Кальянный пар стоял густым туманом. Он дрожал и завихрялся от каждого движения, преломляя свет разноцветной лампы, создавая фантасмагоричные образы животных и мифических существ, пляшущих на каждой горизонтальной поверхности комнаты.

Но не исключено, что Бараш уже просто укурился в зюзю.

Раздвинув в комнате Кроша и Ёжика кровати к стенам, они накидали на предварительно отдраенный до блеска пол матрасы, одеяла и подушки, в центр поставили кальян и сели вокруг, а со временем и легли. Бараш уже смутно понимал, кто и где, но Нюша точно лежала у него под правым боком, Крош находился где-то слева, а голос Ёжика звучал откуда-то сверху. Наверное, он перебрался на кресло.

— Ну как тебе кальян? Получше сигарет будет?

Кто спросил? Крош, Ёжик? Кто-то из них.

Бараш мастерски выдохнул колечко пара, тут же смешавшееся со всем остальным туманом в комнате.

— О-очень своеобразный опыт.

Он вновь затянулся. Пар заклубился в груди, проникая в каждую альвеолу лёгких, сосуды, даже кости и мышцы, наполняя их приятной расслабленностью. Бараш покосился на Нюшу. Широко раскрытыми глазами уставившись в потолок, она трогала пальцами лицо, словно бы впервые его у себя обнаружила.

— А как вы начали встречаться? — вдруг спросила она нараспев, не обращаясь ни к кому конкретно. Но было чётко понятно, к кому обращён вопрос.

— Просто взяли… и начали? — прозвучал голос Кроша. Бараш почувствовал, как его задели локтем слева.

— Я не это имею в виду.

Нюша вытянула вперёд руку, словно бы пыталась до чего-то дотянуться.

— Видимо, она хотела спросить, как умудрились сойтись два парня, так сказать, из глубинки, в нашей-то стране, — предположил прозвучавший сверху голос Ёжика. Из тумана выплыли его руки, помешали железными щипцами угли в кальяне и вновь исчезли.

Девушка не ответила. Её заполненный паром мозг уже успели занять совершенно другие мысли.

— Мне тепе-ерь тоже интересно. Расска-ажете? — протянул Бараш, передавая шланг кальяна Крошу.

Тот затянулся.

— Эх, ёлки-иголки. Да было бы что рассказывать…

Конец мая был больше похож на середину июля, чем середина июля сама на себя. Солнце жарило так, что плавился асфальт — может быть потому, что недавно положили и он ещё не до конца застыл, может быть потому, что муниципалитет решил сэкономить на битуме, из-за чего асфальт буквально проминался под ногами. Девочки бегали в коротких юбочках, и мальчики им по-хорошему завидовали, надеясь, что когда-нибудь в школах всё же разрешат ходить в шортах — если англичанам можно, то почему им нет? После школы, наплевав на домашку, которую в последнюю неделю учёбы задавали больше для вида, ребята спешили на ещё не успевшую прогреться после зимы речку — но кого запреты родителей и холодная вода когда-либо останавливали.

Крош бежал со всех ног с сумкой наперевес, но не на речку. Пожалуй, он не смог бы вспомнить, когда в последний раз так сильно торопился домой.

Залетев во двор, он чуть не столкнулся с собакой. Потрепав её по голове, побежал дальше.

— Мам! Мама!

— Что? — услышал Крош мамин голос из-за дома.

— Смотри! — подбежав к ней, он достал из рюкзака дневник и раскрыл его на странице с оценками за четверть. — Без троек! Как и обещал!

— А как же та тройка за диктант по русскому? — краем глаза глянув в дневник, она продолжила развешивать влажные вещи на веревку. — За контрольные по математике и химии?

Крош оторопел, не зная, что ответить матери, и медленно опустил дневник.

— Но… Я ведь исправил. Я исправил на четыре в четверти!

— Мы договаривались, что если эта четверть будет без троек, то тогда ты поедешь. — она встряхнула взятую из таза майку и критически оглядела на предмет пятен. — Ты договор не выполнил, так что никакого тебе летнего лагеря.

