1.
Крошу, словно маленькому ребёнку, нужно было постоянно находиться в движении. Спокойно гулять с ним вместе по улицам было практически нереально — каждые турники и качели по пути опробовались, шины и бордюры исследовались. Дома, а затем уже и в общежитии, он постоянно чем-то занимался, чинил сломанное и мастерил что-нибудь интересное, благо, руки для этого росли из нужных мест. Если же вдруг обнаруживалось, что занять себя было нечем, Крош начинал доставать окружающих, благодаря чему окружающие достаточно быстро находили ему новое занятие. Единственным, чего Крош избегал всеми возможными способами, была учёба. Рисовать шаржи на преподавателей было куда интереснее записывания лекций.
В один момент Крошу резко захотелось сделать себе в общежитии турник. Придумано — сделано. Парень отыскал на свалке кусок трубы и вбил её в углу комнаты. Но на деле получилось так, что Ёжик проводил больше времени, вися на ней, чем Крош. Попросту потому, что Ёжику в один момент надоело отдуваться за двоих, и Крошу пришлось учиться.
Долгими осенними вечерами, пока Ёжик, которому учёба в университете давалась до смешного легко, развлекался, Крош корпел над книгами и конспектами, что представляло собою бесконечные вздохи, потягивания и задумчивые взгляды в пустоту.
Из блока до ушей Кроша донеслись возмущённые возгласы и яростные ругательства. С вопросительно сдвинутыми бровями парень повернулся в сторону двери, прислушиваясь. Ёжик, развалившийся на кровати, равнодушно коснулся языком пальца и перелистнул страничку книги.
Крош вздохнул и устало потёр ладонью лоб.
— Ёлки-иголки… Опять будут кровати скрипеть всю ночь.
— Ты это о чём? — спросил Ёжик, подняв на него глаза.
— Да об этих… Чуть ли не каждый вечер они срутся по любой ерунде, а потом всю ночь мирятся. Хер выспишься.
Ёжик закрыл книгу, оставил её на кровати, подошёл к Крошу и наклонился к нему, положив прохладные ладони на его плечи.
— Да?.. — нежно промурлыкал он. — Если хочешь, можем тоже ссориться каждый вечер, а потом мириться всю ночь.
Крош смущенно улыбнулся и накрыл руки Ёжика своими.
— Ёж, я не об этом… Ты-то спишь так, что тебя и пушкой не разбудишь, а я из-за любого звука могу проснуться. И из-за них не высыпаюсь…
— Это всё потому, что чья-то мама плохо завязывала в детстве шапочку.
— Ты эт на что намекаешь? — Крош подозрительно сощурился.
Ёжик постучал пальцами по своим ушам.
— Ой, Ёж, да ну тебя!
— Откуда тебе знать, может, это у них, так сказать, предварительные ласки такие? Ты возбуждаешься от моего языка, а эта парочка — от ругани…
— А может, я тоже возбуждаюсь от их ругани, — тихо сказал Крош, закрыл глаза и прильнул к губам парня. Ёжик не возражал.
Было слышно, как из своей комнаты в блок вышел Бараш.
— …же ты невыноси-имая, Аня! Видеть тебя-я не хочу!
Крош и Ёжик разорвали поцелуй и повернулись в сторону двери.
— Ну..! Ну, знаешь ли! — послушался возглас Нюши, и хлопнула дверь.
— Думаю, на этот раз скрипом кровати ночью не обойдётся… — резюмировал Ёжик, многозначительно взглянув на Кроша.
Тот освободился от нежно сжимающих его плечи рук и вышел в блок. Бараш, не успевший ещё даже переодеться из рубашки в свою милую домашнюю майку с розовыми бегемотами, стоял у широко открытого окна и пытался закурить. Сигарета ходила ходуном в дрожащих губах. Зажигалка загоралась, но тут же пшикала и гасла.
— Хей, чел, что случилось? — обратился к нему Крош.
— Да ничего-о! — закричал Бараш, но тут же осёкся и виновато отвёл взгляд. — П-прости… Я просто на взво-оде.
Крош лишь хмыкнул. Не вытерпев издевательств над зажигалкой, он вырвал её из рук Бараша, встряхнул, прикрыл ладонью сигарету от ветра из окна и зажёг. Бараш сконфузился.
— Спаси-ибо… — пробормотал смущённый парень.
— Что у вас там случилось?
— Я-я… — Бараш запнулся и оглянулся на свою комнату. — Лучше пойдё-ём в вашу комнату, я там расскажу…
— Только тогда без сигареты, — сказал Крош, дёргая плечами.
Бараш кивнул, бросил скороговоркой «Только докурю» и повернулся к окну.
