Почти две ночи Артем провел в ночлежке (единственной на город), а дальше приехали следователи его искать, и из города стало нужно уходить. Повезло, что до этого они объездили пригородные деревни, и Артем осматривал в том числе и пустующие дома, проверяя, не тот ли это самый, что нужен был им. Так он приметил для себя покинутый дом, в котором можно спрятаться. Это была совсем крайняя мера — хотя в доме оставались вещи, там нельзя было включать свет или разогревать еду, к тому же была опасность, что туда нагрянут родственники умершей там когда-то старушки. Да и вообще это была чужая собственность. Но переночевать хватило. Так что, пока Артема искали в Нижнем, он высыпался в доме за его пределами, о котором никто кроме него и местных не знал. Когда он вышел, то обнаружил дороги снова заметенными, и идти по ним пешком несколько километров казалось тем еще испытанием. Так можно было и в дороге сгинуть без всяких маньяков. Пришлось ловить попутку на трассе. Артему показалось и это тоже довольно ироничным. К тому же доверия он не внушал — обросший, немытый, в мятых вещах, в которых и спал. Он успел замерзнуть до дрожи, пока ждал попутку. Остановился подвести его какой-то дедушка на оке. Как он только не побоялся на такой машине далеко ехать? Но подвез он Артема только вдоль трассы, до поворота на деревню. Было уже темно, и поворот они едва не проскочили.

Там Гликин вылез, поблагодарил и ушел в поворот, словно уходил в лес. Жить на дереве и есть шишки. Есть, кстати, хотелось, под ложечкой сосало, но Артем решил, что ничего с ним не случится, если он пару дней не поест. А пить — вон сколько снега, даже заморачиваться не надо.

Ботинки у него были хорошие и ноги не мерзли, в машине он отогрелся, и шел как мог быстро, чтобы не накапливать снова холод. Фонарей не горело, дорогу расчистили когда-то давно, и сейчас на ней был только рыхлый снег, идти трудно. И немного жутко в этой темноте через лес.

— Я тут, — негромко произнес Марк, и Артем сбился с шага. Эта фантазия была очень нужна ему сейчас, но очень не хотелось бы, чтобы Марк увидел его таким. Впрочем, настоящий Марк никаким его больше не увидит, и Артем смирился. Они шли уже вдвоем: он и этот призрак.

— Что собираешься делать, когда все закончится? — спросил Марк.

— Я не знаю. Наверное, меня вернут в Москву. Тем более, тут и Польский позаботился о моей репутации, и вряд ли мне простят, что я такого клеща у них нашел, о котором все отделение ни сном, ни духом. Тут я остаться не смогу. В Москве будет безопаснее.

— Нижний напоминает тебе обо мне?.. Это грустно. Мне нравился этот город немного. Жаль, что он для тебя теперь такой. Приезжай сюда иногда.

— К тебе на могилу?

— Может и ко мне на могилу… Ты же не маленький, ты же понимаешь, что я уже не там? — дополнил Марк.

— Да, ты тут, — кивнул Артем, в это тоже не особо веря. Присутствие Марка немного успокаивало его. Как же жутко, наверное, ему было ехать по этой дороге… Нет, он ведь пропал утром, уже рассвело. Пришла такая сильная обида за Марка… Может быть, тут оставался шанс выпрыгнуть из машины и бежать в лес. Или дверь заблокировали?.. Конечно заблокировали, к этому моменту наверняка до жертв доходило, что их куда-то не туда везут.

Больше, чем тревожности, в Артеме накопилось печали. Марка везли тут, и Артем так хотел вернуться в тот момент, перекрыть машине путь, снова вытащить оттуда Марка за шкирку. Помешать, остановить, что угодно, но он поздно узнал об этом месте. Какой же ужас пришлось пройти его мальчику, начиная с этой пустой дороги через лес?

Тут было так темно, что если бы в лесу кто-то стоял, прислонившись к дереву, Гликин не заметил бы. Снег немного утрамбовали шины проезжавших машин, но дорогой это все еще сложно было назвать. Зато Артем и не проваливался по колено в сугроб, но немного месить снег ногами приходилось. На трассе-то конечно лучше чистили. Холодно не было, зато темно — луна тоже светила тускло, и снег вокруг казался голубоватым от этой темноты. Артем все время прислушивался, не едет ли кто-то. Сейчас ему еще было куда бежать и где прятаться.

