Чонгук то приходил в себя, то вновь проваливался в мутное, зыбкое забытьё… Ему казалось, что он горит — тело полыхает в огне, кожа плавится и лопается от огня, а кровь в венах кипит — настолько жарко ему было. Он задыхался, втягивая через губы обжигающий воздух и ворочался на мокрых от пота простынях, то крича от боли, то едва слышно поскуливая.

В редкие моменты, когда он мог адекватно воспринимать реальность, Чонгук пытался подняться, но обессиленно падал обратно на подушки.

В какой-то момент, придя в себя, он осознал, что прижат к твердому телу, а подняв глаза, обнаружил, что Ким Тэхён держит его на руках.

— Очнулся? Уже хорошо, — удовлетворенно выдохнул тот. — Половина пути позади.

— Половина? — собственный голос звучал хрипло. Он не пытался вырваться, понимал, что бесполезно. А, бросив взгляд в сторону, увидел прислугу, которая снимала и перестилала постель.

— Да, к сожалению, самое трудное еще впереди, — Тэхёну, кажется, совершенно не требовалось прилагать усилия, чтобы держать его. А ведь Чонгук был отнюдь не легкой пушинкой — все же тренировки давали о себе знать, и к двадцати одному году он обладал развитой мускулатурой. — Скоро к тебе придет голод, Чонгук. И это то, с чем тебе придется научиться справляться.

Было что-то в тоне голоса такое, отчего он сразу понял, что под голодом Тэхён имеет ввиду отнюдь не желание поесть, нет.

— Я справлюсь, — он прикрыл глаза, вспоминая крики матери и брата, — справлюсь, обещаю. Я не доставлю вам проблем… — он замялся, пытаясь подобрать соответствующее обращение. Несмотря на то, что Чонгук – сын главы клана, самого клана больше не существует, а он отныне принадлежит Тэхёну. — Господин, — в итоге выдохнул непривычное Чонгук.

— Какой сладкий птенец мне достался, — Чонгук ощутил на своем лице чужое дыхание, — так стараешься быть послушным, да? Можешь называть меня Мастером.

— Мастером? — ему никогда прежде не приходилось слышать это слово и он удивленно воззрился на Тэхёна.

— Да. Ты птенец — мой новообращенный вампир. А я твой Мастер — тот, кто тебя обратил, от кого напрямую зависит твоя жизнь и твоя сила. Запомни, Чонгук, отныне я — твой царь, бог и властитель, нет никого, кто может тебе приказывать, кроме меня. Ты подчиняешься во всем лишь мне. Ясно?

— Ясно, — согласился он. Смысла спорить и перечить не было, он принял свою судьбу еще в тот момент, когда умолял главу клана вампиров о помощи. — Мастер.

— Молодец, — Тэхён улыбнулся, а Чонгук против воли вздрогнул, заметив выглядывающие из-под губы клыки. — Ты не представляешь, — тот опустил его на свежее постельное и, наклонившись, повел носом по шее, — как мне хочется, наконец, взять тебя. — Он замер, напряженный. — Я так долго ждал этого момента… — Чонгук ощутил, как по коже прошелся теплый язык. — Но скоро тебе понадобятся все твои силы. А значит, мне придется потерпеть еще немного. — Тэхён выпрямился. — Спи, Чонгук. Я приду, когда буду нужен.

Он подчинился и послушно закрыл глаза, чтобы практически сразу провалиться в сон.

***

О, как же непозволительно наивен был Чонгук, уверенно заявляя, что справится с голодом. Как же глупо, должно быть, звучали его слова для Ким Тэхёна, каким же смешным казался Чонгук в тот момент. А ведь стоило, наверное, поверить сильнейшему из клана вампиров и воспринять его слова серьезнее. Хотя, а что бы это изменило? Вот именно, что ничего.

Голод не навалился на него сразу, нет. Он приходил постепенно, сначала едва заметный, становился все сильнее и сильнее, даже не с каждым часом, а с каждой минутой. Тэхён лишь смотрел на Чонгука снисходительно, когда по его просьбе слуги принесли в комнату еду… Много еды.

