«Темно… и холодно… Как будто…

      Где я? Ничего не чувствую… не вижу… и не слышу… один только холод…

      Я… умер?!

      Нет! Нет, что-то слышится… далеко… чьи-то голоса… Кто это?

      Это я? Почему? Моё тело… Куда меня затягивает? Что это за ощущение прямо за моей спиной…

      Нет! Помогите мне! Кто-нибудь… кто-нибудь!»

      Темно. Сквозь липкую, холодную темноту до сознания Кея доносились лишь слабые отзвуки чьих-то голосов — знакомых, но кажущихся до боли чужими. Он не чувствовал тела, вообще не ощущал себя частью этой реальности. В горле был настоящий фонтан, уши отзывались вражеской канонадой, ощущение затягивающей куда-то воронки становилось лишь сильнее с каждой минутой.

      «Очнись, Кей!» — вполне ясно приказал парень сам себе. Дольше терпеть эту засасывающую трясину забытья он не мог.

      Веки очень неохотно приподнялись, но Кей ничего не сумел разглядеть: перед глазами были лишь плавающие тени, в которых он угадывал силуэты двух склонившихся над ним людей.

      — Он очнулся! Братик очнулся! — По этому возгласу Кей узнал сестру.

      Вторая фигура заколыхалась и превратилась в очкастого блондинистого доктора, придерживающего очки пальцами, чтобы те не свалились, и спрашивающего:

      — Кей, ты нас видишь?

      Кей зажмурился ненадолго, потом открыл глаза и посмотрел на ревущую во весь голос Сакуру:

      — Ну, чего ты?

      — Ты меня так напугал! — Она всё тёрла глаза, размазывая тушь.

      Кей хотел помахать рукой (дескать, ничего со мной не сделалось), но сил не было. Он скосил глаза на блондинистого доктора и подумал: «А этот-то что здесь делает?»

      Меньше всего Кею хотелось бы видеть сейчас этого человека, слишком много неприятных воспоминаний было с ним связано. Доктор наклонился ниже и протянул ко лбу Кея руку со словами:

      — Как ты себя чувствуешь?

      Кей сузил глаза и сказал холодно:

      — Не трогайте меня, Кота-сенсей.

      Доктор изогнул бровь, углы его рта сложились в недоуменный полукруг, но руку он всё же отдёрнул.

      — Хм? — пробормотал он. — Ты что, по-прежнему на меня злишься?

      Кей проигнорировал его и сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

      — Судя по всему, я в больнице. Что со мной? Как я здесь оказался? Почему я вообще ничего не чувствую?

      «И какого лешего именно этот у меня в докторах?» — хотел ещё добавить Кей, но, разумеется, не добавил.

      Сакура почему-то замялась:

      — Это от наркоза, скоро пройдёт. Тебе сделали серьёзную операцию, Кей.

      — А я лучший хирург в городе, — добавил Кота-сенсей, тоже замявшись.

      — Ну и что вы от меня скрываете? — поинтересовался Кей, который тут же почувствовал подвох.

      Кота-сенсей поддёрнул очки и натянуто кашлянул:

      — Ладно. Думаю, нужно сказать тебе правду. Тебе повезло на самом деле: чудом удалось сохранить правую руку.

      «Правую руку?» — с непонятным холодком внутри подумал Кей. Он сообразил повернуть голову и посмотреть на руку. Она была загипсована до самого плеча. В левой руке торчала капельница, мерно капала прозрачная жидкость, навевая лёгкую тошноту. Тела Кей по-прежнему не чувствовал. Он нервно сглотнул и выдавил:

      — И… как…

      — Тебя вытащил какой-то парень, — вспомнила Сакура, осторожно гладя гипс.

      Кей задрожал.

      «Такума… — застучало в висках. — Где он? Такума…»

      Он даже смог приподняться — совсем немного — и, задыхаясь, спросил:

      — Где он? Где он сейчас?

      Кота-сенсей нахмурился тому, что Кей вдруг так оживился. Доктор был умным мужчиной, и ему не составило труда понять, что, очевидно, этот таинственный «парень» был человеком не посторонним.

      — Ушёл, — сказал он хмуро, — как только скорая приехала.

      Кей откинулся на спину, закрыл глаза. По его губам пробежала тень улыбки.

      «Всё-таки спас меня… — нежно и обречённо подумал он, угадывая ответ. — Всё-таки ушёл…»

      Сердце у него болезненно сжалось, он крепко стиснул простыню пальцами.

