— Я была уверена, что он уйдет, как только мы уснем. Ты ничего не знаешь, Сугимото?
Утром Асирпа была удивлена настолько, что поделилась этим с Сугимото чуть ли ни едва он раскрыл глаза. Качая головой, Сугимото зевнул. В руках девушка держала длинную деревянную резную палку и задумчиво постукивала большим концом по ладони. Стоя у окна, они вместе смотрели на лес на холме, будто чего-то ожидая. Мимо пробегали дети, проходили взрослые, и каждый не переминал поздороваться, отчего у Сугимото уже появилось с десяток новых знакомств, и он был не уверен, что запомнил имена всех.
Отвлеченный мыслями о вопросе, он вздрогнул, когда Асирпа, склонив голову, взглянув на него исподлобья, угрожающе произнесла:
— Ты действи-и-тельно ничего не знаешь?
Ростом она не доходила ему до плеча и, чтобы заглянуть в лицо, вытянулась вверх изо всех сил. Ее твердый взгляд сводил на нет всю комичность позы, но она все равно не выглядела искренне серьезной. Он мог бы высказать предположение, что дело было в том, что они с Огатой «подружились», но это потребовало бы дальнейших объяснений. Указав на палку в ее руках, Сугимото спросил:
— А это зачем?
— Это суту — палка для наказания. — Девушка вытянула палку перед собой, чтобы он мог рассмотреть поближе. — Чем толще — тем лучше — больнее.
По словам Асирпы Огата молча покинул котан еще пару часов назад и, пусть и, видимо, только ради охоты — все, кроме винтовки и необходимого минимума было на месте, ему могло хватить и этого. Сделав вид, что он не понял ее намека, Сугимото сменил тему:
— А что у нас на завтрак?
— Остатки вчерашнего мяса и, если повезло, то Огата принесет белок из моих ловушек. Он ушел слишком рано, так что, может, на медведя решился наконец-то? Не знаю, правда ли это, но поговаривали, будто видели еще одного.
Одно упоминание зверя вызвало в подсознании Сугимото страшное воспоминание борьбы за свою жизнь, воскресив в теле ощущение тяжести его лап. Помотав головой, он замотал и хвостом, на что обратила внимание Асирпа, начавшая говорить о чем-то с бабушкой на их языке.
— Сугимото. Когда Огата вернется, я хочу поговорить с вами обоими.
Он кивнул, и она вернулась к прерванному разговору, то и дело указывая в его сторону. Каждый раз, когда женщина окидывала его многозначительным непонятным взглядом, Сугимото, вернувшийся к созерцанию вида за окном, чувствовал смущение и, дергая ушами, позабыв, что они не спрятаны, пытался вникнуть хотя бы в настроение речи. Прежде, чем он насчитал пять упоминаний своего имени и четыре — Огаты, но так и не понял, в каком ключе они были использованы, разговор закончился. Асирпа удовлетворенно улыбнулась, а довольная бабушка погладила ее по руке.
— Хуси согласилась, — сообщила Асирпа.
На что именно, спросить Сугимото не успел, отвлеченный ее следующими словами:
— Сугимото, а ты знаешь зверя Огаты?
Вопрос был внезапный, но он не так давно задавался им и сам и достаточно быстро ответил:
— Какая-то дикая кошка. Никогда таких не видел… — было задумавшись, он понял. — А ты что, знаешь?
Глубоко кивнув, так что звякнули серьги, Асирпа поманила его к себе. Послушавшись, Сугимото сел рядом, у огня, не преминув заглянуть в котелок, и подметил, что вода начала закипать. Чтобы не дать голоду разыграться, устремился в слух.
— Огата мне не рассказывал, но ача — «отец» на моем языке — как-то встречал хищника с пушистым бело-серым мехом в темные пятна. Вблизи он его не видел, но ему удалось увидеть, как тот охотился за горным козлом. Я хорошо это запомнила, потому что сначала не поверила, что зверь без копыт может не просто ходить, но и гнать добычу по практически отвесным скалам. Ача сказал, что это все благодаря тому, что у него длинный-длинный хвост, который он использовал для баланса, пока бежал и прыгал. Он настолько длинный, что длиннее даже его тела!
