Про пять стадий принятия знают все. Хосок, к сожалению, знает особенно хорошо.

Дни идут — и он привыкает, мирится, учится, и это не так сложно, как казалось поначалу, потому что Чимин присылает статьи. Хосок им не сразу верит, но Чонгук, вот, перед ним, живой пример, с которым они — пока — не затрагивают тему, и у него нет иного выбора, кроме как открыться новой информации. Ему всё ещё страшно, непонятно, он чувствует барьер внутри, который приходится собственными усилиями рушить ради сына.

Мысль, кто, если не он, вертится в голове, и Хосок вновь открывает статью, которую бросил на середине, и дочитывает да записывает в тетрадь то новое, что не встречал в других. Тетрадь эту перечитывает каждый раз, как начинает сомневаться во всём. Помогает. Иногда.

Вскоре он даже учится фильтровать, потому что зачем ему исследования и научные факты, прочитанные не один раз, если ниже есть ссылка на интервью непосредственно с такими людьми? А люди живут. Учатся, работают, занимаются спортом, да и не только спортом, но такие статьи Хосок, ещё не готовый, пропускает. Любят, встречаются, заводят собак, временами и детей, строят дома, получают повышения, терпят неудачи, расстаются, как и все остальные, и всё, что их отличает от Хосока, заключается лишь в том, с кем они идут по жизни. И не всегда отличает.

Проще всего читать про отношения омег, потому что Хосок проецирует на себя и пытается понять, чем они с Соëном отличались, помимо условий жизни, отношения общества и возможности зачать ребёнка. Есть аспекты отношений альфы и омеги, природные, под которые сложно подогнать двух омег, и тогда Хосок вспоминает Чимина и Сокджина. Всё правильно. Похоже на них, просто те два омеги целуются и строят семью, а они, ну, не думают об этом. Наверное.

Хосок после десятка статей об омежьей любви во всём сомневается. Но не в том, что Чонгук с Тэхëном сможет найти гармонию, какая бывает у альфы и омеги. Может быть, немного другую. Не столь важно, какими маленькими привычками, в которых проявляется любовь, они обзаведутся, главное, чтобы Чонгук был счастлив — правильно?

Наверное, правильно. Рациональная часть его рассуждения принимает. Эмоциональная пребывает в шоке и ужасе и не показывается, поэтому Хосок, говоря честно, не чувствует ничего, будто всё внутри заморозили. Без чувств легко разбираться.

Побыть в ужасе он успеет потом, когда убедится, что Чонгук в порядке. Его отцовские чувства здесь второстепенны, потому что не влияют ни на что, в отличие от чувств Чонгука. Если Хосок не примет Чонгука, мир, в целом, не рухнет. Возможно, рухнет мир Чонгука, возможно, Соëн, если существует жизнь после смерти, не даст Хосоку спокойно жить, возможно, это будет не Соëн, а совесть и отцовская боль, но всё ещё может наладиться. Из сотни прочитанных интервью Хосок видел лишь десяток тех людей, которых приняли родные.

Если же сам Чонгук не примет себя, никто не сможет помочь. И мир от этого не рухнет, не в глобальных масштабах, зато вся их семья, всё, что Чонгук сначала с помощью Хосока, потом самостоятельно и с Чимином и Сокджином выстраивал внутри, пойдёт прахом. Поэтому чувства Хосока не имеют значения, пока Чонгук не принимает себя.

Поэтому Хосок, только когда глаза начинают болеть, откладывает ноутбук на кровать и массирует виски. Голова гудит, слишком загруженная беспрерывно поступающей информацией, и мысли смешиваются. Хосок уже перестаёт понимать, что прочитал в последней статье и статьях до. Это глупо — читать абсолютно одинаковые по смыслу предложения с разным набором слов всё свободное время, точно там будет написано иное.

Чимин, будто чувствует, шлëт не новую ссылку, а пару фотографий счастливой семьи из двух омег с ребёнком лет трёх на руках у одного и беременным вторым. Где он их берëт — загадка.

