Приятное во всех смыслах место и не могло намекнуть на какие-то страхи: мягкие волны широкого озера, песчаный пляж, покрытый сумерками наступающей ночи, лес и музыка где-то поодаль, приятно журчавшая затихающим ритмом отдыха. Но не все шло гладко для одного конкретного монстра.
Стоило застрять на чёртовом горнолыжном подъёмнике, как душу лизнуло ветром страха. Эфир клял себя на чем свет стоит, радуясь, что поехали они с Тэфи хотя бы не зимой, а в разгар летнего вечера, просто решив развеяться и не тащиться в дом в гору после веселой игры на пляже, да только механизм заклинило, а взволнованные сотрудники где-то значительно ниже успели докричаться до парней, сообщив, что починка займет пару часов.
Кругом разливался сочный августовский вечер, повиснув рыжей дымкой над холмами, рассеченными зеркальной жилой далёкой реки, уходящей по их покатым склонам вниз. Но монстру с пергаментным цветом костей было не до красоты вида: хотелось поскорее ощутить под ногами надёжную почву, не грозящую с высоты его роста расколоть очень хрупкие кости, ведь крепостью оных мог похвастать разве что невозмутимо сидевший рядом Кэнди, что рассматривал вечернюю дымку с философским спокойствием. Но повернув к притихшему другу заинтересованный мятный взгляд успел подцепить беспокойство в побледневшем персиковом, сузившимся до черноты сердечек зрачков в глазницах и замедлившихся веснушках, что обычно шустро плавали по костям россыпью абрикосовых звёзд.
— Хей, все нормально? Как-то замолчал резко, — поинтересовался старший монстр, тряхнув глазурной челкой, чтобы сбросить навязчивую мастику, загораживавшую вид на друга.
— Угу, в полном порядке все... Устал просто, — почти идеальная ложь, но голос предательски дрогнул, на что Кэнди лишь прищурился, словно чуткий хищник, но ничего не сказал, снова рассматривая темнеющие в сумерках луга под ними. А сам монстр размышлял, спокойно улыбаясь и изредка что-то мурлыча под нос, пока вдруг не качнул их открытую кабинку, с деланным интересом всматриваясь в полумрак под ними, где ветром качало разнотравье разгара лета.
— О, гляди, что это там, внизу? Похоже на зайца, да? — Кэнди толкнул Эфира локтем, призывая посмотреть вниз. Но скелету едва ли плохо не стало, стоило лишь мимолетно скользнуть взглядом по земле, отчего тут же в глазах потемнело, а сам он судорожно зажмурился, пытаясь начать дышать и коря себя тем, что выдал себя безвозвратно.
— Ээ... там темно, я не буду смотреть, Тэфи, все равно не видно, — топлено-молочный череп Эфира отвернулся в сторону, скрывая темный ужас в его глазах, пока Кэнди удовлетворенно вздохнул, потирая пальцами переносицу и поворачиваясь к зажатому скелету всем корпусом.
— Эфи-и-ир, — позвал он тягуче, чем пустил по чужой душе дрожь, почти рефлекторно заставив этим развернуться, встречаясь с ментоловым омутами почти вплотную, — почему скрываешь, что боишься высоты?
— Да я не то чтобы боюсь, скорее... мои кости не выдерживают даже лёгкой нагрузки, что уж говорить о чертовой открытой кабинке, где нет никакой защиты, — стал оправдываться потомок сильфов, отчаянно цепляясь за страховочный ограничитель, почти до боли сжимая на нем пальцы. Кэнди скептически смотрел на его оправдания и невозмутимо отодрал его руки от металла. Но стоило подуть ветру, ощутимо качнув сидение, как Эфир, за неимением ближайшей альтернативы, вцепился в сахарного монстра, дав тому понять, как сильно был напуган. Старший скелет был терпелив и, отняв одну свою руку из его цепкого плена, перекинул ее на хрупкие плечи Эфира, поднимая его голову и разрывая зрительный контакт с поверхностью.
— Посмотри наверх, — уверенно и спокойно попросил он, пристальным ментолом глаз глядя за реакцией монстра, который на удивление легко подчинялся, загнанный лёгкой паникой. Эфир, сам того не зная, в поисках опоры рукой схватился за чужое бедро, сжав его внутреннюю сторону, но даже не понял этого, в попытках мыслить адекватно. Тэфи, мимолетно оценивший жест, лишь хмыкнул довольно, прижимая бедренную кость ближе к соседу, даря возможность большей площади соприкосновения успокоить хрупкого монстра, начавшего отвлекаться на россыпь точек в потемневшем небосводе.
