На самом деле Дайнслейф даже начал привыкать к такой жизни.

Мондштадт оказался очень терпим к иностранцам, вроде него. Кто знает, заслуга ли это одного небезызвестного капитана кавалерии или люди уже давным давно забыли об почившем народе, но никто не задавал ему вопросов по поводу его глаз или акцента.

Хотя иногда, когда он проходил вечером по малолюдным улочкам, он очень остро ощущал на себе чей-то взгляд или тихие шорохи за спиной.

Этого недостаточно, чтобы стать параноиком, но и немало, чтобы начать оглядываться по сторонам.

Впрочем, это не проблема.

А вот его сотрудничество с полуночным героем — вполне себе.

Честно говоря, из-за того, что Дайнслейф в последнее время проводил много времени с Беннетом, он искренне надеялся, что его страх перед огнем хотя бы приуменьшится.

Какого же было его разочарование, когда он вновь впал в ужасный ступор при виде огненного феникса у себя перед лицом.

Полуночный герой, на удивление, отнесся к его проблеме с пониманием, но то, как паршиво он выглядел в тот момент, до сих пор вызывает у Дайнслейфа несколько вопросов.

Множество вещей в нем вызывали недопонимания.

Иногда он совсем забывает, что находится не один и Дайнслейф лишь чудом еще не остался без головы или руки.

И еще его отношение к Ордо Фавониус. Он понимает его взгляды и во многом с ним согласен, что вызвало у героя к нему даже некоторое уважение, но то, как он напрягается при виде зазевавшихся рыцарей на патруле, пугает.

Они не в таких хороших отношениях, чтобы просто взять и спросить, но он надеется, что это однажды их обоих не подведет.

Дайнслейф медленно проводит точильным камнем по новому мечу, оглядывая лес перед собой.

Сегодня его попросили провести открытый урок для новобранцев Гильдии. Жаль только Дайнслейф не понял, когда сам перестал причисляться к таковым и на его плечи повесили целый отряд абсолютно бестолковых сопляков.

Он уже даже начал скучать по воробушку. Они все еще часто проводят время вместе после службы, но их все реже стали отправлять на задания, благодаря настойчивости монахинь, которым к их обыденной еженедельной перевязке Беннета прибавился еще и Дайнслейф. Он все еще горой стоит за то, что у Беннета нет никакого проклятья, а травмы на миссиях — это обычное дело. Быть может, он однажды бы и ворвался показательно в госпиталь с несколькими ссадинами и абсолютно целым Беннетом, да вот только сестра Розария очень быстро его приземлила.

"Еще раз твою наглую рожу здесь увижу, и весь Мондштадт узнает, что вы делали здесь с Сэром Кэйей."

И он тут же развернулся на все сто-восемьдесят и бодро зашагал домой.

Дайнслейф даже думать не хочет, что она имела ввиду. Вот только предательский голосок внутри любит напоминать ему о том, как Кэйа нежно прижимал его к своей...

Нет, не смей даже думать об этом, ты ему в отцы годишься.

И в праотцы.

И в пра-пра-отцы.

Интересно, а он в теории может понести за такое наказание в Мондштадте?

На самом деле он давно задумывался над тем, чтобы изучить, изменился ли Мондштадт с точки зрения закона за последние двадцать лет?

Он все еще в общих чертах помнит его историю и основные принципы торговых отношений, но что насчет гражданских прав или домовладельчества?

Нет, его вполне устраивало жить в отеле Гете, да и с самим владельцем у него укрепились хорошие отношения, но в долгосрочном плане..

А был ли у него вообще план?

Единственная его цель была найти принца, он никогда не задумывался, что будет делать потом.

"Потому что "потом" тебе бы дали новый приказ" — Дайнслейф давит гримасу, понимая, в какую ловушку сам себя загнал.

Вот они, последствия собственных решений. После этого выбора жизнь Дайнслейфа была полностью отдана в его собственные руки и он вообще не знал, что с ней делать.

Он все также продолжал по инерции идти следом за другим человеком, пока его поиски не закончились.

Иногда он себя ловит на мысли, что если бы он рассказал Кэйе о себе, то все было бы легче.

