Карету качнули слишком сильно - так, что Шион упал на колени на грязный пол. Сначала ему показалось, что все это в порядке вещей, и скорее всего, они съехали на лесную тропинку и теперь нарвались на корягу, но карета остановилась, его охрана в количестве двух наемников, ехавших с ним, которых и то было много при наличии тяжелых цепей на руках, замерла, прислушиваясь. Снаружи раздался крик, потом что-то тяжелое шмякнулось о мягкую землю. Сопровождающие переглянулись, оставили Шиона сидеть на полу, напряженно прислушиваясь, сами ожидали, когда откроется дверь, готовые стрелять в нападающего. Напротив затянутого шторкой окна кареты мелькнула тень и тут же исчезла. Затем – снова треск, и Шион увидел, как вонзившееся в крышу лезвие задело щеку одного из наемников. Его напарник отвлекся на крик, и вот тогда дверь распахнулась, и первым стрелять пришлось уже не им.
Недзуми появился в облаке пороха, оставшегося после выстрела, взмахнул рукой, словно творя волшебство, и второй наемник упал с ножом в горле, едва не придавив собой Шиона. Тот продолжал сидеть на полу, не испуганный, но и не счастливый. Улыбнулся только, и то совсем безрадостно, произнес:
- Я очень рад, что смог увидеть тебя живым.
- Пошли, - скомандовал Недзуми. – Ты мне снова должен. Скорее.
- Не могу, - отрицательно покачал головой Шион.
- Если ты про кандалы, то…
- Кандалы и охрана – просто видимость. Я и так не смог бы сбежать. А вот тебе и правда надо уходить, пока не подоспело сопровождение.
Недзуми рассерженно стиснул зубы:
- Хочешь сказать, что все зря?!
Он схватил было Шиона за локоть, но принц уперся, с собой его забрать можно было только силой.
- Они убьют маму, - не поднимая головы сообщил Шион, по-прежнему не двигаясь с места. – Тебе ведь этого не понять, у тебя никого нет… Но я даже не знаю, где она, кто она. Я не смогу спасти ее вовремя.
Первым порывом было со зла высказать то, что думал, но Недзуми замер, и на несколько секунд стало так тихо, что был ясно слышен топот приближающихся лошадей. Недзуми отчетливо представился запертый в темноте маленький Шион. О чем он думал тогда, на что надеялся? На него, Недзуми? Однозначно, нет – он его видел один раз от силы. Конечно, он вспоминал потерянную мать, которая готова была принять его любым.
- Если ты не пойдешь, то и я останусь, - шепотом произнес Недзуми. Шион рассердился, отрицательно замотал головой:
- Хватит! Не заставляй меня делать выбор между вами! Я правда очень рад, что ты жив, и благодарен за то, что ты пришел. Но я не могу пойти с тобой. Я не могу предать ее…
Призрачную, с полузабытыми чертами лица, кричащую так, словно Шиона убивали на ее глазах, когда его забирали. Мама уже тогда знала, что среди деревенских мальчишек ему будет лучше. Мама не выбирала, от кого родить, но все равно любила его как самого желанного на свете ребенка, Шион запомнил ее как прекраснейшее воспоминание своего детства. И что у деревенских мальчишек свободы больше, чем у него – тоже запомнил. Изначально не сын, просто игрушка или глина для отца – лепи, что нужно, а если не получилось – в печь.
Мама прятала его в первые годы жизни, именно поэтому он вырос человеком и теперь не мог ее предать, даже если никогда больше не сможет снова увидеться с этой женщиной.
А Недзуми терял время, стоя напротив и то открывая, то снова закрывая бессильно рот, не смея именно сейчас выговорить: «Не из кого выбирать, Шион. Этот выбор – выбор между трупом и живым. Я – живой. А ты собираешься умирать ни за что». Но отставшее в дороге сопровождение было все ближе, нужно было уходить, непременно сейчас, ни секундой позже.
