Что может быть лучше, чем посмотреть неплохой фильм в отличной компании в тепле домашнего уюта и окружении вкусностей? Санс полагал, что это его личный рай, отпивая кетчуп, развалившись на диване расслабленной грудой костей. К слову, компания сидела тут же, рядом, то и дело ворча что-то сердитое, периодически отвлекаясь на процесс размазывания по чипсам горчицы. Рэд был в своем репертуаре: казался недовольным, ершился, слал к черту друга, пришедшего к нему домой на ночь глядя, сославшегося на то, что одному ему скучно, но в целом был относительно спокоен, пока фильм не принял другие обороты. Ужастики тот особенно не любил, но от предложения Санса на свою голову не отказался, а очень даже зря. Сюжет неминуемо подвёл к красочным видам крови, которой Рэд боялся до потери пульса, но любого, кто бы об этом узнал, он пообещал себе стереть в пыль. А потому героически молчал, пряча взгляд в еду и чаще обычного комментируя что угодно, но не фильм. То ноги Санса ему мешали, иногда толкавшие его бедром. То свет напротив книжного шкафа, набитого журналами, светил слишком ярко. То кончилась горчица, и пришлось лениво и медлительно плестись за новой партией на кухню. Санс за его постоянными метаниями смотрел с вальяжным, но достаточно цепким вниманием, которое не провести было такими нелепыми отмазками: каждый его кипиш начинался синхронно с появлением на экране кровавой сцены, такое не заметить он просто не мог. Но проверить — точны ли его догадки хитрый монстр ох как желал, искренне полюбив за время знакомства не только всячески провоцировать Рэда, но и его самого, в чем признаться пока не хватало смелости. Но наслаждаться лёгкими подколами никто не запрещал, и Санса это устраивало. Синица в руках разительно сильнее ему импонировала, нежели журавль, которого, возможно, даже не существовало.
— Хей, Рэд. Я что-то в сюжете запутался, как этот маньяк его убить умудрился? — скелет потянулся за почти пустой бутылкой кетчупа, хитро кося жемчужно-белый взгляд на нервозного монстра рядом.
— Эм... Я не ебу, пропустил, — фыркнул тот, с явным интересом поглощая снэки.
— Вот черт, ладно, давай перемотаем, — ехидно протянул тот, потянувшись за пультом, лежавшим между ними.
— Нет! — Рэд внезапно накрыл его руку своей, прижав к обивке потертого, бурого дивана, не позволяя включить перемотку, вынудившую бы его смотреть на пугающие подтёки, хоть бутафорской, но всё-таки крови, — я хочу дальше смотреть, иначе вообще не пойму, что за херня происходит. Ей богу, герои ебланят везде, где можно, — реабилитировался было растерявшийся красноглазый монстр, сверкнув в полумраке золотом острого зуба.
— Да, согласен, не самым разумным было лезть в подвал, — голос Санса предательски дрогнул, стоило ему подумать о темноте. Собственные "скелеты в шкафу" этому монстру были так же свойственны, и он так же не хотел показывать эту довольно уязвимую слабость тому, кого считал привлекательной кандидатурой в качестве пары. Точнее, других он вообще не рассматривал...
Зациклился и ничего не мог с этим поделать, считая везением, что позволяют быть рядом и приходить, когда вздумается.
Рэд просто был рад, что от провокации он увернулся, да ещё и с завидной грацией, но вот нечаянное прикосновение отвлекло от вихря неприятного, липкого до испарины на черепе страха, отзываясь эфемерным чувством желания опять ощутить чужое тепло и матовую гладкость костей, чистого цвета ландышей, более светлого тона, чем у него, как тому казалось, а потому очень хотелось сравнить. До того сильно, что стеклянная бутылка, покрытая бликами отражения фильма, с налитой в нее горчицей, что он держал в руках, раскололась со звуком взрыва десятков осколков, заляпав окружение её остатками и кусками сосуда, не сохранившего соус.