Вот только эта атмосфера свободы в городе завязывала ему язык потуже, отправляя дальше дрейфовать в городе без какого-либо плана на дальнейшую жизнь.

Поздравляю тебя, Дайнслейф, тебе будто снова восемнадцать.

Он опускает свой меч на землю, поднимая голову к очертаниям мельниц за лесом.

Шум города свободы творит с его воображением ужасные, ужасные вещи.

Иногда он, стоя на площади Мондштадта, закрывает глаза и на пару мгновений оказывается...

<i>Дома.</i>

<i>Вон большая мельница дядюшки в его маленьком пшеничном поле, качает воду через их скромный район фермеров, вода мирно блещет прямо под стеклянным полом, а совсем над ухом скрипят механизмы оранжерей с самыми красивыми цветами во всем Тейвате. Их семья гордилась своим садом, как вторым сыном.</i>

<i>Точнее четвертым.</i>

<i>— Дейн! Ну ты идешь или нет?! Мама ужин приготовила, поторопись!</i>

<i>Дыхание тут же перехватывает, когда он слышит до боли родной голос и он из последних сил пытается сдержать слезы.</i>

<i>Мама.</i>

<i>Наверняка она опять испекла его любимый черничный пирог. Нет, у мамы не было любимчиков, просто сегодня его...</i>

<i>Его День Рождения.</i>

Дайнслейф разочаровано открывает глаза, когда где-то со стороны небольшого озера прозвучал взрыв.

Он в лесу Мондштадта, ждет опаздывающих новобранцев, а где-то у реки только что бабахнуло.

И никакой дядюшкиной мельницы в маленьком пшеничном поле, семейного сада и черничного пирога.

"Ах, типичный понедельник." — подумал Дайнслейф и сорвался с места.

***

Он повидал много стихийных бедствий на своих веках, но дети всегда были самым страшным из них.

Сейчас он, стоя по середине абсолютно выжженной поляны, панически втягивает носом раскаленный воздух, всеми силами пытаясь держать себя в руках. Вся эта картина переворошенной земли и кипящей воды в озере недвусмысленно отбрасывает его назад во времени.

<i>Он слышит их крики.

Пар поднимается над землей, а воздух шипит от гари. </i>

<b>Пожалуйста, только не снова.

Я не хочу обратно, пожалуйста, только не обратно.</b>

— Мистер в маске, мистер в маске!

Какого хиличурла.

Дайнслейф едва хватает сил поднять голову, чтобы увидеть...

— Рейзор, что ты здесь делаешь? — Он быстро пробегает взглядом по мальчику в поисках ранений, но видит только связку дохлой рыбы за пазухой.

— Охочусь. С красной девочкой.

С красной девочкой? Про кого он?

Дайнслейф сталкивался несколько раз со скаутом в красном одеянии на площади, это она?

Но Рейзор указывает куда-то за спину, где в ту же секунду звучит взрыв.

И детский смех.

О звезды.

Дайнслейфу нужно немного времени, чтобы перестать видеть в дыму знакомые силуэты и разглядеть маленькую девочку в красной шапочке.

Ребенок радостно скачет на уцелевшем куске земли над водой, вокруг которого в неравном бою пали несколько рыб.

Он несколько раз моргает, прежде чем принять такую реальность. Рейзор же относится ко всему апокалипсису намного спокойней и лишь пожимает плечами, разматывая новую веревку для рыбы.

С людьми в этом городе явно что-то не в порядке.

Дайнслейф медленно подходит к ребенку, замечая как моток земли под ногами трещит, с грохотом падая кусками в воду.

<i>А вот это уже опасно.</i>

— Эй, девочка! Да-да, ты, — Дайнслейф опускается на колени, дабы самому не упасть в воду. Это будет явно травматично, особенно для крохотного ребенка, — здесь слишком опасно находиться, иди сюда.

Девочка непонимающе хлопает на него своими большими глазенками и делает пару шажков назад, прежде чем земля под ее ногами начнет крошиться.

Рейзор бросает веревку и дергается к ней, но Дайнслейф вовремя его останавливает, жестом указывая оставаться на месте.

