— Ну, ты был у матери?
Сяо только зашел в квартиру, и его отец стоял напротив, скрестив руки на груди. Такой прямой вопрос значил лишь одно — разговора не избежать.
— Был, — он разулся и медленно стянул с себя куртку, — она под наблюдением врачей. Все в порядке.
— Тц, вот же овца, — недовольно пробубнил тот, разворачиваясь и уходя в кухню. — Говорил ей, блять, следи за здоровьем, а теперь столько бабок на ебучую больницу уйдет, — он кричал уже из кухни, но Сяо всеми силами старался игнорировать. И не вступать в диалог.
Это всё равно бесполезно.
Вчера вечером его мать, как оказалось, не просто задержалась на работе, а уехала на скорой в больницу из-за повышенного давления. Сяо убедил ее сегодня остаться там на недельку, дабы полечиться, но мысленно молился, чтобы это была всего неделька — дольше он вряд ли выдержит один на один с отцом.
Тихо, Сяо.
Это вынужденная мера.
Ты и раньше оказывался в таких ситуациях, так чего же ты так боишься?
(может, потому что в прошлый раз он сам оказался в больнице?)
Какое же неудачное для него стечение обстоятельств. Хуже просто придумать невозможно. Да, не сказать, что присутствие матери как-то улучшало ситуацию, но, зная, что в квартире есть человек, который может ему хотя бы скорую помощь вызвать, было спокойнее. А прямо сейчас Сяо жутко нервничал.
Он прошел мимо кухни — хоть желудок и ныл, однако Сяо решил, что он не голоден, и повторял это в голове у себя как мантру (никакой еды никакой еды никакой ед…) — потому что ему не хотелось лишний раз попадаться ему на глаза. Уж лучше умрет от язвы, чем от ножа.
Дверь запер — и застыл на месте, раздумывая, стоит ли придвигать комод, но быстро отказался от этой идеи: все-таки тот еще не настолько пьян, а потому можно обойтись и обычным замком. На удивление, все прошло более-менее гладко: ему был задан всего один вопрос, не стали ничего узнавать про учебу (хотя Сяо все еще боялся этого, потому что его отец был любителем после пару бутылок пива приказать открыть электронный дневник, чтобы посмотреть на успехи любимейшего сына в школе), а еще разрешили без лишних разговоров зайти в свою комнату и закрыться в ней. Пока все проходило замечательно.
Но Сяо почему-то все равно тревожился.
Какое-то неприятное ощущение в груди. Жуткое предчувствие. Хотя Сяо никогда не полагался на интуицию: она чаще всего его подводила, и потому Сяо думал, что скорее накручивает себя, чем по-настоящему что-то «предвидит».
Он так же сегодня утром «предвидел», что Итэр моментально возненавидит его, решив, что Сяо просто воспользовался им и сбежал, когда узнает, что Сяо не придет к нему в гости, как обещал, но это «предвидение» обернулось тем, что теперь он лежал на диване, приятно опустошенный, и, наверное, это был один из лучших дней в его жизни.
Сяо постоянно ловил себя на том, что он неосознанно делает несколько шагов назад сразу после того, как сделал один — вперед, но все это компенсировалось Итэром, сокращавшим расстояние так стремительно, что Сяо, в принципе, мог двигаться как угодно — Итэр его все равно догонял. Из-за этого Сяо порой чувствовал вину, потому что Итэр, казалось, — вот, открытая книга, бери да читай, и ничего из него не надо вытягивать, и ни с чем возиться — тоже, а Сяо настолько проблемный, что выводит из себя даже такого человека, как Итэр.
Он сжал зубы и уткнулся в подушку, накрывая себя пледом по самые уши — не знал, правда ли в комнате холодно или это так организм реагирует на стресс; да, ему, в самом деле, стало легче после того, как они поговорили сегодня, но Сяо впервые видел Итэра таким — и он, конечно, пытался убедить себя, что просто не предоставлялось ситуаций, в которых Итэр бы показал свою раздражительность, и дело совсем не в поведении Сяо… Но он не мог забыть, как, стоя перед Итэром, боялся, что его сейчас впечатают в стену — в первые несколько секунд, когда они только зашли в чертов туалет, когда Итэр задал свой первый вопрос.