— Это нечестно… Мам, это нечестно! Ёлки-иголки! Ты обманщица!

Размахнувшись, Крош зашвырнул дневник в находящиеся рядом заросли малины, скинул с себя рюкзак, оставив его там, где он упал, развернулся на месте и пошёл к выходу со двора.

— Ты как себя ведёшь и как с матерью разговариваешь? — услышал он материн крик себе в след.

— Именно так, как заслуживает себя обманщица! Обманщица и лгунья!

— Куда ты вообще собрался?!

— От тебя подальше!

Не то чтобы это было какое-то особо далёкое подальше. Просто Крош знал, что именно там его, если начнут искать, найдут не сразу.

Домик на дереве он строил вместе с отцом ещё тогда, когда он не спился и мать пинками не выгнала его из дома. Для Кроша отец, с котором он строил свою детскую мечту, и отец, окруженный облаком водочного запаха, падающий прямо на пороге, были двумя разными людьми, а потому в этом домике его не обуревали грустные воспоминания. Позже, когда он подрос, вместе с Ёжиком пришлось домик расширять, чтобы они могли в нём уместиться не только на четвереньках. Помимо двух условных комнат, уставленных старыми книгами и раритетными картриджами от денди, появился балкончик, на котором они часто сидели, свесив сквозь перила ноги.

Крош вспомнил, что они условились встретиться у торгового центра — одного единственного на весь посёлок — только тогда, когда услышал шаги приближающегося к домику Ёжика. Ловко поднявшись по веревочной лестнице, он прошёл сквозь домик и сел рядом с Крошем на балконе. На коленке у него Крош заметил разноцветный пластырь. Небось опять лазил по ежевике, а потом его жалостливая сестрёнка решила поиграть в доктора.

— Хей, Гош, может, я чего-то не знаю, но так дела не делаются. Я тебя около часа у тц прождал… — начал было возмущаться Ёжик, но, увидев состояние Кроша, запнулся. — Ты чего, плачешь?

Крош отвернулся, вытирая рукавом рубашки мокрые щёки.

— Нет. Тебе показалось.

Ёжик пододвинулся к нему поближе.

— Хорошо… Может, и показалось. Что случилось? — он легонько, ободряюще толкнул Кроша плечом.

— Я не поеду с тобой в летний лагерь, — шмыгнул носом Крош.

— Но… Почему? Ты же говорил…

— А вот моя мать сказала другое! Мол, она имела в виду не итоговые четвертные оценки, а, ёлки-иголки, каждую оценку в четверти! — Крош стукнул кулаками по перилам. — Сучка. Если у нас просто нет денег, чтобы оплатить путёвку, то мне-то зачем врать и выдумывать какие-то… совершенно надуманные причины!

Он услышал, как Ёжик вздохнул.

— Слушай, Гош, может…

— Нет, не может!

Краем глаза он увидел, как вытянулось лицо Ёжика.

— На меня ты за что кричишь? Я-то тебе что сделал?

Крош промолчал, закусив губу.

— Я понимаю, что ты расстроен, но… я не виноват в том, что ты не едешь.

— Пожалуйста, уходи.

— Ты… Ты меня выгоняешь?

— Да. Это мой домик на дереве. Приглашаю и прогоняю кого хочу и когда хочу.

Взглянув ещё раз на Кроша и поняв, что он не шутит, Ёжик пальцем поправил круглые очки и поднялся с деревянного пола.

— Я думал, что это наш домик на дереве, — сказал он, уходя к верёвочной лестнице.

Крош ещё долго сидел на балкончике, смотря на листву окружающих его деревьев сквозь слёзы. Лишь когда начало темнеть, он очнулся от своего оцепенения. Когда же злость на весь мир прошла, пришло чувство вины. Он всё порывался пойти домой к Ёжику, объясниться и извиниться. Но так и не дошёл. Не дошёл и на завтрашний день, и на послезавтрашний, и через неделю.

В день отъезда Ёжик сам пришёл к нему. Крош опять сидел на том же месте, отрывая от ближайшей ветки листья, делая из них самолётики и пуская по ветру. Самолётики из листьев летали плохо.