— Смотри и слушай только меня. Мое имя Дайнслейф, а тебя как зовут? — он осторожно шаркает коленями по земле, продвигаясь чуть ближе. Он сейчас готов Архонту молиться, лишь бы все это в воду не осыпалось вместе с ними. Девочка выглядит одинаково напуганной и заинтересованной маской на лице Дайнслейфа, что может даже сыграть ему на руку. Нельзя, чтобы она делала слишком резкие движения, чем же ее отвлечь...?

— Кли, — девочка делает один шажок на встречу, протягивая ручки.

Кли. Кэйа рассказывал о ней.

— Хорошо, это ты нарисовала круглую зверушку с хвостом в казармах? Как его зовут? — Дайнслейф наклоняется ближе, вытягивая руки на встречу. Где-то на фоне он слышит подоспевших гильдийцев, но это сейчас наименьшая проблема.

— Додоко, он мой лучший друг! — Кли заметно оживилась, уверенней шагая к чужим рукам.

— Отлично, тогда я отведу тебя к братцу Кэйе и ты расскажешь мне о нем, хорошо? — Девочка воодушевленно кивает и бросается к Дайнслейфу, когда камень, на котором она стояла начинает падать в воду.

Дайнслейфу едва хватает времени, чтобы прижать к себе ребенка и перекатиться на траву, прежде чем островок над водой не выдерживает и с грохотом осыпается в реку, забрызгивая всех холодной водой и дохлой рыбой.

Первым из оцепенения выходит Рейзор и тут же подскакивает к восторженной Кли и оплевывающему воду Дайнсдейфу, что раскинулся звездочкой на траве.

Парень ставит девочку на ноги и крутится вокруг нее, оглядывая на травмы. Слава звездам, Кли отделалась легким испугом и была отдана в руки зазевавшимся гильдийцам.

Что кстати не скажешь об Дайнслейфе.

Когда он попытался опереться на обожженную руку, то лишь неловко чертыхнулся, шипя от боли.

О звезды, лишь бы он не сломал её.

Не без помощи Рейзора он поднимается с земли и замечает, как выскользнувшая из под присмотра гильдийцев Кли подбегает к нему.

Дайнслейф готов взвыть, потому что, звезды, он никогда не мог терпеть эту виноватую щенячью ауру детей.

Кли выглядит так, будто вот-вот заплачет. Даже ее губа опасно дергается, когда она опускает голову и крепко сжимает ручонками свое платьице.

Хоть бы она не начала извиняться.

— Простите, дядя Дайнслейф. Кли была неосторожна и вы поранились, — Малышка тихо всхлипнула, заставляя сердце Дайнслейфа разбиться на тысячу осколков.

— О нет, нет-нет, Кли. Это не твоя вина, я сам упал, — он медленно опускается на один уровень с девочкой, трепля ее по голове, — главное, что ты и Додоко целы.

Что-ж, Кли мигом перестает плакать, вот только это напуганное выражение лица не радует от слов совсем.

— Додоко? — Кли начинает вертеться вокруг своей оси, пытаясь ухватиться за оборванную цепочку на своем рюкзаке, — Додоко, где же ты?!

Ой-ей. Это случайно не та игрушка, которая скатилась в воду, когда он ловил девочку?

Дайнслейф уже начинал морально готовиться лезть в реку, лишь бы вновь не видеть детские слезы, когда к их маленькой драме подключился Рейзор с меховой игрушкой в руках.

— Лупикал Кли, — Мальчик крутит в руках пушистый шарик с оторванным хвостом, презентуя свою находку — я поймал его.

— Додоко, ты нашелся! — но восторг девочки тут же сменяется слезами, когда игрушку ей возвращают по частям — О нет, Додоко поранился из-за Кли!

— Мне кажется, или ты больше расстроена порванной игрушкой, чем моими травмами? — Дайнслейф лишь тихо хмыкает на надутые от обиды щеки ребенка, — Рейзор, у тебя еще осталась та веревка?

Мальчик отрывается от своей добычи и непонимающе наклоняет голову, вытаскивая с ремня веревку.

Что-ж, проблема сломанных игрушек ему очень хорошо знакома.

