серёже сегодня приснился прекрасный сон. он пришёл уже под утро и казался таким реальным в лучах солнца, лениво скользивших по стенам спальни. в этом сне он был как раньше - самодостаточен и целостен как личность. ничего не тревожило и чувствовалось полное удовлетворение, приятно растекающееся по сознанию. как же хорошо.

однако нужно было возвращаться в реальность. сонная нега быстро спадала, сопровождаясь таким нежеланным в этот момент механическим голосом: «доброе утро, сергей. сегодня отличная погода, в петербурге двадцать два градуса тепла...»

«как у тони старка», — подумалось ему. и совершенно невпопад, — «а гром вылитый стив роджерс». дожили, проводит параллели с фильмами.

отголоски отличного сна всплыли в памяти на пути в ванную комнату, заставив сморщиться будто от зубной боли

как раньше уже не будет. а как - «раньше»? видимо так же просто и легко. никто не говорит, что тяжело не было, однако в сравнении с теперешним состоянием, к которому добавилось полное непонимание происходящего, серёжа был бы до безумия рад вернуть хотя бы прошлые нелепые зачатки общения. или не рад, осознавая силу своей, почти что болезненной, привязанности к человеку, который ничем ему не обязан.

а может быть, стоит просто забить - самый простой, и, возможно, действенный вариант. ну а что. он смотрит на себя в зеркало, наматывая на голову полотенце. волосы всё отрастали, но внешний вид его вроде даже устраивал. а вот синяки под глазами драматично темнели, выделяясь на бледном лице.

***

к сожалению, забить не получилось. получилось нагрузить себя делами на весь день, да так, что глаза натурально болели от напряжения, и держать их что закрытыми, что открытыми было неприятно - капилляры безжалостно полопались, образуя витиеватую красную сетку. нужно было спать, но мысли, столь тщательно отодвигаемые на задний план в течение дня, заняли господствующую роль в ночи. всё-таки отвратительно сильно хотелось написать. какие там стадии принятия существуют? видимо, сейчас обороты набирает стадия торга. он пробует договориться сам с собой: одно маленькое сообщеньице, ни к чему не обязывающее. так, шутки ради. или всё же сохранить остатки собственного достоинства. он чувствует себя подростком, хотя вышел из этого состояния уже достаточно давно. не верится, что он способен создать что-то гигантское и организованное, но не в силах разобраться с собственной жизнью и дурным желанием набрать сообщение. конечно, это ощущение сидит внутри злобным комком, свербящим и раздражающим. или это он был раздражающим? слишком легко привязывающимся, наивным юнцом.

—

у игоря грома не было времени на раздумья. он отдавал себя работе, бегал до рези в лёгких, но не останавливался. на нём лежала ответственность - за службу, за безопасность и спокойный сон петербуржцев. это было аксиомой: он трудился для того, чтобы кто-то мог расслабиться. а сам расслабляться не мог. да и смысла не было - его собственная квартира не приносила ощущения комфорта, не было чувства дома. потолки обваливались, половицы скрипели. прищепки давно рассохлись, но руки не доходили купить новые. да и тащиться в магазин и покупать прищепки так не вписывалось в его привычный уклад жизни. 

прокопенко как проклятый заводил свою шарманку каждый раз: про девушку, про друзей, про свою жизнь. делал это из лучших побуждений, конечно, но игорь начинал заводиться каждый раз, возводя глаза к небу. заводить близких чтобы что? чтобы обременять себя ответственностью, уделять больше внимания им, а следовательно, меньше работе. звучало сомнительно. просто-напросто, было куда легче справляться в одиночку. к тому же, он и так не один. у него есть дима, который без устали подсаживался попить кофе вместе и обсудить дела в участке. есть юлька пчёлкина. иногда они даже пьют чай - действительно пьют, и та каждый раз припоминает ему про тот случай с разбитым горшком. да даже тот же самый прокопенко со своей женой. терпят его, всегда рады в своём доме, зовут на ужины и угощают шоколадными конфетами. он не знал больше людей, которые действительно покупали бы наборы именно конфет, чтобы насыпать их в вазочку и пить чай, надкусывая сладость. 

но всё же иногда слова начинали действовать, и он раздумывал над своим кругом общения. вспоминался разумовский - рыжий пацанёнок, вытянувшийся, очень бледный, которому он жизнь спас когда-то.

и в его глазах было столько благодарности и доверия. далеко не каждый говорил простые слова вроде «спасибо», находясь в шоке после событий, предшествовавших этому. а тот - дурной, но смелый, мало того, что полез на рожон сам, так ещё и отыскал его после заварушки. игорю казалось, что тот на радостях готов был переписать на него часть своего состояния. молодое поколение - такие все (ну ладно, не все) воспитанные. не привыкшие, что кто-то делает добро просто так, безвозмездно.

однако сергей, казалось, взял за цель, отблагодарить его на всю жизнь вперёд. как мог, конечно. высылал приглашения на официальные мероприятия, высказывался что думает обо всех этих сборищах и толстосумах, лицемеривших прямо в лицо, со лживыми улыбками. даже звал погостить у себя в роскошных апартаментах на верхнем этаже здания «вместе». а если выдавался свободный вечер, то почему бы и нет, рассуждал он. полезно иногда развеяться, поговорить не о работе, а может даже и послушать чужие речи. несмотря на возраст и своё положение, сергей разумовский не казался таким же хитрым и бесчестным богачом, безмозглым и избалованным, коими по ощущениям были многие среди общественных сливок. к тому же, зная историю нелегкого разумовского детства, гром заведомо проникся к нему уважением. всё же, остаться хорошим человеком и не потерять рвения к жизни - вызывает гордость за человечество. не всё ещё потеряно. 

однако его тяготило, что дело чумного доктора практически не двигается с места. карты путало и то, что появлялись «лже-доктора», набегами посещающие то или иное празднование, устраивающие стычки и потасовки на улицах. бегать за неуловимым безумцем было изматывающие, тот свербил как бельмо на глазу. будто его жизнь теперь разделилась, и все дела откладывались на «вот поймаем доктора, и тогда...». собственно, туда шла львиная доля его общественной жизни. ну не отвлекаться же. настрой потеряет, расслабится.

хотя, бесспорно, хотелось временами послать всё к чёрту. взять того же разумовского. вообще, тот не раз говорил, что не нужно ему ни «выкать», ни обращаться официально. но в мозгу он не уживался так просто. «сергей» было слишком чинно, «серёжа» - они не на том уровне взаимоотношений, чтобы так фамильярничать. разумовский. просто и со вкусом. с ним приятно было проводить время, тот позволял себе подкалывать его, но не переходил грань, когда игорь зверел от шуток и боролся с желанием дать затрещину. но в последнее время в его мозгу опять переклинило - только после поимки чумного доктора. 

а что, если эта поимка растянется на более долгое время? скажем, год. или даже несколько лет. гадёныш не оставлял зецепок, водя полицию за нос. иногда даже становилось обидно, что ли. он тут вершит свои великие дела, а сотрудники правопорядка бегай за ним, как собака за мячиком. захотелось выговориться - как этот гад надоел, и как хочется вернуться в привычный ритм работы «увидел-поймал». 

во входящих сообщениях висит сообщение от прокопенко: «зайдёшь?» он отвечает что занят, после чего набирает текст разумовскому: «я зайду?». пару секунд раздумывает, после чего всё же отправляет.