— Значит так, ты…

      Итэр удивленно поднял голову: Ху Тао нависала прямо над ним, скрестив руки на груди, смотря свысока; брови хмурила и говорила так четко и уверенно, что Итэр немного испугался, подумав, что случилось нечто серьезное.

      — На этой неделе, в воскресенье, у моей девушки день рождения, — о боже, — и я собираюсь забабахать самую лучшую вечеринку за столетие. И ты обязан быть.

      — Подожди, — Итэр захлопал глазами, — с каких пор у тебя есть девушка?

      Ху Тао самодовольно ухмыльнулась:

      — С позавчера.

      — И… Я ее знаю?

      — Ну как тебе сказать, — Ху Тао хмыкнула, — есть повод узнать. В воскресенье. Я приглашаю всех. Аякс тоже придет.

      И зачем ему эта информация? Как будто присутствие Аякса как-либо повлияет на решение Итэра, который терпеть не мог огромное количество людей в одном месте — еще и бухих (он был уверен, что трезвым на такой вечеринке не останется никто; не то чтобы Итэр сам никогда не пил — пил, конечно, но старался делать это не в крупных компаниях).

      — Я подумаю, — равнодушно ответил он, собираясь уже вернуться к повторению истории, но Ху Тао не хотела так быстро отступать:

      — Нет, ты не просто подумаешь, — упрямо заявила она, — ты придешь, потому что в противном случае я надену свой черный пояс и размажу тебя по стенке.

      Итэр, конечно, не верил, но звучало все равно пугающе.

      — Ладно, ладно…

      — Обещай!

      Он тяжело вздохнул.

      — Обещаю.

      — Отлично! — Ху Тао хлопнула в ладоши. — И Сяо с собой захвати.

      — Ч-чего? Это вы, вообще-то, с ним лучшие друзья.

      Сяо, кстати, сидел на своем месте, и Итэр невольно бросил на него взгляд — и тут же отвел, встретившись с чужим. Сяо тоже смотрел на них. Слышал ли, о чем они говорили? Вряд ли… Слишком большое расстояние. Но, судя по всему, его определенно интересовало. Тц… Лишь бы Ху Тао додумалась говорить тише.

      — Так вы тоже, — невозмутимо возразила она.

      — Мы не общаемся.

      — А?

      Настроение резко сменилось: Итэр нахмурился, а Ху Тао, непривычно для себя, заметно поникла — она отвела взор в сторону (предположительно, на Сяо) и, вновь посмотрев на Итэра, негромко произнесла:

      — Значит, ты тоже не смог.

      — Не смог что? — не понял он.

      Ху Тао села за парту, рядом с Итэром, на чужое, пока еще не занятое место, и, нахмурившись, подперла рукой подбородок.

      — Я его, правда, давно знаю, и он всегда говорил, что ему никто не нужен, — о, да, Итэр вполне узнавал в этих словах Сяо, — но мне просто кажется, что это не так. И я думала, ты… Ну, ты такой человек, Итэр, ты со всеми общий язык находишь. Прямо как я, — Ху Тао усмехнулась. Видимо, именно из-за своей харизмы и добродушного нрава, она смогла длительное время общаться даже с кем-то вроде Сяо — не дружить, конечно, Итэр, судя по тому, что говорили они оба, вряд ли мог и с натяжкой назвать их друзьями, но общаться — уже достижение. У него, вот, не получалось.

      Тем не менее…

      — Это не я не смог, — категорично произнес Итэр, — это он не смог.

      — Не вини его.

      — Я не виню.

      Это было правдой. Он не винил. Он сочувствовал, относился с пониманием, старался как-то достучаться — но не винил. Однако, после очередного проигнорированного порыва хоть на чуть-чуть сблизиться с Сяо, Итэр отчаялся. В самом деле — отчаялся.

      — Может, с Казухой его свести? — внезапно предложила она. — Он такой спокойный и добрый. Может быть…

      Итэр едва не подскочил на месте:

      — Только, блять, попробуй, — недовольно выплюнул он, и Ху Тао, не поняв его реакции, удивленно округлила глаза. Но ничего не сказала.

