удобную позу для сна, чем сидячее положение, особенно когда вытащили мягкую опору из-под бока.

— Он очень рад, — констатирует факт Намджун. — Ну, хорошо всем повеселиться.

Всё ещё ничего не понимающего Чимина Сокджин выводит из квартиры и сажает в машину к Хосоку, сам его пристёгивает и заверяет, что всё будет супер. Чонгук спускается следующим, и лишь через добрых десять минут выходит из подъезда сам Хосок, сияя и буквально излучая позитив. Зажатый с двух сторон Чимин на заднем сиденье всеми силами просит Хосока взглядом хоть как-то помочь ему, но тот в один голос с Сокджином говорит, что всё будет супер.

Едут они на адрес студии Хосока, где Чимин бывает уже не в первый раз. Здесь начинается их первая остановка, но идут они в соседний от студии Чона салон.

— Какой в этот раз хочешь цвет? — спрашивает уже знакомый стилист, накидывая на уже сидящего, неожиданно для самого себя, в кресле Чимина. — Как малыш поживает?

— Чудесно, — улыбнувшись, отвечает Чимин. — Я даже не думал о цвете, — честно признаётся парень. — Это мои друзья решили устроить мне сюрприз.

— Как насчёт того, чтобы и цвет был сюрпризом? — спрашивает мастер, разворачивая Чимина на себя и протягивая тому мизинчик. — Если не понравится, то возьму вину на себя, хорошо?

Чимин мягко улыбается и кивает омежке-стилисту, пока тот начинает готовить всё необходимое для процедур стрижки и окрашивания. Они здесь надолго.

— Я так и забыл спросить, как вы его назвали, — говорит парень, примеряя длину волос, что собирается подстричь.

— Юки, — отвечает Чимин, прикусывая губу. — Полное имя Юкхэй, но мой муж сказал, что оно слишком серьёзное для такого очаровашки.

— Чимин-а, — зовёт парня Сокджин, и омега едва удерживается, чтобы не повернуть голову и не нарушить работу очаровательного работника салона. — А тот ребёнок, что был сегодня утром, он чей?

— Мой, — отвечает Чимин, хмурясь.

— То есть, у твоего обеспечителя-тире-мужа есть ребёнок, которому ты стал папочкой? — уточняет Сокджин, сидя в гостевом кресле и наблюдая за проводимой процедурой.

— То есть у меня родился ребёнок и мой муж-тире-господин-Мин стал нашим отцом на добровольной основе, — поправляет друга Чимин, чувствуя, как небольшие пряди падают на пол за ним.

— У тебя? — всё ещё не доверяя, уточняет Сокджин. — Родился прям ребёнок?

Чимин не сдерживает смешка и угукает в ответ. В зал заходит Хосок с двумя чашками кофе и хвостиком в виде Чонгука, который движется к Чимину и садится в соседнее от него кресло.

— Смотри, — говорит Сокджин, принимая сделанный кофе от Хосока. — У малыша Чимини есть ребёнок?

— И муж, — кивает Хосок, отпивая свой кофе и ставя тот на подлокотник рядом с собой. — Предлагаю совместить приятное с полезным и мне нужно будет, чтобы Чимини поотвечал на пару вопросов, идёт?

— Мы с ребёнком не разобрались, какие вопросы?! — возмущённо восклицает Сокджин, чуть ли не подскакивая на диване. — Когда ты успел родить ребёнка?

— Ну полгода назад, — пожимает плечами Чимин. — Семь месяцев, если быть точнее, — задумывается омега. — Сегодня семь месяцев.

— Поэтому такую ответственную дату он проводит со своим горячо любимым папочкой, — кивает Хосок, хлопая себя по карманам. — Планшет принесу и вернусь.

— Семь месяцев плюс девять месяцев, — начинает считать Сокджин. — Это сколько получается?

— Это год и четыре, — быстро соображая, отвечает Чонгук.

— А сбежал ты?

— Да, это не его ребёнок, — честно отвечает Чимин, стилист в это время разворачивает его на кресле и принимается подравнивать челку. — И, как выяснилось, вряд ли я узнаю, кто именно являлся тем альфой, — язык не поворачивается назвать ни «отцом», ни «папой», «никто» подходит намного лучше. — Мне достаточно знать, что сейчас у Юки есть я, как его папа, и Юнги, как его отец.

— Ты сбежал, когда увидел его с другим, — догадывается Сокджин. — И ты знал, что ты ждёшь ребёнка.

— Всё верно, — соглашается Чимин, смотря в глаза своему мастеру, который остановился на мгновение, поймав взгляд парнишки.

— Только не плачь, пожалуйста, — просит стилист, ероша только что аккуратно причёсанную чёлку пепельных волос. — У тебя такие красивые глаза, разрешишь подчеркнуть их?

Чимин кивает, улыбаясь, и всё же запрокидывает голову назад, чтобы не расплакаться. Хосок возвращается с небольшим планшетом и закреплёнными на нём листами бумаги и ручкой.

