Итак, более комичной ситуации Дайнслейф и представить не может.

Они — два создания падшей страны, порождения ужасной мёртвой науки, прямо сейчас сидят за обеденным столом и вместе ужинают рыбой.

Дайнслейф неловко убирает с лица косичку, которую ему заплела Кли по дороге сюда.

Оглядываясь по сторонам, он не чувствует угрозы внутри комнаты. Колбочки и металлический инвентарь с эмблемами Ордо Фавониус лишь дружелюбно сверкают в свете керосиновых ламп.

Вот только о хозяине сей утвари такое не скажешь.

Альбедо пожирал его взглядом и закусывал жареной рыбой.

Дайнслейф на все сто уверен, что единственное, что остановило его от кровопролития - это Кли, сидящая между ними и уплетающая за обе щеки свою мелко нарезанную порцию.

Он в большом долгу перед этим ребёнком.

<i>— Кли, встань за мою спину.</i>

<i>Альбедо застыл в шаге от девочки, когда Дайнслейф зашёл в палатку.</i>

<i>На удивление, они оба почти не изменились с последней встречи. Дайнслейф медленно сделал шаг обратно к входу, готовясь защищаться.</i>

<i>О звёзды, что такого рассказала о нём Рэйндоттир?</i>

<i>Но неожиданно для них обоих, девочка сама сделала шаг назад, к мужчине у входа. И это вызвало у алхимика неоднозначную реакцию.</i>

<i>— Дайнслейф опасен, отойди от него, — Альбедо делает странный жест, убирая руку за спину. Его лицо выражает мертвенное спокойствие.</i>

<i>Как у куклы.</i>

<i>— Дядя Дайнслейф не опасен! Он спас Кли и вылечил Додоко! — девочка в красной шапочке выставляет свою игрушку перед собой с таким серьезным лицом, что даже Дайнслейф немного подвисает.</i>

<i>О звёзды, Кли...</i>

<i>Защищает его?</i>

<i>Но зачем? </i>

<i>Похоже, он не единственный, кто задался этим вопросом, потому что лицо Альбедо дало сильную трещину.</i>

<i>Дайнслейф даже улыбнулся, когда оно приобрело выражение полной растерянности.</i>

<i>Примерно такое же лицо всегда делал Беннет, когда гильдиец просил его повторить очередной ремиз*.</i>

<i> </i>

<i>— Спас? Я-я не понимаю, — и тут внутри у него что-то щёлкает, а лицо вновь становится мертвенно спокойным. Только два аквамарина продолжают опасно поблескивать, меняя свою цель. — Погодите секундочку, разве Мисс Искорка не должна сейчас находиться в штабе Ордо Фавониус под присмотром рыцарей? Что же тогда она делает здесь?</i>

<i>Ой-ёй. Настала очередь Дайнслейфа выручать ребенка.</i>

<i>— Я вывихнул руку и попросил Кли привести меня к тебе, — Вот только когда уже самого Дайнслейфа одарили грозным взглядом, он моментально съёжился и нервно закашлялся, как нашкодивший подросток, отводя взгляд в сторону. — Сразу же после того, как нашёл её в лесу с Рейзором.</i>

<i>На целую минуту в помещении повисла гробовая тишина.</i>

<i>Они с Кли стояли неподвижно, устремив взгляды в пол, пока Альбедо не заговорил.</i>

<i>— Мойте руки и садитесь за стол. Я приготовлю ужин.</i>

И вот, теперь он здесь.

— Кли, не могла бы ты пойти порисовать в детской зоне? — Альбедо медленно поднимается из-за стола, а у Дайнслейфа в горле застревает кусочек рыбы, когда девочка послушно спрыгивает со стула и уходит в "детскую зону" к маленькому столику с детской табуреткой.

Он действительно собирается говорить обо всем это при ребёнке?

— Никогда не думал, что увижу тебя ещё когда-нибудь, Дейнслейф, — Альбедо даже не пытается шептаться, от чего Дайнслейф вздрагивает и бросает взволнованный взгляд на Кли, что даже не повернулась в их сторону.

И лишь тогда он осознаёт, что Альбедо говорит с ним на...