Они жили небогато и новые игрушки для своих детей они позволить не могли. Так что Дайнслейфу, как самому старшему, пришлось научиться из отцовских инструментов и матушкиного набора для шитья создавать мобильную больницу для плюшевых собачек и машинок.

Он даже немного рад, что даже сейчас этот навык еще ему полезен.

— Я закончил, — оба ребенка тут же облепили его со всех сторон, рассматривая целую игрушку.

Конечно, новой ее не назовешь, но хвост крепко держался на месте и бантик из веревки совсем не портил его.

Кли тут же выхватила своего плюшевого друга, крепко прижимая его к себе.

— Додоко, тебя вылечили! Спасибо, добрый доктор Дайнслейф! — и малышка тут же благодарно бросается обнять мужчину, пока "добрый доктор" героически терпит боль.

Добрый доктор, да?

"А я ведь всегда делал все что угодно ради улыбки ребенка. Когда это вошло в привычку?" — Дайнслейф ухмыляется своим же словам, усаживая девочку на свои плечи.

Может, это не самая плохая его привычка.

Уже чуть позже, когда они выйдут из леса, Рейзор осторожно подойдет к нему ближе, протягивая еще одну веревку.

— У меня есть еще. Для тебя.

— Ах, Рейзор, — Дайнслейф криво усмехается, трепая парнишу по голове, — Людей нельзя починить веревкой, нам нужно ходить к докторам.

— К докторам? Беннет ходит к докторам. Туда. — Мальчик указывает на собор и Дайнслейф старается не выглядеть разочарованным, вжимая голову в плечи.

— Да, но мне нельзя туда сейчас, — Розария точно его на шашлычки порежет, если он объявится с ушибленной рукой.

Наверное, он сможет пережить небольшую травму, не вредя себе больше.

Тут в их разговор встревает Кли, упершись подбородком в макушку Дайнслейфа.

— Братец Альбедо поможет! Он приехал сегодня с очень важной экспедиции! — Кли задорно мотает ножками, крепко придерживая свою игрушку в руках.

Дайнслейф сбавляет шаг, обдумывая предложение.

Так значит, время пришло.

Альбедо может действительно помочь ему с рукой, но...

Захочет ли он вообще помогать?

Каков шанс того, что его хрупкая, но все таки мирная жизнь в Мондштадте не закончится на Альбедо?

А он знает о Кэйе? Что, если он в курсе, что Кэйа принц?

Люди в Мондштадте уважают его, да и он сам не брезгует общаться с ними, что честно говоря удивительно, учитывая, что его родительской фигурой была Рейндоттир.

<i>Иногда, вспоминая ее взрывоопасные эксперименты прямо в центре города, он действительно задается вопросом, как такой человек, как она, могла упрекнуть его, что он "бесчеловечней" даже ее творения. </i>

В любом случае, ясно как день, что Альбедо как минимум комфортно живет в Мондштадте, и Дайнслейф эту комфортную жизнь грозится разрушить своим чемоданом правды о них обоих, что так удобно припрятан в его шкафу. Так почему бы Альбедо не согрешить и не выдасть их с Кэйей на городской самосуд во благо себе?

— А еще братец Альбедо заплетает мне косички по утрам и готовит самую вкусную жареную рыбу! — Кли громко смеется и машет ручкой уходящему Рейзору, отдавшему "красной девочке" несколько рыбин.

Альбедо...делает это?

Тот самый? Та самая бомба замедленного действия, которая лишь чудом не бабахнула?

Как она говорила...

"Бесчеловечней, чем мое создание."

Так ли это на самом деле, Рейндоттир?

***

Надевая на себя меховую шубу в опорном пункте у самого подножия хребта, Дайнслейф невольно вспомнил те два года в Снежной, что он провел в поисках.

Конечно, заснеженная гора не так интересует его своим климатом, чем историей.

Народ Виндагнира пал намного раньше, чем он родился, но люди в Каенри'ахе воспринимали эту трагедию близко к сердцу, передавая истории горы своим детям и правнукам, как страшный стишок об замерзших голосах и обезумевшем воине.

Еще тогда появились первые подозрения и страхи, по поводу уже их дальнейшей судьбы.

