Существо рухнуло в воду, перебирая всеми десятью лапами, выгнулось. Оно было длинным, так что получилось что-то похожее на мост. Мо Жань с берега смотрел на эту агонию, готовый ударить снова. Сюэ Мэн — с другого берега. Обоим было понятно, что существо умирает и можно не тратить на него силы.

Но Чу Ваньнин думал иначе и спикировал на голову монстра, утопив ее, залив озеро кровью, еще и обрызгав всех, кто был на берегу, а именно всех троих своих учеников. Когда Чу Ваньнин в мокром ханьфу выбрался на берег, его там уже ждали возмущенные Сюэ Мэн и Мо Жань.

— Учитель, зачем? — спросил Сюэ Мэн.

— Он уже сдыхал, я ему хребет сломал, — напомнил Мо Жань. Ему казалось, что Чу Ваньнин хотел, чтобы последний удар был за ним. А что теперь? Стоит тут мокрый и помятый, в тине и крови. А стирать это кому потом, Чу Ваньнин же не умеет.

— Нельзя быть в этом уверенным. К тому же мы спешили, — дополнил Чу Ваньнин, отряхиваясь и высушиваясь заклинанием. На самом деле учитель видел, что существо умирает, но смотреть на эту агонию было невыносимо.

Оно просто обитало в своей среде. Было больше людей и потому считало, что вполне может их есть, раз они попали в его озеро. Да, оно было опасно и его следовало убить, но зачем же мучить?

Чу Ваньнин чутко различил агрессию и повернулся резко к Мо Жаню, тот приподнял губу над клыком и, казалось, оскалился на него. Сюэ Мэн проследил этот взгляд и ошарашенно спросил:

— Ты чего?

Чу Ваньнин же вытер руки об свой мокрый платок, придвинулся вплотную и ощупал голову Мо Жаня в том месте, где должны были при гоне появляться уши. Никаких признаков пока не было. Но Чу Ваньнин вспомнил, что и запах ученика поменялся, стал терпким. Возможно это просто запах дороги и ему показалось… Мо Жань от него сначала дернулся, потом передумал и подставил голову. Рядом возник Ши Мэй, но Мо Жань не отстранился и не пытался убрать руки учителя.

— Когда у тебя будет гон? — спросил Чу Ваньнин. Это было нормально, все равно, что интересоваться физическим здоровьем своих учеников. Чу Ваньнин должен был время этих процессов контролировать. Сейчас подумал: а почему он не спросил Мо Жаня об этом раньше? Что, если он накануне гона отправился в дорогу. Но нет…

— Через два месяца, — ответил Мо Жань. Чу Ваньнин поймал себя на том, что уже не ощупывает череп ученика в поисках отростков, а просто гладит его по волосам, мнет кожу головы. Чу Ваньнин испугался и отдернул руки. Мо Жань открыл глаза и теперь был абсолютно спокоен. А только недавно казалось, что он готов лезть в драку. Возможно, показалось, но ведь не один Чу Ваньнин это видел — Сюэ Мэн тоже напрягся.

— Возможно, в компании двух омег в А-Жане просыпается агрессия, он считает себя должным нас защищать. А-Жань, все в порядке, нам по-прежнему ничего еще не угрожает.

Они без приключений добрались до места, где был обнаружен труп человека из Сышэн. Но проехали его мимо — у адепта оставалось незаконченное дело. В городе всего в одном дне пути оттуда появилось чудовище в озере. Купаться там перестали, но в городе было не так много источников пресной воды, да и лишаться рыбы в рационе не хотелось, так что заклинателя очень ждали и негодовали — говорили, что выехал давно, а где-то задерживается. Команда сделала вид, что это они и есть, приняли от жителей все упреки, которые шли в комплекте с оплатой. Никто не хотел рассказывать жителям, что заклинатель, которого изначально отправили разобраться с чудовищем, погиб, не доехав до них всего день.

Все по-прежнему считали, что это задание тут не при чем. Омегу не выманивали из школы на нейтральную территорию, это не было ловушкой, потому что вот оно чудовище, скоро станет кормом для рыб. Нет, скорее всего что-то случилось в том городе, и омега просто подвернулся кому-то, кто и убил его.

