Тресса забежала, как и всегда, первая. Встречающий детей Ривен потрепал её по голове и помог снять куртку.

— Порядок?

— Всё отлично! — гордо задрала носик девочка и убежала к себе. Коукрил проследил за ней с улыбкой.

Близнецы были далеко не в таком радостном настроении. Ривен пока ещё не знал, что у них были за проблемы, но замечал, что те редко возвращаются радостными.

Оттопыривающийся угол куртки Тританнуса его насторожил.

— Нереус, иди-ка к себе, а я потолкую с твоим братцем, — воспитатель положил руку на плечо Тританнуса, дабы тот не вздумал сбежать. Мальчишка втянул голову в плечи, но кивнул. Нереус кинул на Ривена задумчивый взгляд, а после проговорил:

— Тогда я пойду приберусь у себя, да?

— Да, иди, — ответил ему Тританнус. Нереус, скинув куртку и подхватив рюкзак, побежал вверх по лестнице.

Ривен усадил оставшегося с ним подростка на диван в гостиной и строго спросил:

— Что у тебя в левом кармане?

Тританнус потупил взгляд.

— Я жду. И, если что, ответ я уже прекрасно знаю. Я в такие игры играл с двенадцати, у меня чёрный пояс по сокрытию сигарет среди своих вещей.

Мальчик вздрогнул, а потом под пристальным взглядом своего воспитателя достал из куртки пачку. Коукрил глубоко вздохнул:

— Ну вот и зачем? Тебе проблем мало? Я две недели за тобой слежу, а подписал уже с десяток претензий от учителей. Тебе ещё одна нужна, коллекционная? Кому ты этим собранием хвастаться будешь? Или думаешь, лично тебя пронесёт? — Ривен приподнял брови, подчёркивая вопросительную интонацию. — Да нихуя, запомни: говно всегда случается, когда ожидаешь меньше всего. Особенно, если с везением хуйня. А у тебя хуйня, так что, поверь мне, засекут.

С каждым сказанном словом Тританнус всё больше краснел. Он нервно поджимал губы и не поднимал взгляд. Отметив эти признаки, Ривен глубоко вздохнул.

— Я не осуждаю. Надоумил-то тебя кто?

— Ты! — выкрикнул внезапно Тританнус, выпрямляясь и глядя прямо в глаза своего воспитателя.

— Я? — растерялся Коукрил. — Это как?

— А кто говорил, что курил уже год как?! М-м-м?!

— Но я не… Это не значит, что надо было делать так же! — попытался оправдаться Ривен. — Бросил я в пятнадцать, потому что бегать стало очень тяжело… Но очень надо было, — пробормотал он. Лицо Тританнуса с каждым им сказанным словом вытягивалось. Мальчик сглотнул. Давить и дознаваться было бы не лучшей идеей, так что надо было действовать наугад. — Это не то, что стоит повторять. Это не то, что сделало меня… мной, — добавил Коукрил, начав осознавать причину, по которой подросток поступил так глупо.

Тританнус всё ещё смотрел на него с каким-то странным выражением лица, вроде бы даже слушая. Внимательно. Чудо! Нельзя похерить этот прогресс.

— И вообще, давай договоримся. Ты не будешь повторять ни за кем. Я это сделал, чтобы быть «своим» среди самых крутых ребят моего возраста и постарше. И сейчас все эти ребята в тюрьме. А кто-то не успел сбежать вовремя и кормит червей в какой-то канаве. Возможно, сбежать не успел как раз из-за похеренных лёгких… Вот уж за кем повторять не стоит. Так, я не об этом, — сбившись с мысли, Ривен помотал головой. Но Тританнус, к его удивлению, продолжал внимать. И вот что с ним делать? — Поступим вот как. Я никому не скажу, но ты прекратишь. Это ни мне, ни тебе нахуй не сдалось. Подумай, что случится, если тебя кто-то спалит. И помни, что однажды ты можешь закончить в канаве с червями. Я понимаю, люди — хуи на блюде, но это слишком радикальное решение проблемы нежелательного соседства, окей?