— Ох, сколько омег, — наигранно весело охает парень, садясь на своё место. — Чимин-а, как твоё настроение?

— В предвкушении красоты, — отвечает парень, сразу же кивая на вопрос мастера, может ли он продолжить. — Есть какой-то особый повод, почему меня такая армия сопровождает?

— Праздник твоей личной жизни, — отвечает Сокджин, отпивая свой кофе и ловя недовольный взгляд Хосока на себе. — Зато честно.

Чимин опускает взгляд, прикусывая губу.Ну, зато честно. Его самого очень беспокоила вся тема касательно интимных ситуаций, со стороны Юнги ничего вообще не было, он сдерживает данное омеге обещание и не трогает его. А сам Чимин просто боится, а с опасениями врачей — вдвойне.

— Не руби с плеча, так нельзя, — цокает Хосок, замечая сникшего Чимина, его мастер отворачивается от друзей, смотря в зеркало на ровную чёлку. Чонгук сидит рядом и бесполезно крутится на стуле. — Просто пройдёмся по основным пунктам, чтобы сделать тебя уверенней, Чимин-а.

— А если не в этом проблема? — спрашивает омега, поднимая взгляд и смотря на себя с немного другой стрижкой. — Я на этой неделе иду к врачу и, может, есть какие-то улучшения, — Чимин вздыхает, пока парень за ним быстро прибирает опавшие волосы, чтобы дальше не разносить их по салону. — Я просто надеюсь.

— Надежда умирает последней, — кивает Хосок. — Поэтому всё отлично, ты хорошо справляешься, — продолжает подбадривать Чимина парень, смотря на остановившегося напротив зеркала Чонгука. — Вообще, я хотел бы поговорить с тобой о другом, о том, что ты хотел сделать до того, как свалился в больницу с переломом и горячкой.

Чимин кивает, не особо помня, что он мог тогда хотеть, потому что почти не помнил, что говорил Юнги перед сном. Он был просто счастлив, что всё решилось, что они друг друга поняли и услышали.

— Если я покрашу волосы, он поймёт кого потерял? — задаёт Чонгук вопрос в воздух, продолжая рассматривать себя в зеркале.

— А этот чего убитый такой? — спрашивает Сокджин у Хосока, допивая свой кофе и откидываясь на спинку дивана.

— Он расстался с любовью всей своей жизни, — фыркает Хосок. — Теперь осознаёт, что тот парень не единственный.

— Любит всё ещё, — кивает омега, почти понимая, через что сейчас проходит Чонгук. — Симпатичный был?

— Очень, — кивает Чонгук, резко разворачиваясь к хёнам на крутящемся стуле. — Но я-то раз в сотню лучше буду!

— Сойдутся опять? — тише спрашивает Сокджин, надеясь, что ребёнок его не услышит, хоть на деле это его и не сильно беспокоит.

— Чимин говорит, что да, — кивает Хосок, начиная что-то чиркать на бумаге в планшете. — Я не особо в это верю, но наверно омежья чуйка работает чуть лучше, чем мой опыт.

— Она не работает лучше, — отрицательно кивает Чимин. — Просто ты не интересовался долгосрочными отношениями.

— Что правда, то правда, — не отрицает парень, продолжая вырисовывать линии на бумаге.

Чонгук всё-таки упросился и вымолил покрасить его тоже. Этим занялся другой мастер, который оказался чересчур разговорчивым, надавал кучу советов мальчишке не только по уходу за волосами, но и по обращению с альфами. Сокджина этот мастер вдохновил чуть больше, чем тот, что работал с Чимином, так что он живо подключился к обсуждению, не подозревая, что за спиной они говорили о Тэхёне. Чимин выдавать тайну не хотел, тем более ему самому предстояло узнать о том, откуда он мог заочно знать Кима.

Хосок сидел тихо, иногда задавая рандомные вопросы Чимину и получая такие же рандомные ответы на них, но каждый раз оказывался доволен ими и начинал рисовать быстрее. Один лист сменялся другим, и к концу работы над образом омеги было готово достаточно рисунков, чтобы можно было повыбирать из них.

Чимина держали отвёрнутым от зеркала с момента первого мазка краски на осветлённые волосы. Понять по реакции друзей, какой цвет — просто невозможно, однако Хосок заверил его, что Юнги это точно понравится, поэтому волноваться не о чем. Юнги бы понравился любой цвет, но фраза, что именно этот цвет понравится, успокаивала, значит, не всё так плохо.

Чонгук оказался тёмно-фиолетовым к концу своей процедуры и был безумно рад своему новому цвету, почти сразу сделав около сотни селфи. Чимина же преспокойно высушили и начали наносить лёгкий макияж. Начиная с нежных розовых теней, заканчивая почти не отличающейся от них помадой. Закончив работу, омежка-стилист ещё раз поправил волосы своему клиенту и наконец-то развернул его к зеркалу.

— Сахарная вата, — первое, что говорит Чимин, смотря на себя в зеркало, потом переводит взгляд на своего мастера, который приветливо ему улыбается, ожидая дальнейшей реакции. — Мне нравится.