Итэр никогда, насколько Сяо помнил, не давал даже повода подумать о том, что он может ударить или накричать — это все личные предрассудки Сяо, но самое странное в другом: Сяо был готов к этому и Сяо не планировал никак сопротивляться. Если бы хотел — не вышел бы из класса вообще. Стоило Итэру просто резко отреагировать на слова Сяо, тот моментально пожалел о них: на самом деле, он не хотел конфликтовать, и обидная фраза вырвалась сама собой, но это, конечно, никакое не оправдание. И потому Сяо был готов… Ко всему.
Но явно не к тому, что произошло после.
Итэр говорил совершенно не то, что ожидал Сяо. И делал не то, что ожидал Сяо. И вообще Итэр — полная противоположность всех ожиданий Сяо, чего бы они ни касались. Он как будто был послан ему судьбой, чтобы показать, что не все люди такие же черствые как он сам, и не все люди могут говорить обидные вещи, и не все люди хотят говорить обидные вещи, когда им надо защитить себя или убедить в чем-либо другого. Наверное, будь он на месте Итэра, то никогда бы не поступил так, а человек, который бы, к примеру, что-то неудачное сказал про семью Сяо, отлетел бы в ближайшую стену — если не в окно сразу. А здесь сам Сяо неплохо так проехался по отвратительной для Итэра теме — и его же, Сяо, потом успокаивали.
Ебаный стыд.
Сяо перевернулся на бок, лицом к занавешенному окну. В коридоре послышался шум, и Сяо мгновенно притих, на несколько секунд перестав дышать. Он лежал, вслушиваясь в каждый звук, пытаясь определить, в какую сторону направляется его отец, медленно шагая по квартире, и в каком настроении тот пребывает: судя по неторопливым и негромким движениям, все не так плохо, как могло быть, и слишком много выпить еще не успел.
Но шуметь все равно было страшно.
Сяо почему-то вдруг понял, как же сильно он устал.
Как долго ему еще так жить? Может ли он хоть что-то исправить? И как?
Он глубоко вдохнул и приподнялся на локтях, но тут же замер на месте: отец, кажется, уронил телефон, громко сматерился и затих — и Сяо тоже затих, оставшись в таком положении еще на несколько секунд. Только после того, как вновь услышал чужие шаги, а затем — то, как его отец, видимо, сел на диван, он позволил себе подняться на кровати, удобнее заворачиваясь в одеяло.
Было только пять вечера, а Сяо уже хотел, чтобы следующий день поскорее наступил, чтобы сбежать из этого дома, чтобы вновь увидеться с Итэром, чтобы…
Стоп, что?
Как в его планы по выживанию вмешался Итэр?
Пожалуй, это потому что Итэр — единственное положительное в его жизни, единственное, что хоть немного помогало справиться с демонами в своей голове, единственное, что дарило ему надежду на светлое будущее… Все потому что Сяо рядом с Итэром чувствовал себя хорошо. Не загнанным в угол человеком, не тем, кого бесконечно унижают и не любят, не испуганным маленьким мальчиком — а нужным и важным, впервые нужным и важным. Сяо радовался и пугался одновременно — он хотел этого и не хотел, он чувствовал, что давно уже нуждается в тепле, и в то же время Сяо не знал, к чему это приведет. Всю свою жизнь он только разрушал всё, до чего дотрагивался, и потому боролся с желанием держать Итэра рядом. Боролся с желанием держаться с Итэром рядом.
Но у него не получалось.
Постепенно Сяо сдавался.
Он подумал об этом, когда понял, что держит включенный телефон и уже длительное время пялит в открытый диалог с Итэром, не зная, стоит ли вообще писать. Итэр не был в сети — последний раз засветился несколько часов назад, — но Сяо предполагал, что тот просто не особо предпочитает сидеть в соцсетях и заходит в них только после уведомлений. Наверное. На самом деле, Сяо не знал.