Подросток потупил взгляд, ссутулившись, и кивнул.

— Договорились, — с трудом выдавил он.

Облегчённо выдохнув, Коукрил взял у него пачку сигарет и откинул на журнальный столик.

— Насчёт повторения за другими… Ты же понял меня? — уточнил на всякий случай он. Тританнус, подняв голову, кивнул. А потом, оставив куртку на диване, потащил рюкзак за собой на второй этаж. Покачав головой, Ривен забрал его куртку и ушёл вешать в коридор.

***

Гелия призрачной тенью медленно плёлся по дому. Всё же усталость и постоянный недосып не лучшим образом складывались на нём: к синякам под глазами добавлялись медлительность и заторможенность, что никак не помогали рабочему процессу. А ведь ещё столько всего предстояло сделать! Голова шла кругом от одних только мыслей об этом и начинала болеть так, что в пору выть подобно волку.

Переработки ещё никому на пользу не шли: Гелия в очередной раз понял это, когда буквы в документах начали плыть перед глазами, никак не желая складываться в полноценные слова и предложения. Парень временно оставил своего товарища по несчастью в кабинете, а сам спустился вниз заварить себе кофе. Горячий напиток с приятным ароматом со своей функцией «бодрить» справлялся плохо, но это было всяко лучше, чем совсем ничего — до вечера Элфорд как-нибудь протянет, а там уже можно будет закинуться следующей чашкой и работать хоть до поздней ночи.

— Снова решили прибегнуть к бесполезному напитку, который совершенно никак вам не помогает, мистер Элфорд? — поинтересовался Тимми, иронизируя. Дворецкий недавно закончил наводить порядок после обеда и сейчас занимался готовкой ужина

— Даже слышать ничего не хочу, — вяло отозвался Гелия, насыпая кофе в чашку. — И я всё же забрал тогда свои слова назад. Это единственное, что хоть как-то помогает мне не утонуть в этой горе бумаг окончательно.

— И вместо этого вы предпочитаете тонуть в литрах кофе? — Эванс приподнял бровь.

— Именно, — подтвердил Гелия, наливая воду и следом размешивая кофе ложкой. Тимми еле заметно вздохнул с облегчением — в этот раз обошлось без раздражающего звона.

— Это может привести к привыканию, — лекторским тоном стал перечислять дворецкий. — А также к бессоннице, нервным расстройствам, с которыми у Вас и так имеются проблемы, и ещё целой массе неприятностей.

— Оставьте эту лекцию для будущего меня, который будет в состоянии воспринимать любую другую информацию, а не только ту, что касается нормативных правовых актов и локальных документов компании, — Элфорд развёл руками, взял в руки чашку и, развернувшись к выходу, поспешил прочь. Работы предстояло ещё много...

— Однако, это ничуть не мешает вам отчитывать Ривена за малейшую провинность, — усмехнулся Тимми.

— Вы что? Это уже наша с вами святая обязанность, — Гелия выдавил из себя вымученную улыбку. — Кто, если не мы, укажет Ривену на его вопиющие поведение и внешний вид, наглым образом попирающие все нормы и устои?

Эванс тихо и сдержанно прыснул от смеха и махнул рукой, мол, «Идите уже». На этом Гелия оставил его и покинул кухню. Уголки его губ тут же опустились вниз, а лицо скривилось в страдальческой гримасе от осознания того, что в кабинете его ждали устав компании и положения о её структурных подразделениях, которые нуждались в правках и доработке. Элфорд усиленно старался не думать о том, сколько времени на это уйдёт, и из последних сил пытался взять себя в руки и собраться с мыслями.

«Спокойно... Вспомни, что говорили тебе родители: труд — это награда, — безуспешно пытался подбодрить он себя, следом невесело усмехаясь. — Впрочем, такими темпами я уже собрал все награды...»

