— Когда ты собираешься пойти домой?

   Итэр зашел в комнату после душа: его плохо высушенные, еще местами мокрые волосы были распущены, а все та же футболка немного липла к телу — и Сяо впервые увидел, насколько худым был Итэр. Хотя, чего тут удивляться — сам Сяо был не особо-то лучше него, но у него и причин для этого многовато, а Итэр… Почему?

   — Не знаю… Я бы… Э… — Сяо запнулся: озвучивать свою просьбу оказалось жуть как неловко, но…

   — Хорошо, — ему не пришлось продолжать, за что он был искренне благодарен слишком хорошо понимавшему Итэру. Сяо бы умер на месте, если бы ему еще и пришлось просить остаться здесь надольше, потому что ему страшно возвращаться домой так рано, проводя в квартире на четыре или пять часов больше, чем если бы пришел ближе к вечеру. Он бы предпочел в принципе вернуться в девять ночи и сразу же лечь спать, чтобы о его существовании до утра все забыли. — Тогда нам надо выбрать, чем заняться…

   Когда Итэр говорил это, у него зазвонил телефон, лежавший на рабочем столе. Сяо ожидал, что тот выйдет в коридор или кухню, чтобы поговорить, но Итэр взял трубку в этой же комнате, не скрывая от Сяо их диалог с…

   — Слушай, ты все еще не один дома сейчас? — видимо, Люмин. По крайней мере, судя по голосу — звук был, конечно, громкий, но этого недостаточно для того, чтобы четко слышать все, что она говорила.

   — Не, — Итэр, зажав телефон между ухом и плечом, пытался в это же время расчесать спутавшиеся концы волос. — Сяо еще не уезжает. А что?

   Сяо сначала не понял, что сказала Люмин, но Итэру стало слишком неудобно с телефоном, и потому он положил его обратно на стол, включив громкую связь, и конец ее фразы Сяо таки услышал:

   — …значит, я могу не приезжать.

   — О? Нет, ты чего, ничего же страшного, если ты приедешь, — тут же начал уверять ее Итэр, и Люмин на противоположном конце провода рассмеялась.

   — Ты не понял. Я не хотела приезжать. До вечера останусь здесь. Но еще я не хотела, чтобы ты сегодня был один.

   Итэр как-то грустно улыбнулся:

   — Я не один.

   — Ага. Раз Сяо с тобой, я могу не волноваться, да?

   — Конечно, — он отложил расческу и вновь взял в руки телефон. — Удачи тебе сегодня.

   — Пф-ф-ф-ф, с чем?

   — Да так… — Итэр усмехнулся и, прежде чем Люмин успела что-то ответить, добавил: — Ладно, все, бывай. Я занят, — и отключился. Он повернулся к Сяо и теперь обратился уже к нему: — Ну, ты придумал?

   — А?

   — Что делать будем?

   Сяо нахмурился.

   Он не знал. Даже представить не мог, чем они могли заняться кроме просмотра фильма, но зато точно был уверен, что уезжать ему не хочется. Сегодня, после командировки, возвращается домой его отец, и Сяо бы предпочел вообще две недели не заходить в квартиру, но, увы, все, что он мог, — это побыть до вечера у Итэра. В действительно приятной ему компании.

   А потом, доехав до дома, полчаса простоять под дверью подъезда — слишком сильно боялся.

   В первый день отдыха он всегда пил больше обычного.

   И Сяо, на самом деле, опасался за свою жизнь.

   Его отец редко трогал мать и по неизвестной Сяо причине срывал всю злость и усталость именно на нем — может, потому что он маленький, худой и слабый, может, потому что он раздражает своей манерой речи, может, потому что он пытается противостоять — всю жизнь пытается, но не особо-то у него, если честно, получается.

   Больше всего Сяо злил тот факт, что его мать… Не пыталась ничего с этим делать. Нет, безусловно, он безумно любил ее — искренне, немного болезненно, но любил, — и готов был принимать весь удар на себя, если это продолжит никак ее не касаться, но… Каждый раз, когда он снова в панике запирается в комнате после того, как отец, привыкший размахивать всеми предметами, оказавшимися у него в руках (Сяо помнил и ножницы, и тарелки, и сумки, и даже одежду — как тряпки), берет нож, мать только словесно поддерживает, закрываясь вместе с Сяо, обнимая его, пока тот трясется от подступающей паники — и никаких более действий.

