У Чонгука даже мыслей не возникло отступить самому или оттолкнуть от себя Тэхёна. Наоборот, он разомкнул губы, охотно впуская в рот наглый язык, позволяя хозяйничать там, жадно лаская. Ощутив слабый, но такой потрясающий привкус крови, смешанной со слюной, он приглушенно застонал, вцепился руками в плечи Тэхёна, сильнее вжимая в себя. Неосознанно комкая пальцами атласную ткань рубашки, Чонгук буквально притирался всем телом к чужому, чувствуя охватывающий его жар.

Он считал, что умеет целоваться, что достаточно опытен в данном деле. Но сейчас его уверенность в этом даже не трещала по швам, а мгновенно разваливалась на кусочки. Потому что Ким Тэхён целовал так, что у Чонгука колени становились ватными, сердце заходилось в сумасшедшем ритме, а руки подрагивали. Ладонями тот напористо оглаживал его бока, сжимал, а, когда переместил руки на его ягодицы, то смял их пальцами.

Желание вновь вкусить крови своего Мастера никуда не ушло, но его стремительно затмевал совсем иной голод. Тот, который не выламывает внутренности, не скручивает их, но затуманивает мозг и подчиняет себе ничуть не хуже. Этот голод был невообразимо приятен, он разливался по телу дрожью, заставляя желать все больше и больше. Чонгуку хотелось еще, хотелось зайти дальше, познать все, что мог показать ему Тэхён. Но собственное смущение, неопытность на фоне Мастера, не позволяли ему проявить инициативу. Все, на что он решился, это неуверенно толкнуться языком навстречу, наслаждаясь божественным вкусом Тэхёна.

Тот разорвал поцелуй — шумно, с характерным звуком, от которого у Чонгука по щекам расползся румянец — он абсолютно уверен, что слышно было на десятки метров вокруг, а значит, каждый, кто решил прогуляться этой ночью, точно понял, чем они занимались.

— Смелый, — тяжело дыша, Тэхён крепко вцепился в его плечи и прижался своим лбом ко лбу Чонгука. — С ума меня сводишь.

— Я ничего не сделал, — губы все еще жгло, на них фантомно ощущалось прикосновение чужих, затухающее, но пока еще слишком явное, чтобы Чонгук мог его отпустить. Мало. Ему было недостаточно. Распаленное, разгоряченное тело жаждало еще, хотелось продлить удовольствие, хотелось вновь ощутить нетерпение Тэхёна на себе. Но даже сейчас его, обычно сдержанный, контролирующий каждую эмоцию Мастер, открывался совершенно с другой стороны. И Чонгука затапливал восторг, что именно он был причиной того, как сорванно тот дышит, каким жадным взглядом пожирает его лицо, как часто скользит языком по своим красивым, пухлым — идеальным — губам.

— Тебе и не надо ничего делать для этого, Чонгук-и, — выдохнул Тэхён. — Достаточно позволить мне… прикасаться к тебе.

— Говоришь так, словно я могу тебе запретить, — насквозь пропитанным хрипотцой возбуждения голосом, произнес Чонгук.

Тэхён все же отодвинулся, отступил на шаг назад. Чонгук невольно потянулся вперед, желая вернуть ощущение тепла, но одернул себя, оставшись на месте.

— Можешь, — Тэхён говорил твердо, смотрел серьезно, пытаясь донести до него, что не шутит. — Я не собираюсь насиловать тебя. Мне не нужен сломленный, запуганный птенец.

Чонгук поверил. Когда он умолял Тэхёна спасти его, когда соглашался принадлежать ему, то действительно был готов на все. Даже на то, что придется стать шлюхой главы клана вампиров — желание отомстить перевешивало все. И, хоть прежде подобные мысли вызывали тошноту, отступать Чонгук не собирался. А сейчас… да он же сам хочет! Стоит и дрожит от возбуждения, подобно девственнику, и всем своим существом выражает желание. Но Тэхёну, похоже, этого недостаточно. Даже перед тем, как сделать его вампиром, тот потребовал озвучить свое согласие. Может быть, и теперь нужно так же?

