Стас Шуринс — Пока ты со мной

— Говорил же, это плохая идея!..

Они все-таки пошли гулять. Заодно Арс наконец узнал, где находится, и в глубине души даже немного успокоился — потому что всего-то окраина Питера. Да еще и весьма приличная. Внешняя сторона обратной стороны, так сказать.

Разговор не клеился, хотя казалось бы, столько раз уже перешагивали через неловкость друг перед другом. Кажется, у них что ни разговор, то как первая встреча интернет-друзей: вроде столько времени знакомы, столько знают друг о друге, а все равно страшновато в глаза смотреть и говорить напрямую.

Напряжения добавляло еще и то, что обычный шаг для обоих был неестественен: Арс привык ходить медленно, оглядываясь по сторонам, фотографируя что-то на телефон и заглядывая в магазины с необычными вывесками, в основном просто поглазеть; Антон, понятное дело, пешком не передвигается в принципе, он либо ездит на машине, либо перемещается с места на место со скоростью звука. А тут оба пытались друг под друга подстроиться, нервничали, потому что не получалось, понимали, что другому в любом случае будет некомфортно, и от этого нервничали еще сильнее.

В полном молчании (не считая двух-трех провальных попыток Арса ненавязчиво завязать беседу) они кое-как дошли до цивилизации, то бишь оживленной улицы с людьми, транспортом и парочкой торговых центров в зоне досягаемости. На пути стали попадаться маленькие лавки с кофе и/или неизменной шавермой, но Арс не решился предложить заглянуть туда — он так и не понял, питаются ли вампиры обычной едой. Хотя бы иногда, для приличия.

Так вот, о плохой идее.

Арс, признаться, и сам был бы рад, если бы проблемы закончились на неловком молчании, напряженной ходьбе и невозможности сразить Антона капучино со взбитыми сливками. Но нет. Это все ерунда по сравнению с тем, что внезапно и вопреки всем прогнозам погоды, на небе показалось солнце.

Антон среагировал быстро — было бы странно, если бы нет — и моментально затащил Арса в ближайшее здание. Повезло, что им оказался крупный торговый центр, ведь небо, кажется, решило окончательно проясниться.

— Ладно тебе, Тох, — натянуто улыбается Арс, мысленно радуясь, что его не бросили посреди улицы. А ведь Антон мог запросто это сделать, чтобы скорее спрятаться от ядовитых для него лучей. — Тут можно до ночи промотаться — смотри, сколько магазинов!

Он почти физически ощущает внутренний подъем. Словно все две недели с момента первой их встречи в переулке он был погружен в беспокойный, но слишком глубокий сон, а теперь, наконец, просыпается.

А еще он не может не умиляться втайне тому, как выглядит Антон среди людей. Весь такой сердитый, насупленный, зарывается с ушами в свою черную дутую куртку — Арс настоял, чтобы он сменил кожанку на что-то потеплее, чтобы выглядеть более естественно, — взъерошенный и ссутулившийся, он выглядит, как суровый эмо-подросток, обиженный на весь мир. И еще эта белая линза — как этакий вызов. Мол, смотрите, я необычный, и что вы мне сделаете.

Это так… даже не просто по-человечески, не просто живо, а как-то по-особенному… особенно. У Антона в таком образе есть настоящий характер и есть изюминка — это делает его настолько человеком, насколько вообще сейчас возможно.

— Чур, я с тобой ходить не буду, — ворчит он, невольно утверждая этим новое амплуа, и Арс вдруг ловит на своем лице широкую улыбку.

— А оценивать кто будет? — возмущается притворно, хватает Антона за рукав и тянет за собой в первый же бутик. — Все, ты сам меня сюда затолкал, теперь поздно жаловаться. Пожинай плоды своей поспешности!

Арс делает вид, что не заметил искренне охреневшего взгляда. А еще делает мысленную пометку, что надо почаще включать наглость и заставлять этого чудика удивляться. Чуть ли не буквально хватать его за капюшон этой смешной куртки и трясти, трясти, пока не расшевелится.

Ну, а как еще достать со дна осадок его настоящего?