Недзуми отпустил его, и на секунду во взгляде Шиона что-то такое проскользнуло – разочарование, опустошение, словно его снова предали, но принц вовремя взял себя в руки и даже смог улыбнуться, выдавил осипшим голосом что-то вроде: «Спасибо», а глаза все равно блестели. Шиону казалось, что он не боится смерти, просто страшно было расставаться навсегда с этим человеком. Отпустить его руку, зная, что больше никогда в жизни уже с ним не встретишься. Еще секундочку. Одно мгновение посмотреть на него, впитать его образ, запомнить его и тратить это воспоминание словно кислород, до последних секунд, сейчас утекавших сквозь пальцы.
Шион понял, что плачет, когда наконец подоспели остальные наемники, попытался вытереться рукавом, но мешала цепь. Сопровождение делилось, одни оставались охранять принца, другие отправлялись преследовать Недзуми, но Шион почему-то знал, что догнать его не смогут. И также знал, что их не нашли бы, если бы он сбежал вместе с Недзуми.
- Смотри-ка, и правда не сбежал, - присвистнул кто-то из наемников.
- Куда он денется…
Недзуми, конечно, плакать и не думал. Для него это не было последней встречей или последним потерянным шансом.
И в то же время отпускать Шиона он не хотел. Сейчас Недзуми клял себя за то, что слишком много читал книг, слишком много играл пьес и теперь не верил ни в какую любовь, кроме той, о которой знал из этих книг. Он не мог сказать: «Я сделал все, что мог», он точно знал, что, кроме этого парня, никого больше не полюбит, он четко представлял себя пусть не старым, но заметно постаревшим, лет через тридцать, если не сможет спасти принца сейчас, и как к вечному покою его тогда поведет призрак молодого, толком не жившего Шиона. Детская любовь, окрепшая с годами, лелеянная в душе как то, что отличает его от окружающей грязи, и этот парень – проводник этой любви, делающий его чище самим своим существованием.
Шиону-то проще, он готовится умереть с этим, а Недзуми не хотел оставаться жить без него. Ради чего? Света в этом мире больше не будет, а значит, оставшись, Недзуми скоро и сам потонет в этом болоте, вынужденный по инерции бродить по эту сторону черты между смертью и жизнью. Мало было памяти о том, что Шион был. Нужен был сам Шион, сидящий рядом или дремлющий, болеющий, злящийся, упрямый, но существующий, живой. А иначе – лучше быть по ту черту, за которой Шион был, потому что именно туда уходил свет. Значит, если сдался принц, Недзуми еще не сдается, и его силы должно хватить вытащить их обоих.
Шион думал, что уже устал от замков и их обитателей. Если бы кто-то вдруг стал рассказывать ему, как здорово быть принцем и жить на всем готовом – он бы не понял, потому что самые счастливые дни в его жизни были, когда он помогал матери в пекарне, и вот странно, когда он был обычным мальчишкой без отца и мечтал однажды вырасти и стать сильным для мамы – он был свободнее, чем теперь, получив формальную власть, и уж тогда ему не приходилось ни голодать, ни замерзать.
Охранников с ним снова осталось только двое, на его приезд особого внимания не обратили – просто его, все еще скованного, провели через заполненный спешащими людьми двор замка внутрь, не спрашивая о том, не желает ли принц перед встречей или судом помыться, справить нужду или попить воды.
В замке тоже кто-то попадался навстречу, но Шиона с его сопровождением не замечали. Даже не словно это было привычным, а будто принц уже был мертв и сюда явился призраком. Шион прикусил губу, подумав о том, что все так и будет дальше. Его убьют, и мир даже не дрогнет, эти люди будут так же сновать здесь, Недзуми забудет и найдет себе кого-нибудь, отец просто избавится от обузы, а мама и вовсе ничего не узнает, просто не увидит своего сына, но будет думать, что он где-то в замке и все у него там хорошо, ведь разве можно плохо обращаться с принцами, которые пусть и были рождены незаконно.
