Похоже, что с дозой снотворного Сюэ Мэн не очень хорошо рассчитал, и Ши Мэй проспал в повозке не только до утра, но и весь день, который они потратили на дорогу.

На самом деле Ши Мэй слышал, как Мо Жань и Сюэ Мэн ругались решая, кто виноват, что их поймали, но виду не подал. Проснулся он еще поздним утром, когда солнце уже вовсю светило, но решил, что остальные справятся без него, а главное — что с собой его все-таки взяли. Решил и заснул снова. 

Чу Ваньнин сидел тоже в повозке, завернувшись в теплое пуховое одеяло. Его знобило, но не сильно. Последствия течки и последний «привет» от нее. С этим сложно было бороться, тем более, что Чу Ваньнин так доволен был своим адекватным состоянием, что боялся любого лекарственного вмешательства в этот процесс. Во-первых, думал, что потеряет эту привелегию с одного непроверенного отвара, что в него вольют. Во-вторых — были неприятные воспоминания о лечении. Все равно это длилось от силы пять дней и в процессе Чу Ваньнин мог даже сам передвигаться и бегать, просто предпочитал не мучить себя без надобности и проводить эти дни в постели. Все равно на место они еще не прибыли, а к моменту, когда они столкнутся с опасностью, Чу Ваньнин уже будет в норме. 

Ночью, когда они остановились на отдых, так и случилось — из повозки вышли вполне бодрые омеги. Один весь день проспал и выспался, другой пришел в себя и был полон сил. Ши Мэй, заметив недовольство в лице Мо Жаня и зевающего Сюэ Мэна, тут же предложил: 

— Мы займемся лошадьми, а вы пока идите спать. В конце концов вы устали за целый день. 

По сути, Мо Жань и Сюэ Мэн просто сидели и смотрели, чтобы лошади не унесли их куда-нибудь в другую сторону, но это выматывало. И Мо Жань с одной стороны чувствовал себя благодарно, с другой стороны — удивлялся, почему предложение не исходило от их учителя. Тот выглядел так, словно они уже прибыли, эта конюшня — место преступления, и отсюда они и начнут. И осматривался, повернувшись к ученикам спиной. Ничего об этом говорить Мо Жань не стал и воспользовался предложением идти уже отдыхать. Они сняли две комнаты — одна для омег, вторая для альфы и беты. Так что, вернувшись ночью в комнату, Ши Мэй и учитель не должны были их разбудить. 

А было уже довольно поздно. Заметив, как Чу Ваньнин потянулся к упряжи, Ши Мэй поспешил остановить его:

— Учитель, вам не по статусу возиться с лошадьми. Да и вы устали, должно быть… вам нездоровилось днем. Я выспался и полон сил. Я сам тут все сделаю. 

Чу Ваньнин задумался. На самом деле хотелось в тепло, в кровать и поспать — в ознобе даже дремать было сложно, все время сны превращались в густое месиво довольно неприятного содержания. Однако же…

— Мы ловим убийцу омег… и альф! А ты хочешь, чтобы я оставил тебя одного? 

— Этот город все еще под опекой пика Сышен. На наших землях такого не происходило, иначе мы бы раньше поняли, что происходит что-то странное, — мягко поправил Ши Мэй. — Возможно, это последний город, где я, да и вы, сможете побыть одни, не опасаясь за… за меня. 

Чу Ваньнин очень не любил, когда намекали на его слабости, и Ши Мэй старался обходить эту тему. Ши Мэй к тому же говорил это так, словно просил — пожалуйста. Последний город, где я могу быть полезен. Где я могу быть один. А Чу Ваньнин осознавал, что да, и он тут в опасности, но они же сильные. Вот он сейчас пойдет в комнату один и заснет там. Тоже один. И не дай бог он не обнаружит по утру Ши Мэя в кровати. 

Что напоследок сделал Чу Ваньнин, так это принюхался к ученику, пытаясь определить цикл и близость течки. Ши Мэй почти не пах. Не больше обычного. Значит, если оставить его тут, он и правда будет в безопасности. Конечно, можно было разбудить слуг и пинками погнать их распрягать лошадей, но пусть лучше поспят. И Чу Ваньнин сдался, пожелал ученику доброй ночи и пошел в свою комнату на втором этаже гостевого дома. 