Хосок прикрывает глаза. Его уже ничего не шокирует, он после стольких исследований и интервью спокойно признаёт, что такие люди живут, причём вполне наслаждаются жизнью, если не касаться общественной неприязни. Хотят связывать жизнь со своим полом, вперëд, Хосок даже поддержит. Не так сложно привыкнуть к чему-то неожиданному и атипичному, если изначально про это не слышал, а после услышанного рядом присутствует человек, готовый завалить материалами на всех языках, и на голову давит осознание, что от действий Хосока в данный момент зависит, без преувеличения, жизнь его сына.

Не помогает это всё в одном — с Чонгуком заговорить трудно. Тем более, с Чонгуком, который прячется от него, определённо, виня себя во всех бедах, и это должно бы подогнать, да Хосок всё равно чувствует себя неопытным подростком, не знающим, как строить важные разговоры.

Чимин по своим связям находит психолога, работающего с такими подростками.

Хосок ещё несколько дней тянет, не зная, как решиться на разговор с Чонгуком. Только мысль, что чем дольше он оттягивает, тем хуже делает, подгоняет и вынуждает в последний выходной день, после возвращения из магазина, остановиться у двери. Чонгук с Тэхëном больше не видится. Вообще-то, он ни с кем не видится, запирается в комнате и избегает даже Сокджина, а такого у них никогда не было.

Хосок набирается смелости, прежде чем поднять сжатую в кулак ладонь и постучать.

Чонгук открывает тут же, будто стоял с той стороны.

Интересно, кто из них выглядит хуже?

— Пап?

— Можно войти?

— Я не думаю, что... — Чонгук оглядывается назад и выдыхает громко. — Входи.

Видно, как сильно он не хочет и одновременно с тем нуждается. Хосок мягко открывает дверь дальше и проходит, краем мыслей ужасаясь хаосу, царящему в комнате, и даже не сказать, где раскидано сильнее: на кровати, на столе или на полу. И цветок на подоконнике завял. Чонгук ведь его так долго искал.

Все места, куда можно было бы сесть, заложены, и остаëтся только опуститься на край кровати в надежде, что его оттуда не прогонят. Гнезда нет. Хосок и решает с этого начать.

— Ты разобрал гнездо? — осторожно спрашивает.

Чонгук пожимает плечами.

— Оно всё равно перестало помогать. Вещи в шкафу, если хочешь.

Ладно, не то.

— Вы с Тэхëном поссорились? — поближе к теме.

— Нет, с чего нам?

— Ты заперся дома, а раньше тебя здесь было не поймать.

— Пап. — Чонгук, откинув в сторону учебники, садится прямо на пол, подогнув под себя ноги. Он мелко дрожит. Хосок чувствует, что и сам начинает. — Тэхëн — омега.

— Ты тоже.

— В этом и проблема! Не притворяйся, что не понимаешь!

— Я пришёл поговорить, Чонгук-а, — ну же, вперёд. Сейчас боязно, потом всё обязательно наладится, как обещает Чимин и статьи в Интернете. Правда, другие статьи прогнозируют самое плохое, но у них этого быть не может. Хосок не позволит. И даже если это значит пересилить себя, он справится. — Именно об этом. Мне нет смысла притворяться.

Чонгук разом теряет всю смелость, сжимается, становится меньше — хотя куда ещё, и без того ведь крохотный и беззащитный. Хочется забыть, обнять и предложить вдвоём посмотреть какой-нибудь фильм, чтобы никогда не заводить этот разговор снова и жить, как жили раньше. Только невозможно так. И нельзя.

Возвышаться, пока Чонгук сидит на полу, немного некомфортно, Хосок сползает и прислоняется спиной к кровати, подбирая в голове слова.

— Тэхëн знает про тебя? — в ответ едва слышное бурчание, что, вроде как, больше похоже на согласие. Уже хорошо. — Твои чувства могут быть взаимны?

— Они уже.

— Вы всегда встречались у него. Его отец?..

— Не знаю, мы не обсуждали.

Маленький колючий ëжик.

Хорошо, тоже не то.

— Чонгук, скажу правду, — с тихим вздохом Хосок прибегает к тому, что в их отношениях всегда работало. Правда способна многое починить. Если открыто говорить о чувствах, откроется и Чонгук. — Я не знаю, как подступиться к тебе, потому что ни разу с таким не сталкивался. Но я хочу быть с тобой, а не твоим врагом. Я не осуждаю, не собираюсь отказываться и прошу помощи. Что мне делать? Что бы ты хотел, чтобы я сделал? — Чонгук молчит и прожигает взглядом пол. Хосок тонет в отчаянии. — Я отправлю тебе анкету одного психолога, посмотри, подойдёт или нет. Он работает с гомо... — Хосок запинается и тут же корит себя за это, потому что Чонгук эту запинку пропускает через себя и вздрагивает сильнее. — С гомосексуальными подростками.