— Блядство, — мрачно вынес свой вердикт Рэд, рассматривая учиненный одним движением бардак и тут же замирая, увидев на пальцах проступившие капли магической крови, медленно побежавшие от ладони до запястья, затекая брусничным оттенком на линию лучевой кости, убегавшую чистотой гладкой текстуры за рукав бордового свитера. Затылок неприятно закололо иголочками, а зрачки против воли сузились до маковых точек, делая его вид пугающим, если бы только Санс его не знал, живо уловив в чужом напряжении нотки страха.
— Воу, взрывной характер в деле, да? Где у тебя аптечка? При условии, что она есть, — последний комментарий Санс был вынужден добавить, не дождавшись никакого отклика, и, пожав плечами, просто уверенно схватил Рэда за руку, утаскивая в ванную, где под струю воды подставил изрядно дрожавшую руку. Для этого пришлось буквально стоять позади, прижимаясь всем телом и управляя его конечностью, чтобы смыть мелкие крошки стекла с пораненных фаланг. Удостоверившись, что скелет покладисто молчал и терпел, Санс быстренько вернулся в комнату, прибрав небольшой бардак погрома с осколками, оттерев, насколько мог, пятна горчицы с видавшей виды обивки и выключив безнадежно утерянный для внимания фильм. За это время Рэд вернул былое здравомыслие, вытянув с белого шкафчика с зеркалом над раковиной несколько пластырей, тут же разместив их на местах порезов с недовольным рычанием на проявленную слабость, которую больше всего не хотел показывать именно этому размеренно-ленивому монстру, что вальяжно снова зашёл в ванную, опираясь плечом о дверной косяк и жмуря один глаз, будто подмигивая.
— Чё как? Не больно? — поинтересовался он, пытаясь ненавязчиво заглянуть через плечо недовольного скелета, что развернулся, нос к носу туша пожар огня своего взгляда морозными огнями чужого.
— Хуёльно! Чего лезешь? — рыкнул Рэд, предупредительно тыкая пальцем в грудь Санса. Тот спокойно улыбался, всегда оставаясь невозмутимым к вспыльчивости родственной души, больше похожей на кипящую кальдеру.
— Представь, что это просто кетчуп, Рэд. Кетчупа же ты не боишься? — белоглазый монстр смело пошел напрямик, догадавшись о причинах такого слома поведения, особенно ставшего видимым при просмотре ужастика, которые Санс и сам любил не особо и включил почти наугад, а после заинтересовался поведением того, кто привлекал львиную долю внимания все чаще, уже и вовсе дав понимание, что от него не хотелось уходить вообще.
— А поебаться тебе не завернуть? — Рэд продолжил вымещать на друге зло за собственную слабость, но тот переносил подобное играючи легко.
— Это предложение? — тот подмигнул, ловя багряный туман результата своих слов, а затем ощутив, как его грубо оттолкнули, приложив к кафель затылком, вырываясь из ванной рассерженным вихрем куда-то в кухню, пока Санс потирал ушибленный череп, тихо шипя от такой резкой реакции. Рэд, смутно слыша результат такого действия, почувствовал жгучую вину, охладившую его пыл в мгновение ока. Обернулся, наблюдая, как наглый друг ковылял вслед за Рэдом, надеясь если не извиниться за пошлую шутку, то хотя бы сгладить ситуацию новыми. Да только вот неожиданно извинения получил именно Санс.
— Прости. Я не хотел так сильно, — он виновато подошел ближе, нерешительно, но касаясь ударенной головы, чтобы удостовериться: не перегнул ли, но к счастью ничего кроме лёгкой потёртости чуть стесанной белоснежной кожицы, покрывавшей кости, не заметил.
— Фигня, Рэд. Так что на счёт кетчупа? — довольный тем, что ворчливый, темпераментный монстр чуть подостыл, он смог довершить начатый, но важный разговор, сбавив тембр до ласкового участия в его проблеме. На удивление, но тот, помолчав почти с минуту в попытке взвесить все за и против, ответил.