   Сообщить о гребаном маньяке в их доме? Развестись с ним? Уйти к другому? Позволить Сяо переехать? Хоть, блять, что-нибудь? Что-нибудь, что поможет ему перестать шарахаться от любого громкого звука, вслушиваться в чужие шаги и пытаться предугадывать чужие действия?

   Что-нибудь?

   Пожалуйста?

   — Сяо.

   Сяо вздрогнул, подняв голову. Он, видимо, слишком ушел в свои мысли, потому что Итэр уже оказался рядом с ним, если быть точнее — прямо перед его лицом, присев на корточки, чтобы смотреть Сяо в глаза.

   — Поговори со мной.

   Сяо молчал. Он почему-то не мог заставить себя и слово выдавить, будто он и вовсе разучился разговаривать.

   — Как у вас появилась Ванесса?

   — …А?

   — Ну, твоя кошка, — Сяо широко распахнул глаза. Итэр помнил о такой мелочи? Он ведь упоминал кошку всего один раз, и это было довольно, ну… Давно. — Ты мне ее еще показать обещал.

   О…

   — Она… Она очень старая, — наконец, Сяо заговорил. На самом деле, он ожидал, что Итэр начнет расспрашивать насчет его родителей или любых других проблем, но Итэр, казалось, даже и не думал трогать эту тему. Он, убедившись, что привлек чужое внимание и вывел из отрешенного состояния, поднялся и уселся рядом с Сяо на диван. — Я отбил ее у собак, когда мне было двенадцать.

   — Серьезно?

   — Ага, — Сяо поднял ногу и задрал штанину до колена, — это было как раз в деревне. У бабушки, — прямо под коленкой виднелся внушительных размеров шрам. — Меня тогда покусали, и я долго лежал в больнице.

   Которые оказались для него раем. Потому что в больнице его кормили, делали ему перевязки, и врачи, оказавшиеся добрыми тетеньками, постоянно спрашивали о самочувствии — и тогда для Сяо это было настоящим шоком, потому что он не привык. Как только вернулся домой, все это закончилось. Отец назвал его слишком самоуверенным подонком и больше никогда не вспоминал эту ситуацию, а мать предложила оставить спасенную кошку у бабушки, и Сяо согласился.

   Позже Сяо понял, что это решение было самым верным в его жизни, потому что отец наверняка бы пробовал манипулировать или шантажировать кошкой, а-ля: «Если ты не выйдешь, я выкину эту тварь в окно» — прозвучало у Сяо в голове отцовским грубым голосом. Он кричал на Сяо так часто, что не приходилось прикладывать никаких усилий, чтобы представить, что мог бы сказать отец.

   — Да ты смельчак, — Итэр улыбнулся — и в его взгляде не было ни намека на «самоуверенного подонка». — А часто у бабушки бываешь?

   — Сейчас не очень. Раньше на каникулы уезжал, — и это были лучшие периоды в его жизни. Бабушка, женщина добрая и приветливая, всегда относилась к нему хорошо, и от нее он получал ту поддержку, которой так не хватало в повседневной жизни. — А твои родители где живут?

   — На другом конце города. У них там работа, всё такое. После того, как школу закончу, тоже туда перееду.

   — О… Ты уедешь.

   Сяо произнес это с неожиданной даже для себя грустью. Он не понимал, почему возможный переезд Итэра его так расстроил: это же не другой город и не другая страна, и вообще не факт, что через полтора года они все еще будут общаться, но…

   — Не смотри на меня так, будто я исчезну, когда уеду, — Итэр улыбнулся — так солнечно, как улыбался всегда, и от этой улыбки у Сяо теплело в груди, — если ты захочешь, отправимся туда вместе.

   — Да?

   — Ну да. Люмин все равно уедет в другой город, а жить вдвоем лучше, чем одному.

