Чонгук был готов на что угодно, чтобы утолить голод, который стал практически нестерпимым. После того, как ему было позволено испить крови своего Мастера и он смог насладиться божественным вкусом, испытать это потрясающее чувство насыщения, терпеть стало еще сложнее. Голод, совершенно иного толка, чем банальная потребность наполнить желудок пищей, сжимал горло цепкой хваткой. И все, о чем мог думать Чонгук, это желание вновь впиться клыками в горло, ощущая, как податливо расходится под ними кожа, как кровь заполняет рот, стекая с уголков губ, и слушая восхитительные стоны Тэхёна. Это было чем-то невероятным. Невообразимым. Слишком-слишком приятным. Сейчас Чонгук ощущал себя, будто какой-то опиумный зависимый, жаждущий новой дозы, в поисках мимолетной эйфории.

Он бездумно бродил по покоям Тэхёна, в которых был заперт, а настроение металось от смиренного спокойствия до неконтролируемых приступов ярости. На руках то и дело вытягивались когти, а острые зубы царапали нижнюю губу, когда он впадал в бешенство и разносил все, до чего мог добраться. Он рвал, крушил, ломал, но это не приносило облегчения.

Чонгук хотел крови.

Уже хоть чьей-нибудь.

Однако, Тэхён не позволял кусать ни себя, ни слуг, которых пускал в покои только при своем личном присутствии.

— Ты должен научиться жить с этим чувством, Чонгук, — в один из вечеров, ласково, почти невесомо поглаживая его по щеке, объяснил Тэхён. — Голод должен стать привычным. Недопустимо, чтобы ты действовал, находясь под его влиянием.

— Но мне так плохо, — он, взрослый, сильный, тот, чью семью убили на его глазах, готов был хныкать, лишь бы вызвать жалость. — Так плохо, Мастер… Мне нужно, необходимо, хоть немного, пожалуйста.

Тэхён обнимал его, прижимая к себе, а Чонгук не мог глаз отвести от притягательной жилки, что билась на чужой шее. Ему нужно лишь чуть-чуть потянуться, чтобы укусить, но Чонгук уже по опыту знал, что не успеет. Хотя его собственная сила и скорость возросли в разы, с Мастером ему не тягаться — этот урок Чонгук сполна усвоил в прошлый раз, когда, ослепленный вспышкой ярости, решил напасть на Тэхёна. Тогда, от звонкой, обжигающей оплеухи, он слетел с кровати, приземлившись на задницу, а стоило вскочить на ноги, как Тэхён ухватил его за загривок и вжал лицом в пол.

— Еще раз посмеешь на меня напасть — пожалеешь, — легко удерживая Чонгука одной рукой.

Мастер не уточнял, что именно сделает, но тон был таким, от которого по позвоночнику продрало ознобом. И даже сомнений не было в правдивости этих слов — Чонгук поверил сразу.

— Ты принадлежишь мне, Чонгук. Ты должен подчиняться мне во всем. Ты жив лишь потому, что я позволяю. Запомни это.

А он замер под ладонью своего Мастера, затих пристыженный, даже не пытаясь хоть как-то воспротивиться. Чувствовал чужую злость, холодную, тяжелую, давящую. И даже когда Тэхён отпустил, Чонгук не позволил себе встать, лишь чуть приподнялся на руках, да подогнул под себя ноги, продолжая глядеть в пол.

— Знаешь, почему вампиров так мало? — Чонгук слышал, как зашуршало постельное, а затем увидел босые ступни Тэхёна на полу рядом с собой — тот сел на край кровати. — Казалось бы, ведь ничего сложного в том, чтобы увеличить популяцию — кусай, да пои своей кровью, и вуаля — новый птенец.

Звучало вполне логично, ведь что может быть проще, чем обратить безропотную толпу в армию себе подобных, а затем просто уничтожить все враждебные кланы? Вампиры обладают огромной силой, они куда быстрее людей, при этом держатся особняком и редко нападают первыми, чаще обороняясь. Эпизодов в истории, когда вампиры устраивали кровавые ночи своим врагам по собственной инициативе, можно пересчитать по пальцам одной руки.