Гелия начал делать первый глоток, когда окинул взглядом гостиную и случайно зацепился за маленькую коробочку прямоугольной формы на журнальном столике. Молодой человек подозрительно сощурил глаза и чуть было не подавился кофе, когда осознал, что это было. Он мигом подлетел к столику и, взяв предмет в руки, осмотрел его со всех сторон, только подтверждая свои худшие догадки.

— Это же... — Элфорд недовольно нахмурил брови и тут же направился на второй этаж. — Набу!

Набу, впрочем, его не слышал — ему было совершенно не до этого, он созванивался с очередной претенденткой на одно из рабочих мест по рекомендации отца. После скандала практически весь руководящий отдел поувольняли к чертям собачим, и Честертон по-прежнему пытался собрать тот в полном составе. Заниматься обзвоном людей было муторно, но ещё большей морокой оказалось принимать их на собеседовании. Слушать фальшивые речи об «успешном успехе» по десятому кругу было утомительно (по одной и той же методичке они действуют, что ли?), за три месяца Набу даже успел научиться определять, когда человек действительно был искренен, а когда – нет.

— Конечно, мисс Грин. Встретимся с Вами во вторник. Буду ждать Вас к 11 утра. Всего доброго, — Набу с громким хлопком положил телефонную трубку и откинулся на спинку стула, обречённо вздыхая. От слащавого голоска и чересчур любезной манеры речи собеседницы у него чуть сахар на зубах не заскрипел. — Вот ведь притворщица... Хоть бы немного постаралась приличия ради.

Отчего-то Честертону вспомнилось собеседование с Ривеном: парень вёл себя довольно естественно, не пытался выставить себя в лучшем свете и, кажется, в принципе не имел цели кому-либо понравиться. Он просто был собой. Коукрил сильно отличался от его привычного окружения: вызывающий, дерзкий, грубый... Но при этом имеющий то, чего не было у большинства людей из богатых кругов — искренность и честность. Это подкупало... И притягивало.

Мысли об этом невольно вызывали улыбку на его лице.

«Может быть, нанять его было не такой уж и плохой идеей?» — едва ли смог подумать Набу, как в кабинет практически влетел Гелия и буквально швырнул ему на стол картонную коробочку.

— Нет, ну ты только посмотри на это! — возмутился тот. — Просто неслыханная наглость!

— Необязательно кидаться, — Честертон выпрямился и задумчиво сощурил глаза. — И что это?

— А ты сам не видишь?!

— Вижу, но всё ещё не понимаю, к чему ты клонишь, — Набу с усталым видом размял переносицу.

— Сигареты, Набу! В доме, где никто не курит! — Элфорд всплеснул руками.

— Предлагаешь это исправить? — он вопросительно поднял бровь. — Курение, конечно, сокращает жизнь, но я бы предпочёл более быстрый и эффективный способ.

— Так, отставить! Я совершенно не об этом!

— Знаю. Всего лишь хотел пошутить... Кхм, — Набу кашлянул и, вздохнув, уныло взглянул на своего юриста. — Так о чём же?

***

Мысленно Ривен перебрал весь свой матерный запас, пока шёл по пути к кабинету Честертона. На предыдущих местах работы начальство редко когда вызывало его к себе — обычно он сам вламывался к ним, когда возникала надобность решить собственные вопросы (что, кстати, жуть как выводило Элфорда из себя, поэтому изменять своим привычкам парень не спешил: на зло тому, и на радость себе). Но если «вызовы на ковёр» и случались, то ничего хорошего это зачастую не предвещало.

«И где я опять этому дотошному снобу не угодил? — ломал голову Коукрил, уже заранее обвиняя во всех грехах Гелию. — По-любому его снова какая-то мелочь не устроила! Лучше бы за собой следил, мудак!»

Ривен вошёл в кабинет, громко хлопнув дверью. Сидевший за столом Набу и стоящий рядом с ним Гелия даже не вздрогнули — за две недели уже успели привыкнуть.

— Ну? — он первым делом посмотрел на юриста, который взглядом буквально прожигал его недовольным взглядом насквозь, затем — на Честертона, который... Хмурился? Куда делись его привычные снисходительность и терпимость? Неужели и впрямь что-то стряслось?