— Звёзды... Так много, — прошептал он удивлённо, ощущая, как страх слегка ослабил хватку в плену опоры друга, настойчиво прижавшему к своему тёплому боку, ощущавшему чужую лёгкую дрожь всей поверхностью крепких ребер.
— Вот так, дыши... Смотри ещё выше, вон там, гляди, какая туманность. Ее видно, если смотреть долго, дай глазам привыкнуть. Будто мы с тобой лежим в траве и смотрим на небо, — тихо провибрировал его тягучий голос, чей обладатель неприкрыто рассматривал профиль младшего скелета, в котором точки светлых, люминесцентных веснушек стали шевелиться на костях, отмирая после перепуганного застывания. И теперь любоваться этим танцем было приятнее, ведь он в какой-то степени выдавал состояние симпатичного ему монстра. От ощущения его тонкокостной ладони на бедре Кэнди нестерпимо хотелось утащить его из кабинки в угол да потемнее, зажав собой в требовательном стремлении и поиске большего, но пока было рано... Он подступался неторопливо, со знанием дела, решив, что о чувствах узнает непременно. А в текущей ситуации это было сделать до смешного легко: напуганный скелет легко поддавался провокациям и терял былую остроту фраз и двусмысленных подколов. От этой беззащитности сахарного монстра просто вело дымкой жадности, и от него взгляда было не отвести. Эфир же и не догадывался, замерев взглядом на куполе ночного неба, усыпанного бесчисленным количеством звезд, которые своим перемигиванием отвлекали его от страха, который хоть и не ушел окончательно, но хватку действительно ослабил. Вместе с тем пришло и понимание, что холод его ладони пригрелся на чем-то теплом, и чуть поведя ладонью скелет опустил взгляд, глядя, как его же пальцы вцеплены в чужое бедро только что непозволительно нагло, пусть и случайно, его огладив.
— Черт, извини! — скелет отдернул руку, но ментоловый взгляд цепко уловил лёгкое расширение персиковых глаз, стоило тому увидеть эту непростительную, спонтанную близость. Кэнди улыбнулся, но все же решил разобраться с этим позже, не позволяя монстру снова смотреть по сторонам, руками подняв его череп к небу.
— Не отвлекайся, Эфир, смотри наверх, — монстр опустил ладонь к его боку, а сам нагло уложил голову на плечо парня, глядя в небо вместе с потомком сильфов, слыша, как его душа взволнованно гудела под съехавшей набок рубашкой, и эта симфония в нем самом отзывалась ласковой щекоткой, от которой хотелось урчать в удовольствии. Теперь он был весьма рад тому, как все сложилось. Застрявший подъемник дал ему драгоценное время и шанс. Возможность немного посвоевольничать и прощупать почву, казавшуюся прежде зыбкой, но теперь... Эфир выдавал себя так легко, потеряв возможность ставить надёжные щиты и прятать эмоции, избегать близости, а здесь ему деваться было некуда. И вся поднаготная с упоением вытягивалась наружу вниманием и лёгкими провокациями старшего скелета. Ветер гудел в тросах, снова качнув кабинку, и Эфир судорожно сглотнул, жмурясь, веснушки снова побледнели, а душа заходилась в дрожи, которую Кэнди безошибочно слышал. Желая отвлечь симпатичного парня монстр чуть повернул голову, носом поведя по позвонкам, заставив потомка сильфов вздрогнуть и повернуться, ловя потемневший ментол взгляда севшего ровнее скелета, чья посыпка на глазури в темноте ночи, подсвеченной звёздами и луной, блестела искрами сахарных бриллиантов.
— Смотри на меня, — тихо сказал он, слабо улыбаясь и стреляя взглядом к его приоткрытому в изумлении рту. И он хотел было что-то ответить, даже ощутил, как слова щекочут язык, да только раздался щелчок, и кабинка пришла в движение. Починили куда раньше обещанного, но резкое движение напугало монстра ещё сильнее, и он снова вцепился руками в чужие предплечья, словно специально подставленные ему страховочным тросом. Но взгляда он не отвел, утопая в мятных, мягких омутах, державших его внимание, не позволяя смотреть куда-то ещё. Одобрительная улыбка Кэнди и молчание, тепло рук на прохладе пястных косточек, все перемешалось в невообразимый коктейль эмоций и сбитого дыхания. И стоило кабинке медленно доплыть до устойчивой поверхности, как Эфир шустро выскочил из нее и на ватных ногах ускользнул в темноту, даже не став слушать извинений сотрудников, беспокоящихся о том, что парни пробыли на высоте так долго. Кэнди вздохнул с улыбкой, неторопливо выйдя следом, сунув руки в карманы мятных шорт. Он знал, что спешить некуда: слишком хорошо он видел его взгляд, медленно расширяющихся персиковых огней при их долгом зрительном контакте. А гулявшее по костям чувство его судорожной хватки оставляло терпкое послевкусие и желание ощутить это вновь, но при несколько других обстоятельствах. Теперь предстояло самое приятное: поймать хрупкого монстра и призвать ответу на незаданные вопросы, а это было для монстра слаще глазури, заменившей ему кровоток.