— Просто чудесно, — хлопает в ладоши стилист, ещё раз убедившись в идеальности прически. — Думаю, ты выглядишь светлее с этим цветом, и ты похож на цветущую сакуру, а цветение сакуры, по моему мнению, — это самый романтичный сезон в году, как думаешь?

— Сакура, — кивает Чимин. — Мне правда настолько нравится, что у меня нет слов.

— Теперь, когда ты пойдёшь судиться со своим бывшим, он поймёт кого потерял, — подтверждает Чонгук, сам не отрывая взгляда от своих волос.

— Думаю, я делаю это для кое-кого другого, — не скрывая улыбки, произносит Чимин. — Для себя?

— Для себя, — кивает Сокджин, потягиваясь, устав от долгого времени сидения. — Следующий пункт назначения — какой-нибудь ресторанчик, я захотел есть.

— Хорошая идея, — кивает Хосок, меняя листы на планшете местами, не давая никому увидеть, что за наброски он уже успел сделать.

***

За ресторанчиком следующий пункт назначения — спа-салон, о чём Чимин уже жалеет. Он отказывался всеми силами, потому что толком и не знал, что с ним будет, а показывать все свои шрамы на чужое обозрение он точно не хотел. Почему-то казалось, что каждая белая полоса на теле — это что-то настолько сокровенное и интимное, что их может видеть лишь один Юнги, он же мог их касаться и целовать, что частенько делал, оставаясь с омегой наедине, уставший после работы.

Однако спа-салон оказался внутри не таким и страшным. И очень расслабляющим. Сокджин с Чонгуком пошли по одному маршруту, пока Чимину выдали совсем отличный от друзей список процедур, куда входили довольно смущающие названия, но лишний раз спрашивать, краснея, как школьник, от адекватных слов не хотелось, поэтому парень просто принял всё как должное.

Пройдя армейскую подготовку с пилингами, обёртываниями и удалениями волос абсолютно везде, Чимин, изрядно измотанный и уставший, читал последний пункт в своём списке, который состоял из нескольких массажей. На входе в нужную комнату его перехватывает Хосок, прося разрешить зайти ему с ним и немного поговорить. Чимин соглашается, не особо понимая, что вообще сегодня за день и почему всё так сложно. Омега уже не хочет никаких массажей, которые и до этого не особо-то и хотел. Он уже хочет к Юнги, обнять его и уснуть у него на груди. Так мало ведь нужно для счастья.

— Это очень странная просьба, но покажи мне своё тату, — просит Хосок, как только дверь за парнями закрывается.

— Показать? — переспрашивает Чимин, через штаны чувствуя отвращение к этому рисунку.

— Есть заверенное обращение к Юнги, он разрешил мне посмотреть, — кивает Хосок, неловко почёсывая затылок. — Если хочешь, то можешь позвонить ему сам, это ни в коем случае не домогательство, просто...

— Ты поможешь исправить это? — спрашивает Чимин, приподнимая кофту и освобождая ремень. — Никогда ещё с таким энтузиазмом не снимал штаны.

— Всё бывает в первый раз, — кивает Хосок, чуть отвернувшись. — Там сбоку есть зеркало, если что, но я врач, должен был быть врачом, — Чон прокашливается, забывая как формулировать предложения. — К тому, чтобы ты не нервничал.

— Меня где-то около часа назад на добровольно-принудительной основе раздели и ободрали, как египетскую кошку, — устало произносит Чимин, но к зеркалу всё же подходит, чтобы аккуратно показать свой «шрам» Хосоку. — Вот всё же так хорошо начиналось, за что?

— Сокджин сказал, что определённо знает, что тебе нужно, — неловко смеётся Хосок. — Я угощу тебя ужином за все пытки, что сегодня произошли, так что извиняй.

— Зато Юнги оценит, — пытается искать положительные моменты Чимин, отгибая край штанов и чуть приспуская бельё. — Вы с ним говорили об этом?

— Затрагивали тему, — уклончиво отвечает альфа, подходя ближе. — Позволь взглянуть.

Хосок проводит пальцами по контуру чернильного рисунка, осматривая его на предмет перекрытия другим рисунком.

— Стой здесь, я опять забыл свой планшет.

Чимин остаётся без ответа. Он смотрит на себя в зеркало и только сейчас замечает, что он привлекателен, даже заметная татуировка не делает его хуже. Это не из-за проведенных процедур, перекраски волос и макияжа. Это потому, что он знает, что он красивый, что его любят и он любит себя. Пускай почти незаметно, спотыкаясь, но уже начинает принимать такого себя, нового.

— Смотри, — с порога начинает Хосок. — Я думал над чем-то лёгким, но теперь, заметив масштаб катастрофы, придётся делать чуть больше и сдвигать.

Чимину в руки дают бумагу с лёгкими набросками простых линий и элементов, веточки сакуры, крыльев, заката, одуванчиков и даже пары перекрестных бокалов. Думать о том, насколько Хосок осведомлён о личной жизни своего друга, не хотелось, но почему-то в голове засело именно это.