— Однако, есть тонкость, — тем временем продолжал Тэхён, — ту, о которой мы не рассказываем людям, но раз ты теперь один из нас, то имеешь право знать. — Чонгук весь подобрался, по тону голоса понимая, что сейчас услышит что-то действительно значимое. — Между Мастером и его птенцом образуется связь, которая со временем только крепнет. Ты зависим от меня, Чонгук. Тебе, пускай и с некоторой периодичностью, будет нужна моя кровь, просто для того, чтобы выжить. Не часто, не много, но нужна. Необходима.

Он вздрогнул, вскинулся и вгляделся в лицо, словно желая убедиться, что Тэхён говорит серьезно. По одному лишь взгляду становилось очевидно — тот и не думает шутить. Тэхён смотрел на него с бесконечной грустью в глазах, будто вот в эту самую секунду зачитывает смертный приговор кому-то близкому.

— Это еще не все, — низко-низко пророкотал Тэхён и вдруг ухватил его пальцами за подбородок, заставляя чуть приподнять голову. — Если Мастера убить, то все, принадлежащие ему птенцы погибнут. Быстро, да, но очень мучительно. При этом, связь работает в обе стороны, и если погибнешь ты, то по мне ударит откатом невообразимой силы. Смерть птенца не каждый Мастер сможет пережить. Это больно. Настолько, что хочется собственноручно вскрыть свое горло или вырвать сердце, лишь бы больше ничего не чувствовать.

— Говоришь… — в горле запершило и Чонгук прокашлялся, прежде чем смог продолжить. — Говоришь так, словно уже испытывал нечто подобное.

— Ты прав, мой гордый мальчик, — Тэхён отпустил его подбородок, но Чонгук не спешил вставать. Ему даже нравилось сидеть на полу у ног своего Мастера, было в этом что-то… правильное? — Прежде, довольно давно по твоим меркам, у меня уже был птенец. И ничего я так сильно не жаждал как смерти, когда потерял его. Он страдал. Умирал в страшных муках, запертый в подвалах церковников одного из кланов. А я, чувствуя его боль, рвался туда. Но не успел…

— Ты… отомстил? — завороженный рассказом, Чонгук сам не заметил, как придвинулся ближе и положил свои ладони на колени Тэхёна, все так же глядя снизу вверх.

— Конечно, — зло усмехнувшись. — Они умирали, сгорая в собственном священном огне, горели в своих испачканных кровью рясах, подобно ведьмам и вампирам, которых жгли. Я помню, как от пламени плавилась кожа этих святош, как красиво сияли в огне их украшения — толстые золотые цепи. Ты, наверняка, читал в своих учебниках про ночь, когда вспыхнуло адово пламя.

Чонгук пораженно распахнул глаза.

— Нам рассказывали, что вы уничтожили святош, потому что ненавидели их, но…

— Никто не сказал, что это случилось из-за одного-единственного птенца, да? — Тэхён усмехнулся. — Теперь ты понял, почему нас так мало? Никто не заводит нескольких птенцов, ведь боль каждого будет ощущаться, как своя собственная. Но вел я не к этому.

— А к тому, что я полностью зависим от тебя? — Тэхён удовлетворенно кивнул. — Что ж… значит, так тому и быть.

— Ты поразительно спокойно реагируешь на эту информацию, — подтолкнул к продолжению разговора Тэхён. И притянул к себе, укладывая голову несопротивляющегося Чонгука на свои бедра.

— Ты ведь предупредил меня, я с самого начала знал, на что соглашаюсь, — он прикрыл глаза, наслаждаясь тем, как прохладные пальцы перебирают его волосы и массируют голову. — Я был готов на все, чтобы выжить и отомстить. Поэтому спокойно признаю твою власть и… — он замялся, будучи неуверенным, стоит ли сейчас делать такие откровенные признания. Нет, он доверял своему Мастеру полностью, абсолютно, просто озвучивать такие мысли было неловко.

— И наслаждаешься этим, — за него продолжил Тэхён. — Тебе нравится, Чонгук. Я прав?

Он только кивнул, чувствуя как жаром заливает щеки. Так странно, раньше ему казалось, что по венам у вампиров не течет кровь, но теперь он знал, что это не так. Убедился на собственном примере.