«Это на него так присутствие дяди влияет? — первым делом подумал Коукрил, а затем чуть не подавился воздухом, вспоминая недавний случай с Тританнусом. — Погодите, неужели...»

— Вы ничего не хотите нам рассказать, мистер Коукрил? — с холодной вежливостью произнёс Гелия.

— Смотря, что вы хотите услышать, Ваше снобичество, — ехидно произнёс Ривен. Пока ещё рано панику разводить, нужно сперва выяснить, в чём дело.

— Да как вы!.. Агрх! — Элфорд что-то невнятно прорычал и чуть не топнул ногой от возмущения. Ривен с трудом подавил в себе глумливый смешок, но ухмылка всё же тронула его уста. — Вы просто невыносимы! Вас следует уволить!

— Вы каждый день это говорите, но всё никак не найдёте причину для увольнения, — весело ответил Коукрил. — Уже заебался считать, честное слово!

— О, поверьте, в этот раз причина есть!

— Да с хуя ли?

— Господа, спокойно. Давайте не будем раньше времени начинать скандал, — Набу смирил их обоих взглядом, после чего они вдвоём в миг затихли и перестали пререкаться между собой.

Была у него удивительная способность с лёгкостью погашать конфликты как свои собственные, так и других людей, и этим самым переводить их внимание на важные или любые другие темы. Смышлёный парень, ничего скажешь! Неудивительно, что в столь молодом возрасте он занимал такую высокую должность – он явно далеко пойдёт с такими навыками манипуляций.

— Мистер Коукрил, — обратился к нему Набу. Хозяин дома положил на стол перед ним нечто прямоугольной формы, и Ривен, приглядевшись, узнал в предмете знакомую упаковку сигарет. Вашу ж мать. — Вы случайно не знаете, как это оказалось в нашем доме?

— В душе не ебу, — Коукрил фыркнул, стараясь не подавать виду. — Откуда вы её вообще откопали? В доме разве есть кто-то курящий?

— На журнальном столике в гостиной, — ответил Гелия, сощурив глаза. — Её даже не пытались спрятать, она лежала у всех на виду.

От услышанного Ривен чуть не подавился воздухом. Как он там выразился? «Чёрный пояс по сокрытию сигарет», да? Что ж, его можно было смело этого звания лишить, ибо ситуация представляла собой полный пиздец, не иначе! Таким наитупейшим образом ещё надо постараться спалиться, но он смог, и вполне успешно.

От упаковки сигарет следовало избавиться сразу же, как только она обнаружилась, но Ривен, к сожалению, осознал это только сейчас, когда вся правда рискнула всплыть наружу. И что прикажете делать в таком случае? Не сдаст же он Тританнуса со всеми потрохами, ну в самом деле! Доверие подростка далось ему с большим трудом, и он был совершенно не намерен так просто его потерять, нарушив обещание. В конце концов, здесь присутствовала и вина Коукрила тоже — ляпнул, не подумав, и Тританнус воспринял всё всерьёз.

Что ж... Особого выбора не было, да?

— А-а-а, — протянул Ривен. — Так вот, где я её оставил...

Он сделал вид, что осёкся, и через полсекунды растерянно ойкнул. От услышанного Набу широко распахнул глаза и чуть не раскрыл рот от удивления — хозяин дома явно не это ожидал услышать от воспитателя. Гелия не был и каплю шокирован: он самодовольно улыбался, радуясь своей «правоте». Вот зараза, даже не пытался скрыть, что откровенно злорадствовал над ситуаций!

— И... И как это понимать, мистер Коукрил?.. — наконец выдал Честертон.

— А что тут понимать? — встрял его юрист. — Очевидно, что наш дорогой воспитатель был не совсем с нами честен во время собеседования.

— Да ладно, всего лишь один разок! Я же не целую пачку выкурил, в конце концов! — попытался вырулить Ривен. — Чего вы так всполошились?