— Есть вот такие варианты, — подаёт парень следующий листок, контуры резче и тут опять есть цветы и что-то похожее на созвездия и планеты, — И вот тут ещё один.

Новый листок с новым большим рисунком по середине. Эскиз — круг, внутри которого находится сам рисунок, и это снова цветы, выходящие за предоставленные рамки фигуры, но уже отличные от первых двух. Намджун бы сказал «орхидея», но Чимин не Намджун, и с ходу определить цветок не может.

— Луна или закат и два человека на крыше дома, — говорит Чимин, возвращаясь ко второму листу набросков. — Оттуда начались мы, пусть я не признавал, но ведь в тот момент уже всё было решено.

— А что если, — Хосок медлит пару секунд, прежде чем начать рисовать по ходу.

Быстрыми движениями художник намечает себе примерную композицию и начинает штрихами и быстрыми линиями перекрывать листок. Хосок останавливается, смотрит на свою работу, потом переводит взгляд на рядом стоящего в ожидании парня и срывает листок с планшета. Новый лист и новый рисунок. В этот раз делает не торопясь, но много штрихует.

— Как тебе? — под нос задумавшемуся Чимину суют планшет с закреплённым на нём листом с эскизом.

Руки. Руки держатся друг за друга, а за ними фон, похожий на закат. То, что идеально перекроет всю прошлую татуировку и то, что напоминает об их первом дне. Дне, когда всё разделилось на «до» и «после».

«Чимин, не задумываясь, шагает назад, чтобы не дать чужому притронуться к себе, и в ту же секунду понимает, что ставить ногу просто некуда. Теряя равновесие, парень успевает лишь широко распахнуть глаза с вмиг появившимися на них слезами и в непонятной суматохе вздёрнуть руки вверх, хватаясь за воздух. Юнги молнией подлетает к Чимину и хватает того за руку, когда тело парня уже находится полностью за выступом крыши.

— Держишься? — спрашивает он у Чимина, не разрывая зрительного контакта, и получает в ответ кивок. — Держись. Ни за что не отпускай мою руку, хорошо?»

«— Пожалуйста, хён, никогда не отпускай меня, держи руку вот так до конца и веди меня в нужную сторону.

— Я обещаю».

— Можно ещё звёздочку? — просит Чимин, поднимая восторженный взгляд от листа.

— Зачем тебе звёздочку? — хмурится парень, забирая свой рисунок назад.

— Юки, как то, ради чего пришлось выжить, прежде чем я понял, — закусывает губу Чимин, переминаясь с ноги на ногу. Звёздочку уж очень хочется в этот рисунок, раз он будет у него на бедре до конца жизни.

— А это имеет смысл, ваша путеводная звезда, — соглашается Хосок, примеряя место для небольшой звездочки, которая бы элегантно вписалась в картинку. — Тогда ты выбираешь этот рисунок? — Чимин быстро-быстро кивает, в глазах так и видна искра счастья. — Я доведу его до ума и через неделю будь готов к сеансу, — говорит Хосок, наконец делая последний штрих на этом эскизе, и поворачивает снова к Чимину, чтобы тот остался доволен своей звёздочкой. — Ну, а сейчас наслаждайся, массажи — это приятно, в остальном вини Сокджина, он составлял тебе программу.

— Хён, — зовёт Чимин, опуская взгляд, и Хосок в одну секунду оказывается заключённым в крепкие тёплые объятия. — Спасибо.

***

Расслабленного и засыпающего Чимина довезли до дома с полным комфортом, перед подъездом вручив тому кредитную карту и с благословением отправив шокировать Юнги. Поднимаясь в лифте на нужный этаж, Чимин только сейчас осознал, что шокировать он будет не только своим видом, но и количеством потраченных денег, потому что карта оказалась на имя Юнги.

Звонок в дверь разбудил всех задремавших в квартире жителей. Через пару минут послышался щелчок двери и она отворилась, являя Чимину растрёпанного Юнги с ребёнком на руках.

— Па! — визжит Юки, показывая на Чимина, и тянет к нему ручки, пока альфа пытается осознать, кто именно перед ним стоит.

— Кто тут у нас такой разговорчивый? — смеётся Чимин, перехватывая ребёнка из рук парня. — Соскучился по мне?

Юнги прикрывает за зашедшим в квартиру Чимином дверь, не моргая и не отрывая взгляд от омеги. Он смотрит на то, как Юки смеётся в руках парня, как визжит и улыбается, получая поцелуи в пухленькие щёчки. И Юнги сглатывает, не веря, что перед ним Чимин. Новый, милый и такой до покалывания в кончиках пальцев мягкий.

— Я почему-то подумал, что Юки меня не узнает, — смеётся парень, ловя взгляд Юнги на себе. — Я не знал ничего о том, что парни сделают это со мной.

— Господи, да ты цветочек, — единственное, что выдаёт Юнги, прежде чем моментально сократить расстояние между ними и запустить руку в нежно-розовые волосы парня. — Ладно, один день в роли супер-ответственного родителя точно стоил такого тебя.