      Итэр знал, в каком шатком состоянии все еще находился Казуха: они иногда пересекались в коридоре и разговаривали, и Итэр думал, что он последний подонок, потому что не мог пересилить себя и вновь начать общаться: у него внутри всегда что-то ломалось, когда он смотрел на своего старого друга, и воспоминания давили на горло, не давали сделать лишний вдох — и потому Итэр медленно, осторожно пресек их встречи.

      Они уже как полгода почти не разговаривали. Итэр держался рядом с ним год после трагедии, но, когда понял, что сам уже ментально не вывозит, что не может спать из-за кошмаров, что подрывается посреди ночи почти ежедневно, с паническим страхом потерять-Казуху-так-же-как-потеряли-его, что ему становится все хуже и хуже изо дня в день… Ему пришлось. Итэр жалел, пытался оправдываться перед Казухой, но тот, выслушав, лишь понимающе кивнул и тихо сказал: «Да. Я тоже думал об этом. Я не могу смотреть на тебя, не вспоминая его».

      И если Казуху сейчас свести с Сяо, если встать на те же грабли — Итэр боялся (Итэр был уверен), что ни один из них не выдержит. Никто, кроме него, Итэра, не знал, что произошло с Казухой и почему он так долго не появлялся в школе; никто, кроме Итэра, не знал, что Казуха сам дважды был на грани смерти. А теперь тепло улыбался одноклассникам, слабо смеялся с глупых шуток Аякса и, в целом, постепенно восстанавливался. Нельзя было все рушить. Итэр никому не позволит. Даже если они с Казухой больше не общаются, если он узнает — сделает все, чтобы избежать повторения прошлого.

      — Ну-у-у, нет — так нет, — Ху Тао поднялась, шумно потянулась и, как будто не они три секунды назад пребывали в общей печали, с улыбкой напомнила: — Я жду тебя. В воскресенье, — и, не дождавшись ответа, отошла к своему месту.

      «Он всегда говорил, что ему никто не нужен»

      Итэр лег на парту, уткнувшись лицом в свои руки.

      Он так устал.

      Почему он должен понимать каждого человека, идти на уступки, учитывать все его ментальные болячки — но никто не делает того же для Итэра? Почему никто даже не пробовал? Итэр так хотел высказаться, так хотел в длинной ночной беседе рассказать о том, что его тревожит, заставляет нервничать, о том, что с ним случилось, пожаловаться на свою жизнь и на свое состояние: Итэр не здоров, Итэр не стабилен, у Итэра каждый день как на пороховой бочке, и он не знал, когда она взорвется в следующий раз; но никто, совсем никто — не обладал и каплей желания ему помочь.

      А он так нуждался.

***

      На улице теплело.

      Март только начался, а снег уже растаял, и Итэр снял свою зимнюю куртку, что не могло не радовать. Он терпеть не мог холод и ветер, а потому внезапное солнце было как нельзя кстати — хоть немного поднимало настроение.

      Аякс шел рядом с ним, засунув руки в карманы, и задумчиво пялил себе под ноги, шаркая подошвой новых кроссовок по асфальту; он выглядел так хмуро сегодня весь день, но причину говорить отказывался, хотя Итэр, судя по тому, какая разъяренная была вчера вечером Люмин, предполагал, что произошло.

      Откровенно говоря, его не особо интересовали их отношения, несмотря на то, что это его сестра и хороший друг — Итэру бы со своими знакомыми разобраться, а потом уже лезть к Люмин, — а потому все, что он знал о происходящем между ними — он знал против своей воли.

      — Какой шоколад нравится Люмин?

      Ну, примерно как сейчас.

      Итэр закатил глаза.

      — Молочный. Без добавок, — он усмехнулся. — Что, поругались?

      — Тц, — Аякс слишком наигранно насупился, — просто твоя сестра — стерва.

      — Это не Люмин — стерва, — отрезал Итэр, — а ты — идиот.

      — Что-о-о? — недовольно протянул он. — Идиот? А ну обоснуй. Ну, давай.

      — Ну смотри. Ты почти все узнаешь от меня, а не от нее…

      — Я хочу сделать ей сюрприз!

      — Нет, ты только все портишь, — на самом деле, Итэр уже сомневался в правдивости слухов о том, что Аякс — главный ловелас их школы, потому что даже Итэр, у которого никогда не было отношений, был более сведущ в людских чувствах, чем этот здоровый лопух, — спроси у нее самой, что хочет. Ты так покажешь свой интерес. Ей нравится такое.