Гелия недовольно взглянул на него и строго заметил:

— Не вы ли били себя кулаком в грудь и клялись, что вредных привычек не имеете? — он сложил руки на груди. — Это было одним из обязательных условий при устройстве на работу. Вы работаете с детьми, мистер Коукрил, имейте совесть.

Ривен понял, что попытками оправдаться только глубже вырыл себе могилу, и еле сдержался, чтобы не прикусить себе язык. Ситуация была просто в край хуёвой, выйти из неё без серьёзных последствий уже не предоставлялось возможным.

Парень посмотрел на Набу, представляя себе худшее, но удивлённо вскинул брови, обнаружив обратное: он выглядел очень потерянным и словно не знал, как ему реагировать. Честертон бегал глазами по комнате, пытаясь подобрать подходящие слова. Ривену показалось, или... Тот словно не хотел верить, что всё происходящее сейчас было правдой?..

— Я... Я даже не знаю, что сказать... — честно признался Набу, покачав головой. Его явно одолевали сомнения, и в этой неопределённости, нежелании принимать правду было нечто знакомое.

Элфорд поджал губы и выдохнул.

— Разочаровываться в людях всегда больно и неприятно. Я это понимаю, Набу, — сказал Гелия каким-то глухим голосом, что заставило Честертона поднять на него глаза. И на секунду он вернулся на десять лет назад: его друг казался потерянным, печальным, лишённым опоры и смысла. А потом Элфорд твёрдо поджал губы и нахмурился, возвращаясь к своему сегодняшнему образу. Строгий, непреклонный, холодный. Разочарованный. — Но пойми, в данном случае лучшим выбором будет уволить мистера Коукрила. У него нет соответствующего образования и опыта, у него ужасные манеры и отвратительный лексикон, а помимо этого, оказывается, ещё и багаж плохих привычек, — перечислил Элфорд, не взирая на присутствие Ривена в кабинете. — А дети... Они же словно губки, ты и сам это прекрасно знаешь: воспринимают всё, что видят, очень хорошо, и особенно — плохое. А наш многоуважаемый мистер Коукрил из этого плохого и состоит, — Гелия снова стрельнул недовольным взглядом в сторону воспитателя, отчего Ривен невольно цокнул языком. — Подумай о своих младших, Набу. Я говорил раньше и повторю снова — хорошему этот воспитатель ничему их не научит.

Ривен был бы и рад что-то сказать, но понимал, что со своими оправданиями будет вообще не в тему. Да и что говорить? Он идиот, если не успел спрятать сигареты. Выкинуть нахуй, точнее, кому они здесь нужны? И на самом деле ведь он подтолкнул Тританнуса к этой идиотской идее! Может, не так уж Элфорд к нему придирается? Может, он и впрямь не подходит для этой работы?

Ривен ведь и не собирался работать с детьми. Он просто в своё время, едва не оступившись и не попав в плохую компанию, шефствовал над младшими в своём приюте и старался сделать так, чтобы уже они не попали, куда не следует. Было тяжело — в приюте все словно дикие собаки, каждый сам за себя, но благодаря тому, что он это хорошо понимал, он научился находить необходимые ключики к мелким. Зачем это ему было нужно? Он просто не хотел ещё больше загинаться в этом асоциальном болоте и становиться изгоем, а потому делал что-то полезное, чтобы почувствовать себя, блять, человеком. Человеком, а не ёбаной собакой, которая только и делает, что грызётся с другими.

И вот спустя пару лет после того, как он покинул приют, после скандала с начальником он оказался уволен. Он искал новую работу, объявление о том, что ищут няню, на глаза попалось случайно, и это было спонтанное решение, он хотел просто попытать судьбу. И его бы, разумеется, не приняли, но с десяток кандидатов до него сдались, а сам работодатель был так завален работой, что просто махнул рукой, несмотря на стенания Элфорда — пробуйте, мистер Коукрил, всё равно скоро сбежите. Кажется, Честертон был в отчаянии. И невероятно удивлён, что Ривен в принципе столько продержался.