Крош вернулся к себе. Ёжик уже лёг обратно на кровать с книжкой. Крош повалился с ним рядом.
— Ну и что там у них приключилось? — поинтересовался Ёжик.
Крош пожал плечами.
— Рогатый сказал, что сейчас зайдёт к нам и всё расскажет.
Дверь за собой Крош не закрыл, поэтому вышедшую в блок Нюшу в халате и с полотенцем наперевес они увидели во всей красе. Девчушка подошла к агрессивно затягивающемуся Барашу, поднялась на носочки и ласковым голоском ему что-то зашептала. Крош ожидал, что лицо Бараша смягчится, и он потянется в объятия своей возлюбленной, но случилось ровно наоборот.
Бараш чуть не поперхнулся сигаретой и посмотрел на Нюшу так, словно перед ним стоял воняющий отходами канализационный монстр, а не милая красавица с аппетитными формами.
— Извини-иться? — вскричал парень. — Да ты-ы… Как же ты меня доста-ала, тупая ты свинья-я! Извиня-яться перед ней я должен!
Бросив окурок в окно, он зашагал в сторону комнаты Кроша и Ёжика. Лицо Нюши исказилось так, словно она была готова разрыдаться. Когда Бараш захлопнул за собою дверь, его злость сразу же испарилась, сменившись растерянностью. Бараш осел на пол, схватившись руками за голову и уставившись в пол.
В поле его зрения появились потрёпанные джинсовые кеды.
— Не знаю, что там между вами произошло, но это уже было слишком, — прозвучал над ним голос Кроша.
Бараш закусил губу.
— Так что случилось? — подал голос Ёжик, садясь на кровати.
— Ну-у… Знаете Фели-ицию Рыкову? — тихо спросил Бараш.
— А то как же! — присвистнул Крош. — Она в моём списке тех, с кем бы я хотел переспать перед смертью.
Бараш с изумлением посмотрел на него.
— Что?.. — уши Кроша слегка покраснели. Он нервно облизал губы и рукою зачесал волосы назад. — У Ёжика такой же список есть! — добавил он, словно оправдываясь.
— И… Кто же в твоё-ём списке?
— Эйнштейн, — сухо ответил Ёжик и поправил очки. По его невозмутимому лицу невозможно было понять, шутит он или нет.
Бараш откашлялся.
— Так о чём это я-я… Фе-еля забыла дома кошелёк, и я ей купил ко-офе и пирожки в буфе-ете. В до-олг. Как оказалось, Аня была ря-ядом и это увидела… И взбеси-илась.
— Не Фелиция, а уже просто Феля, значится… — многонамекающе протянул Крош, садясь на кровать рядом с Ёжиком.
— Мы-ы с ней про-осто хорошие това-арищи! — начал ещё больше тянуть гласные Бараш. Когда он волновался, это случалось чаще. — Вам бы уви-идеть, наско-олько она артисти-ична, ка-ак она вживается в ро-оль, и вы бы всё по-оняли!.. Она — само воплоще-ение Мельпоме-ены!
Крош и Ёжик переглянулись. Всем мужским сообществом университета Тигриция была единогласно признана самой прелестной барышней, и дело было далеко не во внешней красоте, хотя она так же присутствовала. Тигриция обладала неповторимым обаянием и какой-то наивной простотой, которая мгновенно завлекала к себе людей, и в большинстве своём — парней. Но мало кто из них копал глубже. Девушка не смогла попасть в университет театрального искусства, и поступление туда стало её Святым Граалем. Самые известные пьесы она знала практически наизусть, а всё своё свободное время Тигриция проводила перед зеркалом, перевоплощаясь в других людей с помощью мимики и обмотанных вокруг плеч штор. Этот остервенелый фанатизм в противовес её обаянию отталкивал. Но только не таких же остервенелых фанатиков искусства, как Бараш. Ревность Нюши была безосновательной, но с другой же стороны… Когда любимый тобою человек восхищённо поклоняется талантам другого, даже если он уже давно почивший или вовсе нарисованный персонаж, это всё равно легонько колет сердце.
Бараш рассеянно смотрел куда-то в сторону, а потом устало уронил голову на колени.
— Подожди, Рогатый… Это всё? Вы из-за такого закатили такой скандал? — изумился Крош.
— Не-ет… Скорее, он стал катализа-атором всего того дерьма, что мы так до-олго в себе держали, — Бараш замолчал, а потом продолжил, — Мо-ожет, Нюша просто не понимает суть моих отноше-ений с Фелицией… Ведь объектии-ивно оценивая, Фелиция намного привлека-ательнее как девушка, чем моя Аня. Что, если Аня воспринимает её как сопе-ерницу… — забормотал Бараш.
