Настольные часы медленно отстукивали минуты. Сейчас это было единственным, что держало его в реальности.

Тик-так

С момента пропажи искателя приключений прошло уже более десяти часов.

Его отсутствие заметили только четыре часа назад, когда все миссии Гильдии на сегодня должны были подойти к концу.

Молодая мисс Фишль и Рейзор вбежали в кабинет, когда капитан только вернулся с тренировки рыцарей.

Тик-так

— Значит, вы и Беннет должны были встретиться у леса Вольфендома после полудня, но он так и не пришел. И все, что мы знаем, так это то, что он должен был сделать несколько снимков для Альбедо в одних из многочисленных руин северней Мондштадта?

Двое подростков сидели на стульях напротив. Девушка, в слишком вычурных нарядах даже для их города тихо всхлипнула, покачав головой. На ее коленках сидел неспокойных ворон, чьи вздывшееся перья она тщетно пыталась пригладить.

Юноша же неспокойно ерзал на стуле, хмурясь и рыча, словно волчонок.

Формально, он себя таковым и считал, но это сейчас не главное.

Тик-так.

Никаких записок или следов похищения не было обнаружено.

Часом ранее, Кэйа опросил родителей мальчика и его бывших членов отряда, но никому не было известно, куда и с кем ушел мальчик.

Что-ж, это было лишь наполовину правда.

Альберих действительно беспокоился о мальчишке, нога под столом нервно постукивала, а рука в гловелеттах до боли сжимала бортик стола, когда он подливал еще кофе в две кружки напротив.

Увы, он не хранил никаких сладостей в кабинете, но и двое подростков не жаловались.

Несмотря на свой юный возраст, эти дети уже были готовы скрестить оружия с врагами, дабы защитить свой город. Дабы защитить свою семью.

И Кэйа делал все возможное, чтобы им не пришлось взрослеть слишком рано, но даже он не всесилен.

Обычно такие мысли посещали его только после второго бокала, да и он и сейчас бы не отказался расслабиться с горючим напитком в стакане.

Но это желание тут же умерло в его голове, стоило ему пересечься взглядом с двумя взволнованными парами глаз.

<i>Нет, Кэйа. Сейчас ты должен оставаться трезвым. Хотя бы ради них.</i>

Вот только в трезвом состоянии его голова просто кипела от мыслей и страшных догадок.

А еще парочки недавних воспоминаний.

Два топаза всплыли в хмельной голове еще утром, когда он, надев свои перчатки, почувствовал сильную элементальную энергию на одной из них.

<i>Какого хилличурла происходит?</i>

Стоило тому парню появиться на его глазах, вся та шаткая уверенность в шатком будущем начала трескаться и трескаться.

Почему он здесь? Почему сейчас?

Как же капитану хочется, чтобы все эти страшные догадки оказались ложью.

<b>Еще рано. Еще слишком рано.</b>

<i>Он еще так много не сделал.</i>

Он еще не закончил несколько отчетов для Джинн.

Он еще не рассказал и не услышал так много историй в таверне от матерых путешественников.

Он еще не встретился с Кли и Альбедо за их «семейным» ужином.

Он еще не научил Беннета пользоваться его клинком.

Он еще не отметил с Розарией его повышение.

Он еще не написал так много колкостей в письме одному самодовольному снежнянину.

Он еще так много не сказал Дилюку.

<i>Тик-так.</i>

Но самое прискорбное, что даже если его судный час настал, то его палач за последние сутки сделал слишком много лишних телодвижений.

Вместо того, чтобы скрутить Кэйю прям в той таверне и отвезти в замок, он любезно выпил с ним.

А после с упоением слушал его хмельные истории, улыбаясь и довольно щурясь.

Даже остался с ним, когда Кэйа утонул в звездах у фонтана. Терпеливо дожидался и смотрел.

Он смотрел на него так, будто, все это для него что-то значило.

Почему сердце так ноет и содрогается от этого?

Почему это чувствуется таким... родным? Таким знакомым?

<i>Тик-так.</i>

Нет, Кэйа.

Нельзя. Нельзя уподавляться воспоминаниям, ты же знаешь.

— Кэйа, очнись, прошу.

Судорожный вдох получился слишком громким, от чего капитан мысленно дал себе подзатыльник, поднимая голову и видя магистра перед собой.

— Ох, Джинн, ты что-то узнала.

Улыбка облегчения расползлась по лицам обоих. Даже двое подростков тотчас встрепенулись и внимательно вслушивались в их разговор.

Магистр выглядела слегка уставшей и обеспокоенной, когда громко зачитывала письмо и вела пальцем в перчатках по карте на столе.

Ее рука остановилась на руинах и— о нет.

Тик-так.

А ведь он уже почти поверил, что Дайнслейф...

Цзинь.

Дети и магистр вздрогнули, когда из часов выскочила кукушка, громко напомнив о своем существовании.

Капитан лишь расправил плечи, выходя из-за стола.

— Я пойду один, не думаю, что случилось что-то серьезное.