— Прошу прощения за нерасторопность, я... — Дайнслейф грустно улыбается, перебирая на губах знакомые звучания. О звёзды, как же он скучал по этому, — я думал, что больше никогда не услышу родной язык.

Альбедо в привычной манере складывает руки на груди, а лицо его ничего не выражает. Только аквамарины неожиданно заискрились интересом.

— Разве в Каэнри'ахе вы не говорите на своём родном языке? Даже маги Бездны до сих пор используют его.

"На своём", значит? Когда-то давно Альбедо, ещё совсем недавно созданный, говорил "на нашем".

Как давно он перестал причислять себя к жителям Каэнриа'ха?

— Хм, ну конечно. Но в последний раз это было двадцать лет тому назад, — пятнадцать, если не считать эфемерные пять лет, проведённые вне времени в Бездне.

Альбедо на такое заявление неловко осел на стул, сгорбившись над своей тарелкой с рыбой. Такой Альбедо намного больше похож на обычного человека.

И наверно, Дайнслейфу стоило сразу упомянуть об этом.

— Я покинул родину двадцать лет назад по собственному желанию, — Дайнслейф смыкает пальцы в замок на своих коленях и беззлобно хмыкает, когда Альбедо, поперхнувшись воздухом, вновь смотрит на него уже своим фирменным "потерянным взглядом", — после чего был изгнан за неповиновение его Величеству королю.

<i>— Куда ты направился, Дейнслейф?</i>

<i>Но Дейнслейф стоит неподвижно, смотря сквозь постаревшего мужчину на троне.</i>

<i>"Я должен найти Принца".</i>

<i>Он поворачивается к королю спиной и делает два шага вперёд, прежде чем стража остановят его, скрестив острые копья прямо перед его глоткой.</i>

<i>— Как ты смеешь поворачиваться спиной к своему королю, жалкое отродье?</i>

<i>Дейнслейф смотрит на нездорово бледные лица двух последних стражей, чьи взгляды уже ничего не выражают. Им недолго осталось, порча скоро начнёт прогрессировать.</i>

<i>"Я должен найти Принца".</i>

<i>Он одним резким движением рассекает человеческую кожу.</i>

<i>Дейнслейф слышит их истошный крик.</i>

<i>Он чувствует, как ботинки хлюпают по тёплой жидкости на полу.</i>

<i>Но он не чувствует своей вины за это. Он не убивал этих двух парней, у которых когда-то были жены и дети. Он не может убить то, что уже давно перестало быть человеком. По крайней мере, он себя так успокаивает.</i>

<i>Он чувствует, как позади него кто-то кричит, проклинает его.</i>

<i>"Ты просто жалок, Дейнслейф! Ты монстр, которого мы создали для своих нужд. Ты не можешь идти, пока я сам тебе этого не прикажу, слышишь? Это не ты захотел уйти, это я тебя изгнал из своей страны! Не смей больше никогда появляться здесь! Это больше не твоя родина! Это больше не твой дом!"</i>

<i>Всё его тело сопротивлялось, пыталось остановиться и развернуться, но Дейнслейф уже не хотел этого.</i>

<i>Он всю свою жизнь повиновался Королю.</i>

<i>Он повиновался, и его настоящий дом сгорел.</i>

<i>Он повиновался, и его семья погибла.</i>

<i>Он повиновался, и его народ пал от его рук.</i>

<i>Он повиновался, и его друзья ушли глубоко в Бездну, отвернувшись от него.</i>

<i>Он повиновался, и его Принц ушёл.</i>

<i>Он повиновался и потерял себя.</i>

<i>Он больше не намерен.</i>

<i>"Я должен найти Принца".</i>

<i>"Я должен найти…"</i>

<i>"Я должен..."</i>

Он поднимает уставший взгляд на Альбедо, который даже не моргнул за всё время, пока Дайнслейф молчал.

— Это конец, Альбедо. Каэнри'ах пал. Мы последние, кто остался.

— Я не понимаю, — его голос хрипит, когда он трёт переносицу двумя пальцами, пытаясь сохранить ясность рассудка, — а как же заговор, наследие?

— Да нет никакого заговора. И не было никогда, — Дайнслейф начинает злиться, пока краем глаза не замечает испугавшуюся его грубого тона Кли, и тут же замолкает.