— Тебе это не поможет, — спокойно произнес Тэхён и сел на стул напротив Чонгука, сложив руки на груди.

Чонгук его слова проигнорировал, нетерпеливо орудуя ложкой и глотая еду, практически не жуя. Он отчетливо чувствовал, как куски опускаются по пищеводу, как заполняется его желудок, раздуваясь, но желанного чувства насыщения никак не приходило.

— Я же сказал, что обычная еда тебе не поможет, — Тэхён наклонился вперед, и взяв со стола тарелку с курицей, повертел ее в руках, а затем продемонстрировал Чонгуку. — Ты же понимаешь, что хочешь не этого, — со стуком поставил еду обратно. — Понимаешь ведь? — Чонгук сглотнул. — Ты хочешь… — и дернув одного из стоявших подле стола слуг за запястье, заставил того наклониться. За волосы оттянул голову, открывая шею. — Ну вот хотя бы его. Смотри, — проведя по бьющейся на шее жилке, с заживающими следами клыков. — Вот что тебе нужно, Чонгук. Достаточно лишь прокусить вот здесь, и ты сможешь утолить свой голод.

Он замотал головой.

— Н-нет…

— Нет? — Тэхён заломил бровь. — Какой милосердный птенец мне попался. А может, брезгливый? Или просто глупый, м, Чонгук?

Он сжал кулаки и усилием воли сумел отвести глаза от чужой шеи. Зубы зудели, а чувство голода становилось все сильнее. Он вперился взглядом в заваленный едой стол и вновь потянулся за ложкой. А Тэхён, со вздохом отпустив слугу, откинулся на спинку стула, продолжая наблюдать на ним.

— Тебе нужно совсем немного обычной еды, Чонгук. В больших количествах она и вовсе способна навредить, — тоном лектора спокойно рассказывал Тэхён. — Вскоре твой желудок не сможет ее нормально переваривать, не говоря уже о том, что она просто не усвоится. Поэтому, сейчас заталкивая ее в себя, ты делаешь лишь хуже. Поверь мне.

Желудок раздуло, ему было тяжело, но голод не уходил, наоборот, только разрастался.

— Но ты упрямый и не желаешь слушать, да? — И, обращаясь уже к слугам, приказал: — Унесите все отсюда.

Стоило только чужой руке ухватить тарелку со стоявшим здесь же хлебом, Чонгук… зарычал. Назвать этот звук как-то иначе не поворачивался язык. Но плевать. Он голоден. Голоден! Господи, да он просто умирает от голода! Слуга буквально отпрыгнул от стола, а Чонгук, бросая вокруг опасливые, короткие взгляды, продолжал есть, готовый напасть на любого, кто попробует отобрать его еду. Они не понимают! Они хотят забрать, хотят, чтобы он страдал! Он не позволит! Внутри полыхала животная злость и Чонгук не сразу понял, что царапает до крови губы о собственные же клыки.

— Вот и агрессия, — звучало удовлетворенно. — С ней тебе тоже придется научиться жить. А сейчас, — Тэхён поднялся на ноги и шагнул к Чонгуку. — Пора преподать тебе урок.

Чонгук снова зарычал и весь напружинился, готовый напасть, но лишь взвизгнул задушенно, когда Тэхён, ухватив за горло, буквально сдернул его с кровати. Швырнув на пол, так что он приземлился на колени, тут же навалился сверху, легко удерживая на месте. Игнорируя все жалкие попытки выбраться, выпутаться из казавшейся железной хватки, Тэхён ухватился за подбородок и нажал на щеки, заставляя открыть рот. А затем, не церемонясь, просто затолкал два пальца в рот, достав до горла…

Когда обессиленный Чонгук перестал исторгать из себя все, что только что съел, его бесцеремонно, как нашкодившего котенка, вздернули за шиворот, ставя на ноги.