Случилось, еще как случилось.

Но ему нельзя подвергать опасности еще кого-то.

Из-за него уже пострадал человек.

Он не должен был отпускать их обоих с утра.

Тик-так.

Кажется Джинн еще что-то говорила ему вслед, но ей пришлось переключить свое внимание на подростков, дабы те не пустились за капитаном.

Джинн прикроет его, как и всегда.

Капитан устало ухмыльнулся, взглянув на дверь своего кабинета на последок.

<center>***</center>

На улице заметно похолодало.

Стоило ему отойти от города, как улыбка растворилась на лице. Теперь рядом не души.

Только он и его мысли.

И его ошибки.

Что он увидит сейчас?

Что он должен будет сделать?

Неужели настало время... выбирать?

Он остановился перед закрытыми дверьми, ища в себе силы сделать шаг.

Он не хочет выбирать.

Дело даже не в том, между чем и чем ему придется выбирать.

Любой его выбор изменит ход событий, развернув их в диаметрально противоположную сторону. Любой его выбор приведет к смертям на обеих чашах, он не выбирает, на какой стороне выбирать, лишь кого он потом будет оплакивать.

Это несправедливо. Почему он?

И здесь сейчас все закончится?

Кэйа представлял это себе более... драматичным.

Представлял, что в этот день снова будет лить дождь, когда он будет стоять по колени в крови в самом центре города. Все будут смотреть на него.

Тихо и хищно выжидая, будто как только он откроет рот, они тут же набросятся друг на друга, вцепляясь в глотки.

Но особенно четко он представлял перед собой два алых шпинеля.

Кого бы он не выбрал, они все равно будут стоять по разные стороны, не так ли?

Так какой смысл переживать?

Единственное, о чем он сейчас по настоящему жалеет, так это то, что не успел попрощаться с ними всеми.

Но он больше не может вернуться.

— Сэр, Кэйа! Сюда, скорей!

Две фигуры появляются на горизонте северней руин слишком неожиданно.

Быть того не может.

Его голос звучит испуганно и устало, но это все таки он.

Беннет.

Живой.

Его руки в ссадинах, кожа на локтях содрана. Но самое удивительное, это опирающаяся на его маленькое плечо рука.

Дайнслейф?

Он явно пострадал сильней. Его штормит из стороны в сторону, но он стойко держится за свой клинок, закусывая губы явно от боли.

Кажется Беннет ему что-то говорит.

Про задание и двери.

Про стражей руин и засаду.

Дайнслейф ринулся ему на помощь, защитив собой.

Но и Беннет не оставил своего нового друга в долгу, вытащив их обоих.

Кажется Кэйа должен сейчас гордиться за своего ученика.

Но все его мысли забиты уставшими топазами.

<i>— Прошу, Мой Принц, не плачь, я заслужил это.

Его маленькие ладошки в чужой крови.

Ему едва ли хватает длины рук, чтобы обмотать обнаженную спину мужчины бинтами.

Наверняка они только и прилипнут к запекшейся крови, принося больше боли и дискомфорта, но ему все равно позволяют это сделать.

Кажется тогда он залил эти самые бинты своими слезами, когда его крепко прижимали к груди и обнимали, тихо шепча что-то успокаивающее.

Для них было нормально наказывать слуг за непослушание. Отец даже лично следил, чтобы розги нагрели на огне.

Но что он сделал? Чем он это все заслужил? За то, что просто сказал правду? Что все они глупцы, раз не бегут с тонущего корабля?

— Это все моя вина, я предал вас, мой Принц, простите меня.

Но что он сделал?

Эти глаза были единственным светлым воспоминанием о прошлом.

Грузом на другой чаше весов. Эквиалентом всех тех невинных душ за той границей мира, за которых Кэйа обязан нести ответственность.

Лицо уже давно стерлось в памяти, а голос затерялся в толпе, навечно унося с собой все свои секреты и переживания.

Но одно он запомнил навсегда.

Два топаза, что смотрели на него со скрипящей заботой и любовью.

Он узнает об этом только спустя годы, узнает в двух парах огненных глаз.

Но его он не забудет никогда.</i>

— Что ты делаешь..?

Дайнслейф тяжелей, чем кажется.

Кэйа особенно чувствует это, когда перекладывает чужую руку к себе на плечо, поддерживая рукой торс с саднящей раной.

— Сейчас сюда с минуты на минуты прискочат два чудовища и тебя нужно отвезти в лазарет.

А вот и они. Двое детей тут же набрасываются на искателя приключений подаль, стоит ему двинуться к ним. Спустя секунды крепких объятий, его тут же начинают крутить, словно тряпичную куклу. Девушка громко отчитывает его легкомыслие, пока юноша лишь забавно хмурит нос.

С ним все будет в порядке, за это Альберих ручается.

А сейчас ему нужно позаботиться об своем приятеле в лице новоиспеченного искателя приключений.

Он позволяет копне золотистых волос с тихим вздохом упасть на свое плечо.