Благодарить их сверх меры, предлагая остаться на ужин и праздник в честь победы, никто не собирался. В этот раз это было даже на руку им — можно было повернуть обратно и уже завтра к утру прибыть на то место, где они изначально должны были быть.

Чу Ваньнин на правах учителя принял плату, и, сев в повозку, рассматривал этот мешок так, словно они своего омегу только что продали.

— Что-то не так, учитель? — спросил Мо Жань. За эти несколько дней они оба уже перестали злиться друг на друга и вернулись к прошлому нейтральному отношению.

— Он бы справился, — Чу Ваньнин осторожно положил мешочек к себе на колени, посмотрел на Мо Жаня и повторил свои слова. Словно до этого Мо Жань не понял. Тот кивнул, подтвердил:

— Да. Тут хватило бы одного заклинателя с пика, чтобы победить.

И забрался в повозку. Сегодня была очередь Сюэ Мэна и Ши Мэя править. Повозка тронулась.

Внутри был столик, подушки, даже чайник, сейчас пустой. Снаружи их не могли видеть, как и они не могли знать, что происходило со стороны возничих. Чу Ваньнин вскользь подумал, что наверное Мо Жань жалеет, что не он сейчас сидит рядом с Ши Мэем. Но так как Мо Жань сидел рядом с ним, учитель эту мысль отогнал, отложил мешочек.

— Вас что-то смутило, учитель, что вы решили спросить про близость гона? — первым заговорил Мо Жань. Чу Ваньнин поморщился, потому что услышал в этом: «Неужели учитель боится за неприкосновенность своего тела?»

— Нет. Мне показался странный запах и…

— Я весь гон провожу на подавителях, — перебил бестактно Мо Жань. — Если захочешь отправить меня домой до конца расследования — не получится. В период гона я вполне функционален, разве что чуть более раздражителен.

Чу Ваньнин снова услышал в этом попытку упрека — вон какой я молодец, не то что учитель, которому в течку надо полежать и чей сладкий запах привлекает альф с окрестностей.

— Я все же надеюсь закончить раньше. И без новых трупов, — произнес Чу Ваньнин, и решил все же вспомнить, что ему был задан вопрос: — Всего лишь запах. Возможно, это запах лошадей, а вовсе не твой. Но мне показалось, что с тобой происходят изменения, похожие на гон.

— Я контролирую это, — склонил голову Мо Жань. — То, что когда-то случилось, больше не повторится.

— Да, я знаю, — согласился Чу Ваньнин. Он и правда был уверен в ученике. В чем-то даже больше, чем в себе — Мо Жань-то не захлебывался слюной, когда чувствовал его запах.

— Ты подвергался насилию? — выпалил Чу Ваньнин, стараясь при этом сохранять спокойствие. Этот вопрос не давал ему покоя. А сейчас, будучи заданным, стал жечь как вытащенный из печки уголек. Он поспешил пояснить: — Вырезанные внутренности могут означать попытку скрыть другое преступление. И я спрашиваю это, чтобы знать твою реакцию.

— О каком насилии говорит учитель? — словно издеваясь, спросил Мо Жань. Будто не понимал. Чу Ваньнин больше не смог сдерживаться и вспыхнул, посмотрел на него чуть ли не с просьбой — понять, не заставлять его это произносить. Мо Жань сжалился, облокотился на стол, стал при этом ближе к учителю, и сказал:

— Только физическому. Этого было сколько угодно. Нет, учитель, меня не насиловали и не пытались.

Некоторое время они ехали в тишине, покачиваясь на колдобинах. Чу Ваньнин пытался выровнять дыхание, цвет лица и вообще прийти в себя.

— Что насчет вас, учитель? — вдруг продолжил Мо Жань. Чу Ваньнин вспыхнул снова. — Я имею в виду… вы так старательно избегаете этой темы и терминов.

— Я просто приличный человек! — возразил Чу Ваньнин. Но он чувствовал, что теряет лицо. Мо Жань вместо того, чтобы дать ему успокоиться, перестал играть честно и перехватил его руку, заставив взглянуть себе в глаза. Сначала с раздражением. Но во взгляде ученика была только преданность и готовность жизнь за учителя отдать.