Альбедо ещё некоторое время смотрит на него, прежде чем вновь заговорить на тейватском.

— Это многое объясняет, но мне нужно немного времени, чтобы переварить всю информацию. Давай вернёмся к этому вопросу позже. Кажется, ты тоже хотел что-то у меня спросить.

— Да, это по поводу Кайи Альбериха, — сейчас уже нет никакой нужды говорить на другом языке, но Дайнслейф хочет выкрасть себе ещё хоть полчасика родного говора.

— Разве не я должен задавать тебе этот вопрос, Дейнслейф? Я прибыл в Мондштадт, когда Кайа уже был Капитаном Кавалерии. Я знаю только то, что он тоже из Каэнри'аха и связан с заговором, — Альбедо решил поддержать его игру и продолжил говорить на каэнхрийском, но осёкся на последнем слове, методично постукивая пальцем по столу. — Я никогда не спрашивал Кайю об этом, мы ещё не успели так далеко продвинуться в лечении.

"В лечении"?

— Что ты имеешь в виду под "лечением"?

Альбедо тут же перестал стучать пальцем, бросив нечитаемый взгляд на Дайнслейфа.

— Я не разглашаю личную информацию своих пациентов, Дейнслейф.

— А у вас так принято? Называть пациентов по имени? Кажется, обычные люди называют это "дружбой".

На самом деле он просто тыкнул пальцем в небо, когда заметил, что Альбедо зовет его по имени без пресловутого "Сэр".

И в яблочко, алхимик тут же нахмурился, и кукольное лицо вновь дало трещину от неожиданности.

— Кажется, ты тоже в отличных отношениях с "Сэром" Кайей. Одна монахиня даже утверждала, что вы занимались всякими непотребствами прямо в соборе нашего Архонта. Так почему бы тебе самому не спросить у "Сэра" Кайи, что у него на душе?

Лицо Дайнслейфа сначала белеет от такой наглости, а потом краснеет от смущения, превращая его в переспелый заоблачный перчик.

— Ладно-ладно, я понял! Не обязательно было напоминать об этом! — Розария, хиличурл её дери. Дайнслейф точно наведается к этой монашке по возвращению в город. — Справедливости ради, это даже на половину неправда, понятно?

Не сказать, что Дайнслейф был против, когда Кэйа обнял его, но никто не говорил, что это ему ещё аукнется!

— Я так и подумал, — Альбедо лишь пожимает плечами, вставая из-за стола. Дайнслейф, к своему ужасу, успевает заметить, как у алхимика дёрнулись уголки губ.

Бесчеловечен он, ну конечно!

Но всё-таки в чём-то он прав. Ему стоит самому спросить об этом Кэйю.

— Но есть ещё кое-что, — Дайнслейф немного успокаивается, и его лицо возвращает свой привычный бледный оттенок, когда он вновь косится на уже засыпающую за столиком Кли, — это по поводу порчи.

Альбедо бросает на него заинтересованный взгляд, в котором пляшет совсем не дружелюбный огонёк.

***

— Ты уверен, что это безопасно!? — Дайнслейф стоит в самом центре большой площадки, что подозрительно сильно смахивала на арену.

— Абсолютно. А теперь стой смирно, пока я не запущу одну штуку, — Альбедо звучал приглушённо, с высоты своего цветка наблюдая за растерянным Дайнслейфом, у которого отобрали шубу и меч.

"Тогда какого хиличурла ты забрался так высоко?"

Дайнслейф даже не успевает сказать это, когда слышит подозрительно знакомый звук.

Это же...

К нему медленными, неустойчивыми шагами из небольшого углубления в горе выходит маленький Страж Руин.

Он едва ли дотягивается ростом Дайнслейфу до подбородка, и звуки, что он издаёт, намного выше по тональности, чем у "взрослых" махин.

— И зачем тебе маленький культиватор? — Дайнслейф выходит из своей боевой стойки, подходя ближе к "малышу".

Робот даже не пытается напасть на него, лишь преследует его своим большим глазом, продолжая мигать.

Но стоило Дайнслейфу прикоснуться к нему обожжённой рукой, как махина громко заскрежетала, поднимая пушки.