— Падать не собираешься?

Голод застилал глаза, Чонгуку казалось, что Тэхён нарочно издевается над ним, мучает, упиваясь его страданиями. Где-то на задворках остатков сознания билась тихая мысль, что тот обратил его вовсе не за этим, но она заглушалась бессильной злостью и яростью. Он сам не сразу понял, что бросился на Тэхёна, осознал это лишь в тот момент, когда оказался согнут пополам, с заломанными за спину руками.

— Запомни, что я позволяю так себя вести лишь потому, что сейчас ты не можешь себя контролировать. В дальнейшем, за подобное поведение тебя будет ждать наказание. Хотя, думаю, сейчас ты вряд ли сможешь это усвоить.

В таком виде Тэхён потянул его за собой и все, что оставалось Чонгуку, это быстро перебирать ногами, в попытке угнаться за широко шагающим Тэхёном. Мысли путались, окружающее пространство плыло перед глазами, а в голове набатом стучало лишь одно — он голоден. Голоден!

Когда они остановились, Чонгук сконцентрировал зрение и успел понять, что перед ним борта ванной ровно за секунду до того, как его ноги оторвались от пола. А затем Тэхён, не позволяя даже раздеться, целиком окунул его в обжигающую холодом воду, лицом вниз.

Чонгук распахнул глаза, засучил руками и ногами, силясь оттолкнуться от дна ванны, однако, только скользил по ровной поверхности, да глотал ледяную воду, захлебываясь ей. Болью обожгло легкие, грудь сдавило, а мышцы выкручивало от холода. На мгновенье Чонгук поверил, что он сейчас просто задохнется, утонет…

Но нет.

Тэхён отпустил, позволяя вынырнуть. Чонгук выкашливал воду и хватал ртом воздух, при этом нелепо хлюпая носом и стирая с лица капли, стекающие по прилипшим волосам.

— Как видишь, дышать тебе все же нужно, — Чонгук притих, взирая на нависающего над ним Тэхёна снизу вверх. — Разденься и помойся, слуги принесут чистую одежду и полотенце. Потом жду тебя. — Выпрямившись, Тэхён поморщился, глядя на свою мокрую, прилипшую к телу рубашку. Расстегнув пуговицы, стянул дорогой даже на вид шелк и швырнул одежду на пол, словно какую-то тряпку. — Ты находишься в моих покоях, Чонгук. Если меня не будет к тому моменту, как ты выйдешь из ванной, то сиди и жди. Я не разрешаю уходить отсюда. Ясно?

— Д-да, — его колотило крупной дрожью и стучали зубы, — Мастер.

***

Холодная вода притупила злость, прочистила затуманенное сознание и из ванной он вышел куда спокойнее, чем был недавно. Хозяина замка в комнате он не обнаружил, но помня наказ Тэхёна, не посмел выходить. Вместо этого, осторожно ступая босыми ногами по мягкому ковру, прошелся по помещению, изучая обстановку. Подметил, что кровать действительно огромная и наверняка чертовски удобная, судя по виду, а шторы на окнах плотные, такие, которые не пропустят ни единого солнечного луча… Интересно, а ведь за ним Тэхён пришел чуть ли не в полдень. Да, Чонгук уже мало что соображал, но помнил ореол солнечного света вокруг своего спасителя и теперь уже Господина. Значит, тому не страшно солнце? Чонгуку отчего-то всегда казалось, что оно смертельно опасно для вампиров, но, как оказалось, не для всех.

Отступивший было голод вновь возвращался и Чонгук, нервно расхаживая по комнате, суетливо мял пальцы, умоляя себя потерпеть еще немного. Он знал, был уверен, что Тэхён накажет его за открытое неподчинение, помнил его слова. Но дело даже не наказании, а в том, что Чонгук признавал чужое право приказывать. Тэхён не только спас его жизнь, забрав из полыхающего дома и обратив в себе подобного, но и сейчас нянчился с ним, будто с ребенком. Да, кто-то решит, что это грубо и жестоко, но Чонгук так не считал. Тэхён не причинял ему серьезного вреда, он… учил? воспитывал.