— Учитель, кто это был? Каков бы ни был его пост и должность, какими бы неприятностями это ни грозило — за вас я его разорву.

Чу Ваньнин попытался выдернуть руку, но Мо Жань сжал ее до боли.

— Ничего не было, — хрипло ответил Чу Ваньнин, надеясь, что теперь его отпустят. Снова этот запах… он начал наполнять повозку. Мало того, что учитель был на нервах, еще и Мо Жань вдруг начал пахнуть. Возможно, это было порождено желанием альфы защитить близкого к нему омегу, но какая разница, если запах как яд уже проникал в легкие и к сердцу, разгоняя его до бешенного ритма.

— Но? — настаивал Мо Жань. Он почти лег животом на стол, чтобы стать ближе к учителю. Чу Ваньнин снова попытался вырваться, потребовал:

— Отпусти меня.

— Тогда скажете? — настаивал Мо Жань. — Кто?

— Никто, — продолжил отпираться Чу Ваньнин. Снова попытался вырвать руку, и увидел, как Мо Жань тянется к нему уже всем телом и второй рукой.

Чу Ваньнин собирался достать тяньвень, отхлестать его за такие фривольности, выбросить из повозки, чтобы бежал следом. Но вместо этого покорно ослабил сопротивление и признался:

— Я сбежал.

Определенно Мо Жань врал по поводу срока гона. Иначе чем можно было оправдать такую откровенность, как не влиянием альфы. Мо Жань тут же сменил тактику, отпустил руку и положил ее на стол ладонью вниз, погладил сочувственно, от чего Чу Ваньнин вспыхнул сильнее. Он не мог управлять собой, слова будто сами выпадали из него как кровь из раны, сил не было это остановить.

— Это была первая течка.

Мо Жань больше не держал его, а по ощущениям — держал. Сильнее, чем стальные кандалы. Чу Ваньнин не мог убрать руку. Ученик снова придвинулся, лег животом на стол и шепнул:

— Золотце, скажи, кого мне нужно убить. Просто скажи.

Чу Ваньнин швырнул в него стол. Точнее, не сумев убрать руку, отшвырнул вместе со столом Мо Жаня, дернул руку к себе, словно из пасти аллигатора ее вытащил.

— Не смей, — приказал Чу Ваньнин, сам не понимая, что именно Мо Жань должен не сметь. Оцепенение потихоньку отпускало. Это было нетипично. Да, конечно, альфы имели над омегами некую власть, но все это было индивидуально. К тому же… Чу Ваньнин же был неподвластен им. Даже в период течки! Он же не подчинялся им никогда!

С Мо Жанем было что-то не так.

И при этом нельзя было сказать, что он делал что-то не то. Ведь внешне Мо Жань просто спрашивал у Чу Ваньнина о его прошлом и держал за руку.

Чу Ваньнин так переживал, что не заметил, как остановилась повозка. Мо Жань поднялся с места, направился к нему, запах сгустился, и вдруг все вокруг стало Мо Жанем. Словно он раздулся и сплющился до размеров одеяла и им накрыло Чу Ваньнина. Ощущение было странное, не назвать неприятным, но очень сильным эмоционально — да. Чу Ваньнину было физически плохо от его присутствия.

А потом в этой душной коробке открыли дверь.

— Что ты пытался сделать?! — начал орать Сюэ Мэн еще до того, как рассмотрел происходящее. Ему хватило того, что учитель вскрикнул. Чу Ваньнин, этот спокойный и уравновешенный человек кричал. Перевернутый стол и беспорядок убедили его, что тут что-то случилось. К тому же — Мо Жань не оправдывался, просто смотрел на него так, словно посторонние правда помешали ему. Даже Ши Мэй, который всегда за него заступался, замер за спиной Сюэ Мэна, глядя на друга удивленно распахнутыми глазами. Ши Мэй решил все же прояснить ситуацию и спросил:

— Учитель, что тут произошло?

Ши Мэй был верен себе. Сюэ Мэн собирался лезть в драку. Ши Мэй сначала спросить, а потом бить Мо Жаню лицо.