В кармане завибрировал телефон. Артем достал его, мельком глянул номер и принял звонок. Немного послушал тишину, после которой звонок скинул тот, кто звонил. Словно это было в порядке вещей, Гликин убрал телефон обратно в карман и туда же поглубже сунул руку.

— Ты постараешься забыть меня? — спросил Марк. Артем пожал плечами:

— Зачем?

— Ну, люди забывают. Это нормально. Я уже остался позади.

— Не знаю про других. Я помню даже тех, кто еще жив. Тебя тем более сложно забыть.

— И ни с кем больше встречаться не станешь?

— Не наглей, — посоветовал Артем.

— Почему бы и нет? Мне бы очень хотелось, чтобы ты любил теперь только меня.

Артем остановился. Прямо в реальности остановился, обернулся назад, словно за его спиной правда стоял Марк. Как хорошо, что его никто не видел сейчас.

— Я могу уверенно сказать, что я, похоже, никогда в жизни больше не встречу парня лучше, приятнее, красивее и интереснее, чем ты. Потому что я не знаю, кто вообще способен тебя затмить.

— Так ты что же, любишь меня? — пошутил Марк радостно, словно заигрывая. Словно не умирал. Артем подумал о том, насколько это глупо и несвоевременно, и решил сосредоточиться на дороге. Снова развернулся и пошел без спешки вперед. Не спешил, потому что идти и так было сложно. Снег похрустывал под ногами, в лесу что-то потрескивало, но в целом было тихо и мрачно.

— Если бы я пожил еще хотя бы чуть-чуть, то может быть запал бы в душу какому-нибудь творческому человеку. Может быть, в кино бы снялся. Или стал бы театральной знаменитостью. Возможно, я решил бы, что не могу с тобой, и наши отношения стоят на месте. Что вокруг столько интересных людей, и я не могу зацикливаться только на тебе. Мне было восемнадцать, а ты уже был не первым, понимаешь? Ты бы вытащил меня в Москву, поселил у себя, а я только воспользовался бы этим, чтобы дальше строить свою жизнь и через пару лет ушел к кому-то более интересному. Разве это не было бы больнее, чем моя смерть? Разве не хорошо, что я умер тут?

Артем молча прошел еще некоторое время, глядя под ноги, чтобы не споткнуться. Словно бы нужно было время для ответа. Наконец отрицательно покачал головой:

— Я бы отпустил. Конечно, жалел бы. Но ты так и не понял, что я для меня это не было бы бОльшей трагедией, чем твоя смерть. Я был бы благодарен за время, что ты провел со мной. Постарался бы и дальше общаться. Вряд ли получилось бы, ведь мне все же было бы обидно, что ты ушел. Но ты был бы жив. Это другая боль. Все что угодно в будущем, если бы это будущее было. Плохое или хорошее.

Спустя очень много времени, по внутренним ощущениям не меньше часа, Артем наконец дошел до первого дома. Деревня была небольшая, в некоторых домах горел свет и из трубы курился дымок, пахло дровами. Когда Артем проходил мимо темных строений, на него залаяла собака из-за забора, и он боялся, что кто-то выйдет и развернет его, чтобы он тут не шатался. Хотелось уже куда-то забраться погреться. Может быть не сразу в нужный дом. Но Артем снова был у самой цели, он не хотел рисковать. Тем более так кстати пошел снег — он заметал следы за Гликиным. В небе висела половинка луны. Артем замерзшими пальцами листал свой блокнот, пытался найти на домах таблички с их номерами, чтобы понять, какой из них конкретно дом семьи Польского. Казалось что, стоя на месте, он начал серьезно так замерзать, снова появилась внутренняя дрожь. Его не трясло, но постоянно передергивало. Казалось, что все дома похожи на логово убийцы: и ветхие, выглядящие заброшенными, и более новые, пустые и темные сейчас. Был один и вовсе недостроенный дом, вокруг которого только забор выстроили, чтобы кирпичи не воровали местные. В нем даже окон не было.

Когда Артем поднял голову, он увидел, как Марк стоял на подъездной дорожке именно этого, недостроенного дома. Стоял, обернувшись на Артема. Гликин еще раз посмотрел на записанный в блокноте номер, потом по сторонам. Марк ждал у самых ворот того дома. И Артему стало не по себе. Ему показалось, что он бросает этого призрака один на один снова с тем ужасом и болью, и он убрал блокнот в недра куртки, руки поглубже в карманы, и пошел смотреть, как будет лучше перелезть за забор. Повезло, что снега этой зимой выпало много, от забора его никто не чистил, и в одном месте можно было перелезть прямо по сугробу, да и падать с него снова в снег. Сомневаясь, не ошибся ли все-таки по поводу места, куда Польский увозил жертв, Артем без спешки пошел к дому, проверить, а есть ли там что-то, где можно оставить человека на несколько дней, и чтобы при этом тот остался жив, даже в такой мороз.