Асирпа попыталась изобразить длину, о которой говорила, с помощью суту, чтобы показать на своем хвосте, но ей не хватило и добавленных рук. Оценив ее старания, Сугимото бездумно произнес:
— У Огаты конечно очень длинный хвост, но не длиннее его самого. Наверное…
Не имея предмета мыслей перед глазами, Сугимото умолк, задумавшись, соответствовали ли его слова действительности. Хвост Огаты то и дело выставлялся из-под плаща, даже когда тот оборачивал его вокруг себя, когда сидел. Как будто тот был излишне длинный. В целом то, что кошка Огаты была горной, как ни странно, а ему подходило. На двести третьей высоте, на которой они встретились, не было отвесных скал, но Сугимото не сомневался, что Огата использовал природу определившегося в нем еще до рождения хищника на полную, благодаря меткой стрельбе убив не меньше, а то и больше русских, чем он сам.
— А как этот хищный кот называется? — Спросил Сугимото скорее для отвлечения, нежели интереса. Добавил: — Ты видела, как Огата охотится?
Девушка покачала головой и отложила палку. Заглянула в котелок и, нюхнув аппетитный запах, облизнулась, затем посмотрела на бабушку, но та не отреагировала. Ни то поникнув, что отразилось в ее слегка опустившихся ушах, ни то потеряв заинтересованность, она все-таки ответила словами:
— Названия не скажу — ача не знал. А к охоте у Огаты настоящий талант. Ловушки он хорошо научился ставить, но это меркнет перед его исключительным обращением с ружьем. Он настолько хорош, что мог бы перестрелять всю добычу в лесу. Когда он еще только пришел в наш котан, мне стоило больших трудов объяснить ему, почему нельзя брать у камуи больше, чем нужно для еды.
Услышав не совсем то, что рассчитывал, Сугимото не стал настаивать. Сказал:
— Вот как. Мне казалось, он рациональнее.
— Он рациональный, просто хотел заработать денег на шкурах, чтобы не быть у нас с бабушкой в долгу. Сейчас он не ловит больше нужного.
Прозвучало как оправдание, и он не удержался и произнес:
— До сих пор не верится, что он к тебе прислушивается.
Девушка наклонила голову в сторону и посмотрела на него не без удивления. Краем уха он услышал, что изредка улавливаемый скрип чужих шагов по снегу раздался громче, чем все прошлые разы.
— Почему? Между вами вчера что-то случилось?
Выбрав эту реплику подходящей, чтобы дать о себе знать, Огата прошел по снегу уже не крадясь. Поведя ушами, Асирпа повернула голову в сторону входа и, увидев его в проеме, улыбнулась.
— Как улов?
Войдя, Огата потряс перед ней пустым мешком, и она нахмурила лоб. Вздохнув, девушка вернула внимание к котелку над огнем и, оценив содержимое, произнесла:
— Ладно, обойдемся тем, что есть.
Поставив винтовку к стене, Огата, кивнув бабушке, сел четвертым в круг у котелка. Начав разливать его содержимое по посуде, Асирпа заговорила вновь.
— Мне все было интересно… Я знаю, что вы двое вместе воевали, но как так получилось, то что вы были в разных дивизионах, но все равно встретились? Огата так и не рассказал.
Если бы она действительно хотела знать, то спросила бы у Сугимото, пока они были одни. Взяв свою порцию, Огата молча принялся за еду, и Сугимото, посчитав, что тот не против, так же не найдя в ее внезапном интересе недоброго умысла, взял вопрос на себя.
— Да ничего особенного. Меня оглушило взрывом, а потом я очнулся в куче трупов. Огата был рядом и притворялся мертвым. Нас обоих бросили, враг наступал, и поэтому нам пришлось действовать вместе. Ну, как пришлось, сначала Огата едва не проткнул меня штыком, а потом приказал умереть за него. Но я переубедил его работать сообща.
Сугимото произнес это без обиды и, не без удовольствия подцепив палочками оленину, принялся жевать. Асирпа перевела взгляд на Огату, хлебавшего суп. Осуждение в ее глазах вызвало на его лице пренебрежение.
— Он упустил важную деталь — единственная причина, почему нам пришлось работать сообща — его вина. Он лежал весь в крови и кишках среди других разорванных тел, разумеется, я решил избавить его от мучений. Мы стали бороться, и нас заметили. У меня была ранена нога, а у него разве что с головой не в порядке, поэтому я приказал ему идти в бой.
— Э-э? Разве все так было на самом деле?