Ши Мэй быстро справился с лошадьми, накинул плащ и, вместо того, чтобы пойти спать, отправился в питейное заведение, в котором именно ночами и были самые шумные и долгие возлияния. На то и был расчет. Когда Ши Мэй пришел — его практически не заметили. Мазнули заинтересованным взглядом, но увидели форму учеников Сышен и тут же сосредоточились на выпивке. За столом в самом дальнем углу Ши Мэя ждал странствующий заклинатель в потрепанной и пыльной одежде, на голове которого была шляпа, а лицо закрывала полупрозрачная ткань. Надо сказать, несмотря на дневную жару, заклинатель был закрыт весь, даже кисти рук в черных перчатках. Ши Мэй поклонился ему, и заклинатель подвинул гостю полную пиалу с алкоголем. Пить его гость не стал, только поморщился от запаха дешевого и явно недобродившего вина. Сел спиной к залу, негромко заговорил: 

— Он взял Чу Ваньнина с собой. 

Закрытый заклинатель хохотнул, кивнул. Заговорил скрипучим, ржавым голосом: 

— Хорошо. Хорошо… План был в том, что Чу Ваньнин бросится за своим учеником, как только Мо Жань пропадет. А тут двоих разом. 

— Но с двоими и справиться сложнее. Что Мо Жань, что Чу Ваньнин — оба сильные заклинатели. Не так-то просто будет…

— А еще план состоял в том, чтобы ты вернулся на пик Сышэн предупредить своего учителя об опасности и пропаже его ученика, — перебил собеседник. — Трех журавлей разом поймал я. Ты вернешься в клан вместе с ними. Как и обещал, к тебе будет совсем другое отношение. Полная безопасность… 

Ши Мэй поджал губы, смотрел в чашку с мутным пойлом. Это не скрылось от его собеседника, со скрипом он резко поднял руку, подцепил омегу пальцами за подбородок, заставив смотреть на себя. Хотя по сути это означало смотреть в белую занавеску, за которой угадывался только силуэт лица. 

— Все будет хорошо. Я не убью их, ты же знаешь. У меня на них совсем другие планы. Возможно, вы с Мо Жанем даже еще встретитесь. Может даже в постели. 

Ши Мэй скривился.

— Это отвратительно, — произнес он, сузив глаза. 

— Я уже говорил: будет, как ты захочешь. Ведь ты станешь свободным. 

Ши Мэй переосмыслил сказанное, после чего поднялся из-за стола и направился к выходу, бросив негромко: 

— Я обещал только Мо Жаня. С ним я готов помочь. Про Чу Ваньнина на этом этапе не было разговоров. В вашем противостоянии я буду помогать ему, - и ушел.

Его собеседник не стал ничего кричать в отчет, не стал угрожать или уговаривать. Ши Мэй первым проиграл и не удержался, обернулся. Ему показалось, что заклинатель под вуалью улыбался. Это не могло быть так, ведь для улыбки нужно лицо. И дело не только в том, что на заклинателе была вуаль. Ши Мэй точно знал, что под тряпкой гладкая болванка, на которой лицо даже нарисовать не потрудились. 

У гостиницы, в которой они остановились, у конюшен его ждал Чу Ваньнин в нижнем легком ханьфу. Он выглядел непривычно взволнованным, но при виде Ши Мэя напустил на себя снова чопорный вид. Ши Мэй даже улыбнулся этому, но учителя его улыбка разозлила.

— Как глава нашей группы, я попрошу вас всех не отлучаться, особенно среди ночи, и не бродить поодиночке, — холодно предупредил Чу Ваньнин. Ши Мэй кивнул: 

— Конечно, учитель. 

И попытался пройти внутрь гостиницы, но Чу Ваньнин снова остановил его, вытянув руку поперек его груди. 

— Где ты был? 

— В этой деревне остались люди, которым я помогал. Я хотел посмотреть, все ли с ними в порядке сейчас. Как я уже говорил, это место все еще безопасно и находится под влиянием пика Сышэн. Никто не посмеет тут попытаться причинить нам зло. 