У того не было вторых ушей, так что на гон это было не списать. Но Мо Жань оставался спокоен, чем вводил остальных в ступор. Если бы он что-то пытался сделать — то бежал бы или оправдывался. Но Ши Мэй тоже ощутил этот запах, учителю он не показался. Ши Мэй втянул носом воздух, забрался в повозку и спросил:

— Близится гон?

Мо Жань обнюхал сам себя. Он словно оттаял, теперь он все еще был спокоен, но не так отморожен, как до этого. Сюэ Мэн и не думал расслабляться.

— Вроде нет.

— На всякий случай выпей подавители. Ты пахнешь… учитель, вы испугались этого?

— Я не испугался, — тут же отозвался Чу Ваньнин, хотя и обнаружил себя сидящим в углу. Но встал и отряхнулся. А так же прикрыл опустившимся рукавом свою руку. Отчего-то он сейчас, не соориентировавшись, хотел выгородить Мо Жаня, а потом уже на трезвую голову разобраться с тем, что произошло.

— Ну все! — предупредил Сюэ Мэн, указал на Мо Жаня. — Ты! Ты идешь со мной. А Ши Мэй и учитель останутся в повозке! Тебе лучше на свежий воздух!

— Это нечестно, — напомнил Чу Ваньнин. — Мо Жань лишь недавно пришел в повозку, а до этого он вез нас. Он устал. Ему нужно отдохнуть. А со мной все в порядке, мы с Ши Меем побудем снаружи. Да и тут пока выветрится запах.

— Так он полон сил, — возразил Сюэ Мэн. — Но если учитель…

— Вы не могли бы оставить нас одних, — внезапно произнес Мо Жань. Ледяным, спокойным тоном. Чу Ваньнин сначала ощутил мурашки, а потом странное чувство в животе. Следующей мыслью было — им все еще управляют! Иначе почему он так хочет поддержать Мо Жаня и попросить их уйти, хотя и в ужасе от того, что может тогда произойти.

— Че сказал? — набычился Сюэ Мэн и полез в повозку драться. Там уже и Мо Жань стоять не стал. Ши Мэй пытался их разнять и не давал перерасти этому в настоящую драку. Но Мо Жань ничего больше не объяснял.

В итоге, в повозке ехал он один, остальные кучно устроились снаружи, лошадьми управлял Сюэ Мэн, который пребывал в не самом благостном настроении, несмотря на то, что его окружали омеги с двух сторон. Чу Ваньнин тоже был недоволен. Кому сейчас нужно побыть одному и подумать, так это ему. Подспудно он еще хотел побыть с Мо Жанем наедине, но отговаривал сам себя тем, что Мо Жань бы продолжал спрашивать про ту мерзкую историю. А вспоминать Чу Ваньнин не хотел даже сам, не то что рассказывать.

Когда он уходил из монастыря, в котором с детства воспитывался, ему было пятнадцать. Учитель уже знал, что он омега. Чу Ваньнин прибился к клану Жуфен, но свою сущность еще пытался скрывать, не полезут же они к нему в штаны проверять. В клане думали, что он бета, а Чу Ваньнин держал наготове подавители. Решил, что разберется в зависимости от того, насколько явной будет его принадлежность. Были омеги, у которых на подавителях даже звериные уши не появлялись. К тому же нужно было время осмотреться.

Это начиналось, как болезнь. И все решили, что Чу Ваньнин простудился и заболел, его просто положили отдыхать, дали горячий отвар и оставили в покое. Чу Ваньнин был в сознании и памяти, но все равно не понял, что лекарь, осматривавший его, заметил, что он омега.

Напрягся Чу Ваньнин, когда в его комнате появилось штук пять лекарей с главой клана вместе. Слишком много заинтересованных для простуды. И Чу Ваньнин попытался возразить, потом ругаться, запрещать его трогать, а потом и съездил по лицу одному слишком настырному лекарю. Съездил рукой, на которой выросли когти. Тогда голова словно стала тяжелее — появились кошачьи уши. Его затрясло.