— Хосок говорил, что тебе понравится, — улыбается Чимин, прижимая ребёнка ближе к себе. — Я всё ещё жду нашего свидания.

И, не стерпев, накрывает своими губами губы напротив. Юнги тает, он ждал целый день своего мальчика, чтобы просто пообниматься и поцеловаться. Но его новый образ сводит с ума.

— Ты специально такой, — говорит Юнги, разрывая поцелуй, и кладёт голову на чужое плечо, чувствуя на своей шее ручки Юки, — чтобы я страдал.

— Я хочу, чтобы всё прошло идеально и без последствий, — шепчет Чимин, смотря на ребёнка. — На следующей неделе я пойду к врачу, — одна рука мягко проходит по спине альфы. — И Хосок через неделю исправит кое-что.

— Ты знаешь, что ты лучший? — тихо спрашивает Юнги. — Я, кажется, снова буду писать.

Чимин улыбается, смотря на своего не менее счастливого ребёнка, который лезет к Юнги, что тоже жутко уставший, но счастливый.

***

Неделя пролетела незаметно. Юнги уходил рано и приходил поздно, пил много кофе и очень мало спал. Чимин всегда старался вставать с ним в одно время, чтобы помочь с завтраком и проводить парня сладким поцелуем после горького кофе. Старался его дожидаться, хоть в большинстве случаев всё-таки засыпал, но ужин всегда оставался на столе и тёплые объятия в кровати ждали.

Чонгук стал появляться реже, начал отдаляться от Чимина, но причины своего поведения не сообщал. На ушах младшенького стало появляться всё больше и больше серёжек, и он уже заговаривал, что хочет проколоть что-нибудь ещё. Пак выслушивал его, кивал, но искренне не понимал, зачем столько изменений для юного лица.

Юки делал открытия каждый день. И если он не пошёл в один день с Чимином, то вставать определённо научился, так же как и активно передвигаться ползком по всей квартире. Намджун частенько вечером после работы садился напротив малыша и что-то ему объяснял, показывая то на карточки из какого-то развивающего набора, то на другие игрушки, которых было уже некуда девать. С каждым появлением Хосока в квартире их становилось только больше, не говоря уже о том, что Сокджин начал заглядывать, пускай, с опаской смотря на ребёнка, но не забывая о нём и принося тоже что-нибудь.

Для Чимина стало открытием вообще развитие детей. Мало того, что он не задумывался до определённого момента, как и что должно происходить, но после очередного приёма у детского педиатра, где ему дали заполнить целую анкету про ребёнка, он был в шоке. Оказалось, что Юки развивается довольно быстро и, по прогнозам врача, он мог ещё до года начать говорить или ходить. Внутри Чимина развязалась одна тяжёлая петля о здоровье ребёнка. Несмотря на условия, в которых он забеременел Юки, и его прошлую жизнь, он смог родить здорового малыша, которому ничего не угрожает.

Однако больницы на малыше не закончились. Свой собственный приём Чимин впервые ждал с нетерпением, чтобы понять, насколько плачевна ситуация. Стандартная процедура осмотра и проверки стала томительным ожиданием перед конечным результатом, что мог сказать врач. Прошло уже два месяца — ничего не менялось, запаха так же не было, а что до течек — лучше будет промолчать.

— Состояние лучше, чем в прошлую нашу встречу, — сообщает врач, рассматривая снимок узи, который Чимина попросили сделать с утра для более точно обследования. — Риск есть, но есть и шанс.

— То есть, всё не так плохо? — спрашивает Чимин, опуская рукава нежной мятной кофты ниже на ладони. В этот раз на нём одежда не Юнги, а Чонгука. Мальчик совсем решил сменить свой нежный стиль, в котором и так мало кто его видел из-за нелюбви находиться дома и после школы подолгу оставаться в форме, и теперь пытался косить под панка.

— Всё не так плохо, — соглашается врач, смотря на омегу перед собой. — Течек так и нет?

— И запаха, — скомканно произносит парень. — Я об этом волнуюсь.

В кабинете повисает молчание. Врач размашисто что-то пишет в медкарте пациента, пока резко не останавливается.

— В выходные я подрабатываю в частной гинекологической клинике, — говорит врач, отрывая один из стикеров и принимаясь писать уже там. — Вам нужно более точное обследование и, возможно, вам помогут гормональные таблетки.

— То есть?

— Есть препараты, что могут ускорить течку или сделать её более явной, чем она есть на самом деле, — произносит врач, хмурясь. — В обычной клинике почти никогда не выписывают таких препаратов, так что, — он отдаёт Чимину в руки листочек с адресом и номером телефона. — У тебя два варианта: первый — ждать течку и уменьшать шанс на дальнейших деток, или второй — пройти обследование, попить неделю таблеточки и наконец восстановить свой цикл.

— А хуже не будет? — недоверчиво спрашивает парень, смотря на стикер у себя в руке.

— Поэтому и нужно полное обследование, — поясняет врач. — Также помогут сразу подобрать противозачаточное, которое поможет и не будет калечить.