— И еще… Не принимай питье из чужих рук. Не оставляй без присмотра свой чай. Даже если считаешь, что вокруг тебя только те, кто желают тебе добра. Как видишь, их желание добра позволяет им принимать за тебя решения. Как знать, каким решением будет следующее. 

Ши Мэй немного растерялся, это стерло с его лица улыбку. Но он поклонился и поблагодарил. 

Когда он снова пошел, уже за порогом его застал вопрос: 

— У тебя месяц и две недели до течки? 

— Да, учитель, — подтвердил Ши Мэй. 

— Если мы не управимся за месяц и неделю, то я верну тебя обратно на пик. 

— Конечно, учитель, — согласился Ши Мэй. На подавителях любой омега мог продолжать свое расследование или задание. Ши Мэй на подавителях даже второй парой ушей не светил, но за пять недель столько могло измениться, что сейчас проще было согласиться.

***

Чу Ваньнин проснулся уже поздним утром, когда солнце вовсю светило в открытые окна. Стало немного стыдно — все-таки дело у них срочное, хотелось как можно скорее оказаться на месте, спасти кого-нибудь, указать на убийцу своим безапелляционным перстом и заявить: «Хватайте его!». Но героическая поимка страшного убийцы откладывалась, потому что Чу Ваньнин не проснулся вовремя. 

Он надеялся, что проспал не только он, и честно говоря надежды свои возглагал на Ши Мэя, который лег примерно в то же время, что и учитель. Но в номере он был один, а Ши Мэй ждал внизу, в зале со столиками, который был уже пуст — для завтрака поздно, для обеда рано. Накрыт был только один круглый стол. Ши Мэй в этот момент что-то добавлял в чайник, и резко вздрогнул, когда учитель окликнул его. Тут же взял себя в руки, обернулся к Чу Ваньнину с улыбкой и вопросом: 

— Как спалось учителю? 

Если бы он не вздрогнул, Чу Ваньнин не попытался бы вспомнить, чего ученик так испугался. Он пригляделся к столу и понял две неприятные вещи, которые могли напугать Ши Мэя: во-первых, на столе были только острые блюда, пышущие жаром, одним только ярко красным цветом отпугивающие. А во-вторых: порций было три всего. Чу Ваньнин почувствовал себя лишним, но чтобы скрыть это спустился в зал и, безразлично глянув на стол, произнес: 

— Я плохо спал и сейчас совсем не голоден. Можете есть без меня.

«Как и собирались», — про себя добавил Чу Ваньнин, но спиной ощутил чье-то приближение. Развернулся раздраженно, но взглядом уткнулся в две поставленные друг на друга тарелки. Поднял голову и в пару ароматного дыма заметил смотрящего на него Мо Жаня. Тот, казалось, был чем-то недоволен. 

— Учитель, — начал Мо Жань, подавив это недовольство, но не до конца. — Сядьте, пожалуйста. Я готовил специально для вас. В этом месте еду готовят для всех, невзирая на предпочтения. Сегодня в рационе острое. Зная о вашей нелюбви к острому, я попросил пустить меня на кухню. Я почувствую себя оскорбленным, если вы и теперь откажетесь. 

Мо Жань готовил для него. Чу Ваньнин даже поискал глазами Ши Мэя, надеясь, что тот будет сгорать от ревности, но омега лишь улыбался. Как-то снисходительно даже улыбался, словно учителя им было видно насквозь, а мысли его — как на ладони. 

— Только потому, что ты старался, — проворчал Чу Ваньнин и устроился за столом, лицом к двери. Мо Жань поставил еду перед ним. Тогда Чу Ваньнин снова недовольно заметил:

— Сюэ Мэн еще спит? 

— Не бранитесь, учитель. Вчера ему пришлось управлять лошадьми большую часть пути. Он устал, — мягко попросил Ши Мэй, тут же предложил: — Я схожу разбудить его. Все-таки мы спешим. 