***

Артем проснулся в кромешной темноте. Он жил в заброшенном доме в деревне последние дни, и ему показалось, проснулся он там, и разбудил его именно этот холод. Руки не двигались, и первой мыслью было: «Ну все, допрыгался, отморозил их. Какая глупая смерть», но постепенно пришло осознание, что руки связаны за спиной, а сам он не лежит, а сидит на чем-то. Ноги тоже что-то связывало вместе, а рот остался открыт. Но вокруг было темно и душно, как в каменном мешке, пахло прелыми тряпками и плесенью. Сердце Артема пропустило удар, когда он услышал, что тут есть еще кто-то. Тот, кто его и связал.

Польский включил фонарь на телефоне, посветил в лицо связанному, чтобы убедиться, что тот очнулся. От ударившего в лицо света Артем зажмурился, отвел в сторону голову, издал недовольный звук.

Он выглядел еще не как бомж, но уже как бродяга. Три дня на улице на лицо. Польский все еще не понимал, насколько Гликин сошел с ума и возможно ли его отпустить. Но наверняка в подвале он был не просто так и уж конечно увидел тут знакомые вещи. Вряд ли стоило полагаться на то, что Артем их не узнал, тем более, что куртка принадлежала Марку.

Польский обыскал Артема, нашел у него и пистолет и телефон, а вот инструмента, что не было на столе, у Гликина не оказалось, и это беспокоило. Возможно, он спрятал его где-то и мог бы освободиться из этого положения, стоит его оставить одного. Но Польский не собирался оставлять его одного. Все равно подвал нужно было сжигать, так почему бы не со свидетелем вместе.

— Гликин, какого хрена? — нервно хохотнув, спросил Польский. Конечно, такой свет мешал и связанному тоже, но он был уже обездвижен, а вот Леониду нужно было следить за каждым его движением. Так что телефон он отложил светом фонаря вверх, а сам принялся менять лампочку. Ее осколки хрустели под ногами. В кармане снова завибрировал телефон Гликина, и Польский проигнорировал звонок. Номер все равно не был подписан. — Тебя третий день ищут. Между прочим, меня подозревают. Что ты устроил опять? И какого хрена в моем подвале делаешь? В штатах я бы мог тебя сразу пристрелить и даже труп прятать не пришлось бы.

— Почему он сел к тебе? — негромко спросил Артем. Так тихо, так покорно, словно уже смирился. Словно не боялся больше. А Польскому не нравилось, когда его тут не боялись. Он осторожно выкрутил разбитый патрон, обернув руку полотенцем, вкрутил новую лампочку и отошёл щёлкнуть выключателем. Подвал снова осветил тусклый свет. Артем все еще смотрел на противника снизу вверх, без страха или ненависти. У него заплыл правый глаз и из-за черной лохматой щетины он казался старше своих лет.

— Кому ты говорил про это место? — спросил Польский. — Я отвечу на твой вопрос, если ответишь на мой. Я мог бы использовать другие методы.

Польский и так мог бы их использовать, но ощущения не те. Совсем не тот типаж, да и в целом неприятный. Если понадобится — да, но без привычного удовольствия.

— Ты Пашу с лестницы спустил, — напомнил Гликин. — Я не понимаю.

— Это моя территория, он на ней вздумал охотиться, — тут без проблем ответил Польский и сел напротив, на более хлипкий стул. — Тебе полегчало, Артем? От того, что ты меня нашел? Может, стоило как-то иначе действовать?

— Я никому не говорил, — отрицательно покачал головой Гликин.

— Ты врешь, — тут же дернулся к нему Польский. — Ты не можешь быть настолько дураком, ты никогда не был настолько дураком. Кто еще знает? На кого ты мог положиться? Кирилл? Твой отец? Кому-то в Москве говорил?