*

В итоге они правда проводят там целый день, до темноты. Даже вечно неугомонный в плане магазинов Арс, на этот раз к тому же заряженный долгим отдыхом, к концу импровизированного шоппинга хочет просто лечь прямо на пол и поставить рядом табличку «Я закончился». На сегодня — уж точно.

На деле же он из последних сил тащит Антона к фуд-корту на третьем этаже (который они обошли раза четыре, как минимум) — не спрашивает, ест ли тот шаверму и наггетсы или нет, просто тащит его с собой. Потому что сам Арс очень даже не против поесть за двоих, и ему в общем-то все равно, будет ли Антон просто сидеть рядом или все-таки тягать картошку фри с его тарелки.

Плюхаясь на диванчик рядом с панорамным окном, Арс издает стон, полный блаженства и удовлетворения.

— Сейчас я все это съем, — бормочет он, прикрыв глаза, — и можно будет сказать, что день удался.

Антон в ответ хмыкает. Он так толком и не разговорился, но Арс почему-то готов спорить на что угодно — последние часа два он строит эмо чисто для проформы. Ну или по привычке, кто его знает. Во всяком случае, Арс уже сбился со счета, сколько раз Антон начинал улыбаться и будто одергивал себя, снова стягивая лицо в пафосно кислую мину.

— И часто ты так?

— Что? Трачу кучу денег, чтобы почувствовать себя счастливым? — Арс пододвигается ближе к столу, закидывает в рот наггетс, несколько секунд задумчиво жует, а потом мотает головой. — Нечасто, но качественно.

Антон приподнимает уголок рта. Арс старается не пялиться на эту полуулыбку, но выходит явно плохо, потому что уже через пару секунд тот снова делает лицо кирпичом и рассеянно смотрит куда-то за окно.

Кстати, не так уж много они потратили. Подумаешь, две футболки, толстовка, смешная шапка с нашивкой, браслет для Антона и два билета на «Холодное сердце» плюс большой соленый попкорн. «Арс, тебе десять? — Но там Эльза с распущенными волосами!»

Антон сделал вид, что аргумент весомый. На самом деле, аргумент и был весомым.

— И ты вроде не ешь вредную пищу, — зачем-то произносит Антон до странности неуверенно.

А потом вдруг подцепляет картофелину из картонного кулька, пристально смотрит на нее и одним махом съедает, почти не жуя. Арс тоже перестает жевать на эти несколько секунд. Проглатывает вместе с едой шутку о том, что Антон вроде вообще не ест, а только пьет.

Вопросы насчет пригодности обычной еды для вампиров сами собой отпадают. Да и не то чтобы они были важными.

— Ну, — тянет Арс, поудобнее перехватывая салфетками шаверму, — я же говорю, иногда хочется почувствовать себя счастливым. А вредная еда — самая вкусная еда.

Он жадно откусывает и блаженно прикрывает глаза, всем видом подтверждая правдивость сказанного. По правде говоря, Антон прав: фастфуд, полуфабрикаты и все, что можно для приготовления просто нагреть, Арс не особо жалует, а еще он катастрофически не любит есть руками. Даже пиццу обычно ест вилкой и ножом, каким бы кощунством это ни выглядело. Шутки про графа — баян, ему просто удобнее есть вилкой и ножом, вот и все.

Но вот в такие моменты, как сейчас, измазать пальцы и половину лица в соусе из сплошных химикатов — лучшее, что можно представить! И Арс даже не чувствует себя неуютно под внимательным взглядом двух разных глаз. Красный, кажется, веселится.

— Реально вкусно? — спрашивает Антон с любопытством. Арс хлопает глазами и спешит проглотить то, что с таким аппетитом жевал.

— Ты что, никогда шаверму не пробовал?

Антон пожимает плечами с деланным равнодушием, но взгляд чуть опускает, как будто смущен.

— В той жизни — не довелось как-то. В Питере не был ни разу, в Воронеже просто не представилось случая. А в этой… — Он осекается и чуть хмурит лоб. Слова подбирает, что ли. — В общем, вкусовые рецепторы у меня сейчас по-другому работают. Точнее, ну… Почти не работают.

