Олег зашел в палату и тяжело вздохнул.

Марина, замерев, сидела рядом с кроватью и, практически не мигая, смотрела на отца. Владимир Сергеевич выглядел просто спящим, и дочь словно пыталась его добудиться. Молча, одними только глазами.

Во всей позе женщины было столько боли, что Олег содрогнулся.

— Мариш, — негромко позвал он, даже не надеясь, что его услышат.

— Что? — ее голос напоминал скрежет плохо смазанного робота.

Брагин подошел и присел на корточки, попытавшись заглянуть Нарочинской в лицо:

— Давай ты отдохнешь.

— Я не устала.

— Хорошо, — кивнул он, — но полежать-то можно.

Марина молчала, поэтому Олег встал, легонько потянул ее на себя — даже сопротивления не получил, — и аккуратно довел до кушетки, которую поставили специально для Нарочинской.

Женщина легла, съежилась и поджала ноги к животу. Ей хотелось стать меньше или вовсе исчезнуть. Она не справлялась.

— Мариш, — снова позвал ее Брагин. Нарочинская перевела на него взгляд, и мужчина спросил. — Как помочь? — сообразил, что вопрос звучит максимально тупо, и попытался уточнить. — Я могу что-то сделать для тебя?

Она сначала отрицательно покачала головой, а потом вспомнила:

— Можешь вещи привезти?

— Какие?

— Любые. Переодеться.

***

Брагин не мог оставить Марину без присмотра, поэтому позвонил Пастухову и уговорил его приехать пораньше.

— Олег, ты меня, конечно, извини, но там куча наших. Если что…

— Да я себе не прощу, если это «если что» случится! — взорвался Олег. — Петь, ну пожалуйста, я за тебя потом отработаю смены, сколько захочешь. Да я все что угодно сделаю, просто побудь сейчас с Мариной!..

Но сначала Брагин заскочил по другому адресу. Там узнал, что Хаев уже нашел себе новую любовницу (или у него было несколько одновременно?), сообщил, что тот пидорас, а потом разбил ему нос одним четким и болезненным ударом. Ждать, когда Виктор очухается, не стал — не было времени, но услужливо сообщил завизжавшей фальцетом девице, что Хаев женат. Судя по реакции, девушка об этом не подозревала.

«Как он умудрился запудрить Маринке голову? — размышлял Олег, спускаясь по лестнице. — Или она просто хотела, чтобы ей ее запудрили?»

В квартире Нарочинских он сразу почувствовал неприятный запашок — Марина собиралась впопыхах и не выбросила мусор. Брагин достал из-под раковины пакет, закинул в него пустые упаковки от лекарств, которые валялись на столе, и поставил его перед дверью, чтобы не забыть.

Необходимое нашел быстро — в шкафу Нарочинской был идеальный порядок, после чего наткнулся взглядом на зарядку от телефона. Точно такую же, какая была у него.

Значит, Марина и зарядное устройство забыла. И даже не вспомнила о нем потом. Ей что, совсем никто не звонит?..

Настроение стало еще хуже.

***

Нарочинская таяла на глазах. Так было всегда, когда Марина нервничала, даже если снаружи она казалась спокойной. Даже если ей самой казалось, что она спокойна.

— Марина, тебе надо поесть, — терпеливо напомнил Олег в третий за день раз.

Он вообще помешался на опеке над ней. Следил, когда нужно ложиться спать, не уходил, пока Нарочинская не уснет, забегал в палату каждую свободную минуту, не отпускал оперировать самостоятельно — только вместе с ним.

Да, Марина в таком состоянии еще и оперировать умудрялась.

Без работы было бы совсем тошно.

— Я ела.

— Когда? Пять вечера уже.

— Я не голодна.

Олег снова сел перед ней на корточки:

— Нельзя так к себе относиться, слышишь? Как ты будешь Владимиру Сергеевичу помогать, когда он очнется?

— Нет, — тускло произнесла Нарочинская.

— Что «нет»?

— Он не очнется, Брагин, — пугающе-спокойно ответила Марина. — Не верю, — в той же тональности продолжила она. — Сначала инфаркт, теперь это, — кивнула на отца. — Да и болезнь.