Глава клана успокоил, что все в порядке, никто его не гонит. Но чтобы знать, что Чу Ваньнин такое, нужно провести некоторые исследования. Ведь у омег было много видов. Знать, какие подавители ему подойдут, чем это чревато, сколько длится. Чу Ваньнину пообещали безопасность и охрану. Было неприятно, но это был просто осмотр. К тому же его заверили, что не лишат нынешнего положения в клане. И Чу Ваньнин поверил. Позволил взять все пробы. Потом ждал результатов. Его не трогали. Приносили еду, давали отвары, чтобы улучшить самочувствие. И ему правда становилось лучше. Еще бы уши пропали…

Еду и лекарства носили беты или омеги, и Чу Ваньнин ощущал себя в безопасности. Но он не вспоминал бы эту историю сейчас, после допросов Мо Жаня о насилии в жизни учителя.

Глава клана Жуфен явился к нему очень воодушевленный, поздравил Чу Ваньнина с тем, что он — очень редкий тип омег. Редкий и важный. О нем надо заботиться, но самое главное — пополнить популяцию. Такими выражениями и сказал, и Чу Ваньнин не сразу понял, что от него хотели, и внутренне похолодел от этого и после всей долгой тирады сказал только: «Нет». Его вообще задела такая постановка вопроса — словно он скот на разведение. Тогда же глава пояснил, что его и не спрашивали. От него ничего особенного не требуется. Выносить, и дальше клан позаботится о потомстве. А, ну и да, зачать. Благо, в клане хватает альф с хорошими генами. Можно выбрать по вкусу. Ответ на это снова был нет, но к этому моменту Чу Ваньнин уже думал, как именно ему бежать. Особенно сейчас, когда любой альфа найдет его по запаху.

Глава клана явно расстроился. Сказал: «Что ж», — и оно было уже не таким доброжелательным.

Дальнейшее Чу Ваньнин старательно пытался забыть. Потому что более мерзкого момента в его жизни не было. Даже когда ночью к нему в дом вдруг влез Мо Жань — в каком-то смысле Чу Ваньнин даже утвердился, что он сильный и может за себя постоять. Но тогда…

В него влили что-то горькое. Для этого его пришлось держать. Отобрали пояс, оставили только в нижнем легком ханьфу. Перетащили в какую-то комнату, где было холодно, а окна — под самым потолком. Поэтому сначала его прошиб озноб, потом наоборот стало жарко, душно, пришло сильное возбуждение. А реальность подернулась туманом…

Глава, видимо, был так зол, что отправил к нему сразу шесть альф. Должно было случиться нечто очень жуткое, но в момент прозрения Чу Ваньнин по стене забрался до окна, выбрался наружу и ушел босым по крышам и заборам, и больше никогда в клан не возвращался. Вскоре после этого он попал в Сышэн и там уже были омеги среди учеников и даже учителей. Можно было утверждать, что тут к ним нет отношения как к зверью, которое можно пустить под размножение.

Хотя Чу Ваньнина не успели даже коснуться, ту историю он воспринимал ужасно. Его трясло, когда он вспоминал об этом. Иногда ему снились кошмары о том дне. При этом Чу Ваньнин понимал, насколько ему повезло — ему было, куда бежать. Его готовы были принять.

Первое время Чу Ваньнин старался не светиться особо, чтобы в Жуфен не узнали, где он теперь. Но так получилось, что раз Чу Ваньнин чужой омега, то клан успокоился. Чу Ваньнин даже был на совместных приемах, глава клана здоровался с ним и все. Ни извинений, ни упреков. Просто формальное приветствие. И Чу Ваньнин решил никому не рассказывать о том, почему сбежал оттуда и что ему грозило. Просто не сработались. Подумаешь. Дошло до того, что в некотором роде он был даже благодарен главе Жуфэн за то, что тот не рассказывал никому про случившееся. Это помогало Чу Ваньнину держать лицо.

И вот сейчас, когда он давно уже не подросток, когда он сильный заклинатель со всеми регалиями и почетом, не хватало еще рассказывать своему ученику о той постыдной истории. Ни за что! Если бы не феромоны альфы, Чу Ваньнин вообще сделал бы вид, что этого никогда не было.