— Какого хиличурла, Альбедо!? — он едва успевает отскочить от ракет, проехавшись торсом по шершавым плитам и вскочив на ноги.

— На Хребте опасно находиться одному, так что я создал себе помощника, — Альбедо внимательно наблюдает, как его машина реагирует на порчу, — в теории, лекарства, которые подавляли твой процесс заражения, были созданы по тому же принципу, что и "искусственное ядро". Его использовали как сосуд с элементарной энергией для множества изобретений.

Дайнслейф знает об "искусственном ядре". Именно его запасы скупила Снежная взамен на вещи первой необходимости для выживших кхаэнрийцев несколько лет назад.

Он уклоняется от прямого удара ногами в живот, подмечая повышенную мобильность махины.

— Это лекарство работает по принципу коробки, в которую складывают энергию порчи, не позволяя ей продолжать заражать организм, — Альбедо тыкает на переключатель в своей руке и заставляет Стража раскручиваться, а сам заинтересованно наблюдает за дымом вокруг Дайнслейфа. Похоже, он использует его как дополнительную толкающую силу, что позволяет ему передвигаться быстрее, чем обычные люди. Интересно.

— Да, но ведь оно не работало на всех людях, — Дайнслейф смахивает со своего лица снег, который поднял робот, и фокусирует энергию на своей руке, готовясь атаковать.

— Все дело в предрасположенности. У многих людей есть предрасположенность к стихиям, что повышает их шансы на получение глаза бога, к примеру. Люди, не имевшие предрасположенности, были неспособны подпитывать ядро своей собственной энергией, от чего лекарство просто не срабатывало. Но так же существует шанс того, что ты не просто сможешь подпитывать ядро, но и пользоваться им. Как глазом бога, — Альбедо наблюдал, как по мере его рассказа Дайнслейф бледнел, а его энергия, просачивающаяся сквозь ожог, росла и дугами обхватывала всю руку, пока вместе с ударом не попала на культиватора, наглухо прибив его к камню.

Дайнслейф загнанно дышал, стараясь вернуть контроль. Эти разговоры про предрасположенность всегда выводили его из себя. Он знал, что она у него есть, и ему всю жизнь пророчили глаз бога, от чего он всегда отмахивался. Тяжело слушать о том, что только из-за того, что множество чудесных людей не были "особенными", они погибли ужасной смертью.

Даже в наши тела небесный порядок пустил свои корни.

Альбедо медленно подошёл к нему ближе, рассматривая уже поблёкшие "вены" энергии на обожжённой руке Дайнслейфа.

Все прошло, как он и предполагал. Дайнслейф мог контролировать энергию в ядре и искусно ей пользовался.

На самом деле, избивать культиватора было не обязательно, можно было просто расспросить Дайнслейфа. Но Альбедо хотел проверить, выдержит ли его детище такого противника.

И судя по куче металла в сугробе, тест он провалил.

— Как мне избавиться от этого? — Дайнслейф продолжал хватать наэлектроризованный воздух ртом, но выглядел уже посвежей. — Как мне избавиться от предрасположенности?

Альбедо уставился на него, как на двухголового слайма.

— Тебе это вообще зачем? Ты же понимаешь, что ты жив только благодаря этому?

<i>В этом и была проблема.</i>

<i>Если бы не предрасположенность, этого уродливого ожога не было бы на его теле.</i>

<i>Если бы не она, Дайнслейф бы не смог подпитывать ядро, и лекарство бы не сработало.</i>

<i>Если бы не она, он бы не служил пять грёбаных веков обезумевшим от горя людям.</i>

— Если бы не она, я был бы сейчас вместе со своей семьёй, — энергия вновь неприятно покалывает на скуле, и Дайнслейф разочарованно улыбается, теперь уже полностью осознавая, что он не может с этим сделать абсолютно ничего.

Он не может противиться самой судьбе, даже не имея созвездия. Его жизнь никогда не была и не будет у него в руках.

После минутного молчания, Альбедо осторожно задаёт Дайнслейфу один вопрос.

— Ты бы хотел умереть вместе с ними тогда?

— Да.