— Поможет мне влюбиться в альфу? 

Хосок прикрывает глаза: столько колючек, словно Чонгук видит его угрозой, а не отцом, желающим быть рядом.

— Скорее принять влюблённость в омегу, — спокойно отвечает.

Чонгука будто по голове бьют тяжëлым, он громко вздыхает и смотрит так, словно Хосок сообщил ему самую ужасную новость. Это немного странная реакция. Не та, которая должна быть. Что он опять не так делает?

Надо было позже прийти и лучше подготовиться.

— Пап... — звучит на грани слышимости, когда Хосок уже тонет в мыслях.

— Я здесь.

Наконец-то.

Чëрт возьми, наконец-то.

Чонгук подползает и прижимается к боку, устроив голову на плече, Хосок обнимает его за талию и отпускает напряжение. Сложно, на самом деле, отпустить то, с чем он живёт третью неделю, но с сыном в объятиях становится намного легче.

— Хëн поцеловал меня тогда, — бормочет Чонгук. Откровение на откровение. — Ну, когда я... В клубе... До того. Он поцеловал, и я сбежал, и... Там, в клубе, этот альфа. Я не понимал, что делаю, мне просто нужно было... Я чувствовал себя бракованным, понимаешь? И хотел починить себя, и всё почти получилось. То есть мы разговаривали, перекидывались фразами, танцевали. А потом поднялись, и я запаниковал. Я не знаю, как описать. Такое ощущение, что зверь внутри собирался разорвать мне грудь, запах Тэхëна был повсюду, я сердце себе хотел вырвать, чтобы не чувствовать этого. Это даже не реакция человека была, а именно волка. Будто истинному собираешься изменить, понимаешь? Но мы не истинные. Я так подвëл тебя, пап. И хëна. И всех вокруг.

— Меня ты точно не подвëл.

— Подвëл! Ты бы хотел, чтобы я был нормальным. С альфой. И детьми.

— Послушай, ребёнок. — Хосок осторожно отстраняет сына, чтобы установить зрительный контакт, и хмурится, аккуратно вытерев слезу с его щеки. — Даже если и так, к чëрту мои желания и ожидания. И желания всех остальных, твою жизнь жить не мне, не им, даже не Тэхëну. А я бы предпочёл видеть тебя счастливым. Нужно ли для этого найти альфу, омегу, бету, единорога с Венеры, забраться вверх по карьерной лестнице или стать отшельником и завести дюжину ворон, решать тебе. И даже если я когда-то хотел погулять на твоей свадьбе с альфой, не значит, что я хочу этого сейчас. Ещё месяц назад я понятия не имел, что омега может любить омегу, и думал, что этот твой Тэхëн — альфа, о чём речь? Всё равно, кто он, факт, что я всегда на твоей стороне, неизменен. Я здесь, с тобой, против всего мира, и мне плевать на всë вокруг. И всякие Тэхëны это не исправят.

— Стану отшельником и заведу дюжину ворон, — вновь спрятав лицо в изгибе шеи, с упрямством в голосе бормочет Чонгук.

Шутит — это хорошо.

— Не стоит ворон, — больше шутливым, чем серьёзным, тоном отвечает Хосок.

— Почему?

— Я боюсь их скопления. Лучше попугаев. Покрасим им перья в чëрный, не отличить будет. — И в подтверждение мыслей кивает, с удовольствием слыша мягкий смех ребёнка. — Да и ты, моя социальная бабочка, в отшельничестве не сможешь. Разве что первый месяц.

— Я интроверт, пап.

Чонгук, вероятно, говорит, закатив глаза.

— Именно поэтому я даю месяц, а не три дня.

Спорить не с чем, Чонгук в объятиях затихает. Хосок ждëт пару минут, даëт возможность погрузиться в чувства. После — медленно сжимает талию, перетягивает вперёд, чтобы им удобнее было обниматься, и больше не предпринимает никаких попыток пошевелиться или разговорить. Трудно сказать, что всë налаживается, но они хотя бы сделали первый шаг.