И оставил их с Мо Жанем одних. Втроем, если точнее: Мо Жань, Чу Ваньнин и ароматная готовка Мо Жаня. Его старший ученик что-то да понимал в специях, отчего еда была не пресной, но и не острой. Чу Ваньнин уставился на стол, пытаясь не пересекаться с Мо Жанем взглядом. Он все еще на него сердился за их попытку побега, и не хотел сменять гнев на милость только из-за того, что ученик готовил для него. 

Мо Жань тем временем чинно сел на свое место, придвинул к себе тарелку и потянулся за чайником. Тем самым чайником, около которого до этого что-то делал Ши Мэй. 

Чу Ваньнин сам не понял, зачем, но он ухватил ученика за запястье, не позволив налить чаю. Мо Жань удивленно уставился на него, потом на его руку. 

— Учитель, если вы хотели, чтобы вам налили… могли бы просто попросить… — с укором произнес он. Чу Ваньнин забрал у него чайник, поднял крышечку и принюхался. В чае чувствовалась нотка мяты. Возможно, Ши Мэй добавлял именно ее, чтобы разнообразить или смягчить вкус. Ничего не объясняя, Чу Ваньнин налил глоток в свою чашку, отставил чайник так, чтобы Мо Жань не мог до него дотянуться, и выпил. Задержал чай во рту, прислушался к вкусовым ощущениям. Ничего необычного. 

Для Мо Жаня это было просто причудой учителя. Показалось, что Чу Ваньнин это ему назло, и так же назло Мо Жань принебрег правилами приличия и перегнулся через весь стол, чтобы взять чайник. Чу Ваньнин хотел бы его остановить, но опомнился. А что он делал? Кому он не доверял? Ши Мэю? Самому доброму и искреннему из его учеников, который никому не хотел зла? Если бы с чайником что-то сделал Мо Жань, Сюэ Мэн, да сам Чу Ваньнин — можно было бы подозревать. Но Ши Мэя за что? Возможно, он просто проверял, заварился ли чай, достаточно ли горяч или остыл. И Чу Ваньнин не стал останавливать. Мо Жань вернулся на место и как ни в чем не бывало налил себе из чайника. 

— Я думаю, вам надо поговорить, — осторожно произнес спускавшийся Ши Мэй. Тогда Чу Ваньнин подумал, что ученик специально оставил их наедине, дав Мо Жаню возможность извиниться, а учителю эти извинения принять. А они вместо этого едва не подрались за чайник… Чу Ваньнину стало неловко. А когда ему было неловко, он замыкался еще сильнее. — Мы должны работать вместе и без каких-либо затаенных обид. Учитель, видите, я не сержусь на А-Жаня. Он хотел как лучше, он боялся за нас с вами, поэтому готов был сам подвергнуться опасности. 

Чу Ваньнин все еще считал, что не нужно за него бояться. Он обернулся и увидел, как вслед за Ши Мэем спускался и Сюэ Мэн. И понял, что на него почему-то не обижается. Странно, ведь они с Мо Жанем вместе собирались сбегать. Но обида на Сюэ Мэна развеялась за ночь, а на Мо Жаня только окрепла. 

— Я вовсе не боялся за своего учителя, — произнес Мо Жань, не оборачиваясь. — Мне ли не знать силу его кнута, мощность его атак и остроту когтей. Уж никак я не считал учителя слабым. Я лишь хотел выслужиться перед ним и доказать, что могу вернуться в клан героем, даже не будучи под его опекой. 

Чу Ваньнин повернулся и всмотрелся в профиль ученика, пытаясь понять, врет ли тот. Не пытать же его тут Тяньвенью в самом деле… Ши Мэй и Сюэ Мэн тем временем сели на свои места. Ши Мэй налил себе чай из того же чайника, из которого пил Мо Жань, и Чу Ваньнин заметил это. 

— Тогда почему ты решил оставить Ши Мэя? — спросил учитель недоверчиво. 

— За него я боялся. И очень надеюсь, что нам не придется пожалеть о вашем эгоистичном решении тащить его туда, где кто-то убивает омег. 

Ши Мэй лишь посмеялся, заверил как бы между делом: 

— Со мной все будет в порядке. 

Он-то точно знал, что с ним будет. И с Сюэ Мэном. И хотел бы так переиграть, чтобы и Чу Ваньнин вернулся под защиту пика невредимым. 