Их дом, что приятели сняли для совместного отдыха, чтобы сэкономить, встретил темнотой окон: словно пустотой глазниц он таращился в прохладу летней улицы. Никого не было рядом, а сомнение, что домой Эфир мог и не вернуться, толкнуло душу неприятным волнением. Кэнди, сохраняя самообладание, невозмутимо вошёл внутрь, ощущая запах сосновой вагонки и чистоты, тут же чутко уловив шорох в глубине жилища, что отозвался радостным предвкушением в его душе, отразившись в глазах монстра витками гипнотических хвойных спиралей. Не включая света, сахарный монстр шагнул в эту темноту, ориентируясь на звук и стоило ему точно определить местоположение своей цели, как он просто переместился к ней, пугая внезапным появлением и способностью, о которой он молчал до последнего.
— Аэ! Черт! Тэфи... О, звёзды, ты можешь перемещаться? И ты молчал, хотя мог нас обоих вытащить? — Эфир, до этого копошившийся в вещах у шкафа, унимал краткий испуг, заменявшийся обидой в голосе, но Кэнди просто улыбнулся, подходя поближе, неторопливо, рассматривая персиковый взгляд, смотревший так доверчиво и немного огорчённо.
Слишком мило...
— Я хотел быть с тобой, — тихо, на грани шёпота, ответил старший скелет, опираясь о дверцы шкафа ладонями, закрыв не только их, но и пути к отступлению. Эфир неверяще нахмурился... Не смел и надеяться на то, что мог быть интересен этому несомненно многое видевшему и знавшему монстру, который часто сбивал с толку молчанием и ленивым вниманием, на самом деле как никогда пристальным.
— Но... — хотел было что-то сказать, но чужой палец осторожно перечеркнул зубы, призывая молчать.
— Тшш... Если бы я знал, что открытая высота тебя пугает, то не утянул бы туда. Прости, Эфир, — он виновато улыбнулся, потупив мятный взгляд, неловко уперевшись им в танец веснушек на открытых съехавшим воротом рубашки ключицах, заманчиво блестевших цветом топлёного молока, покрытого россыпью этих кадмиевых звездочек, — ты такой... хрупкий. Хочется беречь.
— Тэфи~, — смутился монстр, пойманный им в плен, покрываясь голубоватой, почти морозной дымкой смущения, закрыв рот и нос ладонью, прекрасно осознав, что Кэнди с ним не шутил — слишком серьёзен был взгляд, да и играть на чувствах этот монстр не был способен. Но вот вытянуть то, что было ему интересно — запросто. А потому ответные чувства он должен был так или иначе озвучить, иначе сахарный скелет заставил бы это сделать, превратив все в сладкое мучение. Да только вот слова теперь давались плохо, застряв где-то в груди рваным выдохом, предавая его этим и доставляя Кэнди явное удовлетворение произведенным эффектом.
— Ну, что же ты? Даже не пошутишь, как любим мы оба? Не скажешь что-то двусмысленное? — проурчал скелет, хитро сверкая мятными огнями глаз, в глубине которых клубились вихри юпитерианского гипнотического шторма.
— Ты за нас двоих неплохо справляешься, — фыркнул хрупкий скелет, постепенно успокаивая вихрь эмоций, понимая, что Кэнди не собирался делать что-то грубое и напористое, как могло показаться при взгляде на потемневшие омуты мяты, сверкавшие в темноте фосфорным отблеском, падавшим на белесые скулы.
— Было у кого поучиться, сладкий, — фыркнул тот, но отстраняться явно не хотел. Вместо этого он целомудренно, отняв от шкафа одну руку, уложил ее на плечо под шелковистой тканью рубашки, поглаживая и чуть сжимая, ощущая, что кости его ещё были прохладными после улицы, а опустившись к ладони и вовсе обжёгся холодом, который его рук не покидал никогда, но сейчас те совсем заледенели, впитав в кости дыхание ночи.
— Может, чаю попьем? — предложил Эфир, зябко поежившись, на что Кэнди одобрительно промычал.