Однако здравствуйте. То есть, все чувства выкручены на невозможный максимум, обоняние и слух, наверное, вовсе работают нон-стопом, а цена этому — способность ощущать вкус?.. В принципе, наверное, логично, ведь питаются вампиры одним-единственным. И даже если рассматривать ощущение вкуса как защиту организма от, например, отравления, вампирам-то это не нужно. Ведь даже кровь, зараженная каким-нибудь вирусом, им не повредит. И предпочтения в еде им не нужны, так что все правильно…

Интересно, а вкус крови он чувствует?

Все, на что хватает Арса, это:

— Не прикольно.

Все, на что хватает Антона, это слабый кивок куда-то в сторону.

Следующие несколько минут проходят в полной тишине. Арс невольно прислушивается к окружающим звукам и только теперь осознает, что людей вокруг меньше не становится, хотя солнце уже давно село. Сколько там, часов семь вечера?.. А еще он слышит музыку, которая доносится, видимо, из ближайшего магазина. Вроде бы знакомый мотив, но отсюда непонятно.

Впрочем, они сюда пришли не музыку слушать.

— Ну что. Расскажешь что-нибудь о себе?

Арс ведет бровью, улыбается и начинает есть медленнее, всем видом показывая заинтересованность и готовность слушать. Вот только Антон реагирует на вопрос совсем не так, как планировалось. Он вдруг становится еще мрачнее, чем был, смотрит Арсу в глаза пристально и почти обиженно, а потом резко выдыхает и опускает взгляд и голову.

— Все ясно… — произносит беззвучно, Арс едва разбирает слова. — А я-то, блять… Ладно. — Чуть выпрямляется — а ладонь, лежащую на столе, сжимает в кулак. — Ты прямо вопрос задавай. Что конкретно тебе интересно?

За ним не угнаться, конечно. Арс, не понимая реакции, осторожно пробует:

— Про фортепиано, например?..

Антон дергает губой и издает какой-то странный звук. Смешок, но сдавленный, будто через силу из себя достает.

— Перестань, а. Говорю же — спрашивай прямо. Ты про вампиров хотел узнать — вперед, Арс! Спрашивай.

Он успевает за несколько предложений разогнаться чуть ли не до разозленного крика и снова вернуться к горькому тону вполголоса. Арс реально не успевает.

— Так. — Приходится отложить пока шаверму, чтобы не отвлекала. Машинально вытереть пальцы, подсознательно пытаясь выиграть немного времени на сообразить. — Дай мне пару секунд, Тох, я не врубаюсь сейчас… Ты думаешь, я тебя сюда привел, чтобы что? Типа втереться в доверие и расспросить про… — он запинается, — таких, как ты?

— Первое правило нашего клуба: не бойся произносить слово «вампир», — недобро усмехается Антон, показывая клыки. — Люди в нас все равно не верят — пока сами не столкнутся. Так что никто не будет на тебя оборачиваться, не переживай.

Вот и будь после этого толерантен.

— Так что, серьезно? Думаешь, я не понимаю, что если вдруг мне станет что-то интересно, я всегда могу подойти к тебе, или к Стасу, или, на худой конец, к Эду и просто спросить? Не понимаю, что если спрошу что-то не то, вы просто не ответите и все?

— Я не знаю, что ты хотел и зачем, — продолжает злиться Антон, но в его глазах (точнее, глазе, который не спрятан линзой) поселяется осколок неуверенности. — Потому и спрашиваю.

— Да я просто хотел получше тебя узнать! Тебя, а не о тебе, понимаешь? Тебя, как личность, а не просто как существо. Потому что ты — в первую очередь ты, а не вампир.

Игнорировать слово «человек» в такой речи оказалось неимоверно сложно. Но Арс очень тщательно фильтровал лексику.

Антон крепко сжимает зубы, прежде чем прищуриться и негромко спросить:

— Зачем?

— Потому что ты мне важен! — выпаливает Арс, не думая.

Оба перестают дышать, моргать и шевелиться, как будто выключаются из жизни. Всё вокруг перестает существовать, мир погружается в абсолютное безмолвие.

А они — в распахнутые глаза друг друга.

Оба, кажется, не ожидали таких слов. Оба, кажется, не знают ни одного слова, которое может за ними последовать.

Арс не сказал «небезразличен». Арс не сказал «дорог».

Он сказал «важен».