— Я уже говорил, альф тоже убивают, — напомнил Чу Ваньнин. Сюэ Мэн тут же уцепился в эту возможность и попросил: 

— Учитель, расскажите поподробнее. 

Мо Жань все еще завтракал, не глядя на него. Пытаясь рассмотреть в его лице признаки лжи, Чу Ваньнин сбился и теперь рассматривал его губы. От острой пищи они покраснели и казались очень горячими. Вопрос ученика вернул Чу Ваньнина к серьезности их разговора и он, положив себе в тарелку рис и мясо (идеальное, прожаренное, внутри белое, без жира), заговорил негромко, словно урок объяснял: 

— Я знаю о трех убийствах альф в той местности. Конечно, альфы часто погибают и в стычках, но об этих смертях я узнал из-за страшной истории. 

— Страшной истории? — удивился Ши Мэй. 

— Да. Трое альф в ближайших поселках. Из-за того, что они вдруг пропали при разных обстоятельствах, но все после наступления темноты… из-за того, что все они потом были найдены задушенными, а из повреждений только отсутствие гениталий — в деревне стали считать, что это призрак омеги. Что однажды трое альф могли собраться и… обидеть и убить какого-то омегу из простого интереса. 

Мо Жань отложил еду, отвернулся от всех в сторону. Чу Ваньнин для себя подметил, что, кажется, его ученику не по себе от таких историй. Стало легче — не он один тут не хотел поднимать этой темы. 

— Альфам правда кто-то мстил? — спросил Сюэ Мэн. 

— Они не были даже знакомы между собой, — продолжил Чу Ваньнин. — И никогда не встречались. 

— Что, если они были по отдельности насильниками и кто-то им отомстил? — предположил Сюэ Мэн. 

— В таком случае А-Жань в безопасности, — сделал поспешный вывод Ши Мэй. Мо Жань все еще молча смотрел в сторону, и у Чу Ваньнина это вызвало неприятную догадку. По какой причине эта тема так задела его, что он потерял аппетит? Потому, что не терпел насилия или потому, что мог быть его источником?.. Возможно ли, что Мо Жаню покоя не дает его первый гон? Ведь тогда он готов был в лепешку расшибиться, чтобы загладить свою вину перед учителем. 

— Не думаю, что мы должны априори обвинять альф в насилии только потому, что они альфы, — вступился косвенно за него Чу Ваньнин. — Поэтому лучше держаться вместе. Хотя бы парами. 

— Конечно, если Мо Жань не хочет лишиться своих причиндал, — дополнил Сюэ Мэн, приступая к завтраку. 

— Не думай, что раз ты бета, то тебя не убьют как свидетеля, — вдруг выпалил Мо Жань и встал из-за стола. — Я сыт. Пойду посмотрю, готовы ли лошади к продолжению дороги. 

Чу Ваньнин проводил его заинтересованным взглядом. Нужно было выяснить у Мо Жаня, что случилось… Хотя бы под предлогом общего блага. А вдруг с ним что-то произошло в его детстве? Он же ведь был в этом ужасном месте с певичками, а все знают, какие вещи там могут происходить… А Мо Жань был там бесправным ребенком. При этом Чу Ваньнин совсем не знал, как к этой теме подступиться. Он весь завтрак далее молчал, пытаясь придумать, что сказать. «Мой ученик, я волнуюсь за твое душевное состояние. Расскажи, чем задела тебя эта страшная история, иначе тебе придется вернуться в орден». Мо Жань не дурак, да и кто его заставит повернуть на этом этапе? 

После завтрака Чу Ваньнин сказал ученикам, что должен умыться, сам сбежал на конюшню. Но Мо Жаня там не было, что усилило его подозрения. В спальне тоже не было его ученика, хотя вещи оставались на месте. Чу Ваньнин сделал еще круг около постоялого двора и нашел Мо Жаня у пруда на заднем дворе. К сожалению — он опоздал. Мо Жань был не один. Он стоял на мостике через пруд и рядом с ним любовался рыбами Ши Мэй. Чу Ваньнин не рискнул нарушить их идиллию, поэтому затаился подальше, в кустах гортензий.