— Я всегда видел это в тебе, — по-доброму усмехнулся Тэхён, продолжая мягко поглаживать его по голове. — Всегда чувствовал, что ты сможешь преклонить колени, что будешь наслаждаться нашей связью. Но ты был глупым и горделивым юнцом, поэтому я давал тебе время, ждал, когда ты станешь старше и научишься думать своей головой, а не слепо следовать стадному мнению тупого большинства.

Этот разговор, ласковые прикосновения Тэхёна подарили Чонгуку спокойствие. Ведь отныне, зная, насколько важен для Мастера его птенец, он окончательно уверился в том, что ему не причинят вреда. Теперь Чонгук не сомневался — все, что делает Тэхён, направлено только на его благо. Тот не издевается, моря его голодом, нет, он действительно лишь учит его сдержанности, терпению, умению контролировать себя.

Понимание этого помогало. Очень. Однако, не делало чувство голода хоть сколько-то слабее и приходилось держаться, полагаясь лишь на собственную волю. Которая вряд ли могла быть по-настоящему сильной у того, кому всего двадцать один год от роду. Поэтому, Чонгук иногда срывался. Каждый раз боролся с собой, но проигрывал.

Вот и сейчас, признавая свое поражение, Чонгук потянулся к шее Тэхёна. Медленно, старательно делая вид, что ничего такого он не задумал… Но какая глупость пытаться обмануть своего Мастера, да?

— Я не разрешаю тебе кусать, Чонгук, — по губам лишь намеком скользнула улыбка. — Думаешь, я не чувствую твои поползновения в сторону моей шеи?

Он замер, подобно пойманному на месте воришке, а затем, с пораженческим стоном, уткнулся носом в шею Тэхёна. Повел по ней губами, чувствуя притягательно сладкий запах крови, но рот открывать не смел, зная, что не выдержит. Лишь касался. И вдыхал, вдыхал, глотая слюну, обильно копившуюся под языком.

— Ты справляешься лучше, чем кто бы то ни было, поверь мне, — донеслось до него негромкое. — Постарайся не зацикливаться на мыслях о голоде, отбрось это чувство, переключись. Ты слишком концентрируешься на этом.

— Я не могу, — ему пришлось поднять голову, чтобы ответить, в противном случае риск нарушить приказ Мастера был слишком велик. — Иногда я могу думать о чем-то другом, например, читая книгу или слушая тебя. Но ненадолго… Стоит лишь на секунду расслабиться, как голод возвращается.

— Хочешь, помогу тебе отвлечься? — промурлыкал Тэхён, и щеки Чонгука заполыхали. — О чем ты подумал, интересно? — Он покраснел пуще прежнего, ведь его мысли… О, нет, нет, этого он рассказывать ни за что не будет. — Я хотел предложить тебе прогуляться, солнце уже село и не будет причинять тебе боль. Но, если ты хочешь чего-то другого, то я весь в твоем распоряжении, Чонгук. Кроме моей крови, разумеется.

— Я… нет, Мастер, то есть, я не думал. Ну, в смысле думал, конечно, но не так… — он захлопнул рот, понимая, что несет полную ерунду. Костеря себя за косноязычие, Чонгук прикрыл глаза и медленно выдохнул. Тэхён молчал, не высказываясь по поводу его глупости, благородно позволяя собраться с мыслями. А Чонгук пытался понять, чего он хочет на самом деле.

— Тебе будет легче, если ты престанешь обманывать меня, Чонгук. Себя тоже не стоит, но меня — в особенности. Не лги мне, не обманывай, не лукавь, говори, что ты чувствуешь, чего хочешь, что беспокоит. И я сделаю все для тебя, обещаю.

Чонгук распахнул глаза и столкнулся с теплым и каким-то понимающим взглядом Тэхёна. Тот смотрел так, будто он — Чонгук — высшая драгоценность, кто-то бесконечно любимый, нужный, единственный. Исключительный.

— Почему? — прошептал он, не желая громким голосом разрушить момент.

— Что именно? — Тэхён вопросительно изогнул бровь.

— Почему ты готов сделать для меня все? Зачем я тебе?