— Нет, я собирался сам тебя убить, — в той же интонации продолжил Гликин. Польский даже удивился, смотрел сверху на связанного и жалкого человека и не понимал, насколько он серьезен. Польский был его выше и больше раза в полтора, даже визуально он был сильнее. Хотел застать врасплох? Где? В этом подвале? Польский бы просто залил тут все бензином и спичку кинул, Артем бы так и сгорел в том шкафу. Кого он убивать собрался? С другой стороны — Гликин мог думать, что избежит наказания, и тогда ему правда не стоило никому говорить о своих подозрениях. Оставался вопрос: правда ли Артем Гликин такой человек? Правда ли смог бы убить, правда ли верил в успех затеи? Он же стрелял в голову…

— Ты все равно мог сказать кому-то, кому доверяешь.

— Что, испортил тебе праздник необходимостью убить еще кучку людей, которым я мог бы довериться?

Польский достал из кармана свежий телефон Артема, попытался разблокировать, но на нем стоял цифровой пароль.

— Пароль, — приказал он. Леонид нервничал: времени было не так много. Может быть с утра его отсутствие и не заметят, но к вечеру начнут волноваться.

— Почему он сел к тебе в машину? — напомнил Артем. Польский, все еще глядя в экран, с гордостью даже, объяснил:

— Я сказал, что знаю тебя, и мы работаем в одной команде. Что я твой начальник. Не соврал, как видишь. А потом, что знаю про вас с ним. А чтобы никто ничего не узнал, ему нужно будет съездить со мной. Это было рисковано, ты мог рассказать ему, что в городе серийный убийца. Но ты не рассказал, и он думал, что его просто трахнут, и этим он сможет защитить тебя. Довольно глупо с его стороны.

Польский оторвался от экрана, перевел взгляд на Артема. Даже под щетиной было видно, как вздулись на скулах желваки, да и взгляд изменился. Гликин ненавидел, ни тени грусти. Наконец-то нужная эмоция. И Польский добил:

— Надо было видеть его лицо, когда он понял, что живым отсюда больше не выйдет. Мы говорили с ним и про его мертвого друга, но это правда уже совпадение. Я подумал, ничего страшного, ведь с ними обоими раньше я не был знаком. Ничего, если они знакомы между собой. Пароль или я возьму стамеску и начну вычитать у тебя пальцы.

— Четыре четверки, — признался Артем. И уже на этой легкости Польский понял, что внутри ничего не найдет. Так и было: входящие звонки с незнакомого номера, ни одного исходящего. Никаких мессенджеров, в смс тоже пусто. Звонить могли со спамом, но Польский решил все же набрать последний номер. Ему не ответили, и он убедился, что это был спам. К тому же в подвале связь ловила плохо, и вполне возможно, что с той стороны что-то и говорили, просто было не слышно. Польский не рисковал выходить, потому что так и не нашел, куда Гликин дел его инструмент. Это тоже нервировало. На инструменте могла остаться кровь, а Артем мог вынести его с отпечатками Польского и кровью кого-то из жертв и спрятать. Вполне себе улика.

— Кто звонил? — спросил Польский.

— Понятия не имею, я этот номер только купил, — выплюнул Артем, глядя в сторону и опустив голову так, чтобы не было видно лицо. Но говорил так, что можно было поверить.

— Как ты на меня вышел? — продолжал Польский. Нужно было перекрыть этот путь.

— Роман Демин, — легко признался Артем, теперь подняв голову. Польский поздно догадался — чтобы посмотреть, как начальника скривит от этого. Он не уследил за лицом, и на нем появилось отвращение, ладони вспотели. Артем улыбнулся ему, словно смог нанести ответный удар.

— А про него ты как узнал? — Леонид попытался говорить спокойно, словно на самом деле это не задело или быстро взял себя в руки.

— Проститутки навели, — продолжал Гликин, и Польский легко понял, через кого Артем на эту информацию вышел:

— Кирилл?.. Зря я его пожалел, наверное.

— А почему ты его пожалел, а всех остальных нет? — Артем снова сорвался. — Те как-то хуже были, что ли?

— Я не так выразился. От его убийства мне бы было никак. Я не получил бы от него ничего, кроме новой проблемы. И я думал, что никто это не свяжет. Всем давно уже было плевать на это дело. Ну, кроме самого этого мальчика. Видишь, жалость тут не при чем. Я знал, что его ждет. Просто от его убийства не было никакой выгодны. Остальные были для души.

— Первый был случайностью, — напомнил Артем. Польский кивнул, соглашаясь. — Откуда дорогая тачка?

Леонид задумался, приблизился и еще раз проверил его карманы, с усмешкой спросил:

— Записываешь, что ли?