Переубеждать женщину сейчас было бессмысленно. Олег не стал и пытаться:

— Даже если так, — он запрещал себе представлять то, о чем говорит. — Как ты будешь дальше, если?..

Нарочинская неожиданно улыбнулась. Только улыбка у нее получилась пластмассовая:

— Так, как и ты сейчас.

Брагин дернулся всем телом и встал. Вот зачем она… Только Марина может сделать ему настолько больно.

«А ты ей?»

Мужчина долго молчал, не зная, что сказать. И только когда Нарочинская перестала на него смотреть, еле слышно выдавил:

— У меня не получается, — и понял, что это правда. Не получается у него ни черта и уже очень давно.

Женщина вскинула голову:

— Сам виноват. Хоть бы Ленку пожалел, — проговорила она с искренним сочувствием, — она-то тебе ничего плохого не сделала.

— То есть ее ты жалеешь, а себя нет?

Марина медленно и как-то тяжело встала:

— Посиди с ним. Я быстро поем и вернусь.

***

Марина замерзла, забралась с ногами на кушетку и обхватила колени руками. Можно было дойти до ординаторской и взять теплые вещи, но не хотелось оставлять отца.

Женщина уже привычно ушла в себя и вздрогнула, когда на плечи и спину ей опустилась теплая ткань. Брагин, появление которого Нарочинская не заметила (не опять, а снова), укутал ее пледом, оставив «на свободе» только голову и правую руку. После этого он вышел и вернулся с чашкой горячего чая:

— Пей давай.

Марине захотелось разрыдаться прям на месте. И это было первой сильной эмоцией за все эти дни.

«Болит — значит, жива».

Нарочинская часто заморгала, втянула воздух носом, приняла кружку и хрипло спросила:

— Посидишь со мной?

Олег опустился на кушетку и обнял Марину, крепко прижав к себе. На немой вопрос в синих глазах усмехнулся:

— Я тебя грею, не барагозь.

Она тоже усмехнулась и, по глоточку, начала пить чай. И не заметила, как уснула.

Брагин аккуратно достал кружку из тонких пальцев, отставил ее подальше и спрятал руку Нарочинской под плед. Не удержавшись, ткнулся губами в светлые волосы. Да так и остался, будучи не в силах отстраниться от женщины хотя бы на сантиметр.

Нарочинская не проснулась — слишком устала. А потом и вовсе опустила голову Олегу на плечо.

И у него сердце сбилось с ритма, а потом запрыгнуло в горло.

Так хорошо, как сейчас, Брагину не было давно. С того вечера, как Марина пришла к нему домой и улеглась рядом.

Стало стыдно — Нарочинской плохо, ее отцу плохо, ситуация вообще патовая. А он радуется. И чему! Тому, что одна уставшая женщина заснула в его объятиях. Как пацан малолетний, господи…

Олег готов был просидеть так всю жизнь: вдыхать запах, чувствовать дыхание, греть и отогреваться самому.

В голове промелькнула мысль, что с Леной пора заканчивать.

***

Марина проспала недолго — от силы часа полтора. А потом у нее затекла шея, и женщина стала просыпаться.

Подняла голову и с недоумением уставилась на улыбающегося Брагина.

— Выспалась? — зачем-то спросил он.

Она посмотрела на отца:

— Папа?

— Все так же, — отозвался Олег, и Нарочинская поняла, что ее смущает: его вымученная улыбка. И грустные, почти печальные глаза.

А потом Марина осознала, что Брагин до сих пор ее обнимает, и резко встала, освободившись.

— Чего ты?

— Ничего, — начала нервно разминать шею.

Олег тоже встал:

— Помочь?

— Не надо, — Нарочинская шарахнулась в сторону и увидела, как Брагин помрачнел.

— Понятно, — он вытянул губы трубочкой и, театрально поклонившись, направился в коридор. — Ну ладно, не скучай, старушка.

Марина проводила его взглядом и, забыв о шее, рухнула обратно на кушетку. Повторно глянула на отца, чертыхнулась и уткнулась лицом в колени.

Минут через пять в палату заглянула медсестра:

— Марина Владимировна, — дождалась, когда ее заметят, и протянула Нарочинской какой-то тюбик. — Вам просили передать.

В руках медсестра держала обезболивающую мазь.