<i>Дайнслейф не думает над ответом, он нашел его еще пять грёбаных веков назад.</i>

<b>Слишком много, чтобы это все терпеть.</b>

Ветер уныло задувает между скал и деревьев, кружа снег вокруг арены.

— Рэйндоттир была не права на твой счёт, — Альбедо начинает говорить внезапно, накидывая шубу на сгорбившегося у груды металлолома Дайнслейфа. — Нам нужно идти. Буран начинается.

***

— Дядя Дайнслейф, с тобой всё в порядке? — Кли трёт свои глазки и подходит ближе к двум зашедшим парням.

Альбедо замечает, как всю дорогу сломленный Дайнслейф заметно оттаивает при виде ребенка.

— Всё хорошо, Кли. Я просто замёрз, — Гильдиец поднимает девочку на свои руки, медленно укачивая.

— Ты хорошо ладишь с детьми, — Альбедо всё равно напрягается, но позволяет ему так близко контактировать с Кли. По крайней мере, в его руках она засыпает быстрее, чем обычно.

— Зачастую родители умирали раньше своих детей. Некому было о них заботиться, да и многие брезговали касаться обожжённых детей даже после появления лекарства, — Дайнслейф перекладывает руку поудобней, придерживая голову уже сопящей Кли. — Я просто хотел, чтобы они хотя бы еще пару лет прожили счастливыми.

— Это очень благородно с твоей стороны, Дайнслейф, — Альбедо улыбается ему впервые за весь день, и он действительно ценит это принятие, но все же…

— Не делай из меня святого, Альбедо. Может быть, я и дарил им ещё пару лет относительно хорошей жизни, но я её и обрывал, когда их ядра переполнялись и порча просачивалась в организм.

— Это происходило из-за среды, верно? Люди, которые продолжали жить в Каэнри'ахе, всё равно рано или поздно умирали? — Альбедо делает небольшую паузу, прежде чем продолжить уже шёпотом. — Поэтому Кэйа здесь?

Это одно из единственных решений короля, которое Дайнслейф уважал. Оглядываясь назад, он действительно счастлив, что король смог найти в себе последние капли человечности и вывезти своего единственного выжившего сына из страны. По крайней мере, здесь он не контактировал с воздухом Каэнри'аха, заражённым пеплом, а значит и болезнь переставала развиваться с первого же дня прибытия.

Последние годы жизни там Дайнслейф метался из крайности в крайность, чувствуя, как аура порчи захватывает принца с каждым днём всё больше и больше.

<i>Он бы просто не смог убить его, когда пришло бы время. </i>

— Знаешь, Дайнслейф, мне тут кое-что стало интересно...

— Выкладывай, великий алхимик.

— Со временем ядро наполняется, и проклятье начинает прогрессировать, так? Чисто теоретически, если бы ты сейчас вернулся на родину, то когда бы лекарство перестало действовать? — Дайнслейф замечает, как блеснули аквамарины, когда алхимик поднялся со стула и подошел к большой меловой доске в комнате. — Сколько тебе сейчас лет?

Альбедо начинает энергично стучать мелом по доске, приложив пальцы к губам.

— Пятьсот восемнадцать, — Дайнслейф слышит, как Альбедо прыскает в кулак, одними губами шепча: "старик".

Не такой уж он и старик.

Наверно.

Альбедо медленно отходит от доски, окидывая взглядом написанное.

— По моим расчётам, ты должен был умереть еще пятьсот лет назад, от старости.

Дайнслейф виновато улыбается, когда Альбедо недовольно хмурится из-за недостающей информации.

— Я был проклят первым королём после падения, когда мои товарищи предали родину и покинули её. Если тебе интересно, то сейчас они называют себя "Одиннадцать Вестников Бездны".

Он видит, как Альбедо ломает мел о доску от неожиданности, и считает это своей маленькой местью за ту его реплику про случай в соборе.

— И когда же проклятье спало?

— Пару месяцев назад, сразу же, как умер последний король, — Дайнслейф помнит, как просто проснулся среди ночи с осознанием этого.

<i>Король мёртв.</i>

Альбедо недовольно хмурится, озвучивая свой вердикт.