— А ты еще не понял? — улыбнувшись одними уголками губ, Тэхён протянул руку и почти невесомо коснулся его щеки. Погладил ласково, одними подушечками пальцев. — Такой милый… Ты был совсем ребенком, когда я увидел тебя впервые, Чонгук. Но даже угловатый, нескладный подросток, коим ты тогда являлся, засел в моей голове. Я вернулся сюда после приема и осознал одну простую вещь — не думать о тебе выше моих сил.

— Хочешь сказать, что влюбился? — у Чонгука сердце колотилось так, словно желало пробить грудь, а пальцы подрагивали. Но он ждал ответа, затаив дыхание.

— А ты знаешь еще какие-то причины, по которым пятисотлетний глава клана вампиров будет бегать за смертным мальчишкой? — поинтересовался, улыбаясь. Чонгук гулко сглотнул, а Тэхён продолжил: — Я пытался бороться с собой, пытался забыть, отвлечься, менял партнеров, как перчатки, однако, никого больше одного раза стерпеть в своей постели не смог. Так и не найдя того, кто зацепил бы хоть немного, я понял одну простую вещь — они не ты, Чонгук. И тогда пришло смирение.

— А что… — голос осип и он неловко кашлянул, судорожно подбирая слова. — Тогда ты стал преследовать меня?

— Да, — легко согласился Тэхён. — Знаешь, как сильно я ненавижу приемы в столице, Чонгук? Как презираю этих надутых, расфуфыренных павлинов, большая часть из которых уже забыли, с какой стороны держать меч? Я всегда ходил лишь на те приемы, на которых было необходимо появиться, а остальные приглашения сжигал в камине, не читая. Однако, с некоторых пор я стал посещать все до единого мероприятия, на которых появлялся ты. Только чтобы побыть рядом, посмотреть на тебя, насладиться твоим запахом и звучанием голоса. Я сошел с ума, Чонгук, но научился наслаждаться этим со временем.

То, как жарко, как искренне говорил Тэхён, смущало. Вся эта ситуация смущала, но Чонгук испытывал необъяснимую радость, которая разливалась по венам, вместе с кровью.

— Тогда почему согласился на брак с моим братом? — осторожно спросил он. Нет, в услышанном Чонгук не сомневался, но хотел знать ответ на этот вопрос.

— Я не согласился, мой хороший, — тот слегка потрепал его по голове, путая пряди. — Я ехал с визитом, надеясь убедить твоего отца отдать мне тебя. И был уверен, что мне удастся подобрать нужные слова, благо, было что предложить. И… никогда даже не смей думать, что я радуюсь смерти твоих родных, — произнес серьезно, не оставив на лице ни малейшего следа улыбки. А у Чонгука сжалось сердце от боли, воспоминания о семье каждый раз выламывали ребра, заставляя его то сгорать от ярости, то умирать от тоски. — Да, случившееся сыграло мне на руку, но никогда я бы не пожелал тебе такой боли. Самым большим минусом бессмертия является то, что такие как мы, вынуждены вечность носить с собой тоску по тем, кого потеряли. Чем ты старше, тем длиннее становится этот бесконечный список. А тоска… Она никогда не пройдет, Чонгук. Не ослабнет, не утихнет, просто, ты научишься с ней жить.

— Как… с голодом?

— Верно, — Тэхён кивнул.

— Но как… в смысле, сам же сказал, что я был тогда ребенком, — пытаясь сменить тему, озвучил Чонгук. Ему слишком было больно говорить о родных. — Как можно влюбиться в ребенка?

— Запах.

— Что?

— Запах твоей крови, Чонгук. Именно он так привлек меня при первой встрече. А потом я просто ждал, когда ты вырастешь. Наблюдал, и чем старше ты становился, тем сильнее я влюблялся в тебя.

Он не нашелся, что ответить. Да и что вообще нужно говорить на подобные признания? Нравились ли они Чонгуку? Да. Сердце безбожно ёкнуло множество раз за один короткий разговор. Но… Что испытывает он сам? Кроме бесконечной благодарности? Чонгук задумчиво покусал губу, пытаясь посмотреть на своего Мастера другими глазами. Взгляд сам скользнул к бьющейся на шее жилке и он невольно вспомнил, как скулил от желания, когда пил кровь Тэхёна. Тогда он действительно был готов сделать все, что захочет Тэхён. А сейчас?