      — Да она пошлет меня.

      — С чего ты взял?

      — Потому что выглядит так, будто пошлет.

      — Я же говорю — идиот, — Итэр ускорился.

      Слова Аякса его внезапно зацепили.

      Интересно, а послал бы Сяо, если бы Итэр напрямую спросил, что от него хотят? Потому что Итэр думал — да, определенно, но Аякс решил так же про Люмин, которая, на самом деле, приняла бы это как чистую заинтересованность в себе. Может быть, это то, что необходимо сделать Итэру? Не ходить вокруг да около, не пытаться навязаться, не интуитивно искать, тыча пальцем в небо, а просто… Откровенно поговорить?

      Если он в самом деле хочет дружить с Сяо, может ли это быть его единственным выходом?

      — Да ты слушаешь меня или нет?

      — А?

      Итэр не слушал. Он завис вместе со своими мыслями.

      Стоит ли ему… Попробовать еще раз?

      Последний — обещал он самому себе. Наверняка последний. Если и сейчас отвергнут, то уже точно ничего не светит.

      А вдруг Сяо это реально нахуй не надо ничего, и Итэр выглядит как клоун, пока пытается наладить с ним связь? Что тогда? Посмешище.

      Воодушевление от такой прекрасной идеи сменилось полным разочарованием в себе. В одну секунду. Будто не он только что был готов прямо-вот-сейчас писать Сяо с просьбой последний раз поговорить. Теперь Итэр не видел в этом никакого смысла.

      — Хорошо, я спрошу у нее, — решительно произнес Аякс.

      Итэр невольно улыбнулся.

      Его желание добиться Люмин во что бы то ни стало немного умиляло. И Итэр самую малость завидовал. Чуть-чуть.

      Интересно, выглядел ли он сам так же?

      — Давай. Я напишу тебе, если она будет в плохом настроении.

      Аякс хлопнул его по плечу:

      — Спасибо, бро, я всегда знал, что на тебя можно положиться.

***

      В кабинете химии тихо — все ушли после уроков, оставив здесь только записанных на курсы учеников, которые, к слову, пока еще не собрались: до начала занятий оставалось еще полчаса.

      Их было только четверо из пятнадцати.

      Альбедо сидел за второй партой и с задумчивым видом пялил в свою тетрадь — он еще говорил себе под нос что-то очень тихо, пока ритмично стучал ручкой по столу; Сяо было интересно, над чем тот так размышлял, но он никогда в жизни бы не спросил, поэтому лишь молча смотрел Альбедо в спину, находясь прямо за ним, и лишь косо пытался заглянуть в тетрадь — безрезультатно.

      Еще два человека, которых Сяо не знал, о чем-то шептались между собой, и ему было безумно скучно. В принципе, курсы по химии не были настолько важными прямо сейчас, однако, посещая их, Сяо мог хоть немного оправдывать себя тем, что готовится к экзаменам — и перед родителями тоже. Он стал учиться еще более усердно после того, как вечером, после того самого инцидента, ему позвонил отец.

      «Поговорим, когда я буду дома»

      Это был красный флаг. Но Сяо старался не паниковать раньше времени. Он начинал медленно привыкать — он убеждал себя, что привыкает, но по вечерам трясся от чужого голоса каждый раз как первый.

      А потому вот он — в кабинете химии, на седьмой и восьмой урок запертый с одним гением и еще тринадцатью смертными, что оказались здесь по чистой случайности. Ну, почти.

      Сяо никогда не относился с пренебрежением или завистью к Альбедо — они уважали друг друга, почти как коллеги, и, когда пересекались, обменивались парой слов. В общем, взаимоотношения у них не были самыми плохими. Максимально нейтральные. Хотя иногда бывало, что и спорили — все-таки двум химикам на примерно одном уровне тяжело не соперничать, особенно в школе, особенно когда они оба хороши только в чем-то одном и за первенство в этом чем-то одном будут бороться до последнего.

      Удивительно, но Альбедо повернулся к нему первый:

      — М-м-м, решил девятнадцатую? — он развернул стул так, чтобы удобнее сесть прямо напротив Сяо, положив перед ним же свою тетрадь. По первому впечатлению у аккуратного Альбедо, ходившего всегда в шикарной белой рубашке и темных идеально отглаженных брюках, с волосами, собранными в обычный хвост («Немного короче, чем у Итэра», — невольно подумал Сяо), должен быть такой же восхитительный почерк («Как у Итэра»), но… Все совершенно не так.