Он не хотел, чтобы Итэр, получив сообщение, подумал, что у Сяо что-то случилось: потому что пока все было в относительной норме, и вся тревога, давившая на Сяо, проявлялась лишь из-за его страха, что это спокойствие может в любой момент нарушиться — столь внезапно, что он и не успеет среагировать. На самом деле, Сяо не был уверен в том, позвонит он Итэру или нет, если в самом деле что-то случится. Конечно, он обещал, но сомневался, что сможет пересилить свое отвращение к себе, смешанное с мыслями о том, что над ним все просто смеются и его проблемы никому нахуй не нужны.
В ином случае Сяо бы позвонил уже сейчас.
Потому что он боялся.
Сяо выключил телефон и рухнул на кровати, ложась на ней «звездой».
Должен ли он что-то предпринять?
Самому написать Итэру? Или…
Сяо очень долго смотрел на кнопку вызова. А потом дотянулся рукой до лежавших на другом конце кровати наушников и решил, что к черту гордость и попытки сбежать от своих настоящих желаний.
Он вдохнул и не дышал несколько секунд, когда Итэр взял трубку — почти моментально — и заговорил:
— О, Сяо, — на другом конце провода послышалась возня, — ты… Ты можешь говорить?
— Не беспокойся, — тихо произнес Сяо — надеясь, что отец не услышит, — все в порядке. Я просто… Захотел услышать тебя.
Шум резко прекратился на несколько секунд, после чего Итэр, явно радостнее, чем до этого, заговорил:
— Хорошо, подожди секунду, — у него вновь что-то загромыхало. — Поставил тебя на громкую, — пояснил Итэр, — меня может быть плохо слышно. Ничего?
— Ничего, — Сяо почти шептал: наушник у него был только в одном ухе, а вторым вслушивался в происходящее в квартире, — извини, я… — он замолчал и напрягся: отец что-то прокричал, но, как оказалось, это было адресовано не Сяо, а телевизору, в котором показывали новости. Уф.
— Я понял, — Итэр явно находился в нескольких шагах от телефона. — Просто слушай меня.
Сяо бы никогда не подумал, что Итэр может так много говорить.
Нет, точнее, он бы поверил, если бы Итэр как-нибудь упомянул, что способен не затыкать рот на протяжении длительного времени, но все равно бы немного засомневался, однако теперь таймер звонка на экране достиг уже тридцати шести минут, и Сяо все тридцать шесть минут молча лежал на диване, с головой укрывшись одеялом, оставив только небольшую щель для воздуха, и слушал, и слушал, и слушал, а Итэр рассказывал:
«О, я, кстати, готовлю прямо сейчас. Люмин сказала, что хотела бы блинчики, и ушла за сгущенкой и еще чем-то… Я не запомнил. В общем, блинчики, да»
«И моя мама тоже их часто готовила. И вообще я из-за нее захотел научиться»
«Когда-нибудь я тебе тоже сделаю блинчики. Если захочешь, конечно, ха… Я что угодно могу сделать, я говорил? Только скажи мне. Даже если не будет продуктов, протащимся по торгушкам и найдем»
«Скоро каникулы весенние еще… Не знаю, чем на них заняться, но я хотел бы сходить с тобой куда-нибудь. Наверное. Не в людные места, конечно (в этот момент Итэр неловко засмеялся), а куда-нибудь… Ну… Вроде парка? Или, э-э-э… Придумаем что-нибудь, в общем… А! Ой, все… Все нормально, я просто обжегся немного. Несильно»
«Сяо, ты еще здесь? (Сяо что-то мыкнул в ответ) Да, да, хорошо. Я просто побоялся, что ты заснул. Не хотел бы разбудить тебя. Если хочешь, можешь и поспать, я думаю. Рассказать тебе сказку? (в этот момент он едва сдерживался, чтобы не согласиться) Мне часто говорили, что у меня голос успокаивающий. Надеюсь, это правда так»
И он был прав.