Удивившись, Сугимото склонил голову в сторону и уставился на свои палочки, будто на них было написано опровержение. Углами глаз заметив, как под плащом зашевелился чужой хвост, он вспомнил, что не знает его длины.
— Именно так, поэтому не вводи других в заблуждение, если ничего не помнишь.
Отвлеченный недовольством в голосе Огаты, Сугимото вернул внимание еде и, прежде чем отпить супа, ответил:
— Нет, я помню. Я вывернул тебе руку, а затем ты закричал: «Враг!», и я успел увернуться от пули. А потом ты, почти не целясь, пристрелил его. Тогда я подумал, что выживу и убью остальных русских, если это было не случайным попаданием, и так и случилось.
— У меня была ранена нога, а не рука. С такого расстояния я не промахиваюсь.
Последнее прозвучало как будто горделиво, и в подтверждение этого уши Огаты встали торчком. Не заметив этого, Сугимото продолжил, не прожевав:
— В итоге Огата меня прикрывал, а я, как только добрался до русских, убил всех голыми руками, потому что винтовку заклинило. Или у меня не осталось патронов?..
Он замер, прекратив шевелить челюстями, и посмотрел в сторону, силясь вспомнить.
— Она была сломана, — подсказал Огата.
— А, точно! — указав на Огату рукой, в которой держал чашку, чудом не разлив содержимое, Сугимото увлеченно кивнул. — После мы добрались до траншеи и дождались там подкрепления.
— Значит, вы боевые товарищи, — подытожила молчаливо следящая за их рассказом-разговором Асирпа. Ее слова прозвучали скорее как вопрос, нежели утверждение, но не получили ответа, и Асирпа обратилась к Огате. — Так, чем вы вчера все-таки занимались, не расскажете?
Повисло молчание. Асирпа, как ни в чем не бывало, прихлебнула суп. Осознав лишь сейчас, что по какой-то причине ее ничуть не задело обсуждение смертей на поле боя, Сугимото охватило чувство вины и страх, что она изменила бы отношение, узнай, что они убивали не только на безликой войне, но и буквально вчера, и не солдат врагов, а жителей Отару. Сугимото невольно метнул взгляд на Огату. Перекатив в пальцах палочки, тот обыденно произнес:
— Повидали знакомых Сугимото, решили проблему с его оружием и разобрались с теми, кто нападает на охотников.
Уши Асирпы поникли. Сугимото не стал встревать, хоть и хотел ее утешить. Неожиданно она отставила еду и, нахмурившись, повернулась к Сугимото.
— Я против убийства, когда его можно избежать, но понимаю, что у вас свое мнение на этот счет. Что сделано — то сделано. Сугимото, расскажи, пожалуйста, правду.
Столкнувшись с ее пронизывающими голубыми глазами, Сугимото забылся, увлеченный их чистотой. Они не требовали, а убеждали довериться, как будто простили бы все, стоило поделиться сотворенным, и он не удержался. Приложив уши к голове, отчетливо произнес:
— Огата сказал правду. Я убил четверых. Трех мужчин и женщину. Огата — одного из тех, кто решил напасть на нас, пока он выслеживал оленя. Торговца оружием, главаря семьи якудза и их любовницу можно было не убивать, но я все равно это сделал.
Взгляд Асирпы похолодел. Осознав, что зря понадеялся не увидеть осуждение, Сугимото отвернулся, минуя лица девушки и обеспокоенной сменой атмосферы бабушки, невольно встретился глазами с Огатой и прочел в них очевидный немой вопрос.
— Зачем? — девушка стиснула ладони в кулаки на коленях. — Неужели нельзя было…
Проступившая в ее голосе боль резанула Сугимото прямо в сердце. Несмотря на то, что он уже ответил, он бесстрастно произнес:
— Нет, нельзя.
Асирпа опустила голову, пряча лицо. Ее плечи вздрогнули, сжавшись, и, спустя мгновение, резко распрямились вместе со всем телом, так что в воздух взметнулись длинные волосы. Сережки на ее вставших торчком ушах громко звякнули. Ошеломленный ее решительностью, Сугимото обескураженно заморгал.
— Спасибо, что рассказал, Сугимото. — Она слабо улыбнулась, и мягкая радость отразилась и в глазах. — Знаю, что это прозвучит очень эгоистично с моей стороны, но… Если тебе некуда пойти, то я все-таки хочу, чтобы ты остался в моем котане.