«Все так, - подумал Шион. – Незаконно. Я оказался виновным сразу, как только родился. Спасение Недзуми – лишь повод. А он… Он не виноват ни в чем. Он должен жить, а я отвечу за нас обоих».
Его привели не в главную залу, но у стоящего у окна мужчины была именно та стать, которая отличает наделенных властью людей. Хозяин, по крайней мере, комнаты, а Шион не удивился бы, если и всего замка, жестом попросил охрану удалиться. В принципе эти ребята и не нужны уже были – у дверей стояло двое в полном доспехе, а за свою безопасность мужчина, похоже, и не волновался, не считая скованного вымотанного мальчика угрозой.
- Давай сразу о главном, - произнес он, вздохнув так, будто и ему все происходящее было в тягость. – Мы ведь оба не хотим, чтобы смерть Сафу оказалась напрасной?
Шион повел плечами, пытаясь отогнать липкое, мерзкое чувство, но все же после брошенных слов почему-то стало свободнее. Никаких церемоний, можно было только догадываться, что это и есть дядя Сафу. Хотя скорее уж отец. Оставалось только кивнуть.
- Твоя смерть обесценит ее поступок. Конечно, я выбрал бы Сафу, если выбирать между вами, но она нам обоим не оставила этого выбора. Так что… Давай думать, как тебя спасти.
- То есть вы хотите меня отпустить? – Шион прекрасно знал, что это не так, но не мог понять, почему все не может решиться так просто.
- И на выходе из замка твой отец отлавливает тебя, топит в ближайшем озере тебя и высланную с тобой свиту из моих людей, и снова все в пустую… Сафу писала мне перед тем, как все это произошло. Она просила защитить тебя. Поэтому я потребовал тебя выдать, не оставлять же у отца…
- Спасибо, - неуверенно произнес Шион. Хотелось спросить: «Что же, и вы меня тоже запрете?», но не решался, ведь речь шла о трагедии, произошедшей по его вине.
- Это еще не является спасением. Он ждет твоей смертной казни. Если вернуть тебя обратно, то тебя просто «забудут» в камере, пока ты не умрешь там от голода или жажды. С другой стороны, разве не лучший выход именно смерть? Уж там-то отец точно до тебя не доберется.
Шион, которому казалось, что он уже ко всему готов, особенно к смерти, теперь заметно сжался, чтобы не вздрогнуть, негромко ответил, глядя в глаза:
- Я обязан Сафу. И обязан именно жизнью, так что, если вы захотите забрать ее – это ваше право… В конце концов, я ехал сюда, зная, что это конец моего пути.
Мужчина отрицательно покачал головой:
- Я говорю не о настоящей смерти. У меня есть человек, похожий на тебя. Это в принципе не так сложно, как оказалось. Конечно, здесь есть соглядатаи, но если сказать им, что это и есть незаконнорожденный принц Шион, и если по описаниям парень будет похож – король поверит, что казнен был его сын, и отстанет от тебя. И тогда я смогу выполнить волю дочери, а ты наконец будешь свободен по-настоящему.
Что-то произошло с Шионом – он вроде бы почувствовал себя увереннее, свободнее, и в то же время словно окончательно потерял надежду на спасение. Когда речь шла о его смерти, он чувствовал себя более беззащитным.
- Я не хочу, чтобы снова кто-то умирал из-за меня.
Собеседник смотрел пристально, словно ожидал этого, без особой надежды спросил:
- Даже если я скажу, что это преступник, приговоренный к смерти.
- Даже так, - уперся Шион. – Раз он похож на меня, значит, фактически мальчишка, рано поседевший. Не знаю, за что его приговорили, но лучше спасите его.
Шиону на несколько секунд, показавшихся глотком свежего воздуха, подумалось, что это было просто испытание, сейчас мужчина рассмеется и выложит перед ним готовый план спасения, в котором все будут счастливы, а Шион – свободен. Но нет, собеседник вздохнул, отвернувшись, произнес, будто обращаясь уже не к принцу:
- Ты прав, он скорее сам умрет, чем позволит кому-то занять его место.