Сяо только ровно дышал в трубку, прижимая к себе телефон, и чувствовал себя так спокойно и хорошо — под разговоры Итэра о том, как он в одиночестве отмечал прошлый новый год, потому что не смог уехать к родителям из-за трудностей с общественным транспортом в праздничный день, а Люмин двадцать девятого уехала к своей подружке; о том, как он любит сметанники — и это единственная сладость, которую ест; о том, как ругался с их учительницей по истории, потому что та «совершенно ничего не знает о своем предмете», и как оказался по итогу прав — и Сяо помнил этот момент, но говорить не стал, потому что Итэр, на самом деле, рассказывал чертовски интересно, и его не хотелось перебивать или затыкать.
Вот так он будто ощущал самого Итэра рядом — и так ему было гораздо лучше, и так он не трясся от страха каждый раз, когда отец решал подняться с дивана и пройтись по квартире. Правда, в один момент он даже подергал за ручку и спросил, живой ли Сяо (как будто в самом деле волновался, хотя, Сяо предполагал, ему просто нужно было сбегать за крекерами к пиву), но он сделал вид, что спит, ничего не ответив, и тот, вроде как, отстал. По крайней мере, последние десять минут не было ничего слышно.
Скорее бы сам заснул.
На самом деле, Сяо хотел спать. Точнее, его организм явно нуждался в отдыхе — моральном и физическом, после выматывающей беготни по больнице с документами и дополнительными вещами, — но сам Сяо старался не закрывать глаза.
Если он уснет, то не услышит, чем закончилась еще одна история Итэра — тот, видимо, выключил громкую связь, потому что Сяо больше не слышал грохота и слышал четко чужой голос (наверное, блинчики уже готовы).
— Я вообще много чем в детстве занимался… Помню, меня даже на пение отдавали.
— А я на гитаре умею, — вдруг сказал Сяо — впервые. Итэр издал звук, выражающий все его удивление, и бодро спросил:
— Что, может, как-нибудь организуем дуэт?
Сяо сам не заметил, как улыбнулся.
— Если найдешь мне гитару.
Потому что его первую и единственную полгода назад разбил в порыве гнева отец. А ведь хорошая гитара была — бабушка на четырнадцать лет дарила. Просто в один момент неудачно попалась под руку — и Сяо выслушал и за то, что играть он нихуя не умеет, и лучше бы учебой занимался, и проку от него никакого вообще нет, вещь без дела лежит (но зачем ее ломать — Сяо так и не понял).
— Хорошо, тогда я займусь этим, — Итэр сделал паузу. — Нет, я же серьезно найду, если хочешь…
— Найди.
Итэр мягко рассмеялся.
— Хорошо. Будет сделано.
Сяо выполз из-под одеяла и сел на кровати, зевая. Наверное, перед тем, как уснуть, можно хотя бы попрощаться с Итэром…
— Я тебя еще не утомил? — усмехнулся Итэр, на что Сяо без колебаний ответил:
— Нет. Совсем нет.
Ну вот. Теперь ему будет неудобно, если он закончит сейчас.
— Сяо, на самом деле… Я наврал. Про блинчики.
— В смысле?
— Еще вчера вечером я попросил Люмин после школы зайти за продуктами, — Сяо все еще не понимал, в чем именно была ложь, — потому что я не успевал сам. И я забыл ей сказать, что ты не придешь.
…
Сяо не мог произнести ни слова. И в этот раз не из-за страха быть замеченным — в квартире было уж слишком тихо, только шум телевизора напоминал, что отец все еще дома. Итэр, заметив его реакцию, рассмеялся: беззлобно, тихо, и Сяо мог представить у себя в голове, как он улыбался, поправляя очки.
Итэр хотел сделать ему эти чертовы блинчики. И он не смог прийти. У него просто не было времени после того, как половину дня он провел в поездках с квартиры в больницу, с больницы в магазин, с магазина в больницу и обратно в квартиру.
Но, услышав про одни гребаные блины, Сяо подумал, что это могло бы быть его упавшей ложкой, если бы не сегодняшний разговор, после которого плакать не хотелось. И подступавшей истерики не чувствовалось.
Но глаза почему-то все равно были мокрыми.