Отчаянно смущаясь, Чонгук ответил:

— А если я хочу? — отвел было глаза, но усилием воли вновь заставил себя посмотреть на Тэхёна. А потом, по насмешливо поднятой брови своего Мастера, осознал, что именно он ляпнул. — В смысле, не чтобы ты насиловал, а… — и стушевался окончательно.

— Чего ты хочешь? — в мягком, шелестящем голосе сквозили нотки веселья. — Скажи мне.

И как он должен произнести подобное вслух? И почему перед Тэхёном он каждый раз чувствует себя обнаженным? Тот поразительно легко считывает его эмоции, будто наперед зная каждое действие. Даже сейчас, наверняка, прекрасно понимает его состояние и нарочно дразнит, получая от этого удовольствие, которое и не пытается скрыть.

— Ты специально делаешь это, да? — прозвучало как-то беспомощно.

— Что именно? — лукаво поинтересовался Тэхён.

— Мучаешь меня, — выдавил он.

— О, поверь мне, — низким, куда ниже обычного, голосом ответил Тэхён и шагнул чуть ближе к нему. — Я еще даже не начинал, но можешь быть уверен, тебе понравится. Ты сам будешь умолять меня об этом. Потому что мучить тебя я предпочитаю исключительно в постели. И лишь после того, как ты дашь мне свое согласие. А прежде расскажешь, чего же именно ты от меня хочешь.

Чонгук гулко сглотнул. Получилось так громко, что это не укрылось от внимания Тэхёна.

— Я… — он жадно втянул носом воздух, когда Тэхён приблизился на еще один коротенький шажок. От Мастера приятно пахло, а еще Чонгуку казалось, что он ощущает тепло, исходящее от чужого тела. Под языком копилась слюна, и он никак не мог понять, чего жаждет сильнее — вогнать клыки в беззащитно открытую шею, чтобы насладиться вкусом крови, или впиться в губы поцелуем.

— Знаешь, у нас есть еще одна небольшая особенность — Тэхён улыбался самыми уголками губ и смотрел понимающе, наверняка, прекрасно зная, что Чонгука в эту секунду одолевает голод. Такой разный, но одинаково нестерпимый. — Мастер тоже может испить крови своего птенца. Мне это практически ничего не даст, но вот тебе… О, обещаю, ты будешь скулить от наслаждения под моими клыками.

Чонгук шумно выдохнул. Стоило только представить, что Тэхён кусает его за шею, как ниже живота прошлась теплая волна. Член твердел от одной лишь фантазии, но Чонгуку сейчас было откровенно плевать, что на нем лишь тонкие штаны и скрыть возбуждение не получится.

— Да, — прошептал он. — Сделай это.

— Не все сразу, мой хороший. Ведь после этого твой голод только усилится. Так что я укушу тебя лишь тогда, когда ты научишься бороться с этим чувством.

Он не смог сдержать разочарованного стона.

— Мне кажется, что я никогда не смогу, — отворачивая голову, куда-то в сторону буркнул Чонгук.

По эмоциональному состоянию он сам себе то и дело напоминал подростка, которого болтает из крайности в крайность — от невозможной радости до беспросветной тоски за секунды. А еще агрессия… Она была какой-то животной, дикой, иногда хватало нескольких мгновений, чтобы та затопила собой разум. И, хоть Тэхён не раз говорил, что это нормально, что в скором времени пройдет, Чонгуку каждый раз было совестно за собственную несдержанность. Рядом с холодным, спокойным Мастером он и вовсе напоминал себе какого-то больного истерией.

— Ты уже можешь, — тот ухватил его за подбородок, вынуждая посмотреть на себя. — Со стороны это хорошо прослеживается. Еще каких-то несколько дней назад, ты был абсолютно не в состоянии хоть как-то сдерживаться и контролировать себя. Сколько раз, Чонгук-и, ты разнес мои покои, м? Однако, в последние дни, тебя срывает все реже и реже. К тому же, не забывай, ты и по человеческим меркам довольно молод, не говоря уже про наши.