Устав нарезать круги по комнате, Чонгук сел на край кровати, бездумно уставившись на свои сложенные на коленях руки. Кусая от нетерпения губы, он тер, сминал пальцами ткань брюк и чувствовал, как вновь мутнеет сознание. Голод. Голод. Голод. Он сворачивал внутренности, причиняя боль, занимал собой все мысли, заставлял ёрзать и скулить от нетерпения. К тому моменту, как в покои вернулся Тэхён, Чонгук лежал на кровати, свернувшись в клубок и из последних сил боролся с самим собой.

— Ты такой молодец, — теплая ладонь легла на его голову и Чонгук чуть приподнялся, подставляясь под ласку. — Такой сильный, такой терпеливый птенец, — поглаживания Мастера дарили спокойствие, пускай и не могли заглушить голод. — Ты хорошо справляешься, держишься, не перечишь мне. Я горжусь тобой, Чонгук-и.

Голос патокой растекался по венам, согревал, обволакивал, затягивал…

— Мне так плохо, — решился на откровенность он, — так плохо, Мастер. Мне кажется, еще немного – и я умру от голода, — он всхлипывал, уткнувшись носом в бедро Тэхёна.

— Теперь ты понял, что обычной едой твой голод не утолить? — он коротко кивнул. Понял. Когда сознание немного прояснилось, Чонгук осознал, что вел себя, словно какое-то животное, поглощая еду, которая, впрочем, оказалась бесполезна. — Людям присуща некоторая брезгливость относительно нашего способа питания, знаешь? Я видел, как растили множество птенцов, одного когда-то вырастил сам. И практически все, как один, поначалу не решались пить кровь. Именно поэтому я не препятствовал тебе, когда ты приказал принести еду, именно поэтому заставил страдать от голода так долго. Надеюсь, ты не будешь злиться на меня за это.

Чонгук снова всхлипнул и дрожаще выдохнул:

— Я не злюсь, — он приподнялся на руках, заглядывая в глаза Тэхёна. — Ты… Теперь мне можно?..

— Да, Гук-и, можно, — Тэхён отклонил голову в сторону и провел подушечками пальцев по своей шее. — Кусай здесь.

— Кусать? — Чонгук удивленно воззрился на Тэхёна. — Прямо зубами?

— А ты чем-то еще умеешь кусать? — тот усмехнулся, демонстрируя клыки. — Давай же, тебе понравится, обещаю.

Чонгук замешкался в нерешительности, никогда прежде ему не приходилось слышать, чтобы вампиры пили кровь друг друга. Хотя, надо сказать, он в целом немного знал о вампирах — уж очень они скрытные. Тэхён, ухватив его за запястья, потянул, заставляя раздвинуть ноги и усесться на его колени. И Чонгук невольно смутился, ощутив чужое возбуждение, что сейчас упиралось в его ягодицы.

— Мастер, я…

— Не нужно так стесняться, Гук-и. И бояться меня тоже не нужно, поверь, очень скоро ты сам возжелаешь близости со мной, так что я просто подожду. И ни в коем случае не буду тебя принуждать. Верь мне. А теперь, — он положил ладонь на затылок Чонгука, зарываясь пальцами в волосы, — кусай. Только сначала пройдись по коже языком, твоя слюна подействует как легкое обезболивающее и немного приглушит неприятные ощущения. И еще, не тяни слишком сильно, как только почувствуешь, что кожа разошлась, вгоняй клыки глубже одним движением, не нужно пытаться сделать это медленно. Все понял?

— Да, Мастер.

Чонгук неуверенно положил руки на чужие плечи и приблизил губы к шее Тэхёна. Ему казалось, что он слышит, как бьется сердце, как движется по венам кровь, которую так хотелось попробовать. Во рту копилась вязкая слюна, а зубы зудели от нетерпения. Он нервно поёрзал, вырвав из груди Тэхёна негромкий стон (не специально, честно!) и, подавшись вперед, широко провел языком по коже, смачивая слюной, как было велено.