— Теперь сидит и давится ими, — со вздохом продолжил Итэр. — На самом деле, она терпеть не может блины. Но все равно попросила меня все-таки их сделать.
— Она очень любит тебя, — вдруг сказал Сяо — немного ломаным голосом, и он поспешил прокашляться, чтобы привести себя в норму и не звучать так, будто он вот-вот расплачется — потому что это не было так, а Итэра лишний раз беспокоить не хотелось.
— А ты?
Что?
— Итэр, ты пьян?
— Нет, — Итэр прыснул. — Извини. Я шучу, конечно.
Шутит?
Сяо нахмурился и неожиданно для себя серьезно задумался. А что если он в самом деле… Влюбился? Мог ли он? Как ему вообще понять, влюблен он или нет, если Сяо не знает, как чувствовать чувства?
Боже, нет.
Максимум — просто купился на внезапную проявляемую к нему заботу. И ни мягкий голос Итэра, ни его теплые объятия, ни его добрая улыбка совершенно ничего не значили — Сяо просто не думал, что к нему могут относиться по-человечески, и теперь терялся в своих эмоциях и ощущениях, не умея их различать. Может быть, именно так должна выглядеть дружба, а он просто глуп и не понимает, что делает.
— Блять, Итэр… — Итэр на это издал удивленное: «А?» — Нельзя так шутить.
— Больше не буду, правда, — поклялся тот. — Никаких шуток на эту тему.
— Тц… Невыносим.
Итэр вновь рассмеялся.
Вдруг в коридоре что-то громыхнуло — и следом раздался звук битого стекла: так внезапно, что Сяо едва не подпрыгнул на месте, испуганно ойкая. За этим последовало грубое отцовское: «Ся-я-яо! Сяо, черт тебя дери! Нахуй ты положил это сюда?» — и Сяо выдернул наушники, даже не отключившись, чтобы как можно быстрее выйти в коридор, иначе велика вероятность, что за ним зайдут в комнату — и все будет намного хуже.
А ведь вечер так хорошо начинался.
***
Когда Сяо исчез, Итэр запереживал. Он несколько раз позвал его, но безрезультатно: до этого он услышал и мужской крик, и громкий стук двери, но отключаться не стал. Итэр устроился на диване, продолжая держать телефон рядом на случай, если (блять, Итэр, когда, когда) Сяо объявится, и он вслушивался во все, что происходило, хотя звук был отвратительный: видимо, динамик чем-то перекрыт, потому что голоса слышались отдаленно, неразборчиво, и Итэр мог только понять, что у Сяо кто-то очень громко разговаривал (или сам Сяо?..).
*
— Я не трогал её.
— А кто тогда, блять? Мать твоя? Из больницы призраком?
— Возможн… — Сяо не договорил: не смог — и почувствовал, как из края разбитой губы тонкой струей потекла кровь. Удар вышел хлестким и с явно не рассчитанной силой — для обычной пощечины вышло как-то слишком больно и размашисто — настолько, что задело и губу тоже. Но не неожиданно. Сяо знал, что просто так отсюда не выйдет. — Я уберу, — хрипло произнес он, отворачиваясь, и прошел в кухню.
— Вот так бы сразу, — отец остался в коридоре, — а то много пиздеть последнее время стал. Совсем страх потерял… Тц, неблагодарный ублюдок.
да за что тебя благодарить ебаное ты чмо
*
Прошло около шести минут, а Сяо все еще не вернулся.
И ничего больше не было слышно.
Итэр нервно сжимал в руках телефон. В этот момент в комнату зашла Люмин и обеспокоенно спросила:
— Что-то случилось?
— Надеюсь, что нет, — Итэр хмурился. Люмин подошла и села рядом с ним, заглядывая в телефон, и ей достаточно было увидеть подпись контакта, чтобы понять.
— Он не на связи?
— Нет. Внезапно ушел.
Люмин задумчиво хмыкнула. Она помолчала несколько секунд, прежде чем задать еще один вопрос:
— Итэр… А ты знаешь, что с ним было… Ну, тогда?