Чонгук прикрыл глаза, вновь вдохнув приятный, терпкий запах своего Мастера, сконцентрировался на прикосновении ладони, которой Тэхён молча поглаживал его руку и легко, без внутренних протестов признал, что ему нравится. Ему приятно находиться рядом, приятно слушать его, смотреть на него. А еще он хочет угодить. Сделать все правильно, в стремлении услышать похвалу, сказанную пропитанным довольством голосом.

Так готов ли он сделать все для Тэхёна? Готов. Возможно, не сразу, ведь ничего толком не умеет и с мужчинами ему быть не приходилось. Боязно. Не потому, что Тэхён может причинить боль, нет, Чонгук и ее примет с благодарностью. А, скорее из-за того, что не хочет разочаровать. Просто не может себе этого позволить. Сможет ли он полюбить Тэхёна? Принять, не только как хозяина и наставника, а как партнера? Сможет. На самом деле, сейчас Чонгуку показалось, что для этого даже не придется прилагать усилий. Влюбиться в главу клана вампиров, его Мастера Ким Тэхёна, должно быть, до ужаса просто.

— Научи меня, — набравшись решимости, выдохнул Чонгук.

— Чему именно? — заинтересованно скользя по нему взглядом.

— Любить тебя, — голос подвел и вышло сипло, так что Чонгук повторил: — Научи меня любить тебя, Тэхён.

Кажется, ему удалось поразить своего Мастера — от Чонгука не укрылось, как на мгновение расширились глаза, как приоткрылся в удивлении рот. Секунда, и Тэхён сумел вернуть себе невозмутимое выражение лица. Но Чонгук увидел. Впитал в себя эти эмоции, желая бережно сохранить в памяти.

— Только… если это действительно то, чего ты хочешь, Чонгук.

— Хочу, — он кивнул.

— Хорошо, — Тэхён поднялся на ноги и протянул ему руку. — Идем.

— Куда? — Чонгук думал… что Тэхён захочет его… взять? Заняться с ним сексом? Или научит, как доставить ему удовольствие. Но никак не ожидал, что тот решит пойти куда-то.

— Прогуляемся, — блеснув клыками, ответил Тэхён. — У тебя все мысли на лице написаны, ты в курсе? — улыбка стала еще шире, а Чонгук поспешил стыдливо опустить глаза и не глядя взялся за протянутую руку. — Неужели ты, правда, считал, что я сию секунду разложу тебя на кровати? За кого ты меня принимаешь?

Ну отчего в присутствии Ким Тэхёна Чонгук чувствует себя, как девица на выданье? И ведет точно так же. Да, он никогда не занимался сексом с мужчинами, но с женщинами-то да! Подобные связи до свадьбы не возбранялись, даже наоборот — поощрялись, считалось, что тогда муж будет верным. Естественно, кричать на каждом углу было не принято, и то лишь потому, что церковники любили почитать морали по этому поводу. Так что едва Чонгук начал толком осознавать, что такое сексуальное желание, ему в покои привели девушку, которая объяснила, научила… она была первой, но далеко не последней.

Тэхён не прерывал его размышления, молча вел за собой по лестнице на первый этаж, затем они прошли через холл и, свернув в одно из ответвлений коридора, вышли во внутренний двор. Встреченные по пути лю… вампиры останавливались и кланялись, а стражники вытягивались по струнке. При всей внешней вежливости, Чонгук ощущал любопытные, заинтересованные взгляды, что летели ему в спину.

— Они во мне дыру прожгут, — негромко, себе под нос проворчал он. Ставшее уже привычным раздражение, вновь заворочалось внутри.

— Будь снисходительнее, Чонгук. Их глава привел в дом смертного, которого сделал своим птенцом, конечно, обитателям замка любопытно посмотреть на тебя.

— При этом никто не подходит…

Нет, слуги и стража — понятно. Но он видел и достаточно богато одетых вампиров. Или это люди были? Черт, как вообще отличать их между собой, когда клыков не видно?