— Крови боюсь, ясно? Кетчуп не люблю. Доволен теперь, что я признался? — буркнул тот, и увидев в чужих глаз рождение искр веселья, поспешил его стереть, прижав Санса к стене кухни около обеденного стола и предупредительно рыча, — хоть кому-то ляпнешь об этом, я тебе все кости перемою, понял?
— Рэд, спокойно, дружище. Хотя, признаться, чувство чужой силы на мне весьма приятно, так что продолжай, если хочешь, — фыркнул тот, нисколько не теряясь от того, что Рэд постоянно взрывался по причине нелюбви своих слабостей, но красноглазый снова был сбит с толку намеками этого скелета, — раз уж ты сказал, то будет честным, если я скажу, что... боюсь темноты? — Санс смутился, но посчитал правду за правду честной оплатой. Рэд от его слов опешил, сильно ослабив хватку, но напрочь позабыв, что прижимал его собой к прохладе стены с панелями, имитирующими вагонку из темной древесины вишни.
— Что... правда? — удивился он, но и не думал насмехаться, ощутив в душе мягкие толчки сочувствия и понимая того, что значило обладать, казалось бы, постыдным страхом для кого-то вроде них.
— Как-то так, дружище. Не без слабостей, — вздохнул он, уложив руку на плечо отпустившего его скелета, — но по поводу кетчупа ты все же подумай, просто представь. О, ну, скажем, вот, гляди, — Санс с энтузиазмом подскочил к кухонному столику, на котором стояла пара бутылок соусов, что Рэд предусмотрительно держал дома на случай всегда неожиданного визита друга, который тем временем старательно обмазал густым соусом руки, — видишь? Как кровь, но это всего лишь кетчуп.
Парень продемонстрировал багряные линии на запястьях, текущие дорожками пряной влаги по предплечьям. Рэд как-то странно потерял нить мыслей, подойдя ближе и беря его за руку, поднося к лицу, желая лучше рассмотреть. Санс хотел что-то ещё сказать, однако мысль разбилась похлеще чем бутылка с горчицей совсем недавно, когда Рэд облизал его фаланги, ведя языком горячую мягкость касания до середины его лучевой кости, открытой закатанными рукавами синей толстовки. Вся былая уверенность скелета разлетелась вдребезги, стоило увидеть после этого выпрямившегося монстра: вблизи он был на пару сантиметров выше и шире в плечах, но и этого хватало, чтобы Санс ощутил в воздухе флюиды его силы. И ему до постыдного сильно хотелось эту силу ощутить на себе.
— Н...ну как? — заикаясь спросил он, но руки отнимать не спешил, слишком приятно Рэд перебирал пальцы, сплетя их и действительно сравнивая цвет косточек. И прежде, чем он сформировал ответ в вечернем, уже почти ночном, доме отключился свет, оставляя в темноте гореть глаза парочки, попавшей в двузначное положение. Душа Санса ухнулась вниз, сдавленная тем, что было его собственной слабостью, и от этого напряжения парень стиснул чужую руку почти инстинктивно, потянув Рэда к себе. Тот в долгу не остался, обхватив его поперек, грубовато, но не умел по-другому, вжав его в себя так, что ребрами ощущал его страх темноты, вибрировавший под клеткой грудины, зажатой теплом. Рэд понимал его теперь как никто другой, но он осознал и ещё одну вещь. Санса он отпускать никуда не хотел. Этот кусок ходячей, но цепкой до внимания лени укоренился в душе, и приходя домой, он ждал его визита больше, чем наступления нового дня.
— Что, уже не такой смелый, Санс? — фыркнул Рэд, осторожно притянув его ещё ближе, опустив руки на чужую поясницу, а голову устраивая на плече.
— Ну, полагаю, тебе можно довериться. Ты ведь мне доверяешь? — Санс и сам не знал почему, но ощущал себя едва ли не наркоманом, которому хотелось больше вдыхать запутавшегося в чужом свитере запаха, куда он уткнулся носом, согревая ворот одежды глубокими выдохами после не менее долгих вдохов. Чего-то терпкого, оседающего внутри приятным послевкусием, подобно бергамоту или бадьяну.