— Если тебе это неприятно, то можешь не говорить. Просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке, — продолжал Ши Мэй. Чу Ваньнин почему-то был уверен, что цели у них и вопросы к Мо Жаню были одинаковые. Иногда он злился на Ши Мэя за то, что его ученики были как-то уж слишком близки, но сейчас это помогало ему. Кто бы еще смог разговорить Мо Жаня на эту тему? Уж явно не его учитель. 

— Ничего такого, — произнес Мо Жань. — Просто… если ты альфа, то тебя готовы обвинять в чем угодно. К омегам теплеет отношение, с появлением подавителей люди стали понимать, что омеги могут держать себя в руках. У альф тоже есть подавители, мы… чаще всего мы отдаем себе отчет в своих действиях. Но люди все равно предполагают, что если где-то убили альфу, то он сам виноват. 

— А-Жань, я же не первый год тебя знаю, — Ши Мэй заговорил совсем тихо. Попытался заглянуть Мо Жаню в лицо, и Чу Ваньнину очень захотелось разрушить это единение, но и была надежда на то, что Ши Мэю удастся вытащить этот секрет из друга. — Тебя никогда не интересовало, что думают об альфах. Да и не задело бы тебя это так сильно. Сюэ Мэн не выносит только одного альфу, и это ты. Будь ты омегой, он оскорблял бы омег, забыв, что и мы с учителем тоже омеги. Что-то другое задело тебя. Могу ли я как-то… облегчить твою боль?.. 

Чу Ваньнин решил, что пора. Пора, пока они там целоваться не принялись на этом мосту. Даже поправил одежду и приготовился выйти из-за кустов так, словно просто мимо шел и не подслушивал. Но в этот момент Мо Жань с улыбкой взял Ши Мэя за плечи и отстранил от себя, поставив его на безопасное расстояние. И сам сделал шаг от него. Произнес так же тихо: 

— Мой дорогой Ши Мэй, в моем прошлом было много такого, о чем я не хотел бы вспоминать. Но есть истории, которыми я очень не хотел бы пугать своего дорогого друга. Прошлое есть прошлое, оно больше не волнует меня. В настоящем все хорошо. Мне просто взгрустнулось. 

Странное чувство появилось у Чу Ваньнина. Во-первых, Мо Жань правда лгал, даже Ши Мэю, и видимо в его прошлом правда было что-то, что задело его в разговоре, оставалось понять что. И Чу Ваньнин ощутил еще больше беспокойства из-за этого и думал теперь только о худшем — даже если Мо Жаня считали бетой, он был ребенком. Что мешало заставлять его делать что-то неприятное, постыдное? К тому же он вон какой красивый, и в детстве был не менее красивым ребенком. Но при этом мрачные мысли развеивались от того, что его ученик пусть не оттолкнул Ши Мэя, а сделал это мягче, но все равно дал понять, что так к нему льнуть не надо. Лет пять назад Мо Жань бы от счастья уже в ответ, вот позорище, мял бы руку Ши Мэя, вверяя ему свои самые страшные секреты. 

— Ну вы долго там?! Вы ж говорили, что мы спешим?! — Сюэ Мэн кричал на весь двор, да и улицу, от неожиданности Чу Ваньнин вздрогнул и поспешил к лошадям, чтобы успеть до того, как его укрытие найдут остальные ученики. Когда Ши Мэй и Мо Жань дошли до конюшни, их лошади уже были готовы, а Сюэ Мэн покаянно наклонил голову, пока его отчитывал Чу Ваньнин. 

Больше времени не теряли — до места, откуда им передали труп омеги, нужно было еще два дня ехать. Вряд ли за это время убили бы еще кого-то, но все же и не хотелось, чтобы преступник и дальше думал, что никто не заметил его преступлений. 

Несмотря на свою реакцию, Мо Жань не верил, что убийства альф и омег связаны. Он считал, что и Чу Ваньнин в это не особо верит, просто рассказал эту историю, чтобы Мо Жань был осторожнее и не пренебрегал помощью и поддержкой. Мо Жань же считал, что он в полной безопасности. А правду знал только Ши Мэй и, увы, использовать ее собирался не для помощи Мо Жаню.