— Хватит? Или нужно больше? — от голода хотелось выть, но он не мог себе позволить сделать что-то неправильно. И уже тем более, причинить боль Тэхёну.

— Достаточно, — и без того низкий голос стал на октаву ниже. — Кусай же!

Приказ, которому до одури хотелось подчиниться. Что Чонгук и сделал — широко открыв рот, прижал клыки к коже и надавил, прокусывая. Звук от этого действия был… странным. Непривычным. Но слышать его оказалось так приятно, что Чонгук закатил глаза в удовольствии. А когда кожа поддалась и он загнал клыки глубже, ощущая на языке сладкую кровь, Чонгук и вовсе застонал.

Он продолжал цепляться за плечи Тэхёна, делая первый глоток, и ощутил, как тот напрягся под его руками. Второй глоток, третий… Терзавший его голод, наконец, притуплялся, становясь все меньше и меньше с каждой секундой. А Чонгук наслаждался: сладким вкусом крови, тем, как красиво низко стонет Тэхён и как тот дрожит от удовольствия всем телом. Чонгук чувствовал. Он — ведомый птенец, который покорен своему Мастеру, сейчас ощущал, как глава клана вампиров дрожит под его ладонями, позволяя пить свою кровь. Чувство мнимой власти окрыляло, а осознание, что кто-то, настолько сильный позволяет ему увидеть себя таким, сводило с ума.

Чувство насыщения, к сожалению, пришло довольно быстро. Но Чонгуку хотелось еще немного — продлить это, получить еще чуть-чуть. Когда Тэхён попытался оттянуть его за волосы, он напряг шею, еще сильнее вгоняя клыки. А Мастер, снисходительно хмыкнув, мягко помассировал затылок, давая разрешение продолжить.

— Ненасытный птенец, — бархат голоса забивался в уши и, серьезно, Чонгук готов был бесконечно слушать этот низкий, вибрирующий тембр.

— М-м-м… — он застонал, ощутив ладони на своих ягодицах. Но против не был, нет. Сейчас стало так хорошо, благодаря Тэхёну, что он готов был позволить сделать с собой все, что угодно, лишь бы отплатить за доставленное удовольствие. Он касался языком слегка солоноватой кожи и продолжал делать глотки — теперь уже неспешные, смакуя вкус во рту.

Он слышал, как быстро стучит чужое сердце, чувствовал терпкий запах чужого возбуждения, ощущал, как нетерпеливо и жадно касаются его спины чужие ладони. Тэхён возбуждался от действий Чонгука и это, вопреки ожиданиям, не пугало его, наоборот — интересовало. Манило. Впечатление, словно вместе с кровью Тэхёна, он получал его желание, которое теперь растекалось по телу.

— Остановись, Гук-и, — мягко приказал Тэхён. — Нет-нет! Еще немного. Пожалуйста! — Ты же не хочешь расстроить меня своим непослушанием, да? — голос звучал уже чуть тверже и Чонгук, зажмурившись, все же сумел немного отодвинуться. — Вот так, — ладонь с нажимом прошлась между лопаток. — Молодец. А теперь посмотри на меня.

Чонгук открыл глаза, чтобы тут же невольно зацепиться за тонкие потеки крови на шее от его укуса. Хотелось слизать их языком, собрать все до последней капли, но Тэхён не позволил — ухватив за подбородок, вынудил смотреть на себя.

— Сейчас ты наполнен моей кровью и чувствуешь приятную сытость. Однако, скоро голод вернется. Ты должен будешь научиться жить с ним, терпеть его, действовать не по указке инстинктов, а лишь по собственной воле. Тебе не понравится, Чонгук. Возможно, ты будешь меня ненавидеть за эти страдания. Но, поверь, — поглаживая большим пальцем его щеку, — все, что я делаю, я делаю лишь для твоего блага.