   — Хорошо, — Сяо криво усмехнулся. — Я запомню это.

   У него впервые появилась слабая надежда сбежать из того ада, в котором он жил.

***

   Сяо приехал домой в семь вечера.

   Расставание было тяжелым — он с трудом отвел взгляд от Итэра и заставил себя сесть в автобус, пока Итэр махал ему рукой на прощание.

   Он так не хотел уезжать.

   Но вот Сяо уже в своей квартире — вынужденно сидит за столом, молча смотря в чашку чая — дешевого и невкусного. Аппетита не было. Тем более, перед отъездом Итэр его еще раз накормил, причем накормил так вкусно приготовленной едой, что желания выблевать ее спустя секунду после попадания в рот не возникло. В отличие от того, что порой делала его матушка.

   При мысли об этом Сяо поморщился.

   — Чего с таким недовольным лицом сидишь? — его отец, взрослый, полный мужчина, работавший вахтами на стройке, с грубой манерой речи, даже не пытавшийся сдерживать агрессию — настоящая проблема, от которой Сяо не мог избавиться всю свою жизнь. И главная причина его плохого настроения. Но не говорить же об этом уже пьяному отцу, правильно?

   — Оно у меня всегда такое, — спокойно ответил Сяо.

   — Либо жри, — он кивком указал на тарелку салата из огурцов, — либо съеби с глаз моих, — и взял в руки бутылку.

   Сяо рывком поднялся со стула и поспешил ретироваться, пока ему позволяли это сделать.

   Матери не было дома.

   И это не могло не напрягать.

   Она позвонила ему минут тридцать назад и сказала, что задержится на работе, и чтобы тот не забыл о присутствии отца дома. О таком забыть тяжело — напоминание только разозлило. В последнее время слова матери его с каждым разом раздражали все больше, и он одергивал самого себя, думая, что не один тут страдает в этой квартире, но демон на плече шептал: «А почему она тогда просто не выгонит его из дома? Квартира-то сделана на нее, что мешает?» — и Сяо утопал в этом непонимании.

   Может, стоит просто подождать и…

   В действительности уехать с Итэром?

   Мог ли он вообще надеяться на это? Как долго продлится их дружба? Стоит ли тешить себя тем, что, возможно, вовсе никогда не произойдет?

   Сяо хотел. Почему-то слова Итэра крутились в его голове, и он никак не мог перестать думать о том, что, наверное, было бы замечательно после окончании учебы съехать, но с другой стороны — ему же надо и учиться, и, если съедет, параллельно работать, а переезжать в общежитие казалось наихудшим вариантом: он никогда с людьми не ладил и сомневался, что спустя полтора года сможет поладить, а потому либо его загнобят, либо он сам загнобит соседей, и Сяо не знал, что из этого хуже.

   Но с Итэром — совершенно другое дело.

   Итэр, судя по всему, уже давно живет самостоятельно, а, значит, с ним будет первое время проще, потому что, к своему стыду, Сяо был не то чтобы бытовым инвалидом, но и делал по дому довольно мало — и никогда не готовил. А Итэр готовил. И очень вкусно. Да и Итэр не был похож на человека, который стал бы ругаться или оскорблять, если Сяо не будет знать, как что-либо делать: он скорее направит и научит.

   Да… Итэр такой… Такой…

   Комфортный.

   Сяо чувствовал себя человеком, находясь рядом с ним. Сяо чувствовал, что он может довериться и расслабиться, несмотря на то, что они не так уж и давно знакомы. Итэр относился к нему с таким пониманием, с каким не относился еще никто, и это, откровенно говоря, слишком сильно подкупало Сяо.

   Ему хотелось открыть свою душу. Но он еще не мог решиться.

   Сяо зашел в свою комнату, плотно закрыв дверь, и остановился где-то посередине, не дойдя до кровати. Прямо напротив нее стояло зеркало — небольшое, грязное, нужное здесь только для того, чтобы оно стояло хоть где-то, потому что в других помещениях не помещалось. И Сяо уставился в него.