Итэр вдруг понял, что нет. Он не знает. Сяо ничего ему не говорил на этот счет — то есть, вообще ничего. Сяо в принципе мало о себе что-то рассказывал, но тема его родителей никогда не поднималась, хотя Итэру, если честно, было интересно, но это не то жалкое любопытство, которым руководствуются люди, когда хотят узнать чьи-то секреты, а желание, узнав больше у ситуации, помочь хоть чем-то с ее разрешением. Итэр пока не представлял, что происходит. Точнее, только в совсем общих чертах, но этого не хватало.
Поэтому он вынужден был сейчас только ждать. Ждать, пока Сяо вернется. Даже если он просто сбросит трубку — Итэр будет знать, что тот хотя бы… Живой. Ну, то есть… Хах, не может же он умереть, правильно? Как? Он же не спрыгнет в окно?
Итэр нервно хихикнул.
Какой кошмар.
Что все-таки случилось с Сяо в тот чертов день?
*
Щека жутко жгла, пока Сяо сметал с пола осколки — остатки разбитого стакана, оказавшегося на полке, которую, судя по всему, случайно задел отец, потому что пьяный тот терял координацию и вполне мог впечататься во что-нибудь. А откуда там вообще этот стакан — Сяо, правда, понятия не имел. Но если обвинили его, то ничего не поделаешь: лучше уж пусть он будет плохим сыном, чем избитым сыном.
Наверное, ему в самом деле не стоило возникать, а просто молча убрать всё это, но Сяо уже устал от несправедливости.
Будь мама здесь, она бы наверняка тому сказала, что это не вина Сяо. Но мать в больнице. И теперь Сяо должен сам отдуваться.
Блять.
Он еще и Итэру ничего не сказал — просто ушел, совсем не предупредив. Сяо даже не подумал в ту секунду о том, что стоило бросить хотя бы простое: «Я сейчас вернусь» — он слишком испугался, чтобы вообще о чем-либо думать.
Поэтому Сяо старался все делать быстрее. Уже через пару минут осколки были полностью собраны и выброшены в мусорку. Он вышел в коридор, ступая так тихо, как только мог, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Отец в это время уже был в своей комнате, продолжая смотреть какой-то очень интересный сериал про ментов, допивая при этом вторую литровую «Балтику».
Было бы неплохо что-нибудь сделать с кровоточащей губой…
— Ты закончил? — раздалось из чужой комнаты как раз в тот момент, когда Сяо уже почти переступил порог своей. — Иди сюда. Объяснишь мне кое-что.
Черт. Черт, черт, черт, черт черт черт черт черт черт
*
— Я только предполагаю, что у него проблемная семья.
— Неудивительно, — Люмин устало вздохнула. — По нему видно.
— Хах?
— Ну, знаешь, в здоровой семье забитые люди не растут.
— Но я же вырос, — Итэр улыбнулся — и это было скорее защитной реакцией, чем его настоящей улыбкой. Люмин это знала, поэтому только сдержанно похлопала его по плечу.
— В общем… Надеюсь, что он скоро подойдет.
*
— Что у тебя с учебой?
О… Боже.
Сяо на пару секунд перестал дышать.
— Это больше не повторится, — через силу выдавил он (не только потому что говорить было больно), боясь заглядывать в чужие глаза и уже морально приготовившись к возможному очередному удару. Или крику. Сяо сжался, и каждое мгновение тянулось для него ужасно долго: он хотел, чтобы это все просто закончилось как можно скорее. Пережить этот вечер. Просто пережить этот вечер.
— Ты говоришь так каждый раз. И что? Много мне еще звонить будут? — он поднял свой взгляд и презрительно скривился: — Тц. Иди, блять, вытрись, — имея в виду, наверное, размазанную по щеке кровь, которую Сяо неаккуратно стирал рукой. — И съеби в свою комнату. Сделай домашнее задание хоть один раз в своей жизни, может, каплю поумнеешь.
Сяо долго уговаривать не надо — он рванул с места еще до того, как отец успел договорить.
— Хотя вряд ли… — донеслось до него в последний момент.