      — Он тебе жизнь спас, — с досадой сказал Кота-сенсей, — а я тебе руку, но… — И он замолчал, кривя рот.

      — Что значит это ваше «но»? — нахмурился Кей, которому не понравился тон доктора.

      Кота-сенсей сжал переносицу и, не глядя на Кея, быстро проговорил:

      — Руку-то мне твою удалось спасти, но вряд ли ты ею сможешь пользоваться. Я сделал всё, что смог, но… но…

      Кей застыл на койке, глаза его округлились. «Я лишился правой руки?» Внутри стало пусто и тускло. Он с трудом поднял левую руку и прижал её к груди.

      — Кей? — осторожно спросила Сакура, замечая, как меняется его лицо.

      — Вот как? — со странным смешком спросил Кей, глядя на неподвижную руку.

      — Кей? — Теперь уже и доктор встревожился. Зная чувствительную натуру художника, он испугался: не тронулся ли парень ненароком?

      «Значит, — совершенно апатично подумал Кей, — я не смогу рисовать. Я заплатил за свой грех. Это кара… за мой грех…»

      — Кей? — Блондинистый доктор рискнул дотронуться до плеча Кея.

      Тот повернул голову, волосы волной накрыли лицо.

      — Где кулон? — глухо спросил он.

      Сакура поспешно вложила ему цепочку в руку:

      — Вот, только не волнуйся.

      «Всё, что осталось…» — Кей стиснул его в ладони и прижал кулак ко лбу. От этой мысли стало просто невыносимо!

      — Как больно… — провыл он. — Господи, как же это больно!

      Доктор метнулся к нему с встревоженными вопросами:

      — Кей? Где? Где тебе больно?

      Кей дёрнулся и рявкнул:

      — Оставьте меня в покое! Уйдите все!

      Кота-сенсей шарахнулся в сторону, пугаясь этой внезапной вспышки агрессии, тут же принял невозмутимый вид и сказал, подхватывая Сакуру под локоть:

      — Идём. Наверное, ему хочется побыть одному.

      — Да он просто в шоке, должно быть, — со вздохом прошептала девушка, кидая на брата тревожные взгляды.

      Когда дверь за ними закрылась, Кей выдохнул и разжал пальцы, позволяя цепочке проскользнуть между ними и провиснуть перед глазами.

      Похоже, наркоз начал отходить. Кей запрокинул подбородок вверх и стиснул зубы. Сейчас было по-настоящему больно, вот только руку он совсем не чувствовал, как если бы её вообще не было.

      Сакура и Кота-сенсей уселись на скамейке возле палаты. Девушка вытерла глаза платком, который уже совершенно промок:

      — Я так благодарна вам, сенсей! Мне больше не к кому было обратиться.

      Доктор усмехнулся и поддёрнул очки: «Кей меньше всего хотел бы видеть меня тут».

      Вслух же он быстро проговорил:

      — Я сделаю всё, что от меня зависит. Возможно, тогда он меня простит. Я обошёлся с ним не очень хорошо, знаешь ли.

      — «Не очень хорошо»? — удивлённо захлопала глазами Сакура.

      Об отношениях брата и блондинистого доктора она не знала ровным счётом ничего. Об этих отношениях вообще никто не знал, кроме них двоих.

      «Он был не первым моим мальчиком. Я думал: будет, как всегда… Я трахал его, как только мы оказывались одни. Делал это всякими способами, даже самыми изощрёнными… так, что он не мог колени свести вместе… день за днём, ночь за ночью, по десять раз в сутки… до тех пор, пока не понял, что люблю его. И я испугался… и причинил ему боль.

      Прости. Прости меня за то, что я был трусом, испугался собственных чувств… Я знаю, что прошлого не вернуть, но всё, на что я надеюсь… что он простит меня… человека, сломавшего ему жизнь…

      Какие жестокие слова… Как я мог быть так жесток! Мне никогда не забыть этого…»

      В памяти всплыла их последняя встреча. Кей широко раскрытыми глазами смотрел на него и не мог поверить тому, что услышал.

      — Как же так? — со слезами спрашивал он. — Почему вы меня бросаете, сенсей?

      — Ты мне надоел. Я хочу кого-нибудь другого, — чётко отрезал Кота, и на этом их отношения закончились.

      — Да уж, — пробормотал Кота-сенсей, — совсем не хорошо.