Артем на это время замер, смотрел зло, челюсть сжал, но не пытался броситься или как-то отпугнуть. Польский снова сел напротив, без интереса ответил:

— На стоянке была. У кого-то забрали, я брал и говорил, что покататься. Не в полицейской же машине их снимать. Я не думал, что придется все это прятать. Знаешь, если бы труп был один, никто бы и не почесался. Сколько у нас дел о мертвых проститутках? К кому сели никто не помнит, а нашли-не нашли, не важно.

— Так и остановился бы! — снова не выдержал Артем. Он тоже пытался держать лицо, тоже делал вид, что ему все равно, и Польский подумал, что зря, наверное, до сих пор ничего из инструментов не достал. Все-таки от Артема нужна была информация, но было так хорошо хоть с кем-то поговорить об этом всем. И Польский продолжал:

— Это низший сорт, за них никто заступаться не стал бы, даже свои же сутенеры. И я увлекся.

По выражению лица Артема было видно, что он очень многое хотел на это сказать, и Польский в красках представлял, что именно. Было неприятно. С другой стороны — ну и какая разница, он все равно скоро сдохнет, возможно живьем сгорит, если продолжит так смотреть и вести себя свысока.

— У вас ведь семья, — напомнил Артем. Польский снова ощутил себя спокойнее, в отношении семьи он не был плохим. Возможно, Артем взывал к его совести, но семья как раз была гордостью начальника.

— Я им ничего плохого не делал. Ни разу не поднял на них руку. Ни на жену, ни на девочек. Я не делал им больно.

— А узнать обо всем им будет не больно? Смотреть в глаза родителям Марка не больно?

— Так они и не узнают, — легко осадил его Польский. — Я и не думал, что ты поймешь. Это другое чувство. Когда ты хочешь есть, еда — это просто еда. Когда тебе еще чего-то хочется, то они уже не люди, тоже просто мясо.

— Ты знал про нас с Марком? Откуда?

— Ты говорил в моей машине, — напомнил Польский. — У меня есть запись. Я записывал все, что происходило. Думал узнать, что тебе свидетели сказали, но нашел более интересное.

— А если знал, то знал и что я просто так это не оставлю. Что ты меня не выгонишь. Что я тебя найду… Почему Марк? Почему то, что он со мной, тебя не остановило?

— Ну, — Польский даже немного растерялся от этого вопроса. Кажется, он думал, что это тоже само собой разумеющееся и все без объяснений понимают. — Когда ты пытаешь, пытаешь, пытаешь, тебе надоедает. Они все мне надоедали спустя время. Не было ни одного, что меня зацепил. И сам процесс стал надоедать. Мне он понравился еще в первую встречу, но мы же были в отделении. Я не думал искать его. Но потом оказалось, что вы встречаетесь, и я придумал новое: похитить его, а потом посмотреть на то, как полицейский из Москвы, который нас всех так бесил, будет места себе не находить в поисках своего сокровища. Я передавал ему привет от тебя, рассказывал, как ты его ищешь.

— Фото тоже было для него?

— Фото тоже было для него, но и твоему отцу отправил. Чтобы не показалось странно. Хотелось, чтобы было хорошо видно, как тебе лицо разбили. За него же. Он, кстати, очень переживал. Мне кажется, я даже перегнул. Если бы не эта игра, возможно, он не старался бы так вырваться отсюда. Но ты тоже не надейся, к этому времени я бы уже убил его.

Польский поднялся, принялся искать что-то в старых тряпках, которые валялись тут как мусор. Нашел длинную веревку, немного толще бельевой.

— В целом, я могу тебя понять, — продолжал спокойно Польский. — В нем было что-то такое, приятное. Хотя и раздражительное. Играть с ним было интересно. Неприятно, что он выиграл, но он же все равно сдох. К слову, о том, что он умер, я узнал так же, как и вы — когда позвонили, что труп нашли.

— Ты кого-то отправлял меня искать? — Артем не мог оторвать взгляда от веревки.

— Нет.

Растянуть разговор не получилось, сразу после этого Польский попытался накинуть петлю на шею Гликина. Тот вжал голову в плечи, постарался защититься, пнуть, уйти в сторону, и сам не понял в какой момент веревка оказалась у него на шее. Под потолком был готовый крюк, прямо над Артемом. И Польский наконец смог выбить из него правильные эмоции: ужас, панику, бегающие глаза, попытку сглотнуть сухим горлом.

— Кому ты рассказал? — спросил Польский. — Я не верю, что ты тупой и пришел сюда в одиночку, никого не предупредив. Но и не верю, что ты без доказательств вызвал сюда наряд.