— Спасибо, — неожиданно выдаёт Чимин.

— Тогда, встречаемся с вами на ближайших выходных? — дарит тёплую улыбку врач, на что омега кивает и, поднявшись на ноги, выходит из кабинета.

Нужно посоветоваться с Юнги по этому вопросу, но самому Чимину идея нравится. Сказал бы кто ему два года назад о том, что он будет искать способ вернуть то, от чего так яростно и добровольно отказывался, он был посмеялся и точно не поверил бы.

Этим же вечером в регистратуру частной клиники поступил звонок и была оформлена запись к врачу на ближайшие выходные. В эти же выходные была запись к одному из лучших тату-мастеров в городе. И Чимин с грустью понимал, что он очень много берёт у Юнги, но ничего взамен так и не отдаёт. Ему очень хотелось придумать что-нибудь, чтобы порадовать парня.

Выходные пролетели так же незаметно, как и вся неделя. Утренняя запись к врачу, обследования и финальные заключения продлились до полудня. И Чимин почему-то уже морально был готов снимать штаны не в первый раз на добровольно-принудительной основе. На приёме ему разрешили быть с Юнги, что радовать не могло, потому что и так убитый рабочими и бытовыми проблемами альфа хотел услышать хоть что-то положительное.

А положительного было много. Чимину выписали рецепт на таблетки, которые должны были помочь ему и, с заверения врача, полностью вернуть запах. Уже с этого Юнги мог безудержно улыбаться — его сладость вернётся домой. Рассказали, что и как нужно пить, предупредив, что в первую неделю или две уже должен быть результат, а после следует уже ждать следующего цикла и в случае сбоя или задержек — обратиться снова к врачу. Таблетки, что именовались противозачаточными, были противопоказаны до восстановления цикла, но рецепт на них был выдан уже на руки.

Выходя из кабинета с парой листков с названиями лекарств, Чимин был в небольшой растерянности. Юнги, что вновь был в маске, нежно приобнимал парня, давая понять, что всё в порядке и он совсем не обязан всё это делать прямо сейчас. Он будет ждать столько, сколько нужно.

— Мне кажется, я никогда не буду готов, — шепчет Чимин, пока они вместе движутся по направлению к выходу, не отлипая друг от друга.

— Мы можем повременить с этим, обговорить все моменты, — успокаивающе поглаживая пальцы парня, произносит Юнги. — Я тебя не трону, пока не получу ясный ответ, что ты готов.

— Вроде бы просто собрались потрахаться, а я столько проблем надумываю, — выдаёт нервный смешок Чимин, сильнее сжимая руку альфы своей ладошкой. — Я понимаю, что всё будет по-другому, но, — он замолкает, останавливаясь напротив выхода, и смотрит на Юнги, — Я не умею по-другому.

— Все когда-то были девственниками, думай о том, что это будет твой первый раз, — пожимает плечами Юнги, тянет Чимина на себя за руку и продолжает идти. — Я не пойму, какую боль ты пережил, но я приму тебя с любыми шрамами, поэтому просто доверься, хорошо?

— В машине же есть вода? — спрашивает Чимин, решительно настроенный на приём лекарств.

***

Вечером была запись у Хосока. Куда пара уже приехала с Юки, что утром был оставлен на попечение Намджуна. Чимин, уже знающий, что именно ему будут бить, был счастлив, ожидая начала всей процедуры. Хосок был не менее счастлив наконец-то решить проблему, терзавшую его друга, так что он был готов не на сто процентов, а на все двести.

Рассудив, что Юнги явно лишний в тату-салоне, да и сюрприз не получится, если он будет рядом с Чимином во время сеанса, его выставили с ребёнком ожидать у стола регистратуры, за которым вальяжно развалился фиолетовый Чонгук со штангой в правой брови и потрёпанным синим учебником физики в руках. Видимо, взялся за ум после очередного прокола.

— Как настроение? — спрашивает Хосок, указывая на кушетку посреди комнаты, именно здесь Чимину бывать не доводилось, он лишь заглядывал одним глазком.

Рабочее место мастера не отличалось от самой студии почти ничем, всё тот же чёрно-красный цвет и много, очень много рисунков и эскизов на стенах, правда, есть пара ширм и зеркала. — Прям на неё ложись, я надеюсь эта та одежда, которую не жалко.

— Я тоже надеюсь, — кивает Чимин растерянно, присаживаясь в кресло. — Это будет больно?

— Не больнее, чем в первый раз, — пожимает плечами Хосок, на лицо надевая медицинскую маску. — Сначала примерим эскиз, по которому будем бить рисунок, — альфа говорит спокойно, избавляясь от ненужного напряжения в комнате, — А потом и за работу, подумай пока, зачем именно ты это делаешь.