      Даже Сяо с его шаманскими записями нервно курил (почти буквально) рядом с Альбедо, чьи буквы разбирались разве что при помощи отдельного переводчика в виде Сахарозы — его подруги, обычно находившейся рядом с Альбедо.

      И Сяо сначала не понял вообще ничего из написанного.

      Ну прямо настоящий биохимик.

      — Вроде, — Сяо пожал плечами и открыл свою тетрадь, — но я не уверен.

      — Я гляну?

      — Глянь.

      Прошло несколько минут в тишине. Альбедо только сравнивал их решения, немного хмурился, что-то дополнительно писал у себя, а Сяо не вмешивался, молча наблюдая за ним. И лишь когда Альбедо отодвинул записи, Сяо спросил:

      — Ну?

      — Неплохо, — безэмоционально бросил тот.

      — О, спасибо, сенсей.

      Альбедо вопросительно изогнул бровь.

      — Сенсей?

      — Тц.

      Сяо впервые в жизни решил пошутить, и у него не получилось. Ну и пошел нахуй.

      Наверное, у такого человека, как Альбедо, просто атрофировано чувство юмора. Ну или у Сяо…

      Дверь в кабинет открылась, и Сяо не пришлось даже голову поворачивать, чтобы понять, кто вошел:

      — А-а-альбедо, привет, — протянул знакомый голос, — остальным — соболезную.

      Сяо сжал зубы, чтобы не ответить с привычной язвительностью. Альбедо же слегка улыбнулся — и помахал рукой в ответ, полностью отвлекаясь от задачи. Они что, друзья?..

      Серьезно? Альбедо — с этим наглым, хамовитым старшеклассником, который выпендривается чаще, чем дышит? И Альбедо, всегда спокойный и рассудительный, его терпит? Да Сяо в жизни бы не поверил. Если бы своими глазами не увидел, как Куникудзуши усаживается перед ним, за одну парту с Альбедо, разворачивается боком и с нескрываемой усмешкой спрашивает:

      — А что, он умеет разговаривать?

      — Могу послать тебя нахуй, — спокойно парировал Сяо.

      — На хуй — это по твоей части. У меня есть прекрасная девушка, — Куникудзуши рассмеялся, заглядывая в тетрадь к Альбедо. — Что это у вас здесь?

      — Девятнадцатая, — лениво пояснил Альбедо.

      — Похуй на нее, — Куникудзуши накрыл его тетрадь рукой и отодвинул в сторону, — лучше скажи, пойдешь в воскресенье?

      — Мне это неинтересно.

      — А если там буду я?

      Альбедо смерил его холодным взглядом.

      — На что ты надеешься?

      — Эй, — Сяо несдержанно прыснул, — а у тебя точно есть девушка?

      Куникудзуши мгновенно сменился в лице.

      — Конечно, просто помимо девушки у меня есть еще друзья, — грубо выплюнул он, — тебе о таком только мечтать.

      — У меня есть друг.

      Сяо сначала сказал, а потом — подумал.

      У него есть друг?

      Эй, это ты сейчас про Итэра, с которым сам прекратил общение? Он — твой друг? Смеешься? Лучше закрой свой рот, пока не поздно.

      — Да-а-а? — Куникудзуши ядовито усмехнулся. — И кто же это? Твоя крыса?

      Альбедо с интересом наблюдал за их перепалкой, и Сяо от этого взгляда стало немного некомфортно; он чувствовал, как оппонент начинает давить на самое больное, и нервничал, потому что не мог позволить себе проиграть в словесном бое. Особенно — этому заносчивому идиоту.

      — Человек, о дружбе с которым ты мог бы только мечтать, — фыркнул он — говоря абсолютно искренне. Имени называть не решался: мало ли передадут кому-либо, подставят тем самым Итэра, понизят его репутацию (общаться с Сяо — тот еще пиздец), и Итэр возненавидит его за это, потому что Сяо сам же сказал, что они не друзья, и…

      — Ты про Итэра? — любопытно спросил Альбедо.

      Блять.