— Давай. А что есть к чаю вкусного? — поинтересовался старший, нехотя выпуская Эфира из плена, решив, что ещё успеет насладиться его попытками озвучить чувства.
— Ты~, — лукаво протянул Эфир, ловко ускользая из раскрытого капкана, сверкая хитрым взглядом горящей мякоти персикового оттенка.
Он его только что перехитрил.
Кэнди до того был удивлен такой внезапной смелостью и игривым настроем парня, что с минуту недоуменно смотрел в опустевший дверной проем, темнеющий незажженным электричеством. Но промедление было недолгим. Хищная улыбка, и Кэнди растворился, телепортируясь в поисках собственного десерта и дурмана, да только о чае уже не шло и речи. Эфир же пусть по-детски, но спрятался под кроватью, переводя там дыхание, сбитое азартом игры, от которой душу жгло приятным огнем предвкушения. Чужие шаги совсем рядом добавляли остроту всей ситуации, сбивая ритм биения его жизни до частых толчков лёгкого страха. Усилившегося в десятки раз, когда его силой чужой магии, от которой душу окатило волной чужого, тянущего тепла, вытянуло из убежища, скинув его на мягкий диван с бархатной обивкой под изумлённый выдох, когда сверху прижало чужим телом, подмяв под себя без шанса на вероломный побег.
— Попался! Так значит я, да? — Кэнди сверлил его взглядом, ненавязчиво скрутив его руки, заводя над головой и любуясь открытой беззащитностью часто вздымающейся грудной клетки.
— Тэфи, пусти, я же пошутил, — попытался оправдаться он, все ещё сопротивляясь, чем лишь подзадоривал разгоревшийся в нем огонь азарта и интереса, разлитого в их крепко сцепленном обоюдном взгляде.
— Так уж и пошутил? Черт... Ты явно замёрз, — Кэнди опустился к младшему скелету, осторожно лизнув горячим языком тепло пергаментных позвонков, в темноте сверкавших суматохой вспугнутых веснушек.
— Мгх, боже, Тэфи. Я ведь... — монстр прогнулся в спине, беспомощный перед чужой лаской, срываясь на хныканье, когда свободная рука сахарного монстра стала пересчитывать ребра, мягко нажимая на каждое, оглаживая и надавливая, едва не царапая сквозь шелковистую ткань.
— Ты мне скажешь или нет? Ну же, меня так тянет к тебе. Или... я тебе не нравлюсь? — Кэнди отстранился, прекратив ласку, чем вызвал чужой выдох не то опасения, не то разочарования.
— Ч... что? Нет, Тэфи... Нравишься. Чертовски нравишься, но... Я не уверен, имею ли право, — робко ответил он, отводя взгляд в темноту комнаты, ощущая на себе сладковатый, ягодный выдох старшего монстра, ткнувшегося в позвонки снова, мягко лаская каждый чередой бережных укусов, ведя дорожку до рта, который тут же наполнил своим языком, вторгаясь в его неуверенность привкусом мятной карамели.
Эфир потерял способность сопротивления.
Чужая ласка оказалась столь аккуратной и чувственной, что все барьеры оплавились топленым сахаром, а дыхание наполнилось приятным сладким привкусом, витавшем на его языке, пока с ним играл его, такой мягкий и юркий, что кружило голову. Тэфи отстранился, ловя туман, расплывшийся увеличенными огнями глаз, и улыбнулся, отпуская чужие руки из плена своей силы, огладив кости от его запястий до предплечья и плеча, обнимая и притягивая ближе, чтобы греть своим телом, что было значительно горячее и крепче, даря надёжную опору и защиту от любого его страха.
— А я сперва думал, что ты боишься меня, — поделился тот, отбрасывая со лба прядь глазури характерным жестом головы.
— Поехал бы я с тобой сюда, если бы боялся, — фыркнул младший, расслабляясь и перехватывая чужую руку, чтобы сплести вместе пальцы.
— Эфир?
— М?
— Когда тебе страшно... смотри на меня, — прошептал он, ловя полный благодарности взгляд хрупкого монстра, выдохнувшего с облегчением. Все недомолвки остались где-то там, в открытой кабинке подъемника, где вопреки его испугу, Кэнди показал ему свое терпение, звёзды и то, что на него всегда можно было положиться. И теперь не только лишь как на друга. Время, упущенное в неловкости и страхе сделать первый шаг, теперь будет доверху восполняться новым открытием горизонта. Кэнди сделает все, чтобы не дать Эфиру упасть или даже подумать об этом, надёжно укрыв от опасений своей уверенностью и желанием быть рядом