Иронично получилось, что каждый второй в их стране знал этот стих наизусть, но на грабли второй раз они все же наступили.

Да даже сейчас, капля за каплей, но история повторяется. Люди совсем забыли ошибки прошлого и вновь играются с огнем, слепо надеясь не обжечься.

Снежная ближе всех продвинулась к былому величию Каенри'аха, став новым сердцем алхимии в Тейвате. Разумеется,

не без использования уже готовых разработок. Технический контракт со Снежной для Каендри'аха был одним из самых масштабных за те пятьсот лет. Да и самым последним, не считая "Надежды".

<b>Надежда.</b>

Внутри все ухает и болит только от одной мысли.

<b>А ведь у них был последний шанс.</b>

<b>Последняя надежда.</b>

<b>Но человеческий эгоизм вновь отобрал у них все.</b>

Дайнслейф чувствует, как его большой палец обхватывает маленькая ладошка в варежках.

— Дядя Дайнслейф, вы в порядке?

Точно, они с Кли уже почти дошли. Он оглядывается по сторонам, стряхивая с плеч снег.

Ничего. Лишь голые горы и развалины. А ведь его дедушка рассказывал, какое прекрасное королевство утонуло под этим льдом.

Дайнслейф вновь поднимает ребенка на руки, осторожно шаркая по льду.

"Ты всегда умел находить общий язык с детьми, моя звездочка. Твоя мама уверена, что ты станешь отличным отцом"

А ведь по окончанию службы он действительно планировал вернуться домой и завести семью.

Но это уже не важно. Слишком поздно жалеть об этом.

Ему нужно двигаться дальше. Хотя бы ради них.

Кли очень болтливый ребенок. Это не плохо, даже совсем наоборот, его отец всегда шутил, что дети — лучшие информаторы.

— А потом Джинн отправила братца Кэйю на каникулы и он всю неделю играл со мной в пиратов! — конечно, дети понимают этот мир совсем по другому и проецируют информацию в искаженном формате, но если немного напрячь голову, то не сложно понять, что за тот трюк с похитителями сокровищ Альбериха просто отстранили от службы и повесили Кли в наказание.

— Никогда бы не подумал, что Сэр Кэйа такой безрассудный.

— Тетя Роза называет его тупоголовым напыщенным павлином, — Кли совсем не видит ничего плохого в прозвище и Дайнслейф надеется, что он единственный, кто услышал это от девочки. Альберих это точно не пережил бы. Вот только...

Кли знает Розарию? Он, конечно, не считает ее совсем уж монстром, ну быть может чуточку, но Розария явно не та, кто охотно бы общалась с детьми.

Кли же на его вопрос непонимающе хлопнула глазками, будто все слишком очевидно, чтобы спрашивать такое у ребенка.

— Тетя Роза сидит с Кли, когда братец Кэйа болеет.

Дайнслейф хотел бы уточнить, что Кли имеет ввиду, пока сама девочка не прервала его, спрыгивая с его рук и кометой влитая за плотную ширму палатки.

— Братец Альбедо!

Вот так Дайнслейф и остался стоять на морозе, неловко буря взглядом дырку в навесе.

И сейчас у него есть право выбора, да?

Еще не поздно уйти и избежать своей казни, сохранив свою голову на плечах.

Но с другой стороны... Кэйа, по словам Беннета, много болтает с Альбедо явно не об алхимии и зельеварении. Так же Дайнслейфу все еще не дает покоя тот "заговор", о котором вскользь упоминал капитан. Сложив это воедино, не сложно предположить, что Альбедо как минимум в курсе некоторых вещей. А так же способен помочь ему избавиться от порчи. В последнее тяжело верится, но если подумать логически, то Рейндотир смогла превратить Дайнслейфа в "это", а значит и знала, как это лечить. Почему бы и Альбедо в таком случае не быть в этом вопросе подкованным, если он создан на основе такого же проклятья?

И теперь, взвесив все за и против, Дайнслейф принимает решение и рывком открывает ширму, ступая внутрь.

Хочет он этого или нет, но он обязан поговорить с Альбедо прямо сейчас.