Сказал настолько искренне, что сам теперь не уверен, как поступить с этой информацией. По сути, он давным-давно все для себя понял. Но одно дело — понять. Одно дело — признаться самому себе.

Другое — сказать вслух…

И совершенно иное — сказать вслух человеку, про которого это понял.

Теперь, когда эти слова — простые, в общем-то — прозвучали, Арс вдруг отчетливо чувствует еще кое-что. Его к Антону тянет. Причем так сильно, как никогда до этого. Как будто если однажды они друг к другу приблизились, больше нельзя отдаляться — можно только стать еще ближе, и еще, и еще, пока души наконец не сольются, как и должны.

И вот, кажется, самое время сказать и об этом, но… Арс чувствует: момент не подходящий. Не так они должны поговорить об этом, не сидя в торговом центре над остатками шавермы. Это же не признание в любви — о любви можно и нужно говорить тогда, когда захочется, для нее нет «удобных» моментов. Другое дело — сказать, что сама твоя душа связана с его, что вы — судьба друг друга.

Звучит, как во второсортной мелодраме, но черт, это действительно так. И поэтому нельзя сказать об этом просто между делом, поедая жареную картошку.

Усилием воли Арс отводит взгляд чуть в сторону — и время возобновляет свой ход. Оба они, и Антон, и Арс, чуть выдыхают и якобы непринужденно отстраняются, только сейчас заметив, что наклонились друг к другу.

— И я… — говорит Арс тихо, потому что понимает: эту фразу нельзя оставить висеть в воздухе. — Ты… Ты не чужой мне, понимаешь? Что бы там ни произошло.

Ну да, подумаешь, немножко умер.

Антон, видимо, думает примерно о том же, потому что хмурится и мелко трясет головой. Все сильнее и сильнее, пока наконец не прикрывает глаза едва ли не в отчаянии.

— Арс, ты же…

— Арсений Сергеевич?! — раздается откуда-то сбоку, да так громко и неожиданно, что оба вздрагивают. Антон и вовсе выглядит так, словно только что вспомнил, где они находятся.

Интересно, им всегда будут мешать нормально поговорить, или однажды эта цепь неудачных совпадений все-таки прервется? Арс раздраженно поворачивается на звук — и одновременно с тем, как приходит осознание, глаза фокусируются на стремительно приближающейся хрупкой фигурке.

— Оксана? — изумляется Арс.

Так странно видеть ее здесь. Вроде бы, что такого? Просто торговый центр, в таких местах можно встретить друга, коллегу по работе (причем удаленной), одноклассника из начальной школы, давно потерянного родственника или даже, чем черт не шутит, своего начальника.

Но до этого момента у Арсения было чувство, будто он попал в какой-то другой мир, или другую реальность. И вот так резко вспоминать, что вообще-то он просто узнал о темной стороне этой Вселенной, по меньшей мере тяжеловато.

Оксана едва ли не налетает на него и душит в объятиях прямо так, не давая встать.

— Божечки, это вы! Вы чего здесь?.. А вы вернулись уже? Когда? Почему не сказали? И почему уехали так внезапно? Мы же к аттестации готовились, а тут вдруг ваш отпуск и… С вами все в порядке? А с семьей? Что-то случилось, да? Или просто решили отдохнуть? Я так удивилась, что вы внезапно уехали, если честно, подозревала даже, что это была мне проверка — смогу ли все организовать. Смогла, представляете! Все зачет получили! Ох, видели бы вы наш танец!.. А вы же посмотрите потом, да? Он в записи есть, в группе… Или вы уже смотрели?

— Окс, Окс, притормози, — смеется Арс, отстраняя девушку от себя. Она как всегда излучает волны почти осязаемого света, и Арс ловит себя на тревожной мысли, что впервые за эти две недели искренне хочет смеяться.

В Оксане столько жизни. Это… невероятно просто. Он и раньше обращал внимание, но не замечал, насколько она живая, пока не провел две недели в компании мертвых. Сколько бы он ни пытался подмечать эмоции в Антоне, как бы жадно не выискивал в его глазах огоньки, — это все не то.

Да и чего уж сравнивать, по большому счету.