Ёжик громко хмыкнул, тем самым грубо перебивая рассуждения Бараша. Тот поднял голову и вопросительно взглянул на него. Ёжик насмешливо-надменно прикрыл глаза и поправил очки.
— Я не буду спорить с тем, что ты знаешь Анну лучше меня, — произнесённая им фраза звучала больше как сарказм, — Но всё же я выскажусь. Анна слишком самовлюбленна, не то чтобы считать кого-то соперником — она в целом вряд ли считает кого-то равной себе. А ты, Сергей, для неё что-то вроде, так сказать, игрушки. Её личная собственность, на которую никому не позволено претендовать.
Слова хлестали Бараша пощёчинами. Он поник ещё больше. Крош толкнул Ёжика в плечо.
Ёжик развел руками.
— А что, я разве не прав?
— И что же мне делать да-альше?.. — безнадёжно спросил Бараш.
Ёжик собрался продолжить свой монолог, но Крош сделал руками знак, чтобы он молчал, и сел на пол рядом с Барашем, обняв его за плечи.
— Кому-то придется извиняться. Ты назвал Нюшу «тупой свиньёй», а она, скажем так, беспочвенно тебя обвиняла. Так что извиняться первым будет тот, в ком меньше всего взыграет гордыня, — рассудительно ответил он.
— Это то-очно буду не я… Я постоя-янно первым извиняюсь. Надоело! — воскликнул Бараш. Он по-детски надул губы и скрестил руки на груди.
2.
На следующий день Крош и Ёжик наткнулись на Бараша после пар. Он стоял в одиночестве за углом одного из корпусов и дымил даже как-то активнее прежнего. Сумка с кинутым поверх неё плащом глубокого сливового цвета лежала рядом на пыльном асфальте. Вокруг Бараша наблюдалась разношёрстная кошачья возня, — он курил как раз там, где сердобольные старушки и жалостливые первокурсницы обычно подкармливали кошек.
— Чё как? — подскочил к нему Крош.
Тот вежливо улыбнулся и дёрнул плечом вместо ответа.
— С Анькой глушняк?
— Я вообще-е её сегодня не ви-идел… — развёл руками Бараш.
Ёжик присел погладить котят, и всё кошачье внимание сразу же перекинулось с Бараша на него. Котята тёрлись о его ноги и громко мурчали. Ёжик улыбался и трепал их по маленьким разноцветным ушкам, чувствуя желание сгрести весь этот сброд в свою сумку и отнести домой.
— Да вон она топает!
Ёжик отвлёкся от котяток. Крош указывал пальцем куда-то на противоположную сторону улицы.
Нюша гордо вышагивала по полувысохшим лужам в прозрачных резиновых сапогах и совершенно не выглядела хоть сколько-нибудь расстроенной вчерашней ссорой с Барашем. Её сопровождал низенький блондинчик в щегольском костюме цвета переспелых абрикосов, в довесок к своей сумке тащивший куртку и рюкзак девушки. Правда, это ничуть не мешало ему беспрерывно болтать. Нюша, на удивление, лишь молчала и кивала в определённых местах его монолога головой.
Бараш сердито выдохнул через нос и запыхтел сигаретой.
— Князь Мышкин… Поня-ятно, — пробормотал он.
— Этот шпендик что, реальный князь? — удивился Крош.
— Ды нет, коне-ечно… Просто прозвище тако-ое. Но фамилия у него реа-ально Мышкин. У-учится со мной в одной группе… Но как по мне-е, идиот он на самом деле полнее-ейший.
Ёжик хмыкнул, вставая с корточек и вытирая руки влажными салфетками.
Бараш тяжело вздохнул и затушил окурок прямо о стену здания. Остался тёмный коричневый след.
— Почему она так поступа-ает… Постоя-янно!— воскликнул Бараш. — Стоит нам чуть поссориться, как она ту-ут же начинает липнуть к другим парня-ям… И так демонстрати-ивно… Специа-ально ходит и воркует с ними в тех места-ах, где обычно мы с ней вдвоём проводим вре-емя…
— Ты уверен, что не попадаешь в ту же ловушку, что и Анна попала вчера? Вполне можно допустить, так сказать, мысль, что она просто помогает этим парням с чем-нибудь, и у тебя нет повода ревновать, — сказал Ёжик.
— Е-если бы… Она так внима-ательно слушает лишь того, кого хочет охмурить. Я уж по себе-е знаю…
Почёсывая затылок, Крош проводил Нюшу и Мышарика задумчивым взглядом. Потом он скрестил руки на груди и задрал голову, словно в небе внезапно появилось что-то жутко интересное. Его правая нога забилась в нервном тике. Отстучав пару фраз на морзянке, Крош повернулся к товарищам.