Чимин непонимающе сводит брови к переносице. Всё же и так понятно. Он это делает, чтобы... А для чего в первую очередь? Ещё раз взглянув на Хосока, который полностью сосредоточен на своей работе, Чимин правда задумался, а зачем. Чтобы навсегда стереть с тела прошлый рисунок и забыть о бывшем? А смысл, если без прошлого нет будущего. Всё, что произошло, произошло и дало такое будущее, в котором у Чимина есть любимая семья и друзья. Сделать, чтобы доказать Юнги, что он будет лишь для него? Альфа это и так прекрасно знает, он полностью его, с радостями и печалями, доказывать в очередной раз каким-то рисунком просто не нужно. Для себя ли? Возможно, для себя, чтобы душа была на месте, чтобы юношескую ошибку поправили руки профессионала. Ради самого себя.

— Будет выглядеть как-то так, — говорит Хосок, показывая Чимину эскиз, перенесённый на кожу. — Могу дать какую-нибудь мягкую игрушку, если совсем боишься, что больно будет?

— Не знаю, — мотает головой парень, смотря на линии своей будущей татуировки на старом месте. — Возможно.

Хосок без лишних слов выходит из кабинета и возвращается практически сразу с небольшим жёлтым щенком в руках, подавая его парню. Маска, перчатки и страшная машинка рядом почему-то напоминали операционную, а не развлекательный тату-салон. Промолчать, что при первой татуировке никаких масок, перчаток, антисептиков и обрабатывающих жидкостей не было, казалось хорошей идеей. Потому что осознание того, что он мог просто что-то подхватить или умереть от какой-нибудь заразы после своего прошлого раза, пришло только сейчас.

— Иногда в голове не укладывается, когда видишь таких людей, как ты, — начинает разговор Хосок, включая страшно-жужжательный аппарат и осторожно вводя в кожу пигмент.

— Почему же? — осторожно спрашивает Чимин, готовясь почувствовать боль.

— Расслабься, — просит Чон, приостанавливаясь на секунду и сразу же продолжая работу. — Вот вы ходите, сияете, улыбаетесь, дарите тепло вокруг, — продолжает парень, стирая потёкшую краску салфеткой. — А потом появляется что-то на предплечьях, — ясно намекает на порезы, сделанные собственной рукой омеги, — Или неожиданно на бёдрах, — шрамы от сигаретных окурков, до жути больно, при ужасных обстоятельствах телом пользовались наравне с пепельницей, страшно и жутко. — Ну или вот даже тату, — продолжает альфа аккуратно выводить контур. — Это страшно, потому что схлопывается в мозгу улыбка и...

— Я больше не делаю этого, — тихо произносит Чимин, сжав игрушку в руках, больно, когда бьют по кости. — И не собираюсь.

— Это хорошо, — одобряюще произносит Хосок. — Потому что делать из тебя Рика Дженеста* я очень и очень не хочу.

— Больше и не надо, — отпуская игрушку, ровно выдыхает парень. — Пусть остальные шрамы будут, мне уже не противно, Юнги любит их целовать.

— Ох, избавь от подробностей, — кривится парень, что видно даже за маской, скрывающей половину лица, Чимин смеётся.

Весь сеанс проходит в расслабляющей дружеской атмосфере. К середине процесса подключается лёгкая поп-музыка из колонки, которую принёс один из стажёров Хосока. Чимин несколько раз пытался зашипеть от боли, но в целом оценил своё состояние — терпимо, поэтому останавливать процедуру не хотел. Юнги успел съездить домой и побыть там, прежде чем всё закончилось. Хосок предупреждал, что процесс всегда долгий, даже называл примерное время, на сколько это может всё растянуться. И оказался прав, ставя таймер на четыре с половиной часа. Ровно через четыре с половиной часа Чимин крутился около зеркала с защитной наклейкой на новой татуировке и не мог нарадоваться.

— Ты просто лучший, хён! — чуть ли не восторженно визжит Чимин, не сдерживая счастливой улыбки. — Это же так чудесно!

— Рад, что нравится, — спокойно отвечает парень, прибираясь на своём рабочем месте. — Жду сообщение от Юнги где-нибудь посреди ночи, какой я непревзойдённый мастер.

— И я почему-то уверен, что сообщение будет, — хихикает парень. — Ты только Юнги не говори, но я кажется понял, почему я его люблю.

— И почему же?

— Не знаю, — пожимает плечами парень. — Делаю что-то и знаю, что он не против будет, и так спокойно сразу,— Чимин наконец опускает кофту и приподнимает штаны. — До меня же не сразу дошло, что его любить можно, — снова поворачивается к зеркалу и улыбается своему отражению. — Он столько для меня сделал, а потом мы плакали вместе и мне вдруг пришло в голову, что я его люблю.

— Потому что оно всё так и есть, — подхватывает Хосок, кивая. — Вряд ли смотря на человека ты поймёшь, что попал и влюблён в него, нет, — парень выкидывает последние грязные салфетки в корзину и выпрямляется, разминая плечи. — Влюбляешься только тогда, когда осознаешь, что для этого человека ты весь мир, когда встаёте по утрам ради друг друга, чтобы сделать завтрак или проводить на работу, когда ждёте допоздна, когда несмотря на то, насколько у тебя был хороший день, всегда выслушаешь все его проблемы. Влюбишься в кого-то лишь тогда, когда поймёшь, что врать и притворяться не нужно.