И только когда послышались шаги, Шион понял, что обращались и правда не к нему. А еще по безнадежности этого тона осознал – нет счастливого плана. Можешь быть героем, но недолго, и тогда казнят и тебя, и приговоренного. Твое благородство никого не спасет, зато тебя погубит.
От занавески к ним двигался Недзуми, переодетый, выглядевший теперь как человек благородного происхождения.
- Недзуми? Откуда ты здесь?
Шион пытался не улыбаться, но губа дергались, словно бы нервно. Казалось, что раз Недзуми здесь – все будет хорошо, все просто обязано быть хорошо, потому что рядом с Недзуми он в безопасности.
- Я же «крыса», я в любой замок проползу. И я так и знал, что ты угробишь мой гениальный план своими принципами.
- Я могу сесть? – обратился Шион, но тут же понял, что не сможет этого сделать, даже если разрешат – на нем была грязная, пыльная одежда, которая испортила бы бархат мебели, и сесть даже на пол у двери означало испачкать его. Такого порядка не было даже в замке отца. – Впрочем… Неважно.
- И правда, надо тебя переодеть, раз уж мы не собираемся тебя подменять или прятать. А то вдруг твой отец не поверит, что казнили тебя, даже если я и правда казню тебя, - мужчина поднялся, направившись скорее не к Шиону, а к двери за его спиной, чтобы отдать приказ охране. Принц только теперь понял положение дел – его спасение было последней просьбой Сафу, но никак не личным делом этого человека. Он мог сказать: «Я сделал все, что мог. Этот мальчик не принял помощи и хочет умереть. Что ж, пусть».
- Вы объявите о смертном приговоре? – спросил Недзуми. Мужчина остановился, еще раз посмотрел с высоты своего роста на Шиона, ответил твердо:
- Да.
- Убийц пришлют еще до казни. Если будете предъявлять претензии, скажут: «Его все равно должны были казнить, вы разве против?». А ваша дочь пожертвовала всем, чтобы спасти его. Спустите все с рук ее убийце и к тому же поступите так, как он того хочет?
- Если уж мы об этом заговорили… Моя дочь была убита не им. Ее погубила любовь. К тому же любовь к этому мальчику. Безответная. Она не отчаялась бы настолько, если бы можно было спокойно готовиться к свадьбе. Наверное, ваше, принц, безразличие было слишком открытым, что она решилась на такой отчаянный шаг, чтобы привлечь внимание… Вам еще повезло, что этим делом поручили заниматься мне, как отцу и более всех заинтересованному в возмездии. И кому же полагается мстить – топору, отрубившему голову, палачу, который держал оружие, или тому, из-за кого моя дочь совершила столь страшный грех, практически добровольно лишившись жизни.
После этого герцог прошел мимо Шиона, покинув комнату. Было слышно, как он распоряжается дальнейшими действиями своей охраны. Шион и Недзуми выглядели одинаково подавленными. Принц смотрел в пол, снова полностью осознавая случившееся. Герцог был прав – ему следовало умереть, пока еще кто-то не погиб по его ошибке. Да и как можно жить дальше после всего произошедшего?
- Эй, - окликнул Недзуми, тяжелой поступью приблизился, перехватил ворот грязной рубашки Шиона, притянул принца к себе, заставив смотреть в глаза:
- Я пойду за тобой. Если тебя убьют, меня в тот же вечер не станет. Я актер, я могу, я лучше подохну от несчастной любви к тебе, чем буду мучиться от нее остаток жизни. А теперь что скажешь, принципиальный? Что для тебя важнее – жизнь преступника или моя?
- Но я правда не могу, - покачал головой Шион.
- Ты сам убил бы его, если бы он грозил мне смертью.
- Но он тебе не угрожает. Хватит смертей, Недзуми.