— Говоришь, все сдали? — спрашивает, через силу отгоняя пессимистичные мысли.

— Да, все-все, — энергично кивает головой Оксана и лучезарно улыбается. — Даже Сашка пришел, не опоздал. И ни одной генеральной репетиции не прогулял, представляете!

Арс косится на Антона, но тот снова надел на лицо маску, и ни одной эмоции по нему не прочесть.

— Я в тебе не сомневался.

— Так что случилось, почему вы вдруг?..

— Окси, ну хватит доставать человека, — раздается хрипловатый голос откуда-то из-за спины Оксаны. Арс, конечно, сходу узнает его обладателя, но все равно удивляется при виде него.

Потому что этот человек всегда существовал в каком-то своем мире. Кто бы знал, что теперь они вот так столкнутся на пересечении двух других. Ну и вообще, вдруг столкнутся в торговом центре на окраине Питера, когда он половину уроков прогуливал.

— Петров, здравствуй. Однако неожиданно.

Тот пару раз смущенно кивает, подходя ближе. Он тоже не изменился: руки в карманах простой серой куртки, плечи чуть ссутулены, улыбка усталая, а взгляд, иначе и не скажешь, откровенно заебанный. На него смотришь — самому хочется улыбнуться, а потом подойти, обнять этого чудика и отправить спать.

Может, именно поэтому Арс прощал ему прогулы?..

Стоп, чего это вдруг в прошедшем времени! Ничего не изменилось, он просто в недолгом отпуске и скоро вернется!

Кстати, надо будет поподробнее расспросить Антона про этот свой «отпуск». Мало ли, что он там наплел.

— Кстати, ребята! — спохватывается Арс, наконец включаясь… А потом бросает беспомощный взгляд на Антона. Почему-то он был уверен, что тот стер всем воспоминания о себе, но вдруг нет?

Ситуация разрешается сама собой: Оксана тоже понимает, что не поприветствовала собеседника Арса, оборачивается к нему и с широкой улыбкой протягивает ладонь.

— Я Оксана. Учусь в танцевальном классе Арсения Сергеевича… Ой! — Улыбку на ее лице резко сменяет испуг. — Надеюсь, это не свидание, и он не наплел красивую историю про нормальную работу?

— Фролова! — возмущается Арс, искренне надеясь, что не покраснел. С чего бы ему краснеть от глупой шутки?..

Оксана заливается смехом, Антон как-то странно смотрит на нее, но все же дергает губой и наконец пожимает протянутую ладонь.

— Антон. Знакомый Арс… сения Сергеевича.

Выбранное определение чуть задевает, но Арс не подает виду. В конце концов, то, что между ними происходит, сложно вот так просто описать одним словом. Или слишком легко — но пока невозможно.

«Антон. Соулмейт Арса».

Звучало бы, конечно, до боли хорошо.

Тем временем Саша тоже отмирает и подходит к Антону вместо Окс. Вразвалочку так, еле переставляя ноги — всегда казалось удивительным, что с такими деревянными движениями по жизни Петров отлично двигается в танце, даже солировал в последнем. И это вопреки куче пропущенных уроков. Он чуть хмурится, непонимающе глядя в глаза Антону.

— Че, эмо, что ли? — спрашивает с ухмылкой, будто шутя.

Арс невольно удивляется, что тот попал под его личное описание сегодняшнего Антона, вот только странно серьезный взгляд Петрова… напрягает.

Антон тоже чувствует, как обстановка резко перестала быть расслабленной, но, конечно, никак не комментирует.

— Неординарная личность, — отвечает, тоже ухмыляясь и пристально глядя в ответ.

Ладонь не протягивает. Саша тоже.

Арс следит за ними, готовясь к чему угодно. Даже к тому, что в следующую секунду откроет глаза в уже ставшей «своей» комнате и не будет помнить, кто был солистом в последнем танце его группы.

Но тут Петров все-таки протягивает руку и почти искренне улыбается. Он вообще хороший актер, когда хочет. Арс давно это заметил. Чего, спрашивается, в театральный не пошел?*

— Саша.

— Антон.

Более напряженного рукопожатия Арс давно уже не видел. А может, и никогда. По-прежнему не отрывая взглядов и даже, вроде бы, не моргая, парни крепко держат ладони друг друга и выглядят так, словно каждый готов в следующую секунду эту самую ладонь оторвать.

