у вани даже на кухне этот ебучий неон.

мирон моргает, щурится слепо, как крот и не может найти пачку сигарет. потому что ване нахуй не нужен свет, у него есть неон.

мирон не помнит нахуя он пришёл. просто не виделись, просто не созванивались. мирон заскучал.

ваня тоже, но он не сознается.

мирон трёт слезящиеся глаза.

он находит пачку на ощупь, потому что ебучий неон, потому что без ёбанных линз, потому что страшно охота курить.

мирон находит пачку на ощупь и понимает что она пуста.

он в раздражении взмахивает свободной рукой и матерится под нос. он даже переворачивает пачку и трясёт ей, чтобы убедится что она пуста и

она не пуста.

мирон замирает на несколько долгих секунд, надеясь что он к херам ослеп или что у него ёбанные галлюцинации. потому что иначе всё очень, очень хуёво.

по подоконнику, весело подскакивая, разлетаются и раскатываются мелкие белые таблетки.

к горлу подступает тошнота. мирон, кажется злится на ваню и, почему-то, на самого себя. он отчаянно старается не думать. особенно старается не думать о роме. получается плохо.

что-то холодное словно ползёт по затылку, парализует и не даёт нормально дышать.

— вано, — на грани слышимости зовёт он.

ваня слышит, потому что он совсем недалеко, растёкшийся по мягкому ковру в гостиной, залипает блаженно в потолок. ваня слышит и сразу же встаёт, любопытно заглядывая в кухню.

— а? — его глаза улыбчивые и чистые, он кажется таким до безумия счастливым с того момента как мирон приехал.

мирон замолкает и в ужасе смотрит на ваню. потому что ему пиздец как страшно. он знает что ваня, ванечка — он умный мальчик. строит иногда дурачка, но куда там. мирон думает, — только не ванечка, только не его ваня. потому что это страшно. потому что эта зараза забрала у него столько людей, что ещё один передоз, ещё одну остановку сердца он не переживёт. не ванин передоз.

на ваню хочется накричать, хочется кричать долго и оглушающе, выбить всю дурь из его крашеной головы, а ещё спросить как он тут, всё ли у него хорошо. и ещё крепко-крепко обнять. потому что ванечка не глупый, он бы не стал просто так, не стал бы так издеваться над мироновым старым сердцем.

— вань, что это? — голос дрожит, о ещё бы. — ваня.

мирон требует ответа, настойчиво, глядя с вызовом, неопределённо махнув рукой в сторону подоконника.

у него сердце бьётся прямо в горле, как будто он сейчас закашляется и выплюнет чёрный окровавленный комок, не сможет больше терпеть его бешеного стука за рёбрами.

— а? — снова так же нелепо спрашивает ваня и тянется к выключателю.

вспыхнувший голубоватый свет от энергосберегающей лампочки сильно режет глаза, и мирон моргает. ваня делает пару шагов на встречу и смотрит на подоконник. мирон не смотрит. он всё ещё надеется что это галлюцинация или он спит.

— вань, что это?! — голос звучит высоко и истерично от того что мирон паникует.

ваня глупо моргает и переводит на мирона растерянный взгляд. заламывает недоверчиво бровь, начинает заламывать и пальцы. мирону хочется его за это придушить.

— глюкозка, — как ни в чём не бывало сообщает евстигнеев и подобрав одну таблетку с подоконника, закидывает её в рот. — угощайся.

мирон моргает. ещё раз. думает что ослышался. или ёбнулся в край.

— глюкозка? — полувопросительно тянет он и поднимает на ваню пустой взгляд. — рудбой, какого хера глюкоза делает в пачке из-под сигарет?

ваня кажется перестаёт въезжать окончательно и тупенько улыбается на пол лица.

— стараюсь поменьше курить. заедаю вот сладеньким, — честно сообщает он и причмокивает. — ты чё нервный такой?

мирон улыбается и тянет руку к ваниным волосам. на голове у того и так шухер, но мирон всё равно растрёпывает, всё равно зарывается пальцами и пропускает выцветшие, синеватые волосы сквозь.

— ванечка, — тихо говорит мирон и смеётся. — ты у меня такой хороший.

ваня опять заламывает свои светлые брови и перехватывает его руки своими.

— ты что? — спрашивает он.

мирон качает головой и опускает взгляд.

он ничего.