- Ничего не знаю. Эта тупая баба сама виновата…
- Тише, тебя услышат… - заволновался Шион. – И не надо так говорить о…
- Да плевать! Мы сбежали, мы смогли оторваться. Она нашла нас и выловила. Она притащила тебя туда, где точно нашел бы этот старпер. Кого она спасла? Чем? Эгоистичная девка.
- Прекрати!
- Решила, значит, умереть за тебя, потому что жизнь ее тебе не нужна была. Она могла сразу обратиться к отцу или дяде, могла переправить тебя в другое государство и там отправить подальше, замести следы так, чтоб никто не подобрался. И я ей это предлагал, я знал, что смогу. Но она решила, что умрет за тебя, что развяжет войну за тебя. Кому к черту нужна война, которая началась из-за одной смерти, ради другой? Проще и в самом деле порешить тебя следом. И не смей испытывать чувство вины перед ней! Или перед преступником! Он – убийца, людоед… Да какая разница! Пусть хоть весь этот мир катится к чертям! Если б нужно было сжечь весь мир, чтобы ты жил – я бы сделал это. Но я не знаю уже, кого мне убивать, чтобы тебя спасти. Но прежде – ты сам должен захотеть жить! Только скажи, и мы снова сбежим.
- Ты же знаешь, я не могу, - Шион начинал задыхаться от этой хватки. – Он угрожал мне…
- Кем, Шион?! Ты когда в последний раз свою мать видел?! Тебе ее показывали? Она… Она, может, давно от чумы скончалась или от рук какого-нибудь деревенского пьяницы.
Недзуми понял, что сказал лишнее, глядя на то, как изменились глаза Шиона. Если бы принц поверил, он бы наверное кричал что-то вроде: «Возьми свои слова обратно», но принц оказался внезапно более проницательным, чем хотелось бы. Может, выдало то, как Недзуми запнулся, собираясь сказать как есть, а может, что-то в лице, во взгляде. Но Шион вдруг словно обмяк, попытался перехватить руку Недзуми, но мешала цепь, севшим голосом, глядя будто и не Недзуми, а в пустоту, зашептал:
- Ты… Ты нашел ее, когда хотел отыскать меня?.. Ты был там, где жила мама? Ее больше нет, да? Ведь правда, было бы…
Недзуми, уже жалея о сказанном, положил ладонь на затылок Шиона, прижав его лицом к своему плечу. Шион не продолжал фразы, его трясло, дыхание было шумным, дрожащим, как если бы принц больше не мог дышать носом. Осторожно вошли две женщины-служанки, Недзуми, одетый как господин, жестом попросил их подождать еще чуть-чуть за дверью, и женщины ему поверили, осторожно вышли. Снаружи раздавался грохот – похоже, что сюда тащили тяжелый чан с водой. Принца трясло, и Недзуми не хотел знать, плачет тот или это нервное. Ему не хотелось видеть те слезы, до которых он сам довел Шиона. Выход той боли, которую Недзуми со злости ему причинил и теперь уже не смог бы исправить.
Недзуми не скоро смог покинуть комнату, оставив Шиона, будто разом лишившегося последних сил, на попечение прислуги. У двери, как ни странно, ожидал герцог, не смущаясь присутствием охраны. Кивком головы он приветствовал Недзуми и негромко предложил:
- Ты можешь исполнить обязанности палача, если захочешь.
Недзуми нахмурился:
- Почему вы предлагаете это мне?
- Потому что ты хотел его освободить. И раз его свобода может быть только через смерть - я подумал, что именно ты захочешь это сделать.
Недзуми некоторое время смотрел в холодные глаза мужчины. В коридоре они темнели, и взгляд теперь отливал сталью, безжалостной, рациональной, тошнотворной. Недзуми усмехнулся:
- Да ну вас всех к чертям… Я ухожу. Больше не хочу иметь с этой историей ничего общего. Ненавижу сказки с печальным концом, так что хотя бы я в ней должен еще жить долго и счастливо.