— Никому. Я собирался убить тебя. Я не хотел никому говорить, — уже не так спокойно повторил Артем. Польский перекинул веревку через крюк. Всегда можно было сказать, что этот крюк тут для того, чтобы повесить лампочку или для ремонта использовать, но Польский так часто на нем вешал, что там уже протерлась часть металла, через которую шла веревка. Тут был очень низкий потолок, всего два метра, а Артем высоким.

— Кому ты врешь? Хорошо, я верю, что ты, возможно, собирался меня убить. Но Гликин, я же знаю тебя. Ты не тот человек, который не сказал бы никому.

— Кому я мог сказать? Я тут чужой, в полиции мне бы не поверили, а вам бы рассказали.

Было видно, как Гликина трясло, и Польский не испытывал к нему сочувствия. Он потянул за веревку, натягивая ее, и Артему пришлось встать, чтобы не повиснуть сразу.

— Но ты уже обзавелся друзьями. Достаточно твоей смерти, чтобы меня проверили.

— Вот именно, что вас все равно будут подозревать, — напомнил Артем, который смотрел только наверх, за тем, как натягивалась веревка.

— Если я уберу улики, то не смогут доказать. К тому же, что мне стоит перенаправить их на Бурнаева? Он уже на тебя нападал. Это будет несложно. Ты оставил какие-то подсказки?

— Зачем мне признаваться, если меня все равно убьют? — резонно в целом, но все равно нервно ответил Артем.

— Потому что тебя убьют либо быстро, либо долго и мучительно.

— Как будто бы смерть в петле не самое неприятное, что тут случалось, — выдал Гликин, чем разозлил окончательно. Польский подумал, что Артем напоминал ему про изнасилования. Насиловать Гликина было не интересно совсем, он больше бесил, вызывал чувство брезгливости. И Польский потянул за веревку вверх резко, Артем не растерялся и успел встать на стул, так что его голова оказалась под потолком. И тут же начал пытаться скинуть веревку с крюка без помощи рук. Польский немного задержался, чтобы дать ему эту надежду, но тут же выбил стул у него из-под ног. Артем не доставал до опоры совсем немного, носками он все еще мог коснуться пола, но этого было мало, чтобы себя спасти. Да и на носочках скоро устанет стоять.

— А ты хочешь, чтобы я что-то из бывшего здесь сделал с тобой? — продолжал спокойно Польский. Артем еще держался на носках и не задыхался, но петля натягивалась. — Или придумать что-то новое? Ты хорошо помнишь, что я тут делал? Что тебя больше всего пугало?

— Ничего, — настаивал Артем. — Я проработал в архиве. Мне это было привычно.

— Даже отчет о вскрытии твоего парня? Такой же привычный? Гликин, а ты вообще с ним спал или ждал чего-то? Может, ты вообще его с этой стороны не знал, и тебе нужно рассказать?

Даже если бы Гликин хотел что-то ответить на это, ему сейчас было не до того. Пальцы ног не могли держать долго, и он начал опускаться, веревка стала давить на шею, попытки выбраться и резкие движения сделали бы хуже. Пока на горло только давило, воздух все еще проходил в легкие. Артем пытался не паниковать, насколько это было возможно в такой ситуации, чем еще больше бесил Польского.

— Он был довольно беспокойным. Но слова о тебе его успокаивали, кажется. Видимо, ты любил его меньше, раз на тебя это не работает.

Шею сдавило еще сильнее. Вряд ли Польский собирался убивать его так сразу, но Артем уже запутался, что именно было от него нужно. Каково условие, при котором хотя бы петлю с шеи снимут?

И вдруг стало легче стоять. Артем чувствовал, словно что-то поддерживало его. Точно. Марк. Он же здесь. Помогал ему не задохнуться. Артему было жизненно необходимо тянуть время. Наверняка и Польский понимал, что нужно заканчивать как можно скорее, но какая-то информация ему была нужна.

Вдруг петля ослабла, будто ее отпустили. Артем остался стоять, садиться уже не рисковал. Обернулся и увидел, как Польский задумчиво листал его телефон.

Тем временем Леонид и правда пытался найти зацепки. Он считал, что нужно проверить историю телефона, да и вообще убить Гликина, забрать девайс с собой, чтобы дома разобраться. А если у Гликина был и второй сотовый, с которого он кого-то предупредил?