Это обнадеживало. Чонгуку уже до чертиков надоело то психовать, превращаясь в звереныша, то хныкать, подобно ребенку. Мастер же на все его выкрутасы смотрел со вселенским спокойствием, Чонгуку лишь несколько раз удалось пошатнуть чужую невозмутимость. И это отчего-то будоражило, кстати.

— Ладно, — Тэхён отпустил его подбородок, — пойдем обратно.

— Подожди, — выпалил он и порывисто вцепился в предплечье Тэхёна. Под чужим взглядом вся его решимость стремительно таяла, так что он торопливо, пока не передумал, добавил: — Еще раз. Ты можешь поцеловать меня еще раз, пока мы не ушли?

Ему мало.

В глазах напротив зажегся огонёк интереса, Тэхён провел языком по своим губам и наклонился к нему. Но… замер, так и не коснувшись его. 

— Мы не одни.

Слегка поплывший от желанной близости, от вновь ударившего в нос аромата Тэхёна, Чонгук не сразу сообразил, о чем речь. Моргнул удивленно, пытаясь понять услышанное. Не одни? Он повертел головой, но никого не было. Что?.. И тут до слуха донесся звук шагов — под чьими-то ногами шелестела трава.

— Глава, — незнакомый… вампир вышел к ним, коротко поклонился, приветствуя Тэхёна. — Чонгук.

Он не имел ни малейшего понятия о местной иерархии. Поэтому, тоже собрался вежливо поприветствовать незнакомца. Но стоило лишь начать наклоняться вперед, как Тэхён удержал его за плечо.

— Ты должен опускать голову только передо мной, Чонгук. Ну и перед нашим монархом. Больше никому не смей кланяться. Понял? — спросил строго.

— Д-да, Мастер, — почему-то казалось, что обращаться по имени при посторонних не очень хорошая идея.

Выходит, птенец главы клана — это не бесправное существо, не подстилка для утех, а нечто куда большее. И это на самом деле радовало. Было бы не слишком хорошо, из сына главы упасть до раба, командовать над которым мог каждый.

— Чонгук, это Мин Юнги, мой близкий друг и по совместительству правая рука. Он… ну скажем так, тот, кто собирает информацию, анализирует и доводит до меня. Юнги, я думаю, тебе Чонгука представлять не надо.

Он с интересом разглядывал этого вампира, подмечая непонятные красноватые всполохи на радужке и тонкие клыки, торчащие из-под нижней губы. Тот был невысоким, куда ниже Тэхёна, да и Чонгука, но от него буквально веяло опасностью. Чонгуку почему-то казалось, что этому Юнги хватит доли секунды, чтобы свернуть ему шею. И это несмотря на то, что его собственная сила стремительно росла день ото дня. Но… что за краснота в глазах? Чонгук не видел прежде ничего подобного, не замечал чего-то такого у Тэхёна, да и у себя. Еще какая-то, очередная вампирская особенность? Сделав мысленную зарубку, обязательно спросить у Тэхёна, Чонгук сосредоточил внимание на разговоре.

— Нет, — Юнги смотрел на него изучающе, словно желал заглянуть в мысли. — Я соболезную твоей потере, Чонгук. И как раз об этом хотел бы поговорить.

— О моей семье? — и снова этот болезненный укол где-то в груди. Прав был Тэхён, говоря, что эта боль не пройдет никогда.

— О твоих владениях, — тот поднял взгляд на Мастера и после его кивка, пояснил: — До меня дошли сведения, что король собирается отдать замок и все прилегающие территории некому безземельному барону.

— Тц, — недовольно цыкнул Тэхён. — Слишком быстро.

— Что? Почему отдать? Зачем?

— Потому что на твоих землях живут люди, о благополучии которых нужно заботиться. Замок и прилегающая территория не могут долго существовать без хозяина, так что это обычная, в общем-то, практика. Ты считаешься мертвым, Чонгук. Хоть твоего тела и не нашли.