      Сакура, пожалуй, подумала, что спрашивать о подробностях не стоит, раз оба они так реагируют. Девушка знала, что жизнь брата была калейдоскопом, так что доктор вполне мог быть одним из фрагментов этой мозаики.

      — В любом случае, — с энтузиазмом воскликнул блондинистый доктор, — я сделаю всё, чтобы Кей поскорее поправился!

      Кота-сенсей, несмотря на все его слабости, был отличным врачом. Когда Сакура позвонила ему, он не мог поверить своим ушам: Кей серьёзно пострадал! Кей нуждается в нём! Именно так и было: хирург, который дежурил в тот день, хотел отрезать парню руку, чтобы избежать возможных осложнений. Кота-сенсей примчался в больницу за считанные минуты, потянул за нужные ниточки, чтобы пациента передали ему, и самолично провёл многочасовую операцию, по крупицам восстанавливая мышцы, кости, нервы, сухожилия…

      После операции доктор сам пролежал в отключке несколько часов. Гарантий не было никаких, но он просто не мог позволить изуродовать это красивое тело, которое он знал как свои пять пальцев. В целом, не считая руки, Кей не слишком пострадал: ожоги были лёгкие, синяки и ссадины — пустяковые, пара косметических операций решила бы эту проблему. Но вот рука…

      Кота-сенсей вернулся в палату.

      — Кей, мы можем поговорить? — спросил он, придвигая к кровати табурет.

      — Да без проблем, — с улыбкой отозвался Кей. — Вот только о чём?

      Улыбаться ему не хотелось, но он понимал, что с присутствием доктора придётся смириться, раз уж он его лечащий врач.

      — Послушай, Кей. — Кота-сенсей сцапал его за левую ладонь. — Прости меня, пожалуйста, за то… что было.

      Веко Кея дёрнулось. Эти воспоминания были похоронены очень глубоко, и снова вытаскивать их на поверхность…

      — До чего же вы зациклились… — вслух заметил он. — Сенсей, я давным-давно забыл об этом.

      — «Забыл»? — остолбенел мужчина. — То есть… ты на меня не злишься?

      Кей усмехнулся:

      — У меня с тех пор было столько любовников, что я им счёт потерял. Подумаешь…

      У доктора отвисла челюсть. Не такой реакции он ждал от Кея, даже если и прошло столько лет, даже если и было всё кончено…

      — Почему бы и вам об этом не забыть?

      Доктор сник и кисло ответил:

      — Но, Кей, я не могу забыть об этом.

      — Почему?

      — Да потому, что я любил тебя тогда, на самом деле любил!

      — Что? — опешил Кей.

      — Я просто струсил, — с извинительной улыбкой добавил доктор. — Но я тебя до сих пор люблю. До сих пор…

      Кей резко отвернулся.

      — А знаете, — глухо сказал он, — скажите вы это года два назад, я бы обрадовался…

      Доктору стало гораздо легче, когда он высказал то, что камнем висело на душе все эти годы. Но реакция Кея на это запоздалое признание говорила о том, что момент упущен, давно упущен, и не осталось ни малейшего шанса. Кота-сенсей усмехнулся и спросил:

      — Но что-то изменилось, да, Кей?

      И сам поразился тому, как изменилось лицо Кея. Оно как будто засияло изнутри, расцвело прекрасным бутоном. Такого выражения на его лице Кота-сенсей никогда не видел.

      — Да… — прошептал Кей, — я полюбил одного человека. Только сейчас понял: он немножко похож на вас, Кота-сенсей… так же не умеет выражать свои чувства… Вот так-то, Кота-сенсей.

      Он закусил губу, стараясь сдержать слёзы. Нет, он не собирался говорить доктору, что всё это уже закончилось.

      «Это всегда будет в моём сердце… до самой моей смерти…»

      «Как трогательно, — подумалось доктору, и его лицо вытянулось. — Но он его полюбил только потому, что он на меня похож?»

      Значило ли это, что у мужчины до сих пор был шанс? Во всяком случае, Кота-сенсей был не из тех, кто так просто сдаётся. Он подумал, что ошибался, что сейчас отличный шанс снова сблизиться с Кеем (и даже причин выдумывать не нужно, ведь он его лечащий врач!).

      — Рад за тебя, Кей, — вслух сказал он, выдавливая из себя улыбку. — Надеюсь, это не помешает нам остаться друзьями? Я ведь всё-таки твой врач.

      Кей промолчал.

      «Этим они и похожи, — подумалось ему. — Иногда на лице появляется совершенно идиотское выражение».