— Доверяю, — проворчал тот довольно, жмурясь в темноте, где едва-едва виделись очертания кухни.
Скачок напряжения, и это касалось не только электричества, был улажен, и свет вновь включился, приятным отблеском неяркой лампы над плитой осветив сплетённых в объятиях монстров. Рэд будто опомнился, кашлянул глухо и неловко и отпустил Санса, неловко отняв от себя его руки, невесть как устроенные на его лопатках, развернулся и ушел в гостиную, старательно пряча пунцовеющее лицо, и не видя, что Санс весь цветет васильковым оттенком взаимной неловкости, которую они едва ли не осязали на кончиках пальцев.
Вернуться в его компанию снова оказалось до странного трудновыполнимой задачей, но белоглазый решил, что стоит просто попытаться и вести себя непринужденно, а об остальном он подумает позже. Все так же размеренно он вернулся в гостиную, расслабленно падая на диване, где в одну точку таращился Рэд, явно не сильно вникая в суть случайным образом включенного комедийного шоу, которое раньше смотрел взахлёб вместе с Сансом. Тот довольно фыркнул, узнав один из любимых выпусков передачи, стараясь больше не беспокоить хозяина дома неуместными комментариями, за что тот был благодарен, изредка бросая взгляды. Те шли по касательной, волнуя души, будто бесшумная перестрелка, нарочно мажущая мимо мишени. Санс, не будь дураком, все замечал прекрасно, и от этого душу щекотало паучьими лапками, заставляя самую малость нервничать и терять нить воспринимаемого ток-шоу, вынуждая тоже метнуть быстрый, заинтересованный взгляд ответным выстрелом. Но вместо встречного огня он угодил в капкан. Силки перехлестнувшегося взора цвета спелого граната, такого же обманчиво сладкого, хранящего привкус вяжущей рот лёгкой горечи. И от него он уже не мог отвернуться, теряя силы, припрятанные для стен, хранивших самообладание. Они рухнули с одним ударом души, когда фаланги едва заметно, самыми кончиками, коснулись его руки, лежавшей на мягкой обивке.
Касание-вопрос.
Санс ответил, двинув руку ближе, не разрывая зрительного контакта, в котором зрачки чуть дрожали и расплывались яркостью сильнее. Рэд нервничал, не мог поверить, что все взаправду, что над ним не смеются, воспринимая всерьез и предлагая взаимность таким простым, но ощутимым действием. И когда он уже хотел спросить вполне прямо, собрав в кулак волю и наплевав на рубиновый налет, уже опередивший его слова, как снова погас свет, накрыв пологом черноты задернутую блэкаут шторами комнату, в которой не разглядеть было даже собственных рук. Только глаза горели путеводными звёздами, даря понимание, что ты не один. Теперь уже очередь Санса была нервничать: душа начала метаться, ища источник света, но расчета на это не было — раз отключили второй раз, значит это надолго.
— Иди сюда, — хрипло фыркнул Рэд, мысленно гнобя себя за радость такому стечению обстоятельств. Рядом зашуршало чужое движение: парень, неловко смущаясь, устроился ближе, проверяя степень дозволения, но когда чужая рука потянула резче, монстр преспокойно прижался теснее, ещё и ноги перекинув через оголенные шортами колени, чувствуя на костях тепло его тела. Рэд вслепую ладонью коснулся берцовых костей, пытаясь понять, что именно трогает, а вышло в итоге самое наглое ощупывание чужого тела. Рука ползла до колена и ушла на бедро, вызвав у Санса слабую усмешку, рожденную спокойствием от ощущения защиты.
— Решил меня приласкать? — смешливо и тихо поддел его Санс, случайно ли, а может и не очень, утыкаясь ртом в слуховое отверстие чужого черепа. Рэд вздрогнул, и за его наглость повернулся к нему лицом к лицу, почти столкнувшись ртами, между которых остались жалкие миллиметры и спутанность общего дыхания.