— Привет, — подал голос Ёжик.

— Привет, — с напускным безразличием откликнулся Крош.

Ёжик сел рядом, свесил ноги.

— Ты всё ещё злишься?

— Даже если и злюсь, то не на тебя.

Они помолчали.

— Ты сегодня уезжаешь, — нарушил тишину Крош.

— Да… Я поэтому и пришёл. Хотел попрощаться. Мы почти месяц не увидимся…

Крош сглотнул.

— Без тебя здесь будет очень скучно. И это… И одиноко тоже.

Эти слова дались ему крайне тяжело. Чувствуя это, Ёжик заерзал на месте.

— Мне бы хотелось подарить тебе кое-что, благодаря чему, так сказать, тебе не будет так уж одиноко.

Схватив Кроша за плечо, Ёжик развернул его к себе и поцеловал. Губы у него были мягкие, но шершавые — от того, что, волнуясь, он постоянно их кусал. Поцелуй продлился всего пару секунд. Смущенно пробормотав «Увидимся через месяц», Ёжик торопливо ушёл.

Крош так ничего и не сказал ему на прощанье.

Перестав мучать бедные ветки деревьев, он забрался под крышу домика и сел в углу. Он никогда не думал о Ёжике в таком плане… Или думал? Обычно девочки начинают засматриваться на мальчиков уже лет в одиннадцать, но значения этих взглядов мальчики начинали понимать только лет в тринадцать. На Кроша девочки засматривались. И ему это льстило. Два раза он даже целовал девочек. Один раз дежурно в щёчку, второй раз, будучи уже смелее, в губы, но быстро, едва успев коснуться. Но только сейчас Крош хоть что-то ощутил внутри во время поцелуя. Волнение. Страх. Неловкость. И тёплую радость.

Месяц без Ёжика тянулся безумно долго. Технически, то был не месяц, а двадцать три дня, учитывая дорогу до лагеря, но для Кроша и эти двадцать три дня казались двадцатью тремя годами. А то и веками. Крош даже позвонить ему не мог — из-за адских тарифов на роуминг Ёжик не стал брать телефон с собой.

И Крош постоянно мыслями возвращался к поцелую, дотрагиваясь пальцами до своих губ и шепча «ёлки-иголки», чувствуя каждый раз вспышки тепла в груди.

Наконец, в день икс, постоянно поглядывая на часы, Крош ехал на велосипеде из магазина домой, сунув батон и бутылку с молоком в капюшон толстовки. Выдался прохладный денек, к облегчению всех тех, кто уже успел устать от жары. Проезжая мимо дома Ёжика, он заметил паркующуюся во дворе машину его родителей. На заднем сидении торчала голова в больших круглых очках.

Бросив велосипед возле дороги, Крош кинулся к ним.

Ёжик только-только вышел из машины и взял с заднего сиденья рюкзак, как с радостным криком Крош налетел на него и заключил в крепкие объятия. В капюшоне толстовки зазвенело стекло бутылки с молоком.

— Эй…! — только и успел выдохнуть Ёжик.

— Я так рад тебя видеть! — закричал Крош ему в самое ухо.

Улыбнувшись, Ёжик обнял Кроша в ответ.

— Так, Гоша! Валентин разберет вещи и сразу к тебе придёт, — услышали они строгий голос матери Ёжика со стороны водительского сиденья.

Мальчики расцепили объятия. Крош оглядел Ёжика. Загорелый, взъерошенный, как воробушек, немного усталый после дороги. Но счастливый.

— Часа через два на нашем месте? — спросил он.

Крош кивнул.

— Буду тебя ждать.

Нюша выдохнула облачко пара.

— Вы такие… милые. Закачаешься, — протяжно произнесла она.

— Даже сейчас? — спросил Крош.

— Не. Сейчас уже нет, — покачала головой в ответ девушка.

Ёжик засмеялся. Отобрав у Нюши шланг кальяна, Бараш затянулся. Намечался отличный вечер.