*
Люмин вышла из комнаты, оставив Итэра одного, и он решил, что лучше подышит воздухом на балконе, потому что с каждой минутой ожидания ему становилось все хуже и хуже.
Это даже происходило не с ним — и именно это бросало Итэра в отчаяние. Да, он сейчас стоит, волнуется, а Сяо все это переживает, и Итэр ни черта не мог сделать. Конечно, попробовал хоть немного разбавить настрой: и он, наверное, за всю жизнь столько не сказал, сколько за сегодня, но Итэр догадывался, что Сяо позвонил ему не просто так и не все в самом деле было в порядке — потому что, Итэр уверен, Сяо не стал бы без особого повода ему «надоедать».
Хотя Сяо не надоедал. И Итэр бы все отдал, чтобы прямо сейчас дальше продолжать нести всякую чушь.
Только бы слышать его спокойное дыхание и иногда — теплые ответы.
Итэр давно не горел таким желанием поддержать человека: особенно того, с кем вы знакомы меньше полугода, но даже за это короткое время он мог уже сделать вывод, что нашел его. Нашел своего человека. А если Итэр снова ошибся… Что ж, это будет, конечно, полной катастрофой, но он надеялся, что в этом случае сможет осчастливить хотя бы одного Сяо.
Потому что… Наверное, он…
— Итэр.
Итэр вздрогнул.
— Сяо! — облегченно выдохнул он. — Боже, Сяо, как ты? Ты можешь говорить?
— На самом деле… Не особо.
— Ох… Ты цел?
Сяо на том конце провода что-то невнятно пробормотал, потом шикнул и уже четче произнес:
— Да.
— Ты не врешь? — а Итэр насторожился.
— Нет.
Итэр, наверное, сошел с ума, потому что сразу после полученного ответа спросил:
— Хочешь встретиться? — Сяо издал только краткое «Э…» — и Итэр поспешил добавить: — Прямо сейчас. Я подъеду к тебе. Ты сможешь выйти из дома?
*
Сяо напрягся. Он старался как можно быстрее проанализировать ситуацию: действительно, отпустят ли его вообще на улицу? И где вероятность, что, если он просто сбежит, то на следующий день его не казнят за своеволие?
Но… Он так хотел.
Сяо чувствовал, что ему необходимо это — и раз Итэр предложил, то нужно ли ему отказываться?
В голове выстроился план.
— Да… — Сяо запнулся. — Да, — более уверенно повторил он, — смогу. Но недолго.
— Без проблем. Тогда напиши мне свой адрес. Я выезжаю прямо сейчас.
И Итэр отключился.
***
Сяо надел поверх футболки толстовку, чтобы не замерзнуть на улице (все-таки уже вечер), и вышел из комнаты. Он двигался намеренно шумно: сначала прошел в кухню, открыл холодильник, постоял напротив него несколько секунд и закрыл. После этого постучал в комнату отца.
— Че тебе надо?
— Я хочу съездить за любимым маминым пирогом, — этот пирог продавался в маленькой пекарне в торговом центре в другом районе, ехать до которого минут тридцать, и Сяо тем самым старался выиграть как можно больше времени: примерно Итэр должен был подъехать через десять-пятнадцать минут, как раз хватит на то, чтобы дойти до остановки. — Отнести ей завтра в больницу. Тебе взять что-нибудь в магазине?
Сяо знал, что, несмотря на его отношение к сыну, мать он любил и уважал — хоть и частенько бросался грубыми выражениями в её сторону. Поэтому считал этот вариант беспроигрышным. Они в самом деле поедут с Итэром за пирогом (не возвращаться же ему в дом после такого с пустыми руками), но это единственный способ выйти из дома без последствий.
Отец задумчиво хмыкнул.
— Возьми «ромашку» и колечки, если будут.
— Хорошо.
У Сяо дрожали руки, и он не сразу смог попасть ключом в замочную скважину. Но, стоило ему оказаться в подъезде, как страх тут же отступил.
Итэр… Едет прямо сейчас. К нему.
И они все-таки встретятся сегодня.
И почему при мыслях об этом становилось так тепло?