   На самом деле, он терпеть не мог смотреть в зеркало — что может быть привлекательного в нем? Тощий, низкий, с огромными синяками под глазами какого-то грязного коричнево-желтого цвета, криво постриженными темными волосами и неправильными, почти детскими чертами лица — Сяо был отвратителен самому себе.

«Ты милый, когда улыбаешься»

   Он улыбнулся — сначала даже подумал, что неплохо выглядит, но спустя несколько секунд улыбка показалась слишком натянутой, некрасивой, и Сяо перестал. Быть безэмоциональным ему шло больше. Он как будто родился для того, чтобы ходить с каменным, ничего не выражающим лицом.

   И что Итэру так понравилось?

   Сяо попробовал еще раз — но ему стало противно от своего отражения, и он, разочарованный в себе, со вздохом прошел к кровати, падая на нее.

   Если бы он только был… Как Итэр.

   Такой же чувственный и понимающий, открытый, не боящийся социальных взаимодействий и других активностей — может, тогда бы люди к нему тянулись сами, может, тогда бы он, наконец, зажил счастливо, перестав думать о том, что в конечном счете просто сгниет в какой-нибудь психбольнице и о нем никто не вспомнит. Своим теплом Итэр влек к себе и приручал — именно что приручал, как пса дворового, и Сяо и не пытался отрицать, что привязался, и не пытался оправдываться перед самим собой — только принимал эту свою слабость и думал, что ему теперь с ней делать.

   О… Он же просил…

@deadgod

   я дома

@ettt_h

   Все в порядке?

@deadgod

   да

@ettt_h

   Чем займешься?

@deadgod

   не знаю…

   может, досмотрю сериал, который мы начали

@ettt_h

   Неееееееет, ты не можешь

   Давай досмотрим вместе

@deadgod

   когда?

@ettt_h

   Хоть завтра

@deadgod

   …серьезно?

@ettt_h

   Да.

   Считай, это приглашение :)

   Сяо смотрел в экран телефона и не знал, что ему ответить.

Это было… Настоящим спасением для него. Сбегать вот так к Итэру — лучший способ не попадаться отцу на глаза. И поэтому он не мог отказываться.

@deadgod

   я его принимаю

   Точнее…

   Будь это неделю назад, Сяо бы убеждал себя, что соглашается лишь потому, что ему необходимо где-то вне дома скоротать время. Да, именно это бы он и говорил, именно так бы он и думал.

   Но теперь Сяо четко осознавал и принимал — ему нравилось проводить время с Итэром.

   «Спасибо тебе, что был сегодня со мной», — вот, что сказал ему Итэр, когда они уже ждали автобус. Он смотрел при этом куда-то вдаль с печальной улыбкой, и Сяо почти сразу понял, что не так.

   Да, точно, в этот день — умер его друг. Итэр сам сказал об этом ночью. Сяо запомнил.

   Еще Сяо запомнил, как хорошо ему было обниматься с кем-то и как не хотелось отлипать от Итэра утром.

   Целый день они пролежали на диване, совсем рядом, но уже не трогали друг друга так, как это было ночью, и в принципе держались на некоторой дистанции: Сяо — потому что все еще не мог привыкнуть к новым ощущением, а Итэр… Наверное, потому что боялся обидеть Сяо.

   И это не могло не цеплять.

   Сяо видел, как тот пекся о нем, как замечал любые изменения в настроении, как переводил темы с болезненных на те, которые приятно обсуждать, как не перебивал, когда Сяо с длинными паузами пытался рассказать что-то — у него не было того запала, как у Итэра, когда ему давали слово, но Итэр все равно слушал, даже если ему было скучно. Но Сяо мог только предполагать — потому что выглядел Итэр так, словно Сяо рассказывал истории, приравнивавшиеся к интереснейшим книжкам.

   Сяо старался отвечать взаимностью, но получалось у него, конечно, не так хорошо, как у Итэра. Он только надеялся, что его старания оценят, потому что еще ни для одного человека Сяо не переступал границы своего личного комфорта.

   Ему нравилось чувствовать себя в тепле и безопасности рядом с ним. И Сяо искренне желал, чтобы Итэру было так же хорошо.