— Они не посмеют беспокоить меня просто так, — Тэхён шел по тропинке вглубь парка и в итоге вывел Чонгука на огражденное возвышение, с которого открывался прекрасный вид.

Чонгук сделал глубокий вдох, наслаждаясь прохладой. Последние дни он провел сначала в мутном беспамятстве, а затем взаперти, и только сейчас осознал, как ему не хватало элементарной возможности выйти на улицу. Было бы здорово гулять почаще, только вот… он метнул взгляд на Тэхёна, понимая, что тот вряд ли отпустит его одного. Но, может, согласится вот так выходить ночью, хотя бы ненадолго?

Если бы не голод… Стоило только подумать, как он вновь начал возвращаться. Хотя, нет. Не так. Голод никогда не проходил, лишь притуплялся, если Чонгук концентрировался на чем-то другом, отвлекался. Так и сейчас, он уставился вдаль, силясь отвлечься, но ничего не выходило. Сможет ли он хоть когда-то привыкнуть к этому? Настолько, чтобы не обращать внимания.

— Как ты справляешься?.. С голодом.

— Я привык, — поглаживая большим пальцем его ладонь, ответил Тэхён. — И ты сможешь, поверь мне. Говорят, ко всему можно привыкнуть, даже к петле на шее.

— Это кажется невозможным, — его начинало мелко потряхивать, а десны зудели от того, насколько сильно хотелось впиться зубами в плоть. Запах Мастера даже здесь, на свежем воздухе, становился все тяжелее, забивался в ноздри, отчего во рту собиралась слюна. Чонгуку пришлось сглотнуть, прежде чем продолжить. — Я превращаюсь либо в агрессивное чудовище, либо в умоляющее ничтожество.

— Нужно немного потерпеть. Скоро тебе станет легче.

— Сколько терпеть? — злость стремительно разрасталась внутри. Какой-то частью сознания Чонгук понимал, что виной всему голод, но уже не мог остановиться. — Сколько, Тэхён?! Ты каждый день твердишь мне это! Говоришь, что осталось совсем чуть-чуть! Утверждаешь, что я хорошо справляюсь. Но по итогу, все, что я слышу, это сплошные обещания. Будет, будет, будет!

— Дыши глубоко, Чонгук, — кажется, ничуть не удивленный вспышкой ярости, попросил Тэхён. — На воздухе должно быть лучше, здесь не так сильно сконцентрированы запахи. Давай, ты сможешь успокоиться.

— А если я не хочу успокаиваться?! — Чонгук выдернул свою руку из чужой ладони и развернулся к Тэхёну. — Не хочу! Перестань издеваться надо мной и просто дай мне крови! Если не хочешь своей, то…

— Закрой рот.

Сказано было негромко, но от ледяного тона Чонгук вздрогнул и осекся. Сжал губы, чтобы не говорить ничего. Только вот… Мозг туманило, ярость клокотала внутри, требуя выхода, а в голове настойчиво крутилась мысль, что Тэхён просто издевается, мучает его. Еще недавно Чонгук точно знал, что это не так, однако, в эту секунду внутренний голос звучал слишком настойчиво. Да еще и Тэхён — стоит перед ним, весь такой спокойный и самоуверенный. Бесит! Чонгук так устал! Он просто голоден!

— И это все, что ты можешь? — прошипел он, царапая губы о собственные клыки. — Велеть мне заткнуться? А где же хваленая поддержка? Где же это твое «я сделаю все, что ты пожелаешь»? Ты обещал помочь! Так помоги мне, Тэхён!

Чонгук не сразу понял, что приблизился к Мастеру вплотную.

— Все, что я могу, да? — от него не укрылся угрожающий прищур темных глаз и арктический холод в голосе. Чонгук даже моргнуть не успел, как оказался в чужой хватке — Тэхён сжимал волосы на затылке, оттягивая их назад и заставляя Чонгука нелепо отклоняться. — Ты забываешься, Чонгук. И, раз уж так настойчиво требуешь моей помощи, то я не смею тебе отказать.

С этими словами Тэхён склонился к нему и впился в губы болезненным поцелуем, с привкусом крови.