— Хочешь сходить куда-нибудь? — интересуется Хосок, когда чувствует, что Чонгук больше не напряжëн. — Кино, парк, антикафе?

— Может, котокафе?

— Значит, котокафе. Собирайся пока.

Как он всë-таки соскучился по времени с Чонгуком.

Котокафе, куда они вдвоём приходят, оставив машину дома, им хорошо знакомо. Настолько, что в кошельке Хосока быстро находится скидочная карта постоянных посетителей, девушка за стойкой приветственно кивает и улыбается искренне, а чëрная кошка с белой мордочкой прыгает на плечо Чонгука и принимается тереться. Боми. Его любимица. Красавица, и ей быстро нашли бы дом, если бы она не попала в приют без хвоста и с повреждëнным ухом. Безумно ласковая, нежная, дружелюбная.

Хосок давно думает забрать её, но сегодня решает пойти дальше. Сейчас, наверное, Чонгук нуждается в домашнем питомце сильнее, чем когда-либо. Пока Чонгук занят игрой с кошками, Хосок подходит к знакомой работнице и уточняет детали: что нужно, какие условия и отдадут ли вообще. На руку играет то, что работница их хорошо знает, поэтому легко идёт навстречу, советует, где можно закупиться.

— Мне нужно отойти ненадолго, — предупреждает Хосок Чонгука, уже забывшего, что из людей он тут не один, и возвращается к машине, чтобы доехать до зоомагазина.

Денег уходит немало, но на итоговую сумму он старается не смотреть. Домашние питомцы — это всегда дорого, если подходить ответственно, и по этой причине Хосок и воздерживался от заведения. Что ж, если Чонгуку так станет легче, хорошо.

Сокджин, правда, шутить будет, что Хосок собирался омегу найти, а завëл кошку. Ничего страшного. Переживëт.

С сыном, к сожалению, не удаётся провести достаточно времени: когда Хосок возвращается, оплаченный час подходит к концу, а Чонгук, окружëнный кошками, высказывает всё недовольство, что его бессовестно бросили, хотя обещали быть вдвоём. Вот через два дня уйдёт в школу, вернётся, а дом завален кошачьими игрушками и под диваном прячется малышка Боми. Сразу поймёт и простит.

А пока Хосок крепко сжимает в объятиях Чонгука и ерошит волосы под возмущëнное бурчание. По такому он действительно соскучился, и сейчас, когда они снова вместе, не думает, что может чувствовать себя счастливее.

Ошибается.

Когда Чонгук за ужином говорит, что не против психолога, Хосок по уровню счастья превосходит всё, что было до.

Омрачает только одно: Чонгук не перестанет избегать Тэхëна.

Конечно же, сейчас нужно, чтобы первый шаг к сближению сделал Тэхëн, потому что Чонгук слишком не уверен ни в себе, ни в их дружбе, ни в их чувствах. Проблема в том, что Тэхëн об этом не знает. В его глазах Чонгук прячется именно от него и не желает видеть, и они так и будут ходить по кругу, пока Чонгук не примет или пока Тэхëн не устанет от молчания. С одной стороны, им такой опыт будет полезен. С другой — можно было бы подтолкнуть.

Хосок хорошо знает, в каком состоянии Чонгук. Сейчас ему нужен Тэхëн. И если Тэхëн действительно такой уверенный касательно отношений двух омег, он может показать Чонгуку, что его жизнь на влечении к омегам не заканчивается. Главное, не навредить при этом Тэхëну.

Пусть даже не Чонгук, но Хосок сам хочет узнать его опыт. Понять, что ждëт Чонгука. Может быть, Тэхëн подскажет, чего ему не хватало от папы, когда он был так же уязвим, и Хосок сможет использовать это.

И стоит просто познакомиться с Тэхëном.

Знакомая дорога на следующий день занимает времени намного больше, потому что Хосок, отпросившийся у Хëнджина по жизненно важному делу, пока ведëт машину, чувствует себя таким же подростком. Он напряжëн. Он не знает, к чему приведёт встреча с Тэхëном, и это решение, вообще-то, было спонтанным, и лучше развернуться и уехать на работу, и не обращать внимания на панические мысли довольно трудно. Хосок старается. Надо было поговорить с Чимином и спросить, стоит ли лезть так глубоко в личную жизнь Чонгука или Чонгук воспримет это как нарушение границ.