— А ты разве против? — гулко и непривычно проурчал красноглазый, поняв окончательно, что сопротивления не последует.
— Против, если мне не позволят сделать того же, — Санс скользнул ладонями под ворот свитера, ощущая греющий жар позвонков, явно более массивных, чем таковые у него самого. Парня повело от понимания, что Рэд физически его превосходил в силе, мог легко прижать, заломать его и не дать шевелиться, пока не позволят. Черт, даже мысли об этом вызвали прерывистый и жадный выдох, который Рэд поглотил собой, досадную преграду между ними преодолев столкновением в поцелуе. Таком страстном, что темнота теперь воспринималась не как страх, а как благо, глотавшее постыдность позы и движений.
Санс сделал то, о чем долгое время мечтал, лишь оставаясь наедине с собой: во всех подробностях языком изучил золотистую гладкость острого зуба Рэда, который от его смелости сперва опешил, а после сбросил с коленей на диван, подмяв под себя поудобнее и не давая больше путей к отступлению. Стоило парню под ним чуть двинуться или изогнуться, как его живо наказывали, кусая или давя сильнее руками, пересчитывавшими каждую дугу ребра под мягкой тканью толстовки, насквозь пропахшей чем-то домашним и, как ни странно, самим Рэдом, ведь парень у него в гостях в последнее время бывал едва ли не чаще, чем в собственном доме. Санс и тут не упускал возможности что-то выкинуть, обманным маневром умудряясь согнуть ногу, тесно прижав бедренную кость к разлету подвздошной кости Рэда, на что тот с рычанием отстранился, хищно сверкая багряным пламенем страстного чувства, опьянившего его настолько, что он едва не забылся окончательно.
— Блять, Санс... Я же тебя сейчас прямо здесь раскатаю, — его голос звучал несколько расстроенно, — мы с тобой уже явно не будем друзьями.
— А ты разве против? — хитро повторил тот его же недавнюю фразу, плавно заливая левую глазницу янтарно-лазурным цветом просыпающейся в нем кипящей магмы.
— Я не против, но ты от меня не отделаешься после этого. Я собственник, знаешь ли. Тем более, владеть чем-то таким сладким — слишком приятно, чтобы отпустить, — объяснил он, руками забираясь под чужую спину, где неустойчивыми волнами бежал позвоночник, который он притянул к себе ещё теснее, носом поводя по бархатистой на ощупь щеке.
— Черт, Рэд... Если мной будешь владеть ты, то прошу... не отпускай, — протянул он, наглея настолько, что его руки заползли под чуть колючий свитер Рэда, фалангами слегка царапая ребра, от которых веяло жаром и чувством чужих выдохов и вдохов.
— Малыш, как же я этого, черт побери, хотел, — с облегчением выдохнул тот, наслаждаясь лаской того, кто так терпеливо ждал возможности ее дарить.
— Я тоже, Рэд. Дьявольски... — ответный голос, чуть дрогнувший, когда скелет над ним нашел очень чувствительное пятно на пояснице, ощутимо и с нажимом его погладив, полностью снося крышу пониманием, что они ходили вокруг да около слишком долго.
Даже когда свет снова включился, монстры, кажется, не замечали ничего вокруг, слишком увлечённые друг другом, срываясь на грубость и следом утопая в нежности, будто заглаживая вину, а может просто восстанавливали силы перед новым погружением в океан темпераментности, которой обладали оба. Нравилось, кружило голову, дурманило. Им было так хорошо вместе, что прожитое до того момента время показалось до смешного потраченным впустую. И они наверстывали. Всеми силами. То просто находясь вместе, в обнимку глядя передачу, над которой хохотали до слез. То едва ли не с порога после долгих провокаций на улице, бросаясь в омут страстной и пылкой пламенности чувства, глубоко взаимного и крепкого настолько, что ни один страх и рядом не стоял, вырываясь с корнем желанием любить.