Не веря услышанному, Сугимото моргнул еще несколько раз, но уже медленнее, переваривая ее слова. Коротко кивнул, не доверяя голосу. Девушка повернулась к Огате и с тем же спокойствием и уговаривающим намерением произнесла:
— Тебе мне тоже есть, что сказать. Возьми меня с собой.
Мужчины удивились практически одновременно: Огата промахнулся палочками мимо раскрытых губ, а Сугимото, еще не отошедший от того, что она его простила, издал гортанный звук. Вновь посмотрев на Сугимото, Асирпа шире улыбнулась:
— Раз ты присмотришь за хуси, то мне не о чем будет волноваться. Спасибо. Я давно хотела поохотиться в других местах, а с Огатой она не будет волноваться, что что-то случится со мной.
— Я не соглашался, — подал голос Огата. Выглядел он спокойным, но качающийся из стороны в сторону хвост выдал его недовольство.
— Мы тебя откармливали, ухаживали за тобой и дали тебе дом, — возмутилась Асирпа. — Меньшее, чем ты можешь отблагодарить — согласиться.
— Я не домашний скот. И жилье, и еду я отработал.
Огата полноценно замолотил хвостом под плащом. Делая вид, что не замечает, девушка жестом предложила ему добавки и, когда он протянул к ней чашку, взялась за нее и вновь пустилась в атаку.
— Да ладно тебе, Огата. Соглашайся. Если откажешься, я все равно за тобой пойду, а если это случится, то хуси будет волноваться, догнала ли я тебя. Ты же не хочешь, чтобы хуси волновалась?
Угроза была глупой и пустой, но Огата молчал, как будто задумавшись, не отпуская чашку. Смотря весь разговор лишь на Асирпу, он неожиданно перевел взгляд на следившего за ними Сугимото.
— Скажи ей остаться.
Приказ, а это был именно он, а не просьба, вызвал у Сугимото знакомое неприятное ощущение. Скорее противясь самой его сущности, нежели содержанию, Сугимото сказал:
— А я тут при чем?
Огата цыкнул.
— Ты действительно останешься здесь, если она уйдет со мной?
Сугимото вспомнил его вчерашние слова. Уход Огаты из котана означал безопасность для Асирпы. Если бы она ушла, то все предосторожности, которые они предприняли, жизни — жизнь неповинной женщины, судьбу которой девушка только что милосердно приняла, была зря принесена в жертву. Нехотя, Сугимото подчинился.
— Я думаю, что он прав, Асирпа-сан. Ты сама сказала, что научишь меня быть волком. Ты можешь отправиться в путешествие, когда будешь к нему готова, когда Огата заглянет к вам в гости.
— И когда это будет, Огата? — моментально отозвалась Асирпа. Они с Огатой все еще боролись за его еду, и она упрямо не желала отпускать.
— Понятия не имею.
Сугимото внутренне огрел Огату по затылку его же прикладом винтовки. В его интересах же было подыграть, но он шел напропалую честным отказом.
— Вот видишь — он не знает, — назидательно произнесла Асирпа. — А быть может и не придет никогда. Это же Огата.
Дало ли последнее ее заявление слабину в руках, или она все-таки устала, но Огата наконец-то пересилил ее и забрал свою чашку. Ожидая от него возражений, Сугимото остался ни с чем и он использовал последнюю свою идею ее переубедить.
— Тогда с тобой пойду я. Когда меня научишь.
— Но я уже решила уходить. Потом хуси будет труднее убедить.
— Я тебе помогу? — неуверенно возразил Сугимото.
Сложив перед собой освободившиеся руки, Асирпа задумалась, уперев палец в подбородок. Подумав, что образумил ее, Сугимото было вернулся к практически остывшей еде, когда она произнесла:
— Тогда возьмем тебя с собой.
Сугимото едва не подавился супом, а менее удивленный Огата лишь вздрогнул глазами, так что те странно сузились в тонкую линию. Довольная произведенным эффектом, Асирпа добавила:
— Котан не оставит хуси в беде и позаботится о ней. Если вас будет двое, то и ей спокойнее. А Сугимото буду обучать по дороге.
— Сугимото…
Низкий голос Огаты был перебит звонким Асирпы. Закрыв собой Огату, она наклонилась перед Сугимото и, сияя, как ребенок, выпрашивающий сласти, произнесла:
— Ты же согласен, Сугимото? Вы с Огатой хорошо ладите, а втроем нам будет еще лучше!