— Ёж, что ты там вчера говорил про собственность с игрушками?.. Думаю, у меня появилась неплохая идея.
3.
Нюша возвращалась в общежитие морально истощённой, словно её пять часов подряд во все дыры имел энергетический вампир. Она выбрала Мышарика специально, зная о неприязни Бараша к этой мелкой светловолосой занозе, но уже через полчаса поняла, что совершила огромную ошибку. И полностью приняла неприязнь Бараша.
Когда Нюша подошла к двери в блок, то услышала голос, который конкретно здесь хотелось бы слышать меньше всего.
Резко распахнувшаяся дверь ударила по стене. Жалобно застонали крючки с куртками.
За обеденным столом друг напротив друга сидели Бараш и Тигриция, обложенные книгами и тетрадями с конспектами. Тигриция вдохновлёно зачитывала какой-то абзац, видимо, что-то доказывая Барашу. Он же её внимательно слушал, ложками поглощая мороженое из огромного контейнера. Увидев Нюшу, Тигриция замолчала на полуслове.
Нюша медленно подошла к девушке и положила руку ей на плечо. Тигриция почувствовала, как её всеми силами пытаются вдавить в пол.
— Рыкова… — процедила превратившаяся в рыжеволосую фурию девушка, — Вали в свою общагу.
Тигриция с огромными усилиями убрала руку со своего плеча, быстро собрала свои книги, подобрала сумку и направилась к выходу. Бараш хотел отдать ей мороженое, но Нюша буквально вырвала контейнер из рук парня и швырнула обратно на стол.
Когда за Тигрицией закрылась дверь, разъярённая Нюша развернулась к Барашу. Тот наоборот был совершенно спокоен.
— Не успели мы поссориться, как ты к другим клинья подбиваешь, а? — прошипела Нюша.
— Мы просто занима-ались, — процедил Бараш.
— Ой, так я тебе и поверила. С такой девушкой только одним можно заниматься.
Бараш молча взял в руки одну из тех книг, что остались лежать на столе, и постучал по ней пальцем. На толстом переплёте была оттиснута надпись «Философия и методология науки».
— А мороженое тогда зачем? Замороженными мозгами думается лучше?
— Мороженое Фели-иция купила. Чтобы заниматься было не так ску-учно.
— Ой, да хватит заливать, — Нюша пнула рядом стоящий стул. — Решил мне отомстить и её прямо у нас в комнате трахнуть, да?! — внезапно взорвалась девчушка. — Так всё было, отвечай!
— И это говори-ишь мне ты? — Бараш обошёл стол и встал прямо напротив неё. — Это ты-ы у нас ищешь любой по-овод, лишь бы сесть какому-нибудь другому парню на шею и наслажда-аться тем, как мне бо-ольно от этого! И прекра-асно при этом зная, что я никуда-а от тебя не денусь!
— Ой, да я им просто с заданиями помогаю, — отмахнулась Нюша. — Или что, только одному тебе разрешено другим помогать?
В её голосе проскочили издевательские нотки.
— Да ты ни дня-я в своей жизни не училась, чтобы ещё и други-их учить! Ты… — голос Бараша скакал из октавы в октаву, — Ты просто таким спо-особом разво-одишь меня на ре-евность, вот и всё-ё! По-ользуешься мною, как жиле-еткой, и плюёшь на мои чу-увства! Люди так не поступа-ают!
— Конечно, Аня всегда у нас плохая! — Нюша закатила глаза, — Кому же ещё.
Бараш вздохнул. Сколько лет он был с Нюшей? Пять, шесть? Это случилось как-то само собою, когда полненькая самодовольная девчонка вдруг оценила печенье и конфеты, которыми осыпал её неуверенный, нескладный мальчик, и решила, что отныне он будет её принцем. И с того момента в душе Бараша скопилось очень многое, что ему хотелось бы сказать Нюше. Обиды и печали, которые он годами замалчивал ради неё. План Кроша сработал, вот только… у Бараша всё же было не так много времени, чтобы продумать всё то, что ему надо сказать, привести мысли в порядок. А потому он просто махнул рукой, собрал со стола все книги и ушёл в комнату.
Ночью Крош проснулся от естественного зова организма и резко сел на кровати. В темноте еле-еле угадывались силуэты предметов. Возвращаясь из туалета, Крошу показалось, что что-то не так. Он нащупал на кровати огромный одеяльный ком, который являлся забаррикадировавшимся от ночной прохлады Ёжиком, и лёг рядом. Когда Крош уже почти заснул, он понял, что же не так.
Кровать в соседней комнате совсем не скрипела.