— Но я-то жив! — Он нервно потоптался на месте. Отдать замок какому-то постороннему человеку? То место, где он вырос, то место, которое по праву принадлежит ему? Да ни за что на свете! Только… Теперь ведь Мастер решает его судьбу. Чонгук вскинул на того умоляющий взгляд и, забывшись, обратился по имени: — Тэхён, ты же не позволишь им забрать мой дом?

— Конечно, нет, — он выдохнул было, но тут же напрягся, услышав следующие слова: — Увы, есть некоторые сложности. По правилам, ты должен предстать перед королем, чтобы он изменил свое решение.

— Так… мы можем поехать во дворец? — осторожно предложил Чонгук, чуя подвох, но пока не понимая, в чем именно он заключается.

— Нет, — прозвучало резкое в ответ. Тэхён явно был недоволен, но не им, не Чонгуком, а скорее сложившейся ситуацией. — Прямо сейчас мы не можем этого сделать. — И, предвосхищая его вопросы, пояснил: — Чонгук, пока ты не научишься справляться с голодом, тебе во дворце, да и вообще среди большого количества людей, делать нечего. Это как заявиться на пир, умирая от голода, и не иметь возможности даже прикоснуться к еде. Понимаешь?

Он понимал. И был согласен с каждым словом. Только вот…

— Но что же делать? — растерянно произнес Чонгук, с надеждой глядя на Мастера.

— Ну… начнем с письма. Ты напишешь королю, что жив. Объяснишь, что по состоянию здоровья не можешь прибыть в столицу прямо сейчас. Это даст нам небольшую фору по времени.

— Думаешь, король поверит какому-то письму? — вмешался в обсуждение Юнги. — Сильно сомневаюсь.

— Не поверит, конечно, но это заставит его отложить принятие решения. Хотя… а, знаешь, отправь кого-нибудь из своих в замок Чонгука. Пускай всеми правдами и неправдами отыщут печать семьи Чон. Так у нас будет больше шансов.

Чонгук облегченно выдохнул. Как же повезло, что именно Тэхён спас его жизнь и забрал себе. Присвоил. Сделал своим. Уже сросшаяся с его существом благодарность, вспыхнула с новой силой. Да, тот был строг, но действовал в интересах Чонгука, заботился о нем и… все остальное.

— Понял, — Юнги кивнул. — Я пойду?

— Иди, — и стоило тому отойти от них на небольшое расстояние, Тэхён повернулся к Чонгуку. — Не переживай, я обязательно решу вопрос с твоим замком, — пообещал. — Однако, я хочу, чтобы ты понял две вещи: по всем существующим законам, ты принадлежишь мне. И, если владения вернутся к тебе…

— То они станут твоими, — подхватил мысль Чонгук.

— Именно. Я не собираюсь у тебя ничего отнимать, мне это не нужно. Но это может вызвать некоторые сложности во дворце. Просто, чтобы ты был в курсе.

Чонгук хмыкнул. Он был вовсе не против того, что все его имущество перейдет к Мастеру, тот уже не раз доказал, что не собирается сажать его на поводок, а значит, вряд ли в действительности отберет замок.

— А что второе?

— Это немного сложнее… Даже если король и даст нам отсрочку, то вероятнее всего, не больше, чем на пару недель. — Чонгук кивнул, прекрасно зная, что их монарх не слишком-то любит ждать. — Это значит, что ты должен будешь появиться во дворце совсем скоро.

Чонгук непонимающе нахмурился.

— Что ты?.. Что это значит?

— Если прежде я хотел действовать мягко и позволить тебе самому справиться с голодом, не давил на тебя, а лишь запирал и успокаивал, ожидая, когда ты привыкнешь, то теперь это стало невозможным. У нас просто нет столько времени, Чонгук. К сожалению, отныне, мне придется действовать более радикальными методами.

По позвоночнику продрало ознобом и Чонгук передернулся, будучи точно уверенным в том, что ему не понравится.

— Радикальными — это какими?

— Все узнаешь завтра, мой хороший. А пока идем отдыхать.