Но пунктик о вредных привычках нельзя было просто проигнорировать. Лексикон, поведение, гардероб — и так слишком много того, что не укладывалось в норму в их высоких кругах. Это просто яркими буквами горело на лбу Набу, который набирал воздух в грудь, чтобы вынести свой приговор.

Ривен был готов.

— Что ж, это последняя капля, — выдохнул Честертон. В глазах Гелии светилось мрачное удовлетворение: он наконец избавится от мозолившего ему глаза простолюдина. — Мне очень жаль, мистер Коукрил, но, видимо, нам всё же придётся попрощаться…

— Нет! — от истеричного визга и стука открытой двери на мгновение уши заложило у всех троих. На пороге стоял взмыленный Тританнус, глядящий на Ривена с откровенным страхом. И нет, он боялся совсем не его, он боялся его потерять, и у Коукрила сжалось сердце, когда он это понял. Насколько одинок этот ребёнок, если так трясётся из-за своего непутёвого воспитателя.

— Что «нет»? — глубоко вздохнул Набу, возводя взгляд к потолку.

Ему с младшим братом было откровенно сложно. Если Тресса и Нереус относились к нему не так и плохо, то вот Тританнус… Он всегда был закрытым и недоверчивым, и почему-то на максимуме это проявлялось при общении именно со старшим братом. Набу никогда намеренно не портил с ним отношения, но всё же старался держать его в узде, изредка делая замечания, и, видимо, даже этого хватало, чтобы один из близнецов озлобился на него.

— Ты его не уволишь! — зашипел Тританнус, сжимая руки в кулаки. — Я курил. Я! А Ривен меня отговорил это делать.

У Элфорда, кажется, мозг закоротил. Приоткрыв рот, он пялился то на подростка, то на воспитателя. Коукрил хотел было признаться, что он всё ещё причина этого дебильного решения мальчишки, но смог только сдавленно матернуться сквозь зубы, когда Тританнус сильно наступил ему на ногу.

— Зачем? — еле сдерживая злость, спросил Набу. Тихо, но строго. Кажется, даже часы перестали тикать, остановив свой ход и предчувствуя взрыв.

— Я… — Тританнус поджал губы, вперившись в пол. — Я просто хотел быть «своим» среди ребят постарше. Они самые крутые в школе, вот и…

— И ты решил, что это будет умным решением? С каких пор…

— Заткнись! — взвился внезапно младший, подняв на брата колкий и яростный взгляд. — Не делай вид, что имеешь право читать мне нотации! И тем более — что ты умнее меня!

— Вот как? — выдохнул Набу. В этот самый момент можно было буквально услышать, с каким громким звуком лопнуло его терпение. — Ну, раз я не имею право, то обращусь к тому, кто точно имеет. Кажется, ты давно не общался с отцом. Он непременно будет счастлив узнать, что ты закурил! И наконец отправит тебя туда, где ты никому не будешь мешать! — он в гневе хлопнул ладонью по столу.

Тританнус вздрогнул и раскрыл рот, как рыба, которую внезапно выбросили на берег. Кажется, он забыл, как дышать. А потом затрясся и закричал:

— Отцом?! А знаешь что, к нему даже обращаться не надо. Ты ничуть не лучше его: такой же бесчувственный мудак! Вечно уткнёшься в свои бумажки и никого вокруг себя не замечаешь! Тебе плевать на меня, на Нереуса, на Трессу — на всех! У нас семейка конченных лицемеров: все думают только о себе!

Ривен услышал звенящие нотки еле сдерживаемых слёз, но не успел ничего сделать — подросток выбежал в коридор, громко хлопнув дверью. И, как будто одного перформанса было мало, старший Честертон добавил:

— Все вон отсюда!

Даже Элфорда проняло — вмиг вылетел. И Ривен, прикусив губу, всё же решил дать остыть всем участникам представления и вышел следом, осторожно прикрыв за собой дверь и привалившись к ней спиной. Пиздец, ну и денёк.