      — А?.. С чего ты взял?

      — Часто видел вас вместе последнее время.

      Куникудзуши засмеялся — так громко, чуть откидываясь назад, и Сяо стало неожиданно сильно мерзко.

      — Знаешь, — сквозь смех начал он, — «У Сяо есть друг» звучит гораздо правдоподобнее, чем «У Итэра есть друг», — Куникудзуши, наконец, успокоился и заговорил в своей обычной надменной манере, — как шлюха из руки в руки скачет, никогда не видел его долгое время с одним и тем же человеком. Нет у него друзей.

      Сяо не знал, почему, но эти слова серьезно его задели.

      Нет друзей? У Итэра? А кто тогда все те, с кем он общался?

      — Вот увидишь, — не унимался тот, — если придет в воскресенье, будет один сидеть и пьяный плакать в туалете.

      — Ты ошибаешься, — негромко возразил Сяо, — я буду сидеть пьяный и плакать вместе с ним, — и, закрыв свою тетрадь, поднялся, собираясь отсесть — Куникудзуши определенно решил, что вышел победителем из этой схватки, но Сяо… Просто не мог сейчас думать о том, как бы пообиднее ответить ему.

      Гораздо больше волновало совсем другое.

      Если сказанное им — правда, можно ли считать, что Итэр… Такой же одинокий, как сам Сяо?

      Нет, это его не радовало, совершенно — он клялся себе, что не радовало, но… Давало надежду? Пожалуй. Сяо казалось, что, если Итэр чувствует себя хоть примерно так же, то это позволит им намного лучше понять друг друга.

      Ему стало так обидно за Итэра — Сяо сам не ожидал, что его будет волновать мнение о другом человеке.

      — Что, грустно за своего мальчика? — несмотря на то, что Сяо уже замолчал и даже сгреб вещи в кучу, чтобы удобнее перенести за другую парту, Куникудзуши, судя по всему, желал оставить последнее слово за собой. — Два ущерба со…

      Он не договорил.

      В следующую же секунду Куникудзуши вскрикнул, хватаясь за покрасневшую щеку — удар пришелся рядом с носом, но не задел его (и слава богу — если бы сломал, проблем было бы гораздо больше), и Сяо вложил в него столько силы, сколько у него вообще имелось, выпуская всю накопившуюся внутреннюю злобу.

      Альбедо испуганно отшатнулся:

      — Ты че делаешь? — воскликнул он, недовольно глядя на Сяо.

      Сяо же, игнорируя Альбедо, схватил Куникудзуши за воротник, притягивая к себе: даже учитывая, что он тощий и не особо физически развитый, Куникудзуши от него не шибко отличался — и в схватке явно проигрывал, чем Сяо не мог не воспользоваться.

      — Либо ты сейчас завалишь свое ебало, — прошептал он — но его слышали, определенно слышали; остальные в классе тоже обернулись, чтобы узнать, в чем дело, — либо я разобью его так, что тебе все деньги придется потратить на стоматолога.

      Куникудзуши бесстрашно рассмеялся ему прямо в лицо:

      — И этими губами ты целуешь своего папочку?

      Сяо занес руку для следующего удара, но Альбедо с силой рванул его назад, заставляя отпустить Куникудзуши — тот, освободившись, мгновенно подскочил, делая несколько шагов в сторону, подальше от разъяренного Сяо.

      — Я даже не ожидал, что ты так ярко отреагируешь, — для Сяо тот выглядел жалко — особенно когда стоял, держась рукой за щеку, и тяжело дышал, смотря исподлобья, — может, тебе и правда стоит сходить на хуй?

      — Хватит, — встрял Альбедо, — вы меня оба заебали, — ого, даже так — Сяо впервые слышал, как Альбедо матерится, — дайте спокойно разобраться с химией.

      Сяо, не сказав больше ни слова, пересел за крайнюю парту противоположного ряда. Куникудзуши еще долго не спускал с него злобного взгляда, но он старался игнорировать это, показывая свое полное безразличие.

      Если они не общаются сейчас с Итэром — это не значит, что Сяо позволит его оскорблять.

      Итэр не заслужил ни одного гневного слова в свой адрес.

      Особенно — от Куникудзуши.

      И Сяо больше никогда не останется в стороне.

      И в воскресенье — он будет рядом.