      Кота-сенсей счёл это молчание в свою пользу и решил ещё больше расположить Кея к себе:

      — Если дашь мне его номер, я ему позвоню. Он наверняка волнуется…

      — Нет! — рявкнул Кей, и его лицо стало суровым.

      Кота-сенсей изогнул бровь. Какая неожиданная реакция… Странно.

      — И не лезьте в мою жизнь! — Кей приподнялся. — Я сам во всём разберусь!

      — Ладно, ладно. — Кота-сенсей поднял руки, успокаивающие замахал ими. — Ты только успокойся.

      Кей упал обратно на кровать, тяжело дыша. Эта вспышка отняла у него последние силы. Кота-сенсей присел на край кровати, похлопал Кея по руке:

      — Ничего, ничего, это всего лишь последствия шока. Когда тебе станет лучше, я к тебе психолога приглашу.

      — Я погорячился, — буркнул Кей, — извините.

      — Отдохни, — посоветовал Кота-сенсей. — И не напрягайся так, хорошо?

      Он вдруг наклонился и поцеловал Кея в лоб, придерживая прядь блондинистых волос пальцами, чтобы они не упали на лицо парня. Кей вспыхнул, сердце упало куда-то вниз.

      «И с чего это я краснею?» — рассердился Кей на самого себя. Ведь всё давно прожито, пережито и забыто. Или нет?!

      — Ладно, отдыхай, я зайду позже, — сообщил Кота-сенсей и ушёл, полагая, что он на верном пути.

      Кей откинулся на подушку и снова уставился на кулон. Всё, что у него осталось…

      Сакура всё ещё сидела возле палаты брата. Кота-сенсей постучал пальцами по подбородку и подумал, что девушку можно использовать в своих целях. Он опустился рядом с ней, похлопал её успокаивающе по плечу и сказал:

      — Можно спросить у тебя кое-что?

      Сакура кивнула.

      — Расскажи о парне, с которым Кей встречается.

      — Парне? — удивилась девушка.

      — Да.

      — С которым Кей встречается?

      — Да.

      — Ни с кем он не встречается, — пожала она плечами, — спит со всеми подряд.

      — М-да… — Кота-сенсей потёр подбородок.

      В том, что Кей говорил правду, он не сомневался. Должно быть, Сакура просто была не в курсе того, чем реально занимался её брат.

      — А! — вдруг воскликнула Сакура. — Хотя, если подумать, он странно вёл себя в последнее время.

      — «Странно»? — переспросил доктор. — Что ты имеешь в виду?

      — Занятия пропускал, перестал мне звонить… Даже в дом не пустил! — вспомнила девушка, обиженно сжимая кулаки.

      — О, — только и сказал Кота-сенсей.

      — А, и ещё у него депрессия была из-за того козла, — с силой добавила Сакура.

      — «Того козла»? — с нервным смешком переспросил мужчина, полагая, что этим самым «козлом» может быть он сам.

      — Ну да. Кей хотел выставить картины в галерее, а владелец сказал, что это мусор, а не картины. Ну, теперь-то это уже не имеет никакого значения. — И девушка вздохнула.

      — Почему? — не понял Кота-сенсей.

      — Потому что все его рисунки сгорели, а рисовать больше Кей не сможет.

      Кота-сенсей взвился:

      — Какой это надо быть скотиной, чтобы такое сказать!

      «Кто бы говорил!» — раздался в его голове внутренний голос.

      Дни казались одинаковыми, Кей потерял им счёт. Парень сидел, уставившись в одну точку, держа на раскрытой ладони кулон, и ни на что не реагировал.

      «Да, это конец, — мрачно думал он. — Не могу же я снова его похитить? Я даже подойти к нему не смогу. Остались только воспоминания, все рисунки сгорели, и я теперь не могу нарисовать новые. Всё это не будет иметь смысла, даже если мне и удастся сделать это снова…»

      Лицо его кривилось улыбкой, пустой и бессмысленной, от которой наблюдающий за ним Кота-сенсей просто приходил в ужас. В этом было что-то зловещее — в том, как Кей сидел и ни на что не реагировал, только губы шевелились, но слов нельзя было разобрать.

      «Кей, дело ведь не только в руке, верно?» — догадывался доктор, но спросить вслух не решался.

      Он не знал, что в эти моменты делал Кей. Всё, что он мог сейчас, — это делать мысленные наброски, чтобы не дать жадной памяти поглотить этот <Такумы> образ…