Хосок паркуется у дома Тэхëна и прислоняется головой к рулю.

Нет никакой инструкции, как вести себя в таких случаях.

Бездействовать он не может, и лучше попробовать так, чем сидеть и ждать чуда.

Небольшой автосервис не заперт, значит, дома хотя бы отец Тэхëна — Юнги. И Тэхëн должен. Хосок осторожно проходит внутрь и оглядывается, замечая пару работников в стороне. На Юнги не похожи. Не то чтобы он знает, как выглядит Юнги, но уверен, что среди них его нет.

— Не подскажите, как найти Юнги-щи? — уточняет у одного.

Указывают в сторону кабинета. Ну, хорошо.

Прежде чем войти, Хосок стучится и заглядывает — и усмехается, когда понимает, что внешним видом мужчина, стоя листающий стопку бумаг, совсем не отличается. Разве что рабочий костюм более чистый, видимо, недавно стирали.

— Можно войти? — спрашивает, не получив приглашения.

— Входите, — отрешëнно отзывается Юнги.

— Юнги-щи, верно? — ненужное уточнение. Помимо него в кабинете никого нет.

— Верно. — Юнги кивает. — Чем могу помочь?

— О, я насчëт Тэхëна, — расслабленно выдохнув, отзывается Хосок и проходит вперёд, оглядываясь вокруг.

Кабинет обычный, можно сказать, пустой. Стол, стул, диванчик, шкаф и высокая пальма, разбавляющая обстановку. На этом небольшой список мебели и украшений заканчивается. Сразу понятно, что Юнги здесь проводит не так много времени и предпочитает либо работать в сервисе, либо находиться дома.

Юнги откладывает бумаги в сторону, и Хосок вновь обращает внимание на него. Выглядит холоднее и настороженнее, чем до этого. Хосок чуть не стонет от осознания, что говорить вот так с порога не стоило. Юнги же, как родитель, инстинктивно встанет на защиту сына ещё до того, как Хосок объяснит ситуацию, и в итоге уровень их отношений значительно упадёт. Глупо, очень глупо. Сказывается нервное напряжение.

— Вы из школы? — поборов инстинктивную реакцию, спокойно уточняет Юнги.

— Нет-нет, не из школы, я бы хотел поговорить с самим Тэхëном.

Юнги поднимает брови и окидывает его взглядом.

— Мне не нравятся взрослые мужчины, зачем-то приходящие к моему сыну.

Справедливо.

Вторая ошибка.

Если бы к Хосоку на порог заявился тридцатилетний альфа, желающий поговорить лично с Чонгуком, причём не из школы, Хосок бы сразу выставил его прочь и только потом разбирался, кто такой и чего хочет.

— О, нет, он знаком с моим сыном, поэтому я и здесь.

— Вы же в курсе, как звучите? — У Юнги, похоже, заканчивается терпение. Хосок мысленно прикрывает глаза и стонет. Он напрочь забыл, как общаться с людьми. — Готов поспорить, семнадцатилетним парням не нужны родители, чтобы взаимодействовать друг с другом. Им не три года.

Говорить прямо Хосок не хочет. Он не знает, осведомлён ли Юнги о Чонгуке и что думает о нём. И если сказать про Чонгука, придётся и объяснять, почему Чонгук не может поговорить с Тэхëном сам, а это повлечёт новые вопросы. А если Юнги не осведомлён, это приведёт к тому, что Хосок просто-напросто раскроет важную тайну Тэхëна. Ни Тэхëн, ни Чонгук такое ему не простят. Он сам себе — тоже.

— Послушайте...

— Объясните мне, о чём хотите поговорить с Тэхëном, и я его...

— Пап, — усталую речь Юнги прерывает хриплый голос, — ты не занят?

Хосок оборачивается.

Тэхëн.

Не думал он, что их нормальное и полноценное знакомство произойдёт при таких обстоятельствах, но у жизни другие планы. И хорошо, что Тэхëн здесь, иначе пришлось бы упоминать Чонгука.