Но, копаясь в телефоне, Польский открыл звонки. Тот самый номер, который он принял за спам и уже успокоился, звонил не один и не два раза, он всю ночь, похоже, названивал Артему. И все звонки, кроме последнего, были приняты. Бросилось в глаза, хоть и не сразу, что звонки совершались с одинаковым интервалом — по полчаса между ними. Не ровно в какое-то время, но все равно по минутам было видно. И начали звонить ещё с ночи. Какой же спам работает в такое время? Почему Артем вообще не выключил телефон, если прятался тут? Его ведь можно было обнаружить даже на беззвучном по вибрации. Звонки были через каждые полчаса, но вот прошло уже больше времени с последнего, а телефон не звонил больше. Польский не мог понять, почему его это нервировало, но чувствовал, что какой-то особый смысл в этом был. Он повернулся к Гликину, чтобы спросить об этом, уже зная, что от одной только веревки на шее тот не ответит, и вообще у них меньше времени, чем Польский думал, и пора сжигать тут все и бежать. Но его так сильно потрясло из-за того, что упустил что-то важное, что он пропустил и второй важный момент, когда Артем дернулся, ударился ему головой в грудь, выбив из легких воздух. Польский покачнулся, но не упал, Артем воспользовался этим, чтобы отойти еще дальше, так, чтобы его нельзя было достать, словно уходил из возможного удара, и когда Польский протянул руки — Гликин резко дернулся, падая на него всем весом. Из-за этого Леонид не устоял и неловко шлепнулся об пол, ударившись об него спиной. Довольно больно и пара секунд ушла на то, чтобы снова, уже во второй раз, восстановить сбившееся дыхание. Но Гликин не дал ему этих двух секунд. Он резко отвел голову назад и ударил лбом в переносицу. Хрустнуло влажно, но и у Артема от силы удара закружилась голова, заболела переносица так, словно это в нее ударили. Польского это остановило совсем ненадолго, он сорвал Артема с себя, швырнул об пол, добавил ногой под живот, так же ногой отпихнул к стене, от себя подальше. До стола с инструментами теперь было далеко, но и Артем хрипел, никак не мог собраться и хотя бы выпрямиться. Польский быстро подбежал к столу и схватил с него то, что первым попалось под руку. Это оказалась отвертка. Вовсе не обязательно было убивать Гликина сразу, тратить на это время. Достаточно, чтобы он не смог подняться. Быстрым шагом Польский направился к притихшему у стены Артему, но тот резко открылся, руки оказались свободны. Артем схватил стул, попытался ударить по голове, и Польский закрыл ее руками, спрятал в плечи. Когда он убрал руки и смог взглянуть на противника, Артем уже бежал к выходу. Польский нагнал его в два прыжка, при этом ударившись головой о потолок, но терпимо. Сбил с ног, ударил об стену, как мешок, но удержал при этом за одежду, отшвырнул на ступени. Артем понял, что будет дальше сразу, как ощутил такой опасный бетонный край под головой, попытался выкрутиться, ударил наугад и Польский зашипел от боли — удар пришелся в раненный до этого бок. Это дало Артему какие-то доли секунд, чтобы слезть со ступеней, поднявшись выше. Польский наступал, перекрыв свет в подвале собой, оставив противника в темноте. Артему не оставалось ничего другого, кроме как бежать. Тем более, что к выходу он теперь был ближе. И только дернув за ручку понял, что в пылу драки забыл о том, что наверняка первое, что сделал Польский — это запер подвал. Там был железный замок, такие обычно в гаражные двери вставляли, такие без ключа не открывались.