— И почему ты до сих пор один?

— Потому что тренера не играют, — смеётся парень, подходя к Чимину. — Потому что мне сложно брать ответственность за чужие чувства, и сколько бы я не пытался — всегда выходило всё одинаково. Я не готов.

— Я не буду говорить, что это грустно, — кивает омега. — Зато у Юки есть дядя Чон, у которого точно нет какой-нибудь ревнивой омежки, что будет против сидеть с ребёнком.

— Это ты так намекаешь, чтобы я взял его к себе на следующие выходные, пока Юнги будет изучать мои труды?

— Ты сам это сказал, — смеётся Чимин, выходя из помещения, где их уже ждёт Юнги с засыпающим Юки на руках. — Солнце, умаялось за целый день, иди к папочке.

— Всё хорошо? — спрашивает Юнги, передавая ребёнка на руки омеге.

— Лучше не бывает, — отвечает Хосок, ударяя по стойке регистрации, где всё так же в неизменной позе сидел Чонгук.

От неожиданного хлопка мальчик пошатнулся и начал терять равновесие на стуле. Руки непроизвольно вскинулись вверх, отчего учебник физики подлетел, являя миру не только ученых, что были нарисованы на его страницах, но и новый аккуратный томик манги. Гениальная идея — вложить книгу в книгу, только вот испугаться какого-то хлопка и сломать всю систему — очень печально.

Хосок немедля поднимает странную мангу с яркой цветной обложкой, где нарисованы милые невинные мальчики и россыпь разноцветных грибков. Альфа недовольно переводит взгляд на школьника, который поднимает учебник физики и прикрывает им лицо, оставляя стыдливые глаза, чтобы виновато смотреть на хёна.

— Лучше бы и правда физикой занялся, чем эту ерунду читать, — цокает старший, кладя книгу на стойку. — А ведь так тихо и послушно сидел весь день.

— Приходи к нам почаще, Гук-и, — просит Чимин, оборачиваясь на мальчика. — У нас можно читать разную литературу.

— Ну я б с сомнением назвал эту мангу литературой, — довольно улыбаясь, произносит Юнги, завидя, как глаза Чонгука удвоились в размера. — Законы термодинамики Тэхён тебе точно не объяснит, а всё, что там нарисовано, наглядно покажет и расскажет.

— Не хочу я больше к Тэхёну, — как-то не очень уверенно выдаёт школьник, поправляя свою толстовку и опуская на стол учебник. — Сколько времени прошло, а он всё молчит.

— И хорошо, что молчит, — соглашается Хосок, пролистывая пару страниц манги, неудовлетворённо замечая достаточно похабного содержания картинки.

— Буду сдавать экзамены и поступать в архитектурный, — уверенно заявляет парень. — И никакого Тэхёна мне не надо!

Все дружно в комнате кивают и все так же дружно не озвучивают мысль о том, что знают, что Чонгук врёт сам себе и Тэхёна он всё ещё любит и поверить в свои слова не может. Но самоубеждение — тоже шаг.

— Поедем домой смотреть на шедевр Хосока? — спрашивает Юнги, приобнимая Чимина за плечи.

— И вот без этого, — вытягивает руки вперёд альфа. — К мальчику не приставать, наклейку хотя бы дня три не тревожить, лучше четыре, чтобы всё нормально зажило, — даёт последние указания мастер. — И ванную вместе не принимайте ближайшие три дня, а потом можно, даже нужно, на распаренной коже наклейка быстрее сойдёт.

— Всё? — со смешком уточняет Юнги. — Ещё целых три дня ждать.

— Ты два года ждёшь, будто ещё три дня не вытерпишь? — с таким же смешком отвечает Хосок. — Или тебе уже нужно руку помощи протянуть?

— Думаю, для этого у него как раз таки и есть теперь муж, — вклинивается в разговор Чимин, поудобнее перехватывая ребёнка, ловя на себе одобряющий взгляд Юнги. — Спасибо ещё раз, хён, заглядывай к нам на кофе, я буду ждать!

И первый выходит из салона со спящим ребёнком на руках.

— Чувствуется, что он твой, — смеётся Хосок, заходя за стойку регистрации. — Только сильно не зазнавайся.

— Потому что он меня любит, — по-детски дразнясь, говорит Юнги, прежде чем отсалютовать своему другу и удалиться вслед за Чимином.

— Им вместе так хорошо, — шепчет рядом Чонгук. — Неужели он правда бросил меня?

— Он не такой, чтобы дать мне возможность порадоваться, — приободряюще говорит альфа. — Будь умным мальчиком и ты не заметишь, как эта скотина приползёт к тебе сама.

— Его зовут Тэхён, — фыркает кроликом Чонгук, прежде чем открыть учебник физики на злосчастных законах термодинамики и начать их учить.

И вроде бы всё хорошо. Нет, не вроде бы, а точно всё хорошо.