Заметив его, и без того мрачный Тэхëн становится ещё мрачнее и неувереннее. Отводит взгляд в пол, напрягается, сжимает губы. Хосок в его позе читает вину и едва сдерживается, чтобы не потянуться и не обнять. В его-то глазах Тэхëн стал членом семьи, а для него и — тем более — Юнги Хосок является чужим человеком.

— Здравствуйте, — всë-таки находит в себе силы проговорить Тэхён и кланяется.

Хосок сжимает кулаки.

Тэхëн выглядит не лучше Чонгука.

— Рад встрече, — с неожиданной мягкостью шепчет Хосок и протягивает руку, чтобы ласково потрепать по волосам, однако вовремя останавливается. Юнги.

На месте Юнги он бы за такое незнакомого тридцатилетнего альфу выкинул из города.

Тэхëн вдруг качает головой, оживляется и смотрит прямо. Принял какое-то решение.

— Как там Чонгук? — требовательно спрашивает, будто не сжимался только что.

А сам дрожит.

— О нëм я и хотел поговорить, — не уменьшая нежности, тихо отвечает Хосок.

— Чонгук? 

Юнги обращает их внимание на себя, и Хосок досадливо морщится, что так и не сумел избежать скользкой темы. Тэхëн, вроде как, сам заговорил про Чонгука. Либо настолько обеспокоен его состоянием, либо не так волнуется о сохранении тайны. Может быть, и то, и другое одновременно.

— Я отец Чонгука, — берёт на себя ответственность. — Чон Хосок.

Юнги вдруг теряет весь запал и заметно расслабляется.

— Сразу бы сказали! — на удивление, звучит более дружелюбным тоном.

Значит, про Чонгука он знает. Но знает ли про их отношения с Тэхëном? Проверять Хосок всё ещё не собирается, поэтому прикидывает, как можно намекнуть Тэхëну, что хочет поговорить лично. Скорее всего, Тэхëн и сам стремится к этому.

— Приглашаю в дом, там и поговорим.

Юнги приближается к Тэхëну, а Хосок не может сдержать улыбку, когда замечает, что Тэхëн к нему, подобно котёнку, ластится. Они близки. Это должно быть очевидным, ведь Тэхëн — сын Юнги. К сожалению, Чимин слишком много рассказал Хосоку, чтобы он не радовался хорошим отношениям отца и сына. Особенно, если речь про семью Тэхëна, в которого влюблëн его, Хосока, ребёнок и которого Хосок воспринимает, как минимум, как любимого племянника. Или возлюбленного Чонгука.

Необычно думать так об омеге, а не альфе.

Хосок чувствует необычайную лëгкость, когда понимает, что мысль не вызывает никакого отторжения. Теперь, когда Тэхён предстаёт перед глазами, пусть и минуту всего, когда все влюблëнные рассказы Чонгук обретают более глубокий смысл и живой образ, становится намного проще. Это просто Тэхëн. Просто Тэхëн, в которого влюблëн просто Чонгук, как и было последние четыре месяца.

Тэхëн, в ответ влюблëнный в Чонгука и способный сделать его счастливее. Сейчас — хотя бы счастливым, а не потерянным, беспокойным и оставленным.

Хосок не может представить, по какой причине должен выступать против. Чимин проделал отличную работу, и теперь, идя за Юнги и Тэхëном, Хосок хочет, чтобы их разговор привëл к откровенному разговору Тэхëна с Чонгуком.

Он знает, что это чувство далеко не постоянно и может смениться паникой и страхом за их будущее. Никто за несколько дней не принимает полностью такие новости. Однако паника и страх — не те чувства, которые ему стоит выставлять перед Чонгуком, пока он сам не устойчив, и другие Хосок может в себе найти.

Любовь и принятие.

Первое есть всегда, а вот со вторым ещё недавно были проблемы. Приятно понимать, что их постепенно становится меньше, а круговорот пяти стадий близится к конечной точке.

Остаëтся разобраться с внешними проблемами.

И написать инструкцию для родителей, что, как и он, однажды встретятся с этим же и без Чимина будут чувствовать себя без предупреждения и подготовки выброшенными на берег рыбами, до этого жившими в самой глубокой впадине и впервые увидевшими солнце.