Польский же прекратил догонять. Дверь заперта, а значит, что Артем никуда не денется. Но закончить с ним нужно было скорее, чтобы успеть сжечь тело. Польский не хотел использовать огнестрельное, потому что его могли услышать снаружи. Пусть первый выстрел приняли за какой-то грохот в лесу, но если он повторится, то кто знает, может сюда придут. Но сейчас было желательно разбираться с проблемами по мере их поступления. Еще ни разу к Польскому не приходили соседи и не жаловались на шум. Но Артем был полицейским и они могли ещё долго бегать по этому подвалу, пока сюда правда не приедет полиция. Огнестрельное было возможностью покончить с ним как можно скорее. И Польский из коробки с вещами, которую собирался сжечь отдельно, из-под кофты достал пистолет, развернулся к двери. Как раз чтобы увидеть, как Гликин размахнулся и швырнул ботинком в лампочку. Видимо, тоже понял, что Польский вернулся за оружием, против которого у Артема шансов не было. Ботинок попал, но этого было мало, лампочка только закачалась, по подвалу забегали тени. Словно бы вдруг стало очень людно, словно вдоль стен стояли человеческие тени, и Артему показалось, что даже Польский их видит. Потому что он отвлекся на них, замешкался и не стрелял. А пока он не стрелял, Артем вторым зимним ботинком придал уже качающейся лампочке еще большее ускорение, и она наконец долетела до потолка и снова разбилась вдребезги. Поменять ее сейчас было невозможно. Артем понимал уже, что не сможет открыть дверь, он продолжал тянуть время, заручившись целью во что бы то ни стало выжить. Он готов был цепляться за жизнь, хотя совсем недавно она казалась такой пресной. Но не теперь. Теперь нужно было непременно цепляться, чтобы пережить, чтобы быть уверенным, что Польский не выкрутится. Чтобы посмотреть, как его будут сажать. И Артем, не поднимаясь на ноги, так же прижавшись к полу, соскользнул со ступеней вниз, в темноту, и пополз в угол. Польский наконец нащупал телефон и стал шарить лучом фонарика по подвалу, начиная от двери. Проверил лестницу, поводил по бокам, в то время как Артем спрятал голову в куртку и притворился грудой тряпок на полу. Польский постарался даже дышать потише и прислушался, чтобы найти противника хотя бы по тяжелому дыханию. Но услышал он не дыхание: ворота во двор кто-то, судя по звуку, выламывал, слышался звук пилы по металлу. Польский быстро сориентировался в этом звуке и бросился сам к двери, Артем в этот раз не успел среагировать или остановить его — попытался подняться, но ногу прошибло болью до самого бедра. Польский даже дверь в подвал не закрыл, через нее внутрь попадал тусклый утренний свет и снег. Артем услышал шум и крики снаружи, крики приказывали поднять руки. Значит, они успели вскрыть ворота до того, как он смог убежать незамеченным. Лишь бы поймали. Артем поднялся и похромал по лестнице вверх, стараясь не опираться на больную ногу. Ему казалось, что он ее сломал, но не мог вспомнить, когда, тем более, что болело все тело. В дверях его едва не сбил с ног Бурнаев, и Артем чуть не покатился обратно по лестнице. Костя схватил его за грудки, вытащил на свет и всмотрелся в лицо, удивленно переспросил:

— Ты что, живой?.. Он мне звонил с твоего телефона! Я думал, что все, хана тебе, а ты живой?

— Ты рад, что ли? — проворчал Артем. — Его взяли? Успели?

— Да. Почему он тебя не убил?

— Ты бы очень хотел, чтобы убил? — огрызнулся Артем, для которого все закончилось очень внезапно и теперь некуда было девать агрессию, но Бурнаев внезапно перехватил его за плечи, словно вместо объятий, произнес:

— С ума сошел?! Мы так гнали, что чуть в дерево не улетели! Я же говорил, не суйся сюда один! Подожди! Какого хрена ты все равно сделал так, как хотел?! Надо было тебя правда тут бросить!

— Улики могли быть не тут. А он бы узнал, и все убрал.

— И ДНК из трупа?

— Я не был уверен, что он не подменил его, — выдохнул Артем. Теперь у него кружилась голова, и он надеялся, что Костя не отпустит и он не съедет по лестнице обратно в этот подвал. Бурнаев почувствовал это, прислонил его к стене, все еще придерживая, стал спрашивать:

— Что такое? Ты как? Он тебе что-то успел сделать? Что надо? Воды? Мы «скорую» тоже с собой брали, за нами ехать должна, я думал, что тебя по кускам собирать будут.

Краем глаза Артем успел заметить и как к нему подходил еще кто-то, почему-то один. Прищурился и узнал в этом человеке Гальцева, даже расстроился. Вот уж Гальцеву он точно не звонил и не писал, считая того трусом.

— Ты что тут забыл?! — встрепенулся Артем, но Гальцев взял его под вторую руку, с другой стороны, и начал помогать выйти на улицу, в снег.

— Тихо-тихо, — приговаривал он. — Давай потом разберемся. А пока давай сюда, на свет.

Артем только теперь увидел, как много приехало машин — он насчитал пять. Звук включен не был, но мигалки у них работали. Он не ожидал такого. Думал, на захват приедет машина-две и все. Он ревниво подумал, что все эти машины приехали, чтобы потом в статьях писали, что это они схватили серийника. Но сам же высмеял эту мысль. В конце концов, какая разница, кто его поймал, если его наконец поймали.