— Если ты сейчас вернёшься на родину, то начнёшь превращаться в монстра или умирать уже через полгода.

Полгода.

Ну, не очень-то и хотелось слетать в отпуск домой.

— Может быть, великий алхимик расскажет, зачем ему это?

Альбедо всё ещё выглядит разочарованным, но всё-таки отлипает от доски, подходя к своему рабочему столу.

— Я бы хотел раздобыть искусственные ядра для своих разработок, — Альбедо подносит к свету ядрышко кристальной бабочки, замечая небольшой скол. — Ни один аналог из Тейвата не способен сравниться с высшим изобретением Каэнри’аха.

— Боюсь, это уже невозможно. Мы продали последние запасы на чёрном рынке взамен на лечебные травы и семена.

— Неравносильный обмен получается, — Альбедо вновь прикладывает пальцы к губам, рассматривая другие ядрышки.

Дайнслейф же лишь ведет плечом, прикрывая глаза.

<i>У них не было выбора. Была б его воля, он бы каждый кирпичик лаборатории продал, лишь бы они протянули ещё немного.</i>

— Альбедо? — Дайнслейф дожидается, пока алхимик промычит ему "слушаю" через плечо, прежде чем продолжить. — Я не рассказывал Кэйе о том, кто я есть.

Альбедо никак не реагирует, лишь на секунду прекращает копошиться в своём столе.

— Прошлое есть прошлое, Дайнслейф. Нет ничего постыдного в том, чтобы пытаться огородить его от всего этого, — Альбедо смотрит из-за своего плеча, а гильдиец лишь подмечает, что уже слышал эту фразу раньше. — Если ты не заметил, то наш капитан тоже много чего скрывает о себе.

— Я понимаю, просто...

"Просто я беспокоюсь за него".

Дайнслейф произносит это шёпотом, но Альбедо его прекрасно слышит.

А ещё замечает его совсем поникшее выражение лица, и потому разворачивается к нему, беря в руки какую-то книгу.

— Знаешь, Мондштадт оказался местом очень... интересным, не находишь?

— Это ты про пьяниц в четыре утра или мальчиков-волков в лесу? — Дайнслейф громко фыркает, открывая один глаз.

— В праздники Мондштадт очень похож на родину с картин, — Альбедо смотрит куда-то сквозь Дайнслейфа, захлопывая книгу на середине. — Тебе стоит остаться здесь подольше, скоро намечается большая ярмарка.

Похоже, Альбедо удаётся его заинтересовать, потому что Дайнслейф просто плывёт в улыбке от одних воспоминаний о ярмарках в его родном районе.

— Я и не планировал покидать Мондштадт в ближайшее время, но спасибо за подсказку, — Дайнслейф гладит Кли по голове напоследок, застёгивая шубу.

Ему пора возвращаться в Мондштадт, если он не хочет примёрзнуть ночью где-нибудь по дороге.

— А ты не думал остаться здесь жить? — Альбедо, видимо, очень любит задавать ему вопросы, которые сам Дайнслейф крутит в своей голове без остановки. Иначе как объяснить его постоянные попадания в самые больные темы?

— Я... — Он неловко прокашливается, поправляя пушистый капюшон, — я ещё думаю над этим.

— Думай быстрее, Дайнслейф. — Альбедо загадочно улыбается и поворачивается как раз вовремя, дабы застать запыхавшегося капитана кавалерии — вспомни солнце, вот и лучик.

Кэйа буквально вцепился в полотно навеса, пытаясь привести себя в порядок.

— Слава Архонтам ты в порядке, я уж думал…— капитан тихо хмыкает самому себе, вставая ровно и широко улыбаясь. — Вижу, вы уже познакомились. Надеюсь, не последствие вашего знакомства буран донёс аж до опорного пункта. Голова стража руин чуть человеку ногу не отдавила, ха-ха. Погодите секундочку, Кли?! Что она делает здесь!?

Дайнслейф пытается сдержать смех при виде такого растрёпанного Альбериха и стряхивает с его накидки прилипший снег, пока Альбедо одаряет их обоих напоследок уж чересчур весёлой ухмылкой, возвращаясь к своей книге.

— До встречи, Дайнслейф. Заходи как-нибудь еще поболтать.