Может, Сашка тоже вампир? Или что, что происходит?!

Петров снова отмирает первым: ухмыляется шире и делает медленный шаг назад, будто бы проверяя, отпустят или нет. Антон, ясное дело, отпускает.

— Ну, мы, это, — спохватывается Оксана, чуть виновато косясь на Арса, — пойдем? Да?.. Не будем мешать. Арсений Сергеевич, вы… В общем, посмотрите потом, хорошо?.. Или не смотрите, как вам будет удобно. То есть, это… До свидания, в общем.

Арсений все еще осознает развернувшийся перед ним спектакль, поэтому едва осознанно бросает Оксане «До свидания» и внимательно смотрит на Антона, который, в свою очередь, смотрит ребятам вслед.

— И что это было? — с притворным спокойствием спрашивает Арс.

— Что?

— Антон.

Тот тяжело вздыхает — как будто ему нужен воздух, ну-ну — и задумчиво кусает губу.

— Да сам не до конца понял, честно говоря.

Арс хмурится.

— То есть, он не вампир.

— Нет, с чего ты взял? Но, — тут же продолжает, угадывая следующий вопрос, — он как будто понял, что вампир — я. И это странно.

Не совсем понятно, почему он выбрал именно такую характеристику. Но это же Антон — у него какое-то необъяснимое чувство правильности, когда речь заходит об определениях, так что Арс ждет пояснений.

— Странно, потому что… Он проверял. — Арс ждет дальше. — Кольцо у него видел? Серебряное. Он хотел проверить реакцию.

Дышать резко становится тяжело.

А если бы Антон был из другой группировки?.. То есть Петров просто подошел и, под прикрытием доброжелательного приветствия, хотел намеренно причинить ему боль?! Да это все равно, что подойти к человеку, сделать вид, что обнимаешь, а на деле пырнуть ему нож в спину!

Но самый главный вопрос — кто же тогда Саша и как он, черт возьми, понял? — остается открытым.

— Так, и в чем странность? — спрашивает Арс вместо этого.

Антон чуть склоняет голову набок и поджимает губы, пристально глядя на Арса. Все его лицо так и подсказывает: «Ты тупишь».

— Он знает о вампирах и не боится их. Раз не боится — значит как-то связан, а значит знает довольно много. А это значит…

— Что он не стал бы проверять только одним способом, — подхватывает Арс, поняв мысль.

— Вот именно.

Резко становится страшно. Ощущение такое, словно этот страх помножен на два. Интересно, их эмоции передаются друг другу? Потому что тогда стало бы ясно, отчего сердце так сильно заколотилось, — за двоих ведь работает.

— А если решит убедиться? — спрашивает Арс, но не слышит своего голоса.

Антон пожимает плечами. Притворяется, что ему все равно, вот только уж кого-кого, а соулмейта он обмануть не сможет.

— Надо валить отсюда. Если это просто человек, который знает, он ничего не сделает.

— А если нет? — Страх усиливается, становится тяжело дышать. — Кем он вообще может быть? Что он может сделать? Кому сказать?..

Подступающую панику могло остановить только одно. Оно и остановило.

Прохладное прикосновение к трясущимся пальцам. Легкое совсем, осторожное, робкое. Но от него бурлящая в венах кровь остыла и успокоилась. От него дыхание стало свободным, а мысли перестали разбегаться в испуге.

Антон не держит его за руку — просто легонько касается. И этого оказывается достаточно.

Пока ты со мной, когда я стою на краю, —

Нет страха, я полон тобой. Я знаю, зачем я живу.

Арс медленно выдыхает, потом смотрит на него.

— Говоришь, надо уходить?

Кивок.

Сейчас они встанут, накинут на плечи куртки, Антон совсем по-мальчишески стащит последний холодный наггетс, а Арсений допьет остатки кофе и с сожалением посмотрит на недоеденную шаверму, и они быстрым шагом уйдут к запасному выходу — почти в ногу, потому что за день смогли найти единый темп.

Но оба еще несколько минут сидят на